Тайна от Бывшего

Глава 7

Макс

Нежный волнующий запах заполняет мои лёгкие до жжения в грудине. Алчно вдыхаю его поглубже и задерживаю дыхание, чтобы удержать в себе этот нереально вкусный аромат.

Хочу, чтобы он смешался с моей кровью. Растёкся по венам и пророс в нутро, чтобы я чувствовал его не только сейчас. Всегда.

Ежечасно. Ежесекундно.

Лучше этого пьянящего запаха, пожалуй, только вкус.

Вкус бархатной кожи, которая реагирует россыпью мурашек на прикосновения моих губ.

Жадно веду языком по выгнувшейся тонкой шее. Кусаю, оставляя следы. Ставлю метки, потому что хочу заклеймить. Вдоль и поперёк. Не оставив ни единого нетронутого сантиметра. Всё — моё.

Всё!

Стройное гибкое тело, пухлые губы, тонкие руки, шёлк волос, лицо, глаза…

Чёр-р-рт…

Как она смотрит на меня… Преданно. Нежно. И как будто светится вся, ослепляя своими оголёнными чувствами. Не играет. Не притворяется. Любит…

Моя хорошая девочка.

Чистая. Уязвимая.

Хочу, чтобы ей было хорошо со мной. Чтобы она улетела от удовольствия. Поэтому ласкаю чувственное тело ладонями, предугадываю реакции, распаляю. Вырываю сладкие стоны и с жадностью сжираю их с мягких губ.

Горячо…

В башке муть. Я пьян ею. Пьян её податливостью. Умотан просто в хлам.

Для полного кайфа не хватает только моего имени, слетевшего с ее губ, но моя умница читает мысли.

— Максим! — чувственный выкрик ласкает слух.

Рычу от возбуждения и словно одержимый любуюсь красивыми чертами лица.

Она совершенна. Таких больше нет.

Ловлю затуманенный взгляд зелёных глаз, и мой разум необратимо затягивает похотью.

Животной. Неудержимой. Дикой.

Я не буду нежным. Буду брать её жестко…

Шумно выдыхаю, когда сон резко рассеивается, швыряя меня мордой в подушку.

Цепляюсь за остатки обманчивого морока, но образ моей рыжеволосой фантазии удержать не получается. Она растворяется, словно сладкий дурманящий туман. Оставляет после себя осознанную реальность, которая придавливает тяжёлой плитой.

Ни цвета, ни запаха, ни вкуса. Только горечь на языке.

Сжимаю веки до рези в глазах, отказываясь их открывать. Стискиваю зубы и надсадно дышу, потому что под ребрами вспыхивает адский пожар. И, кажется, эта хрень уничтожит меня сию секунду. Сожжет заживо, превратит в кусок угля.

Сглатываю сухость в горле, восстанавливая дыхание.

Это пройдёт.

Всегда проходит.

Несколько секунд пограничного состояния — и вот я уже полностью в себе. Адекватный и вменяемый. Почти.

Разлепив глаза, сажусь на кровати.

Виски пульсируют от боли, башка раскалывается. Но тяжёлое похмелье после вчерашней попойки только в радость. Оно отвлекает от реалистичного яркого сна, отголоски которого я до сих пор ощущаю всем телом.

Внезапно в сознание врезается настойчивый стук в дверь, который, походу, меня и разбудил.

Злюсь, понимая это. Встаю и, надев штаны, иду открывать.

Не знаю, кто там припёрся, но этот кто-то сейчас точно огребёт по полной.

— Ма? — недоумеваю, когда распахиваю дверь и вижу свою маман. — Чё пришла?

— Нет, вы только посмотрите! — возмущается она. — Мало того, что он целую вечность продержал меня на пороге, так ещё и хамит!

— Я не…

— Может, уже пригласишь мать в дом?

Скрипнув зубами, молча отступаю. Вижу недовольство, когда мать осматривается, оценивая срач вокруг.

— Ужас, — звучит строгий голос. — Ты живёшь в хлеву.

Закатываю глаза и иду в кухню.

Мне нужны обезболы, иначе от общения с матерью моя башка взорвётся.

— Что у тебя случилось? — спрашиваю, закидываясь таблетками. — По телефону вопрос нельзя было решить?

— До тебя не дозвониться, — отвечает она, брезгливо оглядывая загаженную кухню. — Да и разговор серьёзный… Максим, вызови клининг, пожалуйста! — не выдерживает.

— Это и есть цель твоего визита? — усмехаюсь.

— Я не могу общаться в такой обстановке. Просто невозможно!

— Ну тогда потом пообщаемся, — равнодушно жму плечами. — Дверь захлопни, когда будешь уходить.

Иду в спальню и падаю на кровать.

Я дерьмовый сын — знаю. Но мне сейчас на это пофиг.

Стараться угодить матери — бесполезное занятие. Она всегда чем-то недовольна. Поэтому пусть уходит.

Мечтаю услышать звук хлопнувшей двери, но вместо этого слышу приближающийся стук шпилек.

Маман заходит в спальню, идёт к окну и резко распахивает тёмные шторы, впуская в комнату солнечный свет.

Глаза обжигает.

Рычу ругательства, не подбирая слов. Потому что моя роговица сейчас сгорит на хрен к чертям!

— Не выражайся при матери! — обрывает строгий голос.

И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не нагрубить в ответ.

Отворачиваюсь от окна, проглатывая матюки, которые норовят сорваться с языка.

Бесит!

Обычно меня сложно вывести из себя, но матери это удаётся как два пальца об асфальт. Она играет на моих нервах легко и непринуждённо, зная, что я никогда не сорвусь на неё.

— Во что ты превращаешься, Максим? — слышу обречённый вздох. — Сколько здесь бутылок — просто кошмар! Ты всё это один выпил?..

Не заморачиваюсь с очевидным ответом. Закрываю глаза, пытаясь игнорировать присутствие матери.

Пускай возмущается, мне плевать.

— …Алло! — звонит она кому-то. — Здравствуйте, можно оформить заявку на уборку квартиры? Да, нужна генеральная…

— Ма…

— …Потребуется вынос большого количества мусора…

— Ма!

— Ш-ш-ш! Запишите адрес…

— Отменяй, — раздражённо бросаю, когда она заканчивает разговор. — Я не собираюсь никого ждать. Уеду сейчас.

— Какой занятой у меня сын. Весь в заботах, делах… А по городу тем временем знаешь какие слухи ходят? Мне стыдно людям в глаза смотреть.

— Чё за слухи?

— Что ты бандит, Максим, — у неё срывается голос. — И что участвуешь в тех ужасных массовых драках, про которые пишут в новостях. Если это так, то я не знаю… Это такой позор!.. — Всхлипнув, она замолкает. Но, не получив от меня реакции, продолжает: — Вот что ты молчишь, м? Скажи хоть что-нибудь!

— Что сказать? — мрачно усмехаюсь, поднимаясь с кровати. — Извиниться перед тобой, что позорю? Ну извиняй.

Сваливаю в ванную, умываюсь по-быстрому, а когда выхожу, маман уже поджидает меня в коридоре.

— Ты совсем с ума сошёл? — спрашивает она дрожащимиголосом. — Хочешь провести часть жизни в тюрьме?

«Я уже там», — проносится в голове.

— Не волнуйся, меня не посадят, — безразлично отвечаю.

И возвращаюсь в спальню, чтобы одеться и уже наконец свалить из квартиры.

— Безответственный, — кидает мать мне в спину. — Распущенный! Я на тебя жизнь положила, неблагодарный!

— Напомни, когда это было? — не выдержав, разворачиваюсь, глядя на неё сверху вниз. — В первые пять лет, когда я у бабки тусил, а ты мужиков меняла? Или в последующие — когда у тебя появился муж, называющий меня выродком?

Щёку обжигает пощёчина, и я зверею. Увидев это, мать заливается слезами.

— Миша тебя никогда так не называл!

— Да? Спроси у него, — скалюсь. — И про то, как он меня периодически ремнём хлестал, тоже спроси.

— Я тебе не верю!

— Ничего удивительного. У тебя все хорошие, кроме меня.

— Неправда! — задыхается она от рыданий. — Ты мой сын, и я постоянно вставала на твою защиту.

— Я тебя умоляю, — не могу сдержать сарказма. — Не помню ни единого раза. Я всегда оставался крайним. Всегда.

Не вижу смысла что-то ещё говорить. Психую.

Клянусь, я всеми силами пытался относиться к матери с должным уважением и терпеть её загоны.

Я даже простил ей ложь про моего настоящего отца, хотя эта тема меня конкретно подкосила.

Но сейчас у меня не тот период, чтобы стелиться перед ней или ещё кем-то.

Задолбали все!

Игнорируя истерику матери, одеваюсь и кое-как нахожу мобилу. Иду к выходу.

— Куда ты?

— По своим бандитским делам, — бросаю зловеще. — Вот такой у тебя хреновый сын. Смирись.

— Я запрещаю тебе уходить! Мы не договорили!

— Можешь записать свои нотации голосовым сообщением. Я потом вдумчиво прослушаю.

Нет.

Надев кроссы, беру ключи от тачки и собираюсь открыть дверь, но мать перекрывает мне дорогу, раскинув руки в стороны.

— Между прочим, я такое дело провернула за эти дни. Ты до конца жизни меня благодарить будешь.

— Очень интересно, — скучающе тяну. — От двери отойди.

— Ты сейчас должен внимательно меня выслушать. В этот раз всё сложилось удачно, но если не возьмёшься заголову, то…

— Уже можно идти?

— Не смей меня перебивать! Я говорю о серьёзных вещах. Ты пользуешься презервативами?

— Чего?..

Она прикалывается надо мной? Не пойму.

— Ты не разборчив в связях с девушками, Максим, и совершенно не следишь за контрацепцией. Это плохо. Очень плохо!..

— Так, стоп! — резко обрываю её. — С тобой я это точно обсуждать не собираюсь.

— А ты в курсе, что одна из твоих девок залетела? — на лице матери расплывается ехидная усмешка. — Могу рассказать подробности, — она медленно отходит от двери. — Но если неинтересно — иди.

— Кто? — спрашиваю ровным тоном.

И на моём лице не дёргается ни один мускул. Потому что это бред собачий, который невозможен ни при каком раскладе.

У меня на подкорке выбито, что секс всегда должен быть защищённым, и для этого существует ряд причин.

Во-первых, я не хочу подцепить какую-нибудь венерическую хрень, второе — это как раз залёт, который однажды на меня уже пытались повесить.

Мне тогда лет восемнадцать было, и я нехило так присел от этой новости. Но быстро всё разрулил, выяснив, что девка просто хотела развести меня как последнего лоха.

У неё там типа любовь была безумная. Сопли, слёзы… А я даже не сразу вспомнил, где и когда мы с ней зависали. Такие дела.

После той истории я даже в пьяном угаре всегда контролировал тему контрацепции. И сейчас я за секунду развалю заблуждения матери. Мне бы только имя узнать. Не факт, что я с ходу его вспомню, но…

— Может, сам попробуешь угадать? — звучит усмешка. — Хотя… Список твоих подстилок настолько велик, что запомнить каждую просто невозможно. Хорошо, что есть мама, у которой отличная память.

— Давай обойдёмся без долгих вступлений, — раздражаюсь. — И с чего ты вообще решила, что залёт от меня? Сплетни опять?

— Если бы сплетни. Я встретила эту красавицу возле женской консультации и сразу узнала. В тот день она как раз УЗИ делала, которое и показало беременность.

— Дальше что?

— Я позвонила ей, чтобы помочь разобраться с проблемой. Она сначала испугалась и отрицала твою причастность, но меня не проведёшь. Я вынудила её признаться…

— Стоп! — прерываю. — Давай по порядку. Ты увидела беременную девку, с которой я предположительно когда-то спал, позвонила ей и внушила, что она беременна от меня?

— Я ничего не внушала, она сама сказала.

— И ты поверила? — недоумеваю. — А ничего, что после меня через неё ещё полгорода могло пройти? Ма, чё за идиотизм?!

— Через неё не проходило полгорода.

— Это тоже она тебе сказала? — усмехаюсь наивности матери.

— Господи, да какая теперь уже разница? Главное, что я решила проблему и убедила девчонку сделать аборт, — взглянув на часы, она облегчено выдыхает. — Сейчас как раз процедура начнётся…

Не успеваю за потоком информации, которую выдаёт мать. Это напоминает бред сумасшедшего. Я даже ловлю себя на мысли, что кое у кого реально поехала крыша.

— Короче, тебя развели, — рассеиваю убеждения матери. — Залёт не от меня, а ты просто помогла какой-то хитрожопой бабе сделать аборт по блату. Как-то так.

— Да нет же! Ты меня не слышишь? Я узнала всю её подноготную и подняла всех знакомых, чтобы помочь тебе дураку! И это благодарность? Знаешь, как сложно было убедить эту пигалицу молчать?! Если бы не я, её отец сейчас делал бы из тебя отбивную! Он один из наших боксёров знаменитых — Павел Лисовец.

Понимаю, о ком идёт речь, и мне пробивает дыхалку, выжигает воздух из грудины.

Её имя я стараюсь даже мысленно не произносить. Потому что это режет меня изнутри. Рвёт в клочья. В ошмётки.

Но пазл в башке молниеносно складывается. Перед глазами возникает чёткий образ рыжей девушки.

Маленькая, хрупкая, нежная…

И сейчас какая-то бездушная тварь потрошит её, вырезая из неё ребёнка.

Моего ребёнка!..

Кровавая картина заливается багровой пеленой. Я перестаю видеть. Перестаю соображать. Становлюсь неадекватным. Диким. Безумным.

Меня трясёт от бешенства. Грубо хватаю мать за плечи и встряхиваю, не рассчитывая силы.

— Где она?! — свирепо рычу.

— Как ты смеешь так со мной…

Она закрывает рот, встретив мой одурелый взгляд. А я смотрю на неё с ледяной ненавистью и с трудом сдерживаюсь, чтобы не выдавить информацию силой.

Я больше не вижу перед собой матери. Вижу врага.

Хитрого. Изворотливого. Коварного.

Она посмела тронуть неприкосновенное. То, что я всеми силами старался уберечь. Спрятать от всех. Защитить.

Из-за неё Вика пошла на аборт...

Чёрт!

Да меня от одной мысли об этом наизнанку выворачивает!

— Адрес!

— Городская гинекология… А что ты собрался делать? Подожди…

Не хочу больше слышать ни слова. Убираю с прохода преграду, распахиваю дверь и вылетаю из квартиры.

С матерью я разберусь позже. Сейчас важно другое — успеть остановить устроенное ей мракобесие.