Тайна от Бывшего

Глава 13

Я неприятно удивилась, когда после работы увидела Митронина. Он ждал меня в коридоре.

После всех событий и новости о папиных проблемах со здоровьем мне совсем не хочется натягивать на лицо улыбку и вежливо общаться с кем бы то ни было.

Но это Ваня — милый и добрый парень из моего беззаботного прошлого. Я не хочу быть с ним грубой. Поэтому да, всё-таки натягиваю улыбку.

— Ты не рада мне, — без труда считывает он моё притворство. — Зря я не позвонил перед приходом.

— Я просто устала, — стараюсь исправить неловкость. — Столько всего навалилось в последнее время... Мне сложно общаться с людьми.

— Что-то серьёзное случилось? Могу помочь.

— Ненужно, я справляюсь, — не могу сдержать нервную усмешку. — Ты просто так решил увидеться? Или…

— Просто так, — перебивает Митронин, широко улыбаясь. — Думаю о тебе часто, а позвонить не решаюсь. Поэтому приехал, пока смелости хватает.

Не верю, что он это всерьез. Принимаю за шутку.

— Ты вовремя. Я на днях к бабушке поеду и не знаю, когда вернусь.

— Скоро универ начнётся. Не поздновато к бабуле ехать?

— Мы с ней давно не виделись, поэтому…

Замолкаю, уходя в свои мысли. Ваня про институт напомнил, а я об отчислении задумываюсь и не могу с этим смириться.

— Ну раз ты уедешь скоро, то это повод нам сходить куда-нибудь вместе. Что скажешь?

— Не думаю, что хотела бы, — мямлю, боясь обидеть Митронина. — Настроения совсем нет. Из меня сейчас не самая лучшая компания выходит. Правда.

Мы идём по парковке, и вдруг я замечаю Высоцкого, который направляется к своему джипу, но не видит нас.

Сердце в груди ускоряется, ладони потеют.

Отвожу взгляд, стараясь не обращать внимания на Максима, сосредотачиваюсь на Ване, пытаясь вспомнить тему нашего разговора.

— С тобой всегда классно, Вик, — тем временем делает он мне комплимент. — Не выдумывай.

Смущаюсь. Мне приятно, поэтому не могу сдержать улыбку.

— У тебя устаревшая информация, — отшучиваюсь. — Я теперь душная зануда. Советую поверить на слово.

— Ну уж нет, мне нужны доказательства, — смеётся Митронин и кивает на свою машину. — Я тебя домой отвезу. Не против?

— Я вообще-то с папой собиралась. Он сейчас выйдет.

— Скажи, что со мной будешь, — настаивает Митронин, открывая передо мной дверцу.

Тяжело вздыхаю, потому что не хочу ехать с Ваней. Мне сложно поддерживать с ним непринуждённое общение. Тем более когда рядом Высоцкий.

Незаметно выглядываю из-за плеча Митронина, чтобы увидеть Максима, и испугано вздрагиваю. Потому что Высоцкий движется прямо к нам. Он набычен и зол. Его кулаки сжаты, а взгляд не предвещает ничего хорошего. И я даже не хочу представлять, что творится в его голове. Там явно всё плохо. Для Вани — точно.

— Хотя знаешь… Поехали! — выпаливаю на одном дыхании.

И, не теряя ни секунды, запрыгиваю в машину.

Увидев мою спешку, Митронин непонимающе хмурится и неторопливо обходит автомобиль.

«Нет. Мы не успеем уехать», — проносится в голове.

Максим уже в двух шагах, а Ваня слишком медленно всё делает. Он ещё даже двигатель не завёл!

Сжимаюсь, наблюдая за Высоцким, и готовлюсь к худшему. Но внезапно словно из-под земли рядом с ним вырастают Вагнер и Царёв. Они останавливают его. Между парнями завязывается перепалка.

— Отцу позвони, чтобы не волновался, — расслабленно советует Митронин, не замечая ничего.

— Да… Сейчас.

Достаю телефон. Руки подрагивают.

Высоцкий психует, разговаривая с друзьями, но потом резко разворачивается и возвращается к своему джипу.

Что это было вообще?! Меня разбирает злость.

Неадекватная выходка Максима напугала меня и заставила нервничать. И мне теперь придётся ехать с Митрониным. Не отказываться же после того, как я сама залезла к нему в машину.

— Звони, Вик, — напоминает Ваня.

Набираю папу, говорю, с кем доберусь до дома. И по его голосу понимаю, что он доволен моей компанией.

Пусть скажет спасибо Высоцкому, который с чего-то решил, что может вмешиваться в мою личную жизнь. Его бесит, что я общаюсь с другим парнем — это читалось в его бешеном взгляде.

И раз так, то я, пожалуй, не буду отказываться от Ваниного предложения.

— Наверное, нам всё же стоит куда-нибудь сходить вместе, — с энтузиазмом говорю Митронину.

— Класс! Есть предпочтения?

— Без разницы, — жму плечами.

— Тогда идём в театр. В Пушкинском сезон начался. Я возьму билеты.

Усмехаюсь. Ваня себе не изменяет — всё такой же интеллигент.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Театр так театр.

Ощущение, что я сто лет тут не была.

С последнего раза в моей жизни столько всего произошло, что даже не верится.

Рассматриваю лепнину, украшающую стены зрительного зала, большую сцену с красно-золотым занавесом и понимаю, что всё осталось прежним. А я — нет.

Я больше не та девочка-подросток, преданно заглядывающая в рот Митронину и считающая его парнем своей мечты. Теперь это в прошлом, и у Вани нет шансов. Даже несмотря на то, что он всё такой же милый и открытый, а папа до сих пор считает его лучшей партией для меня.

Сердцу не прикажешь.

— Я забыл сказать, что ты потрясающе выглядишь, — отвлекает от мыслей Ваня. — Это платье тебе очень идёт.

— Спасибо, — смущаюсь, поправляя юбку с небольшим разрезом на коленке. — Я долго думала, что надеть.

— И не прогадала. От тебя глаз невозможно оторвать.

— Ну хватит, — смеюсь и меняю тему: — Начало спектакля запаздывает?

— Не думаю, — Митронин смотрит на часы. — Сейчас уже начнется.

В подтверждение его слов зал погружается в темноту, и мы смотрим на сцену, наблюдая за игрой актеров.

Первый акт пролетает незаметно. Ваня такой позитивный, улыбчивый и заразительный в своём настроении, что я забываюсь, будто снова оказываясь в прошлом.

Мне так легко с ним. Так просто.

И я ни сколько не жалею, что решилась на эту вылазку. Я отвлекаюсь от проблем.

— Спасибо, что пригласил меня сюда, — говорю Ване во время антракта. — Всё это как глоток свежего воздуха. Как…

— Привет из прошлого, — заканчивает он за меня. — Ностальгия такая, да?

— Точно.

— Нам надо почаще выбираться куда-нибудь вместе. Я скучаю по этому.

Оставляю его слова без ответа, но Ваня не теряется — бросает какую-то шутку, вызывая у меня смех, и тоже хохочет.

Перед вторым актом мы заходим в зал, продолжая посмеиваться. Занимаем места, заговорщицки переговариваясь. И когда гаснет свет, Ваня что-то шепчет мне на ухо, накрывая мою ладонь своей.

Меня это немного напрягает. Но вспомнив, что раньше для нас было привычно держаться за руки, не отнимаю ладонь. Убеждаю себя, что ничего необычного не происходит.

Наверное, Митронин на автомате это делает. Он не хочет меня смутить, просто под действием эмоций немного забылся.

Улыбаюсь Ване, поймав его улыбку, и увожу взгляд на сцену. Там уже вовсю идёт действие второго акта. Прекрасная игра актёров быстро захватывает моё внимание, и я с интересом наблюдаю за спектаклем. Но внезапно чувствую, как на мою коленку ложится горячая ладонь, и непонимающе хмурюсь.

— Вань? — вскидываю глаза на Митронина, не веря, что он это делает.

— Ммм? — звучит невозмутимое.

И вместо того, чтобы убрать руку, Ваня скользит пальцами вверх по бедру, вызывая у меня шок.

Что это значит?!

Брезгливость искажает мое лицо, когда сбрасываю с себя наглую ладонь, и, вскочив, стремительно выбегаю из темного зала.

Всё хорошее, что происходило за этот вечер, стирается. Остаётся лишь омерзение и непонимание. Чувствую себя униженной. От обиды на глазах наворачиваются слёзы.

— Вика! — кричит Митронин, догоняя. — Подожди!

— Что это было? — разворачиваюсь к нему. — Ты меня лапал!

— Прости! Я не думал, что будет такая реакция. Ты ведь уже не… — он морщится, осекаясь. — Короче, ты поняла, о чем я.

— Нет. О чём?

— О том, что ты уже не девочка и должна осознавать, чего я жду от этого свидания.

— У нас не свидание — это во-первых. А во-вторых… — замолчав, внезапно понимаю, что имеет в виду Митронин. — Ты что… рассчитывал на секс?! — выдыхаю оторопело.

Глаза лезут на лоб.

— Да брось, Вик. Так удивляешься, будто всё ещё девственница. Хотя это не так.

— Ушам своим не верю! Ты за кого меня принимаешь?!

На нас шикают.

А я больше не хочу здесь оставаться. И разговаривать с Митрониным — тоже.

Забираю из гардероба плащ, стремительно выхожу на улицу и застываю на крыльце — город заливает ливень.

— Льёт как из ведра, — комментирует Ваня, останавливаясь рядом. — Я тебя отвезу.

— На такси доеду, — отказываюсь.

— Вик, пожалуйста. Давай всё обсудим. Я не хочу вот так расставаться. Даже не представляешь, как мне стыдно. Я полный идиот.

В голосе Митронина звучит раскаяние. Поворачиваюсь к нему, продолжая злиться.

— Как ты мог подумать, что я встретилась с тобой сегодня для секса? Я просто в шоке!

— Это было глупо, согласен. Но просто ты с Высоцким…

— Я не буду обсуждать его! — обрываю. — Он вообще здесь ни при чём. Разговор о нас с тобой. Мы знакомы не один год, и ты обо мне такого мнения!

— Вот именно, Вика! — неожиданно психует Ваня. — Мы знаем друг друга много лет. Росли вместе! Я думал, этого достаточно, чтобы перескочить долгие прелюдии. Особенно если учесть, что с Высоцким ты прыгнула в койку, даже толком не зная его!

Заявления Митронина лишают меня дара речи и увеличивают мою злость во сто крат.

Как он вообще додумался сравнивать себя с Максимом?!

Меня просто распирает от негативных эмоций. Понимаю, что если останусь рядом с Ваней ещё хоть секунду, то наговорю грубостей. Поэтому сбегаю по ступенькам под ливень.

За секунды моя одежда промокает насквозь, но мне плевать. В голове стучат слова Вани, я киплю от возмущения.

— Подожди! — Митронин резко дёргает меняза локоть, разворачивая к себе. — Хорошо! Как ты видишь наши отношения? Я опять должен годами за тобой таскаться? Так не будет, Вика!

— Мне этого и не надо! — выкрикиваю, вырывая руку. — Это была просто дружеская встреча! Без каких-либо планов на будущее!

— Дружеская? — недовольно хмурится он. — Бред. Какая между нами может быть дружба? Я люблю тебя!

— Твои чувства не взаимны.

Мои слова злят Митронина. Он недовольно кривится, наступает на меня.

— Я не верю в это, — мрачно цедит сквозь зубы.

— Но это так! — кричу в отчаянии.

— Ты отрицаешь очевидное! — рявкает он, подлетая вплотную ко мне.

— Я тебя не люблю! И никогда не…

Неожиданная пощёчина заставляет замолчать. И не успев даже выдохнуть от шока, я оказываюсь в объятиях Вани.

— Прости, прости, прости… — сокрушенно шепчет он мне в ухо. — Я не знаю, что на меня нашло…

— Ты меня ударил?.. — удивлённо выдыхаю, не веря в случившееся.

— Это вышло случайно и больше не повторится. Клянусь, я…

Он не договаривает, потому что кто-то резко отрывает его от меня, отбрасывая в сторону.

Я не вижу лица человека, который это сделал. Только спину. Широкую, набыченную… до боли знакомую…

Высоцкий.

Он сжимает кулаки, угрожающе наступая на Митронина. А окружающее пространство начинает вибрировать от животного бешенства, которое источает Максим.

Я в ступоре. Мозг отказывается понимать, что происходит. Поэтому я превращаюсь в статую, наблюдая остекленевшим взглядом сцену, разворачивающуюся на моих глазах, и практически не дышу от шока.

Высоцкий наносит Митронину череду сильнейших ударов, сбивая его с ног. Но Ваня не сдается. Поднявшись, идёт тараном на Максима, но тот отшвыривает его на чью-то машину и, схватив за грудки, бьёт по лицу безостановочно.

Силы не равны.

Высоцкий крупный, сильный и резкий. А Ваня хоть и подкаченный, но физически слабее. Он заведомо проигравшая сторона.

— …Урод, — звучат обрывки бешенного рычания. — Руки решил распустить? Теперь их из собственного зада доставать будешь…

Ваня пытается защищаться, но его усилия бесполезны. Я больше не могу смотреть на это.

Вынырнув из оцепенения, подлетаю к Высоцкому, наплевав на риск попасть под горячую руку. Вцепляюсь мертвой хваткой в его локоть и истерично кричу:

— Хватит! Пожалуйста! Ты же убьешь его! Прекрати, умоляю!..

Молочу кулаками Высоцкого, требуя остановиться, и спустя мгновение он отшвыривает Ваню на капот машины. Хватает меня и тащит к джипу.

— Ему нужна помощь! — сопротивляюсь, пытаясь оглянуться.

— Сядь в машину, — приказывает Максим.

И заталкивает меня в салон. А сам садится за руль и застывает, глядя на Митронина, который с трудом добирается до своего авто.

— Как он поедет? — встревожено шепчу. — Еле живой…

— Мы сейчас едем к тебе, — чеканит Высоцкий, игнорируя мои переживания. — Ты собираешь вещи. Я везу тебя в деревню.

— Нет! С чего вдруг? Послезавтра я еду с папой. И откуда ты вообще узнал, что…

— Отец не сможет тебя отвезти, — перебивает Максим. — Он в кардиологии, его готовят к операции.

— Подожди… — растерянно качаю головой. — Операция же назначена на следующую неделю. Я хочу поговорить с ним…

Дрожащими руками ищу телефон в сумке, но Высоцкий накрывает своей ладонью мои, заставляя вздрогнуть.

— Он сам тебе позвонит. Позже. Сейчас ему не до этого.

— Не до этого?.. Что с ним?

Прежде, чем ответить, Максим нервно смахивает с лица капли дождя.

— Не волнуйся только, ладно? Нормально всё. Просто небольшой приступ, который врачи решили взять под контроль.

— Господи… Мне надо к нему!

— Нет, — звучит категоричное. — Палыч звонил мне и попросил, чтобы я увёз тебя в деревню. Сегодня.

— Ты последний человек, кого он будет о чем-то просить, — напоминаю.

— Посмотри входящие сообщения, — кивает он на мою сумку. — От него должно было прийти смс.

Торопливо достаю телефон и убеждаюсь в правдивости слов Максима. Папа действительно отправил мне сообщение со словами: «Ничего страшного не случилось. Операцию проведут раньше. Езжай в деревню с Высоцким».

Обалдеть просто можно! С каких пор эти двое снова в одной команде?

— Ладно, — кидаю с сомнением. — Но, может, лучше утром поехать? Темнеет уже…

— Мы поедем сейчас, — отвечает Максим.

И его взгляд снова возвращается к машине Митронина. А у меня возникает ощущение, что я чего-то не знаю. Но обдумать это не успеваю.

Внезапно Высоцкий тянет руку к моему лицу, цепляет пальцами подбородок и рассматривает щёку, которую ударил Ваня.

Слишком интимный жест. Недопустимый!

Поэтому я сразу бью его по руке и отворачиваюсь к окну, не желая общаться.

У нас нет общих тем для разговора. Больше нет.

— Постараюсь собраться быстро, — кидаю, выбираясь из авто, когда мы останавливаемся у моего дома.

— Я иду с тобой, — заявляет Максим

И выходит на улицу.

— Зачем? Это необязательно…

Осекаюсь, потому что он направляется к подъезду, игнорируя мои протесты.

Тяжело вздохнув, плетусь следом.

Соглашаться на компанию Высоцкого было ошибкой. Но я не могу идти против наказа папы. Ему сейчас нужно сфокусироваться на своём здоровье, а не переживать за меня.

Поэтому мне просто нужно запастись терпением.

Поднявшись в квартиру, сразу иду в свою комнату и стягиваю с себя мокрые вещи. Надеваю сухое бельё, но, заметив на столе какие-то цветные картинки, которых здесь быть не должно, подхожу ближе и цепенею.

Фотографии. Много. И все с моим участием.

Возле спорткомплекса, во дворе моего дома, прогулка с Милой…

Господи… Что это такое?!

Судорожно ворошу изображения, нахожу среди них фото моей пустой комнаты и прихожу в ужас.

Тот, кто делал все эти фотографии, не только следил за мной в общественных местах. Он был здесь! Заходил в квартиру и…

Задохнувшись от страха, дёргаюсь назад и, наткнувшись на преграду, вскрикиваю.

— Спокойно. — На плечи ложатся тяжёлые ладони Высоцкого, а сам он напряжено всматривается в ворох фотографий. — Похоже, Палыч первый это обнаружил.

— Точно! Поэтому ему стало плохо! — задыхаюсь от паники. — Но кому это нужно? За мной что… следит маньяк? — выдаю первое, что приходит в голову.

— Не маньяк, — задумчиво произносит Максим, перебирая фото. — Кое-кто посерьёзнее.

— Спасибо! Мне стало легче!

— Я разберусь с этим, — Высоцкий сжимает мои плечи. — Не бойся.

— Как не бояться? Если этот ненормальный следит за каждым моим шагом!

— Не следит. Фотки старые. Ты здесь ещё волосы не отрезала, видишь?

И правда… Только сейчас замечаю, что на изображениях я везде с длинными волосами.

Как же я сразу не обратила на это внимание?

А Максим обратил…

Размышляю об этом, закусив губу, неловко переминаюсь с ноги на ногу и вдруг понимаю, что так и не успела одеться!

На мне лишь нижнее бельё, а Высоцкий прижимается ко мне вплотную, продолжая неторопливо рассматривать фотографии.

Тело тут же бросает в жар. Щеки горят, пульс стучит в висках. Чтобы прекратить это, я осторожно выскальзываю из объятий Максима, заметив, что он медлит, прежде чем отпустить меня.

Иду к шкафу, судорожно хватаю с полки штаны с кофтой и быстро надеваю.

— Оденься теплее, — кидает Высоцкий через плечо. — И волосы высуши. Ещё заболеть не хватало.

— Как будто тебе не всё равно, — усмехаюсь.

— Ты едешь в глухомань, где вряд ли знают, что такое медицина. Если заболеешь — это будет проблема. И мне придётся срываться из города, чтобы решить её. Поэтому да, мне не всё равно.

— Это потому, что тебя папа попросил за мной присмотреть? Забудь. Я сама справлюсь.

— Нет, — Максим разворачивается, поймав мой взгляд. — Это не из-за Палыча…

Жду, что он продолжит, но вместо этого Высоцкий мрачнеет, разрывая наш зрительный контакт, и выходит из комнаты.

Не пытаюсь его понять. Мне и так хватает головной боли.

Я переживаю за папу. Его здоровье и эти фотографии… Они пугают.

Не знаю, что происходит, но в городе мне точно оставаться нельзя. Поэтому торопливо скидываю вещи в сумку, наспех сушу волосы и выхожу к Высоцкому, который ждёт меня в гостиной.

— Давай сюда, — забирает он сумку.

— Мы еще к тебе заедем? — уточняю.

— Зачем?

— Переодеться. Ты же не собираешься ехать в мокрой одежде?

— На разъезды по городу нет времени. Мне и так нормально, — равнодушно бросает. — Пошли.

— Подожди.

У Высоцкого с моим отцом примерно одинаковый размер одежды, поэтому иду к папе в комнату и достаю из его шкафа чистый спортивный костюм.

«Это не забота, — оправдываю себя. — Просто жест благодарности. Максим ведь помогает мне».

— Вот, — протягиваю ему сухую одежду. — Надень это.

— Шмотки Палыча? — летит усмешка. — Ну уж нет.

— Мне тебя уговаривать, что ли? — сержусь. — Я не хочу, чтобы ты умер от воспаления легких. По крайней мере — в ближайшее время, — добавляю, желая стереть усмешку с его лица.

— Ладно. Раз я тебе так важен…

— Временно, — уточняю. — А вообще…

Оторопело затихаю, видя, как Высоцкий стягивает с себя мокрую кофту, оголяя натренированный торс прямо перед моим носом.

Запах горячей кожи тут же заполняет ноздри, заставляя вдохнуть поглубже. А идеально сложенное тело притягивает взгляд, словно магнитом.

Рвано выдохнув, зажмуриваюсь и отворачиваюсь, ненавидя себя за такую реакцию.

— Можно было сделать это в другой комнате, — цежу сквозь зубы. — Но тебе обязательно нужно было устроить стриптиз.

— Я всего лишь переодеваюсь, — звучит невозмутимый голос. — Слово «стриптиз» больше подходит к твоему кружевному бельишку, которым ты только что светила.

Задохнувшись от стыда, не могу в ответ выдавить из себя ни слова. Поэтому сбегаю в прихожую и торопливо надеваю кроссовки. Но внутри всё полыхает от недосказанности.

— В следующий раз стучись прежде, чем войти! — не выдержав, выпаливаю, когда Максим оказывается рядом. — Тогда не придётся смотреть на то, что тебе не нравится.

— Я стучался, — жмёт он плечами. — И с чего ты взяла, что мне не понравилось?

Заливаюсь краской с головы до ног и жалею, что ввязалась в этот разговор.

Высоцкий слишком прямолинейный и бесстыжий. Мне никогда не удастся поставить его на место и расчертить между нами комфортные для меня границы. Проще вообще не общаться.

Придерживаюсь этой тактики, пока мы выезжаем из города на трассу. Звоню бабуле, сообщаю о своём приезде, а потом меня утягивает в сон, и остаток пути пролетает как один миг.

Открываю глаза, когда машина съезжает на грунтовую дорогу. Зеваю и сладко потягиваюсь, но заметив, что Максим смотрит на меня, выпрямляюсь и отвожу взгляд в окно.

Снова дождь. Погода никак не хочет налаживаться.

— Викуся! — звучит голос бабушки, как только мы останавливаемся возле её дома. — Что ж так долго ехали-то? Я вся на нервах.

— Не переживай, я уже здесь, — кричу в ответ, выбираясь из машины. — Всё хорошо.

Бабуля выходит из ворот с фонариком в руках. Обнимаю её и хочу побыстрее увести в дом, чтобы не мёрзла, но она упирается, направляя свет от фонаря мне за спину.

— А этого чего с собой не зовёшь? — спрашивает строго.

— Мы больше не встречаемся, — шепчу ей на ухо. — Он меня просто подвёз и сейчас уедет. Я позже тебе всё расскажу.

— Не надо мне ничего рассказывать, и так всё знаю. Максим! — выкрикивает. — Ну-ка сюда иди.

— Ну зачем, ба? — расстроено скулю.

— Здрасьте, Анна Петровна, — слышу за спиной голос Высоцкого.

Мне кажется, или в нём проскальзывают виноватые нотки?

— Здрасьте-здрасьте. А куда это ты собрался? Темень такая, дороги не видать. Ехать никак нельзя…

— Максим прекрасно водит машину, — уверяю я. — Пошли в дом, бабуль. Холодно, и дождь вон…

— Сейчас ливень начнётся, — заявляет бабушка. — И на всю ночь зарядит. Максиму лучше остаться.

— Но ему надо домой. У него дела.

Обернувшись, многозначительно смотрю на Высоцкого, чтобы он поддержал меня.

— Да, надо ехать, — кивает Максим, поймав мой взгляд. — Я хорошо знаю эту трассу. Не волнуйтесь, Анна Петровна.

Говоря это, он достаёт мою сумку из машины и направляется во двор. Мы с бабулей идем следом, и вдруг она с силой дёргает меня за локоть.

— Нельзя ему ехать — убьётся! — шипит мне на ухо страшным голосом. — Не остановишь, потом не реви! Поняла?!

От её слов и непривычного пугающего тона по телу бегут мурашки, сердце болезненно сжимается, а в душе зарождается тревога.

В этот момент Высоцкий проходит мимо меня, возвращаясь к машине. Наши взгляды на мгновение встречаются, и я чувствую, как внутри всё леденеет.

— Максим, — глухо зову, — подожди.