Темнейший воин

Глава 14

«Ещё одна цель достигнута». Пьюк нашёл Уильяма, связался с Джиллиан, а сейчас нужно спрятать её в Амарантии. Что потом? Сторговаться с Уильямом, сразиться с Сином. «Уильям. Война. Развод». Так близко. Затем его цели опять изменятся. «Повторный брак. Убийство. Объединение».

Пьюку следовало праздновать, но он был слишком занят борьбой с магнетической привлекательностью Джиллиан, прибегнув к помощи многовекового безразличия, чтобы не наброситься. Почему он настаивал, чтобы она продолжала попытки заставить его чувствовать? Глупо! Безразличие поднял шум, только чтобы успокоиться между одним ударом сердца и другим.

Джиллиан застонала и потёрла виски.　

— Ах! Рёв вернулся.

Его передёрнуло.　

— Рёв?

— После того, как мы связались, я услышала животный рёв в голове. Потом он прекратился, но теперь вернулся. Не знаю почему.

— Я знаю, — проскрежетал он. Так вот что произошло. Безразличие теперь перемещался между ними. Как нежеланный ребёнок, которого передают разведённые родители. «Я возьму Дифа на Рождество, если ты возьмёшь его на Новый год». Однако демон, должно быть, ослаблен, потому что у него было много возможностей навредить Пьюку и Джиллиан, но этого не произошло. Между ними вспыхивали чувства вины, зависти, печали, надежды. Желание. Так много желания. Ярость. О, если бы Джиллиан поддалась ярости. Она бы ожила. Стала бы воином, готовым пройти подготовку к бою. Дико бесстрашным. Пьюк видел потенциал… и хотел её только сильнее.

Всякий раз, когда он вдыхал аромат маковых цветов — аромат, присущей ей самой — хотел её попробовать. Всякий раз, когда она говорила, он жаждал увезти её и оставить навсегда.

«Не могу её удержать. Должен отпустить».

«Но прямо сейчас она моя».

Нет-нет. Хватит об этом. Лучше держаться как можно дальше, пока она не забралась ещё глубже под кожу. Поскольку она уже и так там. Но, несмотря на все это, он оставался сильным и свирепым, не показывающим слабости.

Пьюк задался вопросом, поделится ли он и своими скрытыми эмоциями с Джиллиан. Он всё контролировал, кроме желания, а её настроение постоянно менялось… Может быть, а, может быть, и нет. Но в любом случае, её неприязнь к нему была её собственной. Он мог бы её завоевать. А что, если он сможет её удержать? Что конкретно Оракулы сказали об Уильяме?

«Женись на девушке, которая принадлежит Уильяму Тёмному… она — ключ…»

«Приведи свою жену в наши земли и последующую за ней тьму. Только мужчина, который готов жить или умереть за эту девушку, сможет свергнуть Сина Сумасшедшего».

«Только тогда ты получишь всё, что желаешь».

«Но не забудь ножницы Ананке, они необходимы…»

«Другого пути нет».

Пьюк не станет жить или умирать ради неё. «Моё королевство для моей жены? Нет!» Но и Уильям не стал жить или умирать за неё, он позволил бы зелью morte ad vitam её убить. И, в конце концов, он отпустил девушку без боя. Но действия Пьюка, скорее всего, вызвали изменения… верно? Теперь Уильяму нужно понять, какое сокровище потерял. Он будет жить или умрёт ради Джиллиан. Он за неё сразится.

Пьюк сжал кулаки. Если Уильяма убьют сразу же после того, как Син лишится короны Коннахта, Пьюк заполучит свой клан, своё королевство и оставит себе женщину… и вовлечёт всю Амарантию в войну с Гадесом. И Красной Королевой. И Повелителями Преисподней. И самой Джиллиан. Она никогда его не простит.

— Ну? — спросила она, и он понял, что слишком сильно задумался. — Почему я слышу рёв?

Правда её испугает. Но он же должен её предупредить?

— Безразличие вторглось в твой разум, — сказал он.

— Безразличие… демон?

Пьюк согласно кивнул, и она напряглась.

— Во мне живёт демон? — Джиллиан судорожно выдохнула.

— Он всё ещё привязан ко мне, но использует нашу связь, чтобы спрятаться внутри тебя.

— Вытащи его! Достань его прямо сейчас.

Он пытался, хотел, чтобы демон вернулся, но… ничего не произошло.

Джиллиан дёрнула себя за волосы.　

— Он не уходит!

— Не думаю, что ты ослабнешь от эмоций, как это делаю я. Или как делал раньше, — сказал Пьюк. — Считаю, наша связь его ослабила.

Посерев, она обхватила себя руками.　

— До нашей связи ты слабел, когда испытывал эмоции?

— Да. — В этом он никогда не признавался другим, даже своим друзьям, после того, как они становились свидетелями эпизода. Информацию могли использовать против него. — Вот почему я так долго не приходил после нашей первой встречи. У меня не было сил вернуться.

Джиллиан перестала паниковать и немного расслабилась.　

— Это ужасно. Мне очень жаль, Пьюк.

Сочувствует? Ему?　

— Хватит болтать. — Что сделано, то сделано, и он не почувствует себя виноватым. Нет, он не станет. — Пойдём. — Решившись, он поднял её и, удерживая за руку, повёл. — Чем дольше я здесь, тем дольше вы будете разлучены с Уильямом. — Слова ударили сильнее, чем хлыст.

— Ты придаёшь слишком большое значение нашим отношениям. У него сотни любовниц. Может, тысячи. Я всего лишь друг. Или, вернее, была.

— Друзья лучше, чем любовники. Его отчаянное желание спасти тебя из моих зловещих лап будет только возрастать. Он с радостью выторгует твою свободу.

— Хорошо. Допустим, ты прав, и я особенная, — сказала она. — Ты действительно думаешь, что он поможет тебе после всего, что ты сделал?

— Да. Потому что для него, — «для меня?» — твоя безопасность важнее его гордости.

— Просто… отпусти меня. — Теперь она казалась мёртвой. — Для тебя это плохо закончится.

Пьюк остановился, повернулся и пристально посмотрел на неё, но тут его мысли оборвались.

«Потрясающая. Ошеломляющая. Изысканная».

«Дразнящая. Возбуждающая».

«Моя».

«Никогда не будет моей».

Ей шло бессмертие.

Ранее он украл для неё чистую одежду. Порыв ветра — лёгкое белое платье облепило одну сторону её прекрасного тела. Вокруг её утончённого лица развивались длинные пряди волос; когда солнечные лучи ласкали её, пряди блестели разными оттенками коричневого цвета: клён, умбра и корица. Одно прикосновение, и он…

«Нужно сосредоточиться».　

— Уильям, может, и способен превзойти Сина, но твой мужчина никогда не одолеет меня. Мне нет равных. — Пьюк наклонился к ней, коснувшись своим кончиком носа её. — Возможно, ты недооцениваешь всё худшее во мне, потому что до сих пор видела только лучшее. Хочешь ощутить те ужасные вещи, которые я могу сделать?

Она побледнела, но нашла в себе силы держаться.　

— Давай. Покажи тогда мне в себе худшее. Заставь меня тебя возненавидеть.

Он выгнул бровь.

— А ты ещё не ненавидишь?

— Ещё нет, но уже близка.

Если бы она ненавидела его, расстаться с ней было бы легче.

Отлично. Пьюк замешкался на долю секунды, прежде чем вызвать новый слой льда и заморозить все эмоции. Сначала возникнет надежда, потом какое-то подобие нежности. Наконец, желание.

Безжалостно он поднял руку и вытянул указательный палец. Лучше Джиллиан знать, как сложатся их отношения. Если угрожаете его победе любым способом, то пострадаете от последствий.

— О, нет. Только не палец, — сказала она сухим тоном. Свободной рукой он сжал палец в кулак… и сломал кость, как веточку. Джиллиан вскрикнула и прижала раненую руку к груди. Её колени подогнулись, и она упала с агонией на лице, каждый вздох тяжело вырывался. Однако после нескольких минут боли рана зажила благодаря возрасту и опыту Пьюка. Она уставилась на него.　 — Поздравляю, — сказала она спокойно. — Ты превзошёл мои ожидания. У тебя есть моя ненависть и бонусом к ней идёт недоверие. Ты социопат, готовый сломать девушке кость, чтобы доказать свою правоту.

— Да, ты права. Я социопат. Я ничего не чувствую, ничего не хочу.

— Лёд, детка, лёд[1], - пробормотала она.

Может ли она чувствовать лёд через связь?

— Вижу, мы понимаем друг друга, — сказал он.

— Хочешь знать, что делает ситуацию ещё ужаснее? Иногда ты в какой-то степени оттаиваешь.

Он? Оттаивает? Это шокирует. В глубине души разлилось тепло, инстинкт защищать её, никогда не причинять ей вреда. Но он всё равно сказал:　

— Если ты задержишь меня, я сломаю ещё одну кость. Если убежишь, я буду вырезать свои органы один за другим каждую минуту, пока ты не вернёшься. Из-за нашей связи и ты потеряешь органы. И чтобы ты знала, я никогда не угрожаю. Я даю обещания. И всегда их выполняю.

Она зашипела в ответ.

«Трата времени». Когда он двинулся вперёд, у неё был выбор: последовать за ним или задержаться и понести наказание. Джиллиан пошла за ним, хотя и неохотно. Тепло продолжало топить лёд, пока облегчение и чувство вины не просочились сквозь преграду. Он обнаружил, что говорит:　

— Ты будешь очень занята в моё отсутствие. Ты будешь готовить, убирать и шить, как и все другие женщины в Амарантии.

— Мы богаты? — требовательно спросила она.

— Очень даже. А что?

— Тогда я заплачу кому-нибудь, чтобы он готовил, убирал и шил за меня. И когда мы разведёмся — а мы разведёмся — заберу половину твоего имущества.

Сейчас ему захотелось искренне улыбнуться? Невероятно.

— В Амарантии дверные проходы между реальностями вечно движутся. Я приказал своим людям ждать с транспортом в определённом месте, каждый день до моего возвращения, независимо от того, сколько времени прошло.

— Как прекрасно для тебя.

— Ты должна радоваться. Как только мы доберёмся до лагеря, ты избавишься от меня. По крайней мере, на некоторое время.

Едва заметный намёк на нетерпение пробежал по их связи, и он вздрогнул. Её рвение? Его нетерпение? В нём вспыхнуло раздражение. Веками он без проблем игнорировал, хоронил и стирал эмоции. Теперь ему придётся сражаться со своими… и с её?

— Ну. Чего же ты ждёшь? — Джиллиан вздёрнула подбородок. — Прибавь шагу, Пьюки, и постарайся не отставать.

* * *

Шагая рядом с Пьюком и стараясь не обращать внимания на демонические рычания в голове, Джиллиан изо всех сил пыталась сохранить самообладание. В течение часа её муж — «ненавижу это слово» — покинет королевство и оставит её, найдёт Уильяма и заключит какую-то сделку. Возможно. Если Уильям захочет поторговаться. Если нет, Пьюк попытается заставить Уильяма торговаться. Безжалостный человек! Он ожидает, что Уильям начнёт войну с его братом, Сином. Если Пьюк не смог победить его, то, как сможет Уильям? Её друг пострадает. Каким-то образом она должна незаметно уйти с Пьюком из Амарантии и предупредить Уильяма.

— Расскажи мне больше о реальности, — попросила она. Чем больше она знала, тем лучше. — И о магии.

К её удивлению Пьюк согласился.　

— Наши предки утверждают, что три Оракула создали Амарантию в качестве убежища для магов.

— Даже безопасные гавани могут стать зоной боевых действий, да?

Он пожал плечами.　

— Убив человека, овладеваешь его магией. На протяжении веков убивали целые кланы, чтобы украсть чужую магию. Жадность живёт во многих сердцах.

Чтобы обрести собственную магию, ей придётся совершить убийство? Тьфу.

Они взобрались на ещё одну песчаную дюну, и в поле зрения появились два человека и три верблюда. Должно быть, их отвезут в лагерь! Она прибавила шагу. Только когда она встала перед животными, у неё перехватило дыхание. Животные представляли собой что-то среднее между верблюдом, носорогом и кем-то более отвратительным и совершенно пугающим, с рядом рогов, идущих ото лба, вдоль задней части головы, к затылку. У каждого был полный рот острых зубов и смесь меха и чешуи, которые шли черными и белыми полосами, как у зебры. Одно из существ невзлюбило её с первого взгляда… именно то, на котором она должна поехать. Оно столкнуло её, когда Пьюк впервые усадил Джиллиан. Сплюнув песок, она встала.

— Хватит дурачиться, — приказал он. Со всей грацией и мужской уверенностью, он устроился на спине существа и протянул руку.

В непосредственной близости с Пьюком Лжецом, сидящим на монстре-динозавре? «Добро пожаловать в мой кошмар». Хотя она предпочла бы убежать с криком, но приняла его помощь без протеста. Зачем бороться с неизбежным?

Он легко приподнял её, едва напрягшись, но она отказалась, категорически отказалась поражаться. Джиллиан ожидала, что поедет за ним. В конце концов, женщины в Ама-всё-для-мужчин-рантии готовили, убирали и шили, имели своё место. Но Пьюк усадил её перед собой.

— Что это вообще за существо? — проворчала она.

— Химера. — Одна мускулистая, загорелая рука обвилась вокруг талии, чтобы предотвратить очередное падение, и она напряглась. Если он почувствует…

Она может смягчиться. Её тело уже покалывало. Но тогда она взорвётся от ярости! Точно. Наверное.

Она не могла, не станет желать этого мужчину. Ни за что.

Когда другая его рука потянулась вперёд, она приготовилась к драке… но его пальцы даже не коснулись её, а запутались в гриве существа, отправив химеру галопом.

Удивлённый крик сорвался с губ Джиллиан, а окружающий пейзаж расплылся. Она вцепилась в руку Пьюка, почти уверенная, что её ногти режут и рвут кожу и мышцы. Необходимость, а также садистское удовольствие, несмотря на боль в собственной руке. Они двигались с невероятной скоростью, достигнув лагеря всего через несколько минут. Пьюк спрыгнул на землю, поднял её и поставил на ноги. Тошнота подступила к горлу. Голова закружилась, Джиллиан покачнулась… и упала. Её придурочный временный муж наблюдал, в очередной раз, даже не пытаясь помочь.

«Встряхнись. Он уйдёт, а ты последуешь за ним. Ты победишь его в его собственной игре».

Химера побежала прочь, намеренно наступив на руку Джиллиан. Когда кости сломались, она закричала. Острая боль пронзила её руку и сосредоточилась в плече. Рука Пьюка тоже сломалась, но его бесстрастное выражение лица не изменилось.

Когда боль утихла, Джиллиан всхлипнула и прижала рану к груди, но не заплакала. Она больше не будет плакать из-за лечения здесь.

«Ты можешь сломать мне кости, но тебе не сломить мой дух».

— Ты уже исцеляешься. Отгородись от боли и вставай. Увидев тебя на земле, я… — Его глаза сузились, и он оскалил зубы. — Вставай. Сейчас же.

Увидев её такой, он… что? Почувствовал вину за плохое обращение с ней? Не настолько ледяной, в конце концов.　

— Я в порядке, спасибо. И, да. Пошёл ты, — пробормотала она, оставаясь на месте и осматривая процветающую деревню. Повсюду стояли палатки вперемешку с землянками. Несколько ям для костра добавили жара ветру, пламя лизало туши животных, в настоящее время привязанных к вертелам. Дети играли, где только можно. Мужчины ходили только в штанах из овчины, без рубашек. Женщины носили серые шарфы с головы до колен.

У всех была одна общая черта. Они уставились на неё.

— Этот клан состоит из отверженных, — объяснил Пьюк, больше не упрекая её в непослушании. Небольшое послабление. — Они превыше всего ценят силу и презирают слабость.

Ну, значит, Джиллиан стала самой презираемой девушкой в городе?　

«Ура мне».

— Ирландец! — объявил женский голос. — Как вовремя ты вернулся. Я начала думать, что ты умер.

Толпа расступилась, показав мужчину и женщину двадцати с небольшим лет. И, Боже милостивый, они были великолепны. У обоих самые удивительные лавандовые глаза, окаймлённые серебром, волосы цвета расплавленных пенни и кожа на несколько оттенков светлее. Должно быть, они брат и сестра. В отличие от других мужчин в лагере, этот был одет в чёрную футболку с надписью «Зима близко» и джинсы. В отличие от других женщин, эта носила кожаный топ, соединённый металлической сеткой с мини-юбкой в складку. Наряд был одновременно сексуальным и защитным. И у мужчины, и у женщины были короткие мечи, привязанные к их спинам, рукояти которых виднелись за плечами.

«Они великолепны, а я съёжилась на земле».

Джиллиан как можно быстрее вскочила на ноги.

— Это Камерон, хранитель Одержимости, и его сестра Винтер, хранительница Эгоизма, — сказал Пьюк. — Друзья, о которых я тебе говорил. Мои единственные друзья. Камерон, Винтер, это моя… жена.

Джиллиан сглотнула. Одержимость и Эгоизм, а над ними Безразличие… который теперь выражал своё недовольство рычанием. Просто замечательно.

— Привет, — сказала она, проталкивая слово сквозь колючий комок в горле. Ей всегда было трудно знакомиться с новыми людьми, и связь с Пьюком не помогла. Теперь она будет вечно задаваться вопросом, кто придумал, как её перехитрить.

Камерон оглядел её с ног до головы и лукаво улыбнулся.　

— Здравствуй, красавица.

Винтер посмотрела на неё сверху вниз и быстро решила, что она не достойна приветствия. Её взгляд вернулся к Пьюку.　

— Словами не описать, как сильно я скучала. Но цифры могут. Три из десяти. Ты обещал мне золото и драгоценности. Я хочу своё золото и драгоценности. И волшебство. Да, я бы предпочла немного магии. Или много. Определённо много.

Игнорируя её, Пьюк мягко подтолкнул Джиллиан к Камерону. «По крайней мере, я не единственная, кому он молчит в ответ».

— Я ухожу вербовать Уильяма, — сказал он другому мужчине. — Надеюсь, теперь, когда ты познакомился с Джиллиан, одержим её защитой? Она слаба и хрупка, да, но она также ключ к моей победе, золоту и драгоценностям твоей сестры.

— Одержим и впечатлён, — сказал Камерон, широко улыбаясь.

Пьюк напрягся и провёл языком по зубам.　

— Джиллиан нельзя трогать. Никому. Никогда.

Ну, ну. У него было подобие совести. Ещё одно маленькое послабление. Слишком маленькое и слишком позднее. И что он имел в виду под «слабая и хрупкая»? С их первой встречи она делала всё возможное, чтобы справиться, приспособиться и преуспеть, несмотря на множество препятствий.

— Если она когда-нибудь захочет мужчину, — добавил Пьюк, — убей его. Без колебаний.

— Ты не можешь говорить это серьёзно, — сказала она, уставившись на него.

Камерон потёр руки, словно возбуждённый перспективой.　

— Считай, что сделано.

— А как насчёт меня? Никто не хочет убить людей, которых я хочу? Кроме того, — добавила Винтер, соизволив сосредоточиться на Джиллиан, — теперь ты бессмертная, а это значит, что твоё время здесь — начало твоей истории. Каждой истории нужен злодей, — она подняла свою руку. — Я доброволец.

— Принято, — ответила она, потому что долго здесь не пробудет. Она пойдёт по следам Пьюка. — Предупреждаю о спойлерах. Злодеи всегда умирают в конце.

Пьюк взял её за плечи, убедился, что она смотрит ему в лицо, и уставился на неё пустым взглядом. Когда она отказалась опустить глаза, он запустил руку ей в волосы и сжал пряди на затылке. Просто так. Воздух вылетел из лёгких… и нагрелся. Она винила их брачную связь. О, как она это ненавидела!

— Я расскажу тебе кое о чем, что посоветовал мне отец в детстве, — сказал он, сжав кулак сильнее. — Если кто-то причинит тебе вред, сначала убей, а потом задавай вопросы.

— Ты мне больно делаешь.

— Ты — продолжение меня, а это значит, что я просто поранился. — Наклонившись, он прикоснулся кончиком носа к её. — Постарайся не скучать по мне, девочка. Меня не будет всего сто лет, может быть, двести. Едва заметишь.

Придурок.

— Да, но для тебя пройдёт всего несколько минут, дней или недель.

— Ты можешь использовать время, чтобы стать сильней. Тренируйся, учись драться.

Пьюк ожидал, что она проведёт сотни лет без друзей или семьи, живя в незнакомой местности, обучаясь? Он был не просто безразличен, но ещё и безумен.

— А если меня убьют, пока тебя не будет? — Слова сорвались с её губ сами. — Ты тоже умрёшь. Просто… возьми меня с собой и сам защити. — Тогда ей не придется рисковать, следуя за ним в одиночку.

— Тебя не убьют, я обещаю. И я… разозлюсь, если ты пострадаешь.

Хотя его голос оставался монотонным, он каким-то образом заставил слово «разозлюсь» прозвучать как угроза уничтожения всей империи.

— Разозлишься? Как ужасно для тебя.

— Здесь тебя будут хорошо охранять, — продолжал он, склонив голову набок. — Я обещаю.

— Во-первых, твои обещания ничего для меня не значат.

Он пожал плечами.　

— Это не моя проблема.

«Сохраняй спокойствие».

— Во-вторых, — продолжала она, — хорошо охраняемые вещи всё время увеличиваются в цене и….

— Достаточно. — Искры в его радужке засияли, когда он обхватил её челюсть и провел большими пальцами по щекам. — Я собираюсь поцеловать тебя на прощание, жена. Слегка попробую.

Что? Её сердце билось о рёбра, кровь в одно мгновение вспыхнула белым пламенем. Покалывание охватило грудь, и заболело между ног. После всего, что он сделал, он ожидал поцелуя перед другими людьми?

— Почему?

«Действительно? Я спросила почему? И я не сказала ему наклониться?»

Безразличие заплясал у неё в голове, острые когти пронзили серое вещество. Она съёжилась и даже захныкала.

— Сосредоточься на мне, а не на демоне, — сказал Пьюк, возможно, распознав признаки вмешательства демона.

Она повиновалась, всматриваясь в него, в этого мужчину, который стал её мужем, который временами был излишне жесток, а в другое время — удивительно добр. Как она могла даже подумать о том, чтобы его поцеловать? Она не знала его, не особо, и определённо не доверяла. Несмотря на моменты доброты, он был лжецом. У него был лёд вместо сердца. Или, может быть, поэтому она должна его поцеловать. Он не будет волноваться. Даже не возбудиться. Именно этого она и хотела. Или… нет.

Отлично! Опять было две Джиллиан.

— Ты будешь помнить меня… думать обо мне… пока меня не будет, — сказал он, не задавая вопроса, а отдавая команду.

«Возрази. Сейчас же. Прежде чем начнётся паника, и демон отреагирует хуже». Но… часть её, которая хотела, чтобы Пьюк возбудился, также хотела, чтобы он думал во время отсутствия. Хотела, чтобы он знал, что потерял, когда обманул.

«Серьёзно? Что же он потерял? Скажи мне».

«Замолчи».

Злобная Джиллиан победила. Она поднялась на цыпочки и сказала:　

— Поцелуй меня. Попробуй.

Он встретил её на полпути и прижался губами к её губам. Эротические щелчки его языка вызвали ещё больше покалываний и раздули пламя желания. Жарко, так удивительно жарко. Боль усилилась, когда он надавил с большей силой, его божественный вкус и возрастающий бешеный темп заставили ее застонать. Звук, который он полностью поглотил, как будто он никогда не был так голоден… или никогда не наслаждался более изысканным блюдом.

Уровень его мастерства: эксперт. Его безжалостность во всей красе.

Пьюк не удосужился изучить её или выяснить особенности; он брал, отдавал и требовал… всего, его язык доминировал над её с обещанием несметных богатств. Джиллиан не смогла сопротивляться.

Демон притих, её разум вдруг стал её собственным, разные мысли всплывали в сознании одна за другой. Этот поцелуй был ужасной идеей. Нет, замечательной идеей. С неё было достаточно. Ей всегда будет мало. Это может ей помочь. Вероятно, причинит ей боль. Поработит её. Наконец-то освободит. Это было ничто и всё. Это было… приятно.

Затем её мысли тоже успокоились, и тело взяло управление на себя. Её соски напряглись под платьем, словно пытаясь привлечь внимание Пьюка, её живот задрожал. Жидкий жар пропитал её трусики, конечности затряслись, голод поглотил. Голод, который только усилился, когда она распознала вкус Пьюка: самое пьянящее шампанское.

«Ещё!»

Как только она наклонилась к нему, смягчаясь, положив руки ему на грудь, он сжал её запястья, прекращая контакт, и поднял голову.

— Не трогай мою татуировку павлина, девочка, — грубость его тона взволновала её. — Ни сейчас, ни когда-либо. Это запретная зона.

Джиллиан попыталась сосредоточиться, её разуму пришлось играть в догонялки. Запретная зона? Почему? Кого это волнует? «Дыши». Она только что пережила свой первый поцелуй. Нет, она только что пережила свой первый поцелуй и не запаниковала. Даже лучше, она хотела… и получала… удовольствие.

«Я поцеловала монстра, и мне понравилось».

Она должна испытывать отвращение к самой себе. И Пьюк… он должен остаться равнодушным. Так ли это? Она хотела его безразличия?

— Демон вернулся к тебе? — спросила она, смущённая хрипотой своего голоса.

Он кивнул, пристально глядя на неё, его зрачки расширились.　

— Ты была права. Наша сделка отменяется. Но мы заключим новую. Когда я вернусь… я заставлю тебя захотеть меня.

Прежде чем она успела ответить, он резко отпустил её подбородок, повернулся и ушёл.

«Ты собираешься простоять здесь все утро? За ним!» Правильно. Джиллиан сделала шаг вперёд, но Винтер и Камерон встали на пути, остановив её. О… чёрт. Она будет торчать здесь, не так ли? Пока её планы рушились, Пьюк продвигался вперёд, как заключённый, который, наконец, освободился из тюрьмы, ни разу не оглянувшись.

Винтер крутанула кинжал.　

— Ты готова повеселиться, девочка? Потому что я — да.