Сводные... Запрет на любовь...

Глава 2. Яр.

Картинка перед глазами, с заплаканной пятнадцатилетней девчонкой в комнате на втором этаже, заставляет сжаться внутренности моего организма.

Заключение врача:«Травма, несовместимая с профессиональным спортом… Тренировки на этом придется прекратить»…и безысходность в синих глазах озерах, блестящих от слез.

Для нее глубина – личный сорт героина, маленькая жизнь, в которой она отключается от реальности. Для меня ее улыбка – глоток свежего воздуха.

Тогда мне казалось, что я задыхаюсь, глядя на стекающие слезинки по ее бледному исхудавшему личику.

Коробит от воспоминаний.

Слежу за каждым ее движением, как хищник за добычей.

Шаги мягкие, движения плавные. О спицах в бедре напоминает лишь мое воспаленное подсознание.

Впитываю в себя ее присутствие, успокаиваясь…

Сжимаю чуть крепче Нику в объятиях, и девушка мягко отпихивает меня, заставляя стряхнуть с себя наваждение.

Прожигаю взглядом вышколенную ровную спину миниатюрной девчонки, проходящей мимо, и гадостные фразочки сами по себе срываются с языка.

Давай, посмотри на меня! Ответь! Все-равно не сможешь игнорить меня вечность!

Замирает на мгновение, сжимая букет в тонких пальчиках до побеления костяшек.

В нем розы. Поранится же, балбесина!

Неосознанно дергаюсь, болезненно оттягивая прядь волос брюнетки, сидящей рядом.

Косится на меня с шипением, убирая волосы на другую сторону.

Виновато чмокаю девушку в макушку, оправдываясь. Но взгляд все-равно прикован к маленькой гордячке.

Присаживается напротив, оценивающе осматривая Николь.

Насмешливо кривит пухлые губки, знакомясь, пока я жадно изучаю изменившийся профиль и повадки.

Ей двадцать один, давно не пятнать… И огрызается она уже профессиональнее некоторых.

Намеренно цепляю за живое, переходя на личности. Срабатывает!

Ощетинивается, наконец оборачиваясь ко мне.

Русалки не шипят, но эта может. В мгновение из очаровашки превращаясь во мстительную морскую сирену.

Зависаю на синеве девчачьих глаз и становится глубоко побоку, пусть хоть утопит в своем собственном океане ненависти. Так мы хотя бы существуем в одной плоскости общей Вселенной.

Психует, выходя из дома.

Уверен, если бы не мамин день рождения, осталась бы и разорвала меня вместе с Никой в клочья.

Молча хмыкаю, глядя ей вслед.

– Ты не говорил, что «папина дочка» вернется в город на каникулы, – перевожу взгляд на отца.

– Она и не уезжала, – бурчит, стискивая челюсть.

– В смысле? – неторопливо высвобождаю Николь из объятий, устало запрокидывая голову и разминая шею.

– Что непонятного? – ворчит мужчина, пряча подаренный «сестренкой» торт в холодильник. – Стася взяла академ восемь месяцев назад и вернулась домой.

Показалось или меня сейчас собственный отец ведром помоев облил?

– Мне ты даже в стране появиться запретил, не то что дома… – перевариваю сказанное, старательно выталкивая из головы собственные обиды. Я давно не ребенок и мыслить должен рационально. – Твоя «белокурая радость» учится на четвёртом курсе. Ты ведь понимаешь, что она после такой паузы в универ уже не вернется?!

– Мать пыталась ее выдворить, – отмахивается, пожимая плечами. – Дважды билеты на самолет покупала. Чемоданы за порог выставляла… Пока этот ребенок не разрыдался под дверью... Сказала Ольге, что уже потеряла один раз свою семью и дороже нас у нее теперь никого не осталось. Так что эти две кулемы прорыдали в обнимку полночи... На этом попытки избавиться от этого белобрысого урагана закончились.

– Стася… в обнимку… – недоверчиво взъерошиваю волосы на затылке пальцами. – С ее фобиями к прикосновениям.

– Сам охреневаю, – отец падает на стул, разливая по стопкам коньяк. – Тебя, кажется, мать с поста сместила, пока эта голубоглазая малявка ее после операции выхаживала.

Бросаю на него быстрый взгляд, решаясь задать самый главный вопрос.

– Ненавидит меня?

Качает головой, улыбаясь.

– Она, конечно, вспыльчивая, но отходчивая, – чокается со мной бокалами. – Думаю, надолго ее бунтарства не хватит. Немного помучает тебя для приличия и успокоится.

Залпом опустошаем содержимое, закусывая сладким лимоном.

– Ярослав, – Ника устало дергает меня за рукав рубашки, и я неожиданно для себя вздрагиваю, вспоминая, что приехал сюда не один. Смотрит на меня сонным расфокусированным взглядом. – Я вызову такси.

– Прости, солнце, – сжимаю ее руку своей. – Разница в часовых поясах?

Вежливо улыбается, сонно кивая.

– Мой водитель отвезет вас обоих домой, – кивает отец.

– Как, уже? – мама расстроенно взмахивает руками, появляясь в дверях.

– Ника спит на ходу, – поднимаюсь навстречу. – Ты ей и так до начала застолья все мои детские фотографии засветила. С ушками зайчика, в памперсе и без… Остается только бежать, пока ты не достала из закромов записи с сопливыми детскими утренниками… – шепчу ей на ухо, обнимая крепче. – Что-то никак не пойму, ты какая-то крошечная стала, и взгляд совсем не устрашающий… Это я за шесть лет так вымахал, или ты уменьшилась, женщина?

Смеется, утыкаясь мне макушкой в подбородок.

Наслаждаюсь моментом, прикрывая глаза и втягивая родной запах. Я безумно по ней соскучился.

– Соберу вам с собой еды на завтра, – спохватывается тут же. – В холодильнике еще небось глухо. И тортик к кофе на утро положу.

– Уверенна, что он не отравлен? – хмыкаю, притягивая к себе Нику за плечи.

– Яр! – укоризненно тычет меня пальцем в бок моя невеста.

– Его не для тебя готовили, так что угомонись, – фыркает мама, пролетая мимо и шлепая меня ладошкой по плечу.

– Скучал по этому чувству, – смеюсь, прижимая к себе ближе Нику. – Истинному материнскому ворчанию…

Затаривает нас судочками с разными вкусностями.

Загружаю пакеты с провизией в машину.

Ника терпеливо присаживается на заднее сидение.

Падаю всем своим весом рядом, захлопывая дверь. Девушка держится из последних сил, вежливо улыбаясь, пока я машу родителям из окна отъезжающего автомобиля.

Не так она планировала встречу с моими родственниками.

Давыдова – принцесса, вышколенная школами-пансионами и богатыми родственниками. Привыкла быть в центре внимания... Любимица семьи, школы, университета... и восхваляемая всеми умница-красавица. А тут мы с «сестренкой», такие неправильные... и родители, обожающие обоих настолько, что совсем забыли о существовании прекрасной гостьи.

Им она, конечно, никогда не выскажет свои претензии в лицо… Но глядя на ее вытянутую спину и сложенные на коленях руки, понимаю, что я от нее стопроцентно сегодня морально выгребу.

– Я предупреждал тебя, что у меня ооочень странные отношения с семьей, – хмыкаю, чмокая девушку в висок.

Терпеливо прикрывает глаза, выдыхая.

– У тебя очень милые родители, – выдает наконец моя хрупкая фарфоровая кукла со стальным стержнем внутри. Улыбается краешком губ, вспоминая что-то лишь ей одной известное. – Необычная, но правильная. А вот отношения с сестрой у вас действительно «странные». Впервые вижу тебя настолько... – она старательно подбирает слова. – Несдержанным... Не только с окружающими, но и со мной… Мало того, что синяки на плечах мне от пальцев оставил, так еще и чуть прядь волос не выдернул, пока с ней цапался. Она какая-то... грубая…

– Прямолинейная, – поправляю ее сухо.

– Вот именно… бестактная, – оборачивается ко мне возмущенно. – И ты с ней становишься таким же.

– Нас обоих это устраивает, – холодно пресекаю разговор.

– Это-то и пугает, – фыркает она. – Вас всех это устраивает.

– Дом при встрече не спалили и на этом спасибо, – ворчу, откидываясь на спинку сидения.

Бросает на меня тревожный взгляд, но меня это мало заботит. Прикрываю глаза, давая понять, что разговор на этом закончен.

Сжимает губы в тонкую линию и, вздергивая подбородок, отворачивается к окну.

Правильно воспринимает посыл.

Мои отношения с мелкой – это табу.

Мамина радость... Папино сокровище... Мне, грешному, в ее сторону даже дышать запрещено...

Она, мое маленькое проклятье, и я не намерен обсуждать наши с ней взаимоотношения ни с Никой, ни с кем либо еще.

* * *

– Останется… – хмыкает женщина в лавандовом платье, провожая взглядом выезжающую за ворота дома машину.

– Он привез в дом невесту, – качает головой ее муж.

– Ты меня выкрал из дома жениха за несколько дней до предстоящей свадьбы.

– И ни о чем не жалею, – улыбается глава семейства, разворачивая к себе за плечи законную супругу. – А ему я на километр к Стасе приближаться запретил.

– Саня…

– Если у них не получится, они оба развалят семью, которую мы строили с таким усилием с тех самых пор, как этот ребенок переступил порог нашего дома.

– А если получится? – она взволнованно смотрит в глаза мужа. – Между ними до сих пор искры летают…

– Разница в возрасте…

– Она давно не ребенок!

– Оль, – укоризненно смотрит в любимые глаза, пытаясь образумить.

– Никитин! – в ее взгляде загораются озорные искорки. Те самые, в которые он когда-то бесповоротно влюбился. – Давай поспорим.

– На детей? – хмыкает недоверчиво.

– На веру в нашего сына... и дочь…

– Звучит странно…

– Мы ее вырастили! Она и есть наша дочь, – расплывается Ольга в улыбке, заботливо поправляя воротник рубашки мужа.

– Стася вернула фамилию своих родителей при получении паспорта.

– Но если они поженятся, мы вновь вернем себе ее имя в семейное древо.

– Фамилия родителей, это единственное, что осталось у нее от родной семьи.

– Пусть берет двойную, – пожимает плечами женщина. – Я не против.

– Что если не получится? Не боишься развалить все, как карточный домик?

– Я верю в нашего сына… – повторяется Ольга. – Ты главное не вмешивайся. Но, если я выиграю, с тебя пятерка.

– Рублей?

– Наивный, – хмыкает, оттягивая мужа в сторону тропинки парка. – Американских, зелененьких…

– Машину поменять вздумала?

– Ага, – берет его под руку. – Пару тысяч на обмен с доплатой не хватает.

Хохочет, соглашаясь.Прижимает к себе теснее свое сокровище, чмокая в висок, и отправляясь на вынужденную прогулку с этой женщиной, ловко заговорившей ему зубы и вытащившей за порог калитки в сторону парка.