Сводные... Запрет на любовь...

Глава 42. Яр.

– Подожди минуту, я Дашкой ключи передам, – отзывается издали Самойлов.

– Школа на части разваливается, а они все никак с датой закрытия разродиться не могут, – ворчу, дергая за ручку кабинета еще раз.

Наконец поддается. Хрустит под натиском, выбивая заглушку. Раздраженно шарахаю дверью, натыкаясь взглядом на испуганную Романову.

Какого хрена?!

У нее зуб на зуб не попадает от холода. Обнимает себя за подрагивающие плечи, глядя на меня затравленно.

– Стась, ты чего? – хватаю с дивана валяющийся плед и закутываю мелкую, растирая кожу поверх ткани. – Что случилось? Чего заперлась?

– Дверь заклинило, – выдавливает из себя дрожащим голосом.

Несет какую-то ересь, а у самой глаза от слез на мокром месте.

Что, блять, опять происходит?

– Сюда иди, – скидываю куртку и усаживаю мелочь на диван, обеспокоенно осматривая. – Где болит? Тебя кто-то обидел?

Мотает отрицательно головой, поджимая колени к груди и тихо всхлипывая.

– Стась!

Вздрагивает испуганно, от чего крупная слезинка скатывается с ресниц на щеку.

– Я просто подумала… – стирает дрожащими пальцами влагу с лица. – Не важно.

– Смотри на меня, – рычу, придерживая пальцами ее подбородок. – Ты обещала мне не врать, верно?

Кивает дергано и нерешительно. Собирается мне что-то ответить, но в кабинет неожиданно влетает заплаканный шестилетний мальчишка, перебивая.

– Там… Там… – рыдает, тыча пальчиком в сторону взрослого бассейна светловолосый ураган, не в состоянии произнести и слова.

– Тима! – бросается с места Стася, а у меня внутри что-то обрывается.

Твою ж мать…

В какой момент моей жизни звезды раком встали, перевернув весь сегодняшний день с ног на голову?!

Хватаю ребенка на руки, срываясь следом.

Через полчаса помещение заполонят группы подростков. Сейчас же время перерыва.

Окидываю оценивающим взглядом борт и поверхность воды.

Бассейн пуст и абсолютно спокоен... Ни всплеска...

– Шаг в сторону – расстрел, понял? – опускаю кивающего мелкого на кафель, на ходу скидывая обувь.

– Он там в углу, у лестницы! – рыдает нам в спину мальчишка, но мы уже не слушаем его причитаний. – Я с ним поспорил, и он…

С разбегу ныряем в воду с середины борта к указанному месту. Оглядываемся по сторонам, в поисках ребенка.

Не вижу ничего, кроме прозрачной глубины и переливающихся бликов на голубой плитке. Здесь метров семь рельефного уклона, не меньше. Совсем не место для испытаний себя на прочность пятилетнему пацану.

Отвлекаюсь на похлопывания Стаси по моему бедру.

Показывает в сторону стены со скобами, где едва заметным силуэтом виднеется мелкий комочек.

Плывет к нему.

У меня гребки мощнее. Не смотря на мешающую одежду, обгоняю Романову, первым оказываясь рядом с вцепившимся намертво в железяку малышом. Метра два глубины, но для него это все-равно много.

Таращится на меня удивленными глазищами, впечатываясь спиной в стену за собой.

Не боится, уже радует. Указываю пальцем в сторону Стаси и сквозь толщу воды с отражающимися бликами, объясняя жестами, что хочу поднять его наверх. Аккуратно оттаскиваю мальчика от держателя, перебазируя себе на руки. Цепляю всеми конечностями вокруг себя и медленно всплываю на поверхность, стараясь максимально снизить давление на детские барабанные перепонки.

Закашливается, как только показываемся над водой.

– Все в порядке? – мягко стучу по мальчишеской спинке, обеспокоенно глядя на ребенка.

– Дядя… у вас рубашка и джинсы мокрые, – выдает мне озадаченно это чудо, пытаясь отдышаться.

– А у тебя сейчас жопа будет синяя за непослушание, – рычу я, удостоверившись в его безопасности.

Тяжело вздыхает, укладывая подбородок мне на плечо и смиренно ожидая своей участи. Прижимаю его к себе крепче, подплывая к бортику.

Молча жду, пока Стася выберется из бассейна.

– Руки давай, – приказывает строго Романова, и Тим беспрекословно слушается.

Вытягивает его на поверхность, где детеныша уже ожидают строгий воспитатель и Дашка, испуганно держащая за руку второго мальчика.

– Бессонов, в раздевалку немедленно! – гаркает надзирательница, и Стася мгновенно съеживается от ее обращения к малышу.

– Вы бы для начала спросили, как он себя чувствует, – становится на защиту Тимофея мелкая, осматривая ребенка и закутывая в сухое желтое полотенце. – И кто виноват в том, что это произошло…

В голосе сталь, брови сведены к переносице.

– Не надо, – шепчет одними губами Тима, дергая ее за карман гидрокостюма. – Ругаться будет.

Выдыхаю от безысходности, потирая переносицу и устало морщась...

Она и без вмешатества мелкой не оставит произошедшее с детьми безнаказанным.

– Ничего с ним не случится, – холодно фыркает женщина. – Этому мальчишке, все, как с гуся вода. Только нервы окружающим портит. В «Дом Амфибий» больше ни ногой, понял? Наказан! Не будешь больше людей позорить, раз вести себя нормально не умеешь.

Так не научили, видимо! Хреновая из тебя Мэри Поппинс, тетенька.

Фыркаю про себя, не позволяя эмоциям взять верх над здравым смыслом.

Перевожу взгляд с бесформенной женщины на маленького дрожащего от обиды мальчугана, и у меня болезненно сжимается сердце.

Ей абсолютно плевать на случившееся с ребенком. Не утонул в ее смену, и ладно…

Как таких людей вообще Земля носит?!

– Шевелись давай, Бессонов! – добавляет раздраженно женщина, подтверждая мои мысли. – Автобус ждет только вас двоих. Опоздаешь, домой пешком возвращаться будешь.

Слежу за тем, как Стася сжимает ладони в кулаки.

Ну ты то куда?! Сама же в детдоме росла! Должна понимать, к каким последствиям приведет твоя импульсивность.

Одергиваю девчонку, вовремя спохватываясь.

– Я помогу, – затягиваю на мальчике полотенце и поднимаю на руки.

Подталкиваю Романову в сторону раздевалки, оставляя Дашку в компании тети-ведьмы и второго ребенка.

– Надо было сказать ей все, что я о ней думаю, – фыркает Стася, пока я опускаю закутанного мальчишку на скамейку. – Зачем ты меня остановил?

– Ты вызверишься на ней, она на детях, – проговариваю терпеливо. – Вещи где?

– Там, – показывает пальчиком на шкафчик малыш.

– А ты чего пыжишься? – опускается рядом с ребенком Стася, стягивая ладошками полы мягкой махровой ткани. – Просила ведь, к воде без меня не подходить. Ты даже в детском бассейне плавать толком не умеешь, а тут такая глубина! Зачем во взрослый сам полез?

– Мы с вами уже ныряли на тренировках... несколько раз... – дуется детеныш, опуская взгляд. – Я не боюсь. Просто схватился за лестницу и опускался осторожно.

– Просто… – передразнивает возмущенно. – Просто два дня не смог подождать? Я ведь обещала тебе провести апноэ.

– Илья мне не поверил! – перебивает. Смотрит с вызовом и тут же понижает голос, натыкаясь на укоризненный взгляд Стаси. – Сказал, что я трус! А я не трус…

– Конечно, не трус, – стягиваю с него мокрую майку и помогаю надеть сухую. – Ты просто очень легко поддаешься на чужие провокации.

– Чего? – непонимающе хмурит брови ребенок.

– Твой Илья отличный подстрекатель, вот что, – разъясняет Стася, выворачивая одежду на лицевую сторону. – Сам в воду не прыгнул, испугался… А тебя заставил. Хорошо хоть догадался на помощь позвать...

– Я больше не буду, – расстроенно шмыгает носом малыш, пока я просовываю его растрепанную макушку через горлышко батника.

– Конечно не будешь, – фыркаю. – Твоя надзирательница тебя теперь к бассейну и на километр не подпустит.

– Ругаться будет? – хмурится Стася.

– Не впервой, – бурчит Тим тихо, обиженно скрещивая руки на груди. – Можно подумать, вам не все-равно…

– В смысле? – озадаченно зависаю от его заявления.

– Всем взрослым нравятся только послушные дети! Такие как я, никому не нужны! Вы такие же. Ругаетесь, потому что от меня одни неприятности.

– Что за чушь?!

– Послушай меня, – терпеливо переубеждает его моя умница, все еще пытаясь натянуть непослушные колготы на влажную кожу мальчика. – Детей любят не за их характер, а просто за то, что они есть. И отчитывают, не потому что не любят, а потому что волнуются за вас, мелких.

– Неправда! – хмурится, надевая брюки. – Обо мне не волнуются... и никто никогда не заберет. Потому что от меня всегда куууча проблем.

– Твоя надзирательница так сказала? – хмыкаю, заворачивая малыша в шарф и застегивая куртку. Кивает робко. – Ее просто никто не любил в детстве, вот она такой злой и выросла. А еще, скажу тебе по секрету, мы с Анастасией Игоревной тоже примерным поведением в детстве не отличались. Но родители нас все-равно очень любили.

– Правда?

– Абсолютная, – шепчет тихо Стася, напяливая на Тиму шапку. – Ты только не говори ей об этом. А то она еще злее станет.

Улыбается, робко соглашаясь. Смотрит на нее лучистыми карими глазками, порывисто обнимая, и Стася замирает на мгновение, осторожно прижимая мальчишку к себе.

– Дядя, ты заболеешь, если не переоденешься, – поглядывает встревоженным взглядом в мою сторону, аккуратно касаясь пальчиками мокрой одежды.

– Кому-то нужно больше слушаться старших, чтобы им позже не пришлось расхаживать в мокрой одежде по комплексу, – хмыкаю, накидывая на Стасю и себя сухие полотенца поверх мокрой одежды.

– Я больше не буду, – бурчит в пол малыш.

– Честное слово? – протягиваю ему кулак в знак примирения.

– Обещаю, – тяжело вздыхает, отбивая своим и закрепляя данное слово.

– Дядю, кстати, Яр зовут, – смеюсь, пропитывая полотенцем стекающую в пол рубашку.

– Тим, – оживает тут же ребенок, улыбаясь.

– Беги к своей воспитательнице, Тим, – щелкаю его по носу. – Пока она в демона не превратилась и не покусала вас всех в автобусе.

Смеется в ответ. Машет ручкой, вкладывая ладошку в Стасину и утаскивая ее из раздевалки.

Нужно валить отсюда, пока не набежала новая группа.

Стучу бессильно кулаком по дверце детского шкафчика, запирая его, и выхожу из помещения.

– Я тебе спортивный на смену твоим шмоткам подготовил, – кидает в меня еще одним полотенцем Егор и резиновыми шлепанцами. – Душ у меня в кабинете прими, одежду в сушилку закинь. Завтра заберешь.

– Обувь? – ищу взглядом сброшенные у бассейна кроссовки.

– Там же. Дашка занесла.

Просовываю ноги в пузырящихся от влаги носках в резиновое нечто и морщусь от непередаваемых ощущений, чвакая мокрыми шлепками в кабинет Егора.

Устало запираюсь в ванной, снимая с себя одежду.

Гадость…

Прилипает к телу, неприятно сползая с кожи.

Идеальное, блять, завершение вечера…

Закидываю вещи в стиралку, забираясь под горячие струи душа. Постепенно успокаиваюсь, согреваясь и приводя мысли в порядок.

Натягиваю на себя спортивки и футболку.

Практически впору. Правда чувствую себя в них больше физкультурником, чем человеком владеющим собственным архитектурным бюро в сердце бизнес-центра столицы.

Хмыкаю про себя, открывая дверь ванной и обнаруживая сидящую на краю стола Романову.

Крутит в руках мобильный телефон, не зная, куда себя деть в ожидании.

Окидываю ее оценивающим взглядом. Розовощекая, после душа. В широких черных багги и сером спортивный топе.

Хочется накинуть на нее что-то потеплее, но я благоразумно помалкиваю.

Бросаю влажное полотенце вместе с батником Надворского на спинку кресла, усаживаясь напротив девчонки и зажимая женские колени между своих бедер.

– Я попросила Ирину Георгиевну, не отчитывать сильно Тиму, – сообщает тихо, практически не глядя на меня. – Надеюсь, она сдержит свое обещание и привезет его на тренировку в следующий раз, вместе с остальными детьми.

– И часто они вам такое устраивают?

– Они просто дети, Яр… Эта сумасшедшая женщина сама виновата, что мальчишек из виду упустила, – тут же возмущенно хмурится мелочь. – Дарья с Пашей передали ей группу из рук в руки. А она сейчас сделает из малышни крайних… И администрации гадостей про них наговорит, чтобы ответственность снять с себя максимально.

– Я поговорю с заведующей интерната, – заверяю ее. – Детей будут привозить на занятия в полных группах, за исключением медицинских показаний. Это распоряжения мэра. Они не посмеют ослушаться.

– Спасибо, – выдыхает Стася.

– Я рад, что с Тимой все обошлось, – успокоивающе веду большим пальцем по изящному бедру.

Затихает, о чем-то раздумывая. Взволнованно убирает волосы с лица, наконец выдыхая и протягивая мне телефон.

Забираю по инерции и вопросительно приподнимаю бровь, глядя на девушку.

– Хочу тебе кое-что показать, – пожимает плечами. – Открой последнюю переписку в мессенджере.

Догадываюсь по ее нервозному состоянию, что ничего хорошего я там не увижу.

Пролистываю наскоро страницы, останавливаясь на переписке с неопределенного номера, и рвано выдыхаю, читая содержимое.

Этот, сука, день когда-нибудь закончится?

– Тварь… – скрежещу зубами, глядя на время отправки сообщений. – Замок, говоришь, заклинило?

Давлю на девчонку тяжелым взглядом.

Сглатывает, виновато пожимая плечами.

Ничего у нее не случилось… Как же… Спасибо, хоть показала, а не как обычно…

– Это фотографии со страницы «Дома Амфибий», – выпаливает тут же в оправдание Стася. – Я проверяла. Егор выкладывал их во время тренировки. Марка здесь не было.

– Знаю, – делаю скрины экрана, пересылая их себе. – Буров сегодня после обеда только в город вернулся.

– Откуда ты…

– Слежу за ним, – возвращаю мелкой телефон, перекидывая сообщения Давиду. – От меня ни на шаг, поняла?

Кивает, судорожно растирая руки ладошками. Накидываю ей на плечи батник Егора и отхожу в сторону, отвлекаясь на звонок Бажанова.

– Я хочу знать об этой мрази все. От момента рождения и до сегодняшнего дня. Организуешь?