Сводные... Запрет на любовь...

Глава 16. Яр.

Накидываю на мелкую плед, слушая вполуха папины истории из нашего детства. Я был старше, и помню их все, будто это происходило совсем недавно.

Но Стася слушает с интересом. Умащивается на стуле, удобно поджимая к груди колено, и обматывает себя флисовой тканью.

Практически не касается алкоголя, грея стеклянный бокал в ладошках. Но ее все-равно развозит, скорее всего просто от усталости.

Смеются, вспоминая как приезжали к нам в школу к директору, после очередной драки, устроенной естественно мной. И как этот растрепанный домовенок следил за каждым шагом родителей, чтобы меня ни в коем случае из-за нее не наказали.

Спорит о чем-то с отцом улыбаясь, а я не могу отвести от нее взгляда.

Щеки раскрасневшиеся, глаза горят.

Люблю такую Романову… Живую, не запуганную…

Жестикулирует руками, неожиданно для себя цепляясь наручными часами за невидимку и частично вытаскивая ее.

– Ай! – дергается мелочь, и я моментально прихожу в себя.

– Сиди смирно, – приказываю, разворачивая ее к себе спиной. – Сейчас все сделаем…

Аккуратно расстегиваю ремешок часов, сначала высвобождая её руку, а затем распутывая длинные волнистые пряди. Мягко пропускаю пальцы сквозь корни волос, расправляя остальные запутавшиеся и замираю, понимая, что все вокруг неосознанно стихли.

Слишком интимно, для тех двоих, что пару часов назад чуть не поубивали друг друга, появившись в этом доме?

– Почти высохли, – произношу слегка севшим голосом, все еще чувствуя пружинистость и холодок влажных кудряшек на своей ладони.

Возвращаю хозяйке невидимки, поглядывая на циферблат ее наручных часов.

– Кажется, мы засиделись, – хмыкает Стася, стягивая волосы в плотный жгут и откидывая их за спину.

Переглядываемся.

Уходить не хочется, но уже действительно слишком поздно для посиделок, а оставаться с ночевкой мы не планировали.

– Попрошу водителя отвезти вас домой, – тут же спохватывается отец.

– Сам справлюсь, – ворчу, начиная собирать со стола тарелки.

– Папа прав, – поддакивает мама. – Мы Мишу с вами отправим, а назад он на такси доберется. Машину забирать не придется, и ты уставший за руль садиться не будешь. Стася уже на ходу спит.

– Со мной все в порядке, – сонно бурчит мелкая, складывая плед. – Ты ему лучше еды с собой положи. А то у него скоро в привычку войдет, опустошать холодильник в моей квартире. Боюсь, одна я этот шкаф не прокормлю.

Посылаю ей воздушный поцелуй, получая язвительную ухмылочку в ответ.

Маме лишь дай повод. Выкладывает на стол батарею судочков, загружая их всем, что под руку попадется.

– Ма, остановись, – прошу, закатывая глаза и отбирая у нее из рук посуду. – Ну кому ты этот перец ставишь? Я же его не ем!

– Спасибо, мамочка, все было очень вкусно, – нравоучительно прилетает мне вместе с подзатыльником от мелкой. – Шесть лет работал в стране Восходящего Солнца, а со старшими так разговаривать и не научился.

Шиплю на нее и пользуясь случаем, ловлю за рукав батника, зажимая между шкафчиком и дверью в комнату.

Отец во дворе, мама занята провизией. Спасать мелкую некому, и она это прекрасно знает, мгновенно ощетиниваясь.

– Чего? – вскидывает надменно бровь, вжимаясь в стену за собой.

Заправляю ей прядь за ушко, опускаясь ближе.

Дышит рвано и немного испугано, но вида не подает.

– Договоришься, по заднице настреляю, – шепчу, едва касаясь губами ее виска.

– Что так, Яр? Нравится пожестче? – рисует в ответ ноготком по грудной клетке, заставляя отодвинуться. Соблазнительно проводит кончиком языка по верхней пухлой губке, и закусывает край нижней, бессовестно играя на остатках моего терпения. – Прости, милый, но я не из этой категории.

Хохочет, проскальзывая под боком. А у меня сейчас лишь одно желание, скрутить эту мерзавку, закинуть в машину на заднее сидение и… нет… Ничего из этого мне пока точно не светит.

От картинок в голове в брюках становится тесно.

Выдыхаю, одними губами проговаривая все ругательства мира. Цепляю в прихожей куртку и сматываюсь от греха подальше на свежий воздух.

Окидываю взглядом двор и меняю направление, замечая курящего в беседке отца.

Останавливаюсь напротив, засовывая руки в карманы. Смотрит на меня пристально, но молчит, затягиваясь сигаретным дымом.

Хмыкаю про себя…

Еще ничего не сделал, а меня кажется уже осудили и приговор вынести успели.

– Все в порядке, пап, – выдыхаю, опираясь бедром о деревянные перила беседки.

– Я вижу, как ты на нее смотришь, – тычет в мою сторону пальцем.

– Смотрю и что? – раздражаюсь в мгновение. – Стасе не пятнадцать. Никакие соцслужбы ее у тебя не отберут… Мы с ней не родственники. Мелкая даже фамилию свою назад вернула!

Молча сжимает челюсть, играя желваками.

Мы с ним похожи, и я прекрасно знаю, что он себя сейчас сдерживает. Выбирает для меня правильные слова, пытаясь не разругаться.

– Даже не пытайся начинать то, в чем не уверен окончательно, – чеканит наконец. – Еще одной мрази в своей жизни она не переживет.

– Да чтоб вас всех! – чертыхаюсь, пиная булыжник под ногами. – Почему со мной должно быть так же, как с другими? Что, вашу мать, здесь произошло, что вы готовы сожрать любого, кто к ней на километр приблизится?

Затягивается снова, настолько глубоко, что кажется скоро сожжет фильтр вместе с легкими.

– Стася потеряла ребенка… на четвертом месяце, – выдыхает рвано отец, и у меня выбивает воздух из легких, мгновенно подкашивая колени.

– В смысле, потеряла? Ей ведь нельзя, – кровь отхлынывает от лица, а пространство перед глазами засвечивает яркими пятнами. – Ей запретили…

– Ей запретили, но Марк… – закуривает новую сигарету, затягиваясь. – Случилась беременность, и он уговорил ее попробовать…

Сука! Марк!

Имени достаточно для того, чтобы прикончить эту тварь на месте, как только отыщу.

– Она сама еще ребенок! Какие к черту дети?! – хватаюсь за ближайшую перекладину, пытаясь справиться с собственным гневом. – Пап, ей ведь нельзя, после ДТП...

– Они консультировались у какого-то профессора, – отмахивается отец. – Вели ее под наблюдением врача с первых недель. А потом съехались… Ольга болела, и этот ребенок о происходящем в собственном доме нам ничего не рассказывала, – затягивается снова, собирая мысли в кучу. – Эта сволочь начала пить и срываться на ней по вечерам. Стася хотела уйти от него… Собирала вещи, когда он домой вернулся. Пьяный… Разругались… Оттолкнул ее в стену и ушел. Говорит, в глазах потемнело, а потом случился выкидыш. И вместо того, чтобы быть рядом с ней в этот момент, эта скотина утешала себя в постели с другими.

Больно, физически…

Будто кто-то дважды пырнул кухонным ножом. Один раз в живот… Второй в сердце…

– Она несколько месяцев, как в вакууме ходила. Я думал, не вытянем ни ее, ни мать твою, – замечаю, как сигарета дрожит в его руках. – Егор с Дашкой помогли. Затащили ее в подводный мир Амфибий. И постепенно все как-то налаживаться стало. Ольга выздоравливать, Стася улыбаться… Приезжал потом несколько раз… Прощения просил… К «Дому Амфибий». Егор его «мягко» выставил… Дважды… Обещал снять побои и вернуться с адвокатом, но потом пропал.

Перед глазами плывут собщения мелкой...

«Мнетак плохо, Яр… Вернись пожалуйста домой… Я скучаю...»

И мне хочется утопиться от осознания того, что мог бы быть тогда рядом! ...Но развлекался с Никой... В тысячах километров отсюда...