Сводные... Запрет на любовь...

Глава 18. Яр.

Мелочь просыпается, как только водитель глушит двигатель.

– Приехали? – аккуратно поднимается, сонно осматриваясь по сторонам.

– Не спеши, – хмыкаю, глядя на ее растерянный вид.

Обувается. Натягивает куртку, закутываясь в нее, как в одеяло. Скользит взглядом по часам, молча выбираясь из машины. Смотрит куда угодно, только не на меня.

Мне кажется или ей неловко? Тяжело вздыхаю.

Стася, блять! Когда ж ты уже повзрослеешь, а?

Прощаюсь с водителем и достаю из багажника пакеты с продуктами. Мелкая все так же переминается с ноги на ногу, не понимая, что здесь вообще делает.

– Чувствую себя, будто с командировки вернулась, – подает наконец голос, открывая подъездную дверь. – Уставшая, разбитая и дома тьма тьмущая с голодной кошкой во главе. Я ей даже свет не оставила. Думала, что вернусь сразу после тренировки, а тут ты.

– Прости, – хмыкаю, вызывая лифт.

Молча проходит внутрь, упираясь затылком о стенку. Смотрит в пустоту, ожидая, когда это чудо техники оповестит ее о выходе на нужном этаже.

Между нами снова стена. Непрошибаемая… Железобетонная… И я совсем не понимаю, что с этим делать.

Нужно что-то сказать, но у меня, кажется, мозг напрочь отшибает.

– Ты в порядке? – тупо, но это единственное, что удается из себя выбить.

– В полном, – переводит на меня наконец взгляд и отлипает от стены, когда дверь все же открывается. – Спокойной ночи, Яр.

– Спокойной, – цежу сквозь зубы закрывающемуся лифту.

Выхожу на своем этаже, слыша как на площадке ниже открывается дверь и возмущенный ор кошатины, не дающей хозяйке даже в дом пройти.

Улыбаюсь, попадая наконец в собственное жилище.

– Я дома, – оповещаю молчаливые стены.

Мда уж... Не самое радостное возвращение.

Может тоже кота завести? Будет ждать моего прихода с работы и так же орать на меня по вечерам.

Хмыкаю, включая в прихожей свет.

Стягиваю верхнюю одежду и обувь. Заполняю судочками пустой холодильник и завариваю чай… Облепиховый… Стасин любимый…

Спать как-то совсем не хочется, и я начинаю крутиться по квартире, в поисках занятия для убивания времени.

Закидываю стирку, включая часовой режим на панели стиральной машины, но ее очередной раз глючит. Ковыряюсь в настройках, несколько раз включая и выключая адский агрегат из розетки.

– Выкину тебя, к чертовой матери, и забуду, как страшный сон! – рычу на нее, шарахая ладонью по боковой стенке жестянки, и она защелкивается, наконец начиная работать.

Испугалась! Хмыкаю удовлетворенно.

Кажется, я схожу с ума… Уже с бытовой техникой разговариваю…

Ерошу волосы на затылке, устало простонав что-то нечленораздельное.

Для полного счастья осталось посмотреть в глаза роботу-пылесосу и наречь его каким-нибудь именем. Добби, например… За четыре дня моего присутствия в доме, уже два носка, скотина, уволок.

Забираю чай и мамины овсяные печенья с корзинкой вкусняшек, топая с ноутбуком на балкон.

Свежий воздух бодрит и приводит мозги в состояние боеготовности.

Открываю все странички мелкой, просматривая в каждой друзей и комментарии к фото.

Никаким Марком здесь действительно и не пахнет.

Подчистила все, засранка предусмотрительная!

Обшариваю странички друзей. Многие закрыты и просмотреть их не получается. В оставшихся нахожу шестерых с таким же именем, но все какие-то не местные. Сохраняю на всякий случай их профайлы в избранном.

Нужно будет Егору фотографии скинуть. Может ткнет пальцем в одного из них.

Откладываю ноут на столик, откидываясь в кресле. Глаза настойчиво закрываются от усталости, и я даже на мгновение проваливаюсь в такой желанный и беспокойный сон, но что-то снова мешает… Выдергивает в реальность, и я никак не могу понять, что это…

– Яр! – подпрыгиваю от звука голоса мелкой, оглядываясь. – Никитин!

Орет с балкона, пока у меня в руках вибрирует телефон с ее именем на экране.

Вот оно что! Откидываю в сторону телефон, сбрасывая вызов.

– Чего тебе? – встаю с кресла, заглядывая на террасу этажом ниже.

– У меня полная ванная воды! – кричит на меня.

Не совсем понимаю, чего она от меня хочет.

– Поздравляю! – смотрю на нее спросонья, идиотски улыбаясь. – Русалки разве не любят воду?

– Ты меня топишь, придурок! Кран перекрой!

– Стиралка! – доходит до меня.

Срываюсь с места, залетая в квартиру и попадая в озеро прихожей.

Твою ж мать!

Просыпаюсь мгновенно.

Пробираюсь в ванную, перекрывая вентили и вырубая стиралку из розетки.

Жестянка безмозглая! Испугалась она, как же! Еще и отомстила, залив соседей напрочь. Выкину завтра же, к чертовой матери!

Заваливаю все полотенцами и постельным бельем, впитывая в них воду и закидывая в ванную. Справляюсь с потопом довольно-таки быстро.

Не так все плохо, если не вспоминать о… мелкой…

Слетаю на этаж ниже, тарабаня кулаком в дверь.

– Я тебя прибью! – рычит этот бесенок открывая.

Стоит с полотенцем наперевес в кромешной темноте, подсвечивая разъяренное лицо фонариком для пущего устрашения.

– Что со светом? – пытаюсь быть серьезным, но глядя на нее хочется лишь рассмеяться.

– Вырубила, чтоб не коротнуло! – фыркает на меня.

Злющий, взлохмаченный, шипящий на меня котенок, с мокрыми до колен пижамными штанами и босыми ногами.

– Помочь? – отодвигаю ее в сторону, пробираясь внутрь и закрывая дверь.

– Давай, рискни! – поднимает свет вверх, и я молча сглатываю ругательства, глядя на провисший натяжной потолок в прихожей и кухне. – Скажи спасибо, что ремонт делали хрен знает когда, и потолки здесь до сих пор натяжные!

– Ведра есть? – озадаченно любуюсь своим творением.

– Конечно, барин, – обнадеживает меня, тут же добавляя в поклоне. – И коромысло тоже… Я ведь кожный день по воду до колодца хожу. Без них в хозяйстве никак... Пропаду…

– Бля… – выдыхаю обреченно.

– Мягко сказано, – возмущенно тычет пальчиком вверх. – Если оно рванет, и мне и соседям снизу труба.

– Сливать все-равно придется, до утра не продержится.

– Ну допустим у меня одно ведро для картошки под раковиной стоит… – вздыхает мелочь задумываясь.

– А у меня для мусора новое большое есть, – осеняет меня.

– И кастрюля для раков… – хмурит брови, гримасничая под светом фонарика. – Десятилитровая…

– Пойдет, – смеюсь я, все же не выдерживая.

Сантехника вызывать слишком рано, так что собираем вокруг себя тару, раскидываем на всякий случай полотенца и аккуратно откручиваем крепления люстры, медленным потоком опустошая содержимое потолка и сливая поочередно ведра.

Стася ворчит. Нами устраивается на комоде и с интересом поглядывает на наши героические подвиги, не понимая в принципе, какой херней мы здесь занимаемся.

Мне смешно. Подтруниваю над мелкой, забавляясь ее реакцией. Не знаю почему, но орать друг на друга нам проще, чем общаться по-человечески.

Предлагаю обеим переночевать у меня, но Стася не соглашается. Выпихивает из квартиры, как только заканчиваем разбираться с потопом. И я уже практически расстраиваюсь, разогревая остывший чай в микроволновке, когда слышу вибрацию мобильного телефона на барной стойке.

Беру его в руки, с ухмылкой отвечая на звонок.

– Дверь открывай, – слышу недовольный голос мелкой и сбрасываю, вразвалочку вышагивая в прихожую.

Открываю замки, глядя на сонную мелочь в пижамке, с семикилограммовой кошкой в подмышке вместо плюшевого зайца.

– Там темно и с потолка до сих пор капает, – оправдывается, глядя на меня исподлобья.

Такая милая и робкая, что хочется затискать ее вместе с плюшевым дополнением, хлопающим желтыми глазками и даже не пытающимся выбраться из ее объятий.

– Я возмещу тебе ремонт, – обещаю, пропуская обеих в квартиру.

Помогаю перетащить кошачьи принадлежности к себе, пока эти две захватчицы берут под собственный контроль мою спальню. Завариваю свежий чай.

– Телефон разрядился, – мелочь проскальзывает тенью мимо меня, и я киваю, указывая взглядом на барную стойку с зарядками. – Я проверю почту.

Не успеваю сообразить до того, как открывает страничку браузера и останавливается, видя свое фото с профилем соцсетей.

Блять.

– Что это? – ошарашенно переводит взгляд на меня и тут же просматривает историю запросов. – Какого хрена ты творишь, Яр?!

– Стась, я… – пытаюсь найти себе оправдание, но уже вижу, как блестят ее глаза от наполняющихся слез.

– Ты лезешь туда, куда не просят, – заканчивает за меня, захлопывая крышку ноута.

– Он обидел тебя, и я не хочу… не могу оставить все так как есть.

Кусает от досады дрожащие губы, и мне хочется обнять ее, но она сейчас к себе не подпустит.

– Знаешь, что самое обидное? – стирает с щечек скатывающиеся слезинки. – Ты! Тебя не было рядом почти шесть лет! Не было тогда, когда я действительно нуждалась в твоей поддержке… А сейчас ты явился, весь такой герой в блестящих доспехах… И что собрался сделать?! Восемь месяцев прошло, Яр! Я пытаюсь забыть все, как страшный сон, а ты вскрываешь это заново… Для чего?

– Я обещал стоять за твоей спиной, когда это будет необходимо…

– Так стой! – шмыгает носом, откидывая на пару секунд голову и пытаясь успокоить жгущие лицо слезы. – А не разбивай меня дальше, втаптывая в прошлое, Яр…

Выбивает словами из меня весь воздух, словно ударом под дых.

Слетает со стула, пытаясь прошмыгнуть в ванную, но у меня уже крышу сносит.

Не хочу отпускать ее такой! Не могу!

Срываюсь с места, хватая мелкую за руку и разворачивая притягиваю к себе. Пытается оттолкнуть, но я только крепче вжимаю девчонку в себя, фиксируя руки на груди.

– Я бестолочь, – шепчу притихшей крохе, чмокая в макушку. – Мне нет оправдания, и, кажется, у меня просто мозг отключился, когда узнал обо всем. Я исправлюсь, малыш, честно. Ты только не плачь больше, ладно? Не нужно…

Кивает, постепенно расслабляясь и шмыгая носом. Вытаскивает руки из моих тисков и аккуратно обнимает в ответ.

– Прости меня, – прошу, приподнимая ее над собой за бедра и легко целуя опухшие губки, смотрит на меня недоверчиво. – Обещаю, больше никакого прошлого. Есть только здесь и сейчас, договорились?

Кивает робко, вглядываясь в меня.

– А чай сегодня будет? – тихо спрашивает, перебирая пальчиками волосы на моем затылке. – Я замерзла.

Ее действительно знобит… То ли от нервов, то ли от усталости… А может и продрогла, выгребая воду в квартире… Я не знаю. Но быстро засовываю, мелочь под одеяло в спальне и приношу ее любимый облепиховый чай с дольками апельсина.

Стягиваю с нее носки, пытаясь согреть в ладонях ледяные ступни, и она смеется, так как терпеть не может щекотку. Забирается ко мне под майку, умащивая ножки мне на живот, обдавая кожу холодом и покрывая мурашками.

Наблюдаю за ней и постепенно сам оттаиваю. До сих пор не верю в то, что вижу ее перед собой. Такую нежную и искреннюю, потерявшуюся в мягких подушках моей кровати.

Допивает чай, постепенно согреваясь. Отставляет в сторону чашку, и я тут же пользуюсь случаем, притягивая ее за ноги к себе.

– Попалась, мышка, – усаживаю на бедра, закутывая в одеяло.

Смеется. Обнимает за шею, обвивая бедра длинными ножками в пижамных клетчатых штанах, и мне кажется, что это самое эротичное, что я когда-либо видел на себе.

Оттягиваю зубами ее губку, тут же зализывая, и она льнет ко мне ближе, прижимаясь всем телом и углубляя поцелуй.

Меня ломает от ее близости. Хочу чувствовать ее всю. Изучить каждую клеточку, каждый миллиметр… Не тело… Ее… Всю без остатка... Дышать ею…

Веду носом по коже шеи, вдыхая. Фрукты и что-то цветочное... Никакого надоедливого парфюма. Просто гель для душа и теплота бархатной кожи. Чувствую сумасшедшую пульсацию ее артерии. Прикусываю мягко, зацеловывая тут же и опускаясь ниже.

Вкусная, до невозможности.

Дышит рвано, покрываясь мурашками. Такая сладкая и податливая, что хочется съесть ее всю. Сжимаю пальцами тонкую талию, и она выгибается навстречу, выдыхая мое имя. Так томно и порочно, что мне срывает башню окончательно…