Тайна от Бывшего

Глава 8

Вика

Сижу напротив женщины-врача и смотрю, как она неторопливо заполняет бумаги.

Папа поднял все свои связи, чтобы официально процедуру аборта провела именно она, а не подруга Ларисы Витальевны.

Нам нужна абсолютная конфиденциальность. Ведь то, что сейчас происходит, — немыслимо. И вряд ли законно. Но, похоже, это осознаю только я.

Женщина в белом халате совершенно спокойна и даже периодически улыбается, бросая на меня короткие взгляды.

Выдавить из себя ответную улыбку не получается. Я напряжена до предела, нахожусь в полной прострации. Потому что собственное решение до сих пор не укладывается в голове.

Но что сделано, то сделано. Обратного пути нет.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает врач, отрываясь от бумаг.

Прислушиваюсь к своему организму и хрипло отвечаю:

— Тошнит немного.

— Это нормально, — кивает. — Если хочешь, можем подробно обсудить твои ощущения.

— Не нужно, спасибо, — нервно ёрзаю на стуле. — Я уже могу уйти?

— Подожди ещё немного. Мне нужно закончить с документами.

Подавив тяжёлый вздох, продолжаю ждать.

В голове роится клубок сомнений. Пытаюсь представить свою дальнейшую жизнь, но не получается.

Я словно потеряла ориентиры. Чувствую пустоту и страх.

К горлу внезапно подкатывает удушающий ком, и я пытаюсь удержать слёзы в глазах.

— Ощущение, что я совершила ошибку, — делюсь, не в силах больше молчать. — Как избавиться от этих мыслей?

Ловлю участливый взгляд женщины и всхлипываю.

— Не нужно от них избавляться. Они сами уйдут. Просто нужно время для принятия, — она снова улыбается. — Ты молодец, Вика. Не каждая девушка твоего возраста способна на такое мудрое решение. Ты всё сделала правильно. Даже не сомневайся.

Киваю, смахивая влажные дорожки с щёк, и пытаюсь взять себя в руки.

Нельзя раскисать. Я должна быть сильной!

Терпеливо дожидаюсь, когда гинеколог закончит с бумагами, и поднимаюсь на ноги.

— Ну вот и всё, — сообщает она, торжественно вручая мне выписку. — Текущая беременность официально прервана. Процедура прошла успешно. Поздравляю!

Не разделяю её энтузиазма. С каменным лицом забираю справку, проверяю информацию в ней.

— Спасибо за вашу помощь.

— Не за что. Удачи, Вика.

Хочу снова произнести слова благодарности, но меня останавливает жуткий грохот.

Испугано смотрю на дверь, которая буквально слетает с петель и ударяется о стену.

Сердце подскакивает к горлу, а в животе всё переворачивается, когда вижу Высоцкого.

Не знаю, что пугает меня больше — его появление здесь или его бешенство и ярость.

Он как будто пришёл убивать. Об этом свидетельствует угрожающе сжатые кулаки, вздутые вены на шее и набыченный вид бойца.

Растерянно смотрю на женщину, вижу её полный непонимания взгляд и пытаюсь что-то сказать. Но лишь открываю и закрываю рот, хлопая глазами.

— Ты! — рявкает Высоцкий, рвано кивнув на гинеколога. — Вышла отсюда! Быстро!

— Что?! — пытается она возмутиться. — Я тебе сейчас так выйду!..

Она не договаривает, потому что Максим в ярости опрокидывает на пол процедурный шкаф с медикаментами, который разбивается вдребезги и засыпает пол мелкими осколками.

— Вон! — с безумным видом рычит Высоцкий.

И наступает на нас, игнорируя хруст стекла под ногами.

В ужасе наблюдаю за всем этим и не замечаю, в какой момент женщина выбегает из кабинета.

Я тоже хочу убежать, но не могу двинуться с места и словно в замедленной съемке вижу, как Максим приближается, нависает надо мной и смотрит диким взглядом.

Я пытаюсь понять, что творится в его голове. Зачем он здесь? Что ему известно?

Господи… Я сейчас потеряю сознание от страха и непонимания.

— Что это было? — с трудом выдавливаю. — Ты сошёл с ума?

— Почему не сказала? — игнорирует он мои вопросы.

— О чём?

— О беременности.

У меня начинается паника. Не знаю, что ответить, поэтому с глупым видом спрашиваю:

— Какой беременности?

Максим нервно дёргает желваками и недобро прищуривается.

— Вика, — предупреждающе цедит, подступая вплотную. — Не надо со мной играть. Я всё знаю.

Чувствую себя загнанной в угол и отступаю. И ни секунды не сомневаясь, решаюсь на побег — ловко ныряю под локтем Высоцкого, бросаясь к двери.

Прикладываю все силы, чтобы добежать до нее, и мне это почти удаётся. Но Высоцкий хватает меня за талию, прижимает спиной к стене и фиксирует моё тело своим, упираясь ладонями в стену по обе стороны от моего лица.

Вырываться бесполезно. Я полностью обездвижена, и потому злюсь.

— Отпусти! — выкрикиваю. — Я не беременна!

И замираю под тяжёлым взглядом.

— Бессмысленно отпираться, — цедит Максим сквозь зубы. — Мать мне всё рассказала. И про то, что она отправила тебя на аборт — тоже.

— Так ты от неё узнал? — усмехаюсь. — Отлично! Передай мою благодарность. Прекрасная женщина. Она мне очень помогла!

— Никакого аборта не будет! — рявкает Высоцкий, едва сдерживая бешенство.

— Ты не в том положении, чтобы что-то решать, — зло шиплю ему в лицо. — Это касается только меня!

Тяжёлый кулак врезается в стену. Так, что осыпается штукатурка.

— Повторяю ещё раз, — выделяет боец каждое слово. — Я запрещаю прерывать беременность.

Его самоуверенный командный тон раздражает. Какое он имеет право указывать мне после всего, что было?!

Высоцкий унизил меня, предал, растоптал!

Его мнение ничего не значит!

Теперь нет.

Никогда не прощу! И плевать, что моё глупое сердце до сих пор тянется к нему.

Пришло время рвать связь. Раз и навсегда.

Задохнувшись от собственных мыслей, с надрывом шепчу:

— Поздно, Максим, — с трудом сдерживаю слёзы. — Ничего уже не вернуть.

Не хочу видеть его реакцию. Опускаю глаза и чувствую, как по щекам скользят горячие капли.

— Не верю, — звучит упрямый голос.

— Мне сделали операцию. Сегодня…

Судорожно выдыхаю, потому что Максим внезапно упирается лбом в стену возле моего уха и накрывает мой живот своей огромной ладонью.

Тепло его руки проникает даже через ткань футболки. Ощущения настолько пронзительные, что я с ног до головы покрываюсь мурашками и зажмуриваюсь.

Высоцкий тяжело дышит. Надсадно, урывками.

Чувствую его невыносимое напряжение. И как сильно дрожит рука на моем животе. Или это дрожу я? Не понимаю…

Воздух вокруг нас накаляется. Еще несколько секунд, и я просто упаду в обморок, не в силах выдержать происходящее.

Это слишком тяжело. Слишком больно.

— Ты бы не сделала, — хрипит он голосом, который я не узнаю. — Ты не могла согласиться, Лисён. Ты же…

— Вот, — дрожащей рукой, влепляю ему в грудь справку, — здесь всё написано. Читай.

Взяв бумажку, он на неё даже не смотрит. Яростно сминает и бросает на пол, брезгливо кривя губы.

Пересекаемся взглядами, и время останавливается. Вместе с моим сердцем.

Никогда не забуду глаза, необратимо покрывающиеся ледяной коркой. А потом Высоцкий решительно закрывается от меня и отстраняется.

Крупная ладонь исчезает с моего живота, забирая с собой тепло. И я чувствую ледяной озноб, пробирающий до костей. Обнимаю себя за плечи.

Мы с Максимом достигли точки невозврата. И оба понимаем это.

— Будь осторожен в будущем, — нахожу в себе силы усмехнуться. — Следующая твоя игрушка тоже может забеременеть. И, в отличие от меня, она повесит эту проблему тебе на шею.

— Если бы ты сразу сказала…

— В какой момент я должна была сказать? — вскидываю брови. — Когда ты мне секс втроём предлагал?

Улыбаюсь сквозь слёзы и, оторвавшись от стены, поднимаю с пола смятую бумажку, пряча её в карман джинсов.

Говорить больше не о чем. Разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Вика…

— Отстань от меня! — срываясь, выкрикиваю. — Ты сломал мне жизнь! Я тебя ненавижу!

Задохнувшись от собственных эмоций, стремительно убегаю от человека, который их вызывает.

Не помню как выскакиваю из здания, как нахожу за углом стоянку, где припаркована папина машина.

Меня трясёт, в ушах шумит, горло саднит.

Забравшись на переднее пассажирское, хватаю ртом воздух и пытаюсь справиться с истерикой.

— Ну-ну, доча, тише, — отец притягивает меня к себе. — Что-то пошло не по плану? Мне подняться туда?

— Н-нет… Врач сделала всё, как договаривались…

Вытягиваю из кармана справку, отдаю её отцу и припадаю к его крепкому плечу, разразившись громкими рыданиями.

Выплёскиваю скопившееся напряжение. Оплакиваю свои чувства к парню, который их недостоин. Жалею себя и свою жизнь, которая теперь навсегда изменится.

А ещё мне жалко малыша, который живёт во мне.

Смогу ли я полюбить его и сделать счастливым?

Мне страшно, что я не справляюсь и буду плохой мамой. Ведь я не готова к такой ответственности. Совершенно не готова.

— Завтра тебя ждут в институте, — сообщает отец, когда мы приезжаем домой. — Я договорился с человеком из деканата. Подпишешь бумаги об отчислении и заберешь документы.

— Почему завтра, а не в начале учебного года?

— Не вижу смысла тянуть резину.

— Я знаю, чего ты добиваешься, — хмурюсь. — Но этого не будет, пап. Я не уеду из города как минимум до конца лета — мы договорились.

— Мы не договаривались. Это ты так решила, а я сказал: посмотрим.

— Что тут смотреть? Дай мне ещё немного времени побыть дома. Я нуждаюсь в этом как никогда. Неужели ты не понимаешь?

Надувшись, складываю руки на груди, утыкаюсь взглядом в стену.

Обидно, что папа продолжает настаивать на своём и хочет побыстрее отослать меня к бабушке. А я не вижу смысла в такой спешке, потому что визуально беременность проявится только через четыре месяца — так пишут в интернете. Ещё там пишут, что небольшой живот можно скрыть свободной одеждой.

Тогда зачем куда-то бежать и прятаться? Половину срока я смело могу провести дома. Потому что здесь хотя бы есть чем заняться. А деревня — это деревня. Там я сойду с ума от безделья и тоски.

— И что ты будешь здесь делать? — будто читает мои мысли отец.

— Работать, — уверенно отвечаю. — Беременность — не болезнь. Температура меня уже не беспокоит, а лёгкая тошнота проходит очень быстро. Я чувствую себя хорошо и не собираюсь запираться в четырёх стенах.

Смотрю на отца, думая, что убедила его. Но увидев, что он качает головой, расстроенно поджимаю губы.

— Сегодня ты чувствуешь себя хорошо, а завтра потеряешь сознание и тебя увезут в больницу, где снова определят беременность. Зачем тогда вообще нужен был этот цирк с прерыванием?

— Пап…

— Конечно, если твоя цель — снова попасть под давление отмороженной семейки, то давай! Дерзай! Сделаем для них ещё один аборт! Что сложного?

— Пап, ну не утрируй, пожалуйста…

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило не раскроить башку этому уроду! Я сдерживаюсь только из-за твоего положения и чтобы не привлекать к тебе лишнего внимания!

— И я ценю это! Но высылать меня из города тоже не выход, — пытаюсь отстоять свою позицию. — Это будет выглядеть странно и подозрительно. Мне необходимо какое-то время побыть на виду. Тогда ни у кого не останется сомнений, что я продолжаю жить обычной жизнью, и меня больше ничего не связывает с Высоцким.

Отец не отвечает, задумываясь над моими словами, и спустя несколько долгих минут всё-таки соглашается:

— Ты права. Надо подумать, как лучше сделать.

Выдыхаю с облегчением, радуясь, что мы пришли к общему мнению и больше не спорим.

Не хочу, что между мной и папой было напряжение и тем более конфликт. Ведь нам сейчас и так непросто.

Я до сих пор не могу осознать факт своей беременности. Папа, думаю, тоже. Для него это даже больший шок, чем для меня. Хотя он и старается держаться невозмутимо.

Подхожу к сидящему за кухонным столом хмурому отцу и обнимаю его со спины.

— Спасибо, что ты у меня есть, — целую колючую щёку.

— Всегда пожалуйста, — хмыкает он, смягчаясь. — И раз уж я согласился на твои условия — ты безоговорочно примешь мои. Во-первых: за рулём ты больше не ездишь…

— Пап!

— Это даже не обсуждается! — звучит категоричный голос. — Я сам буду тебя возить. Второе: никаких контактов с Высоцким и его родственниками.

— Это и так понятно. Что ещё?

— Пока всё, но список пополнится. Будь к этому готова.

Не перечу, потому что условия папы вполне логичны и соблюдать их совсем несложно. Самое главное, что моя ссылка отложилась на неопределенное время, и я могу вернуться к работе с детьми. Это меня радует и расслабляет.

Придя на следующий день на тренировку, провожу её с особым энтузиазмом и энергией.

Но удивляет больше не это, а то, что после нее я ловлю себя на мысли, что хочу дочку.

Такую же забавную и сладкую, как малышки в моей группе.

Я бы научила её всему, что сама умею. Была бы ей не только мамой, но и подружкой. И любила бы её. Безумно.

Мне не посчастливилось познать материнской любви. Но я бы окружила этим безусловным чувством свою девочку.

Кажется, я уже начинаю ощущать что-то нежное и трепетное.

На лице расплывается мечтательная улыбка. Не замечаю как кладу ладонь на живот и слегка поглаживаю его…

— Вика! — вырывает из радужных мыслей голос Лены. — Слышишь?..

Резко поворачиваюсь к выходу и вижу Лену в объятиях Даниса.

— Мм? — растеряно мычу.

— Я ухожу. Ты закроешь зал или тебя подождать?

— Закрою.

— Хорошо, — улыбается она. — Тогда пока.

— Пока…

Лена переключает внимание на мужа, и я замечаю, как бережно он накрывает рукой её живот.

Чувствую что-то похожее на зависть, ведь мне о таком даже мечтать не стоит.

Отец моего ребенка не узнает, что станет папой. Ни-ког-да.