Темнейший воин

Глава 23

Слова Пьюка эхом отозвались в голове Джиллиан. «Избегать контакта» — вот так он о ней думал? Как о контакте? «Помолчи»… как он посмел отдать такой приказ! «Только тебя»… её колени задрожали.

Потом он напрягся, и ей захотелось закричать, потому что она знала, что будет дальше. Он заморозит чувства.

— Если ты прямо сейчас превратишься в ледяного человека, следующую твою еду я отравлю, — сказала она.

Выглядя отстранено, он приподнял бровь.

— Продолжай вести себя как мегера, и я охотно съем её.

Мегера? Да как он посмел?!

Джиллиан подошла ближе, уверенная, что стала бомбой с быстрым обратным отсчетом. Но так как их взгляды по-прежнему были прикованы друг к другу и соревновались, никто не желал отводить глаза, её вдохи превратились в его выдохи, и она поняла, что они дышат воздухом друг друга. Гнев перешел в возбуждение.

Дрожь разрушила её попытку казаться невозмутимой. Дрожь и её постоянно твердеющие соски. Вероятно, лихорадка страсти окрасила и её кожу.

Так много времени прошло без его прикосновений. Она нуждалась в них.

Словно прочитав её мысли (и более чем обрадовавшись), он начал действовать. Двигаясь слишком быстро, чтобы проследить, он схватил её за бедра, прижал к стене и прижал ладони к вискам. Когда его большое тело заключило её в клетку, мужской запах окутал её, и она почувствовала, как её веки отяжелели.

Казалось, его член увеличивался на глазах. Внезапно Пьюк стал больше, сильнее. Вены вздулись, как будто он едва мог сдерживаться — как будто агрессия наполнила его до краёв. Взгляд, который он на неё бросил — был полон желания.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, и в её голосе прозвучало нетерпение. Уже слишком заведена, чтобы беспокоиться.

— Я возьму тебя там, где хочу.

Что ж, слава богу. Ей нравилось, что он её хотел.

— Значит, ты действительно меня хочешь? Ты не превратился в ледяного человека?

— Думаю, зверь у меня между ног отвечает на оба вопроса, детка.

Уголки её губ приподнялись.

— Король апатии только что пошутил?

— Он просто сказал правду. — Играя с кончиками её волос, он щекотал кожу. — Я использовал лёд, чтобы демон не наказал меня. Теперь я делаю это, чтобы защитить нас всех. Ты должна быть благодарна за это. Если бы я сделал хотя бы половину того, что представляю…

«Использовал лёд», — так он сказал. Пьюк действительно заморозил свои эмоции? Как? Магией?

— Какое наказание? — Слабость, о которой он однажды упомянул? — И защитить нас всех от чего? — спросила она, потом до неё дошли остальные слова, и она вздрогнула. Что он хотел с ней сделать?

Он прищурился и застыл.

Хорошо. Он мог хранить свои секреты. Пока.

— Но иногда ты оттаивал. Я видела это.

Пьюк кивнул.

— Лёд не тает сам по себе. Мне нужен внешний источник, чтобы ощутить что-то жгучее. Например, ярость.

— Или желание.

Отчаянно нуждаясь в контакте с ним и желая оценить степень его возбуждения, она положила руку ему на сердце. Кожа была горячей, словно расплавленное золото, разлитое по граниту. Сердце быстро билась.

«Его желание совпадает с моим». Это знание придало ей силы.

Он взял её за запястье и поднял руку над головой.

— Прикосновение к татуировке птицы…

— Запрещено. — Да, она помнила. — Но почему?

— Потому что я так сказал.

Логично. Опять же, пока. Позже…

— Вдруг однажды ты совсем перестанешь чувствовать и останешься ледяным человеком?

— Я часто задавался тем же вопросом, но сейчас не могу представить, что когда-нибудь снова окажусь в глубокой заморозке. — Он потёрся кончиком носа о её нос. — Ты больше не боишься близости.

— Нет.

— Сколько сил понадобилось для преодоления прошлых травм. Сколько сил тебе нужно. Я восхищаюсь тобой, девочка.

Эти слова… Застонав, она начала тереться о его массивную длину.

— Итак, мы в нужном месте, воин, и ты испытываешь передо мной благоговейный трепет. Что собираешься со мной делать? — Как она нашла в себе силы говорить, непонятно. Желала большего. Нуждалась.

Он зашипел, сжав её запястье.

— Я собираюсь взять тебя. Но все равно отпущу в один прекрасный день.

Эти слова были обещанием или предупреждением? Он надеялся напугать её или соблазнить? «Эй, детка, тебе не нужно беспокоиться о том, что я стану преследовать тебя, потому что тоже собираюсь уйти как можно быстрее».

— Неправильно. Это я возьму тебя, — сказала она, — и в один прекрасный день отпущу.

«Меня не будут использовать и оскорблять. Это я поматрошу и брошу».

Что-то тёмное и первобытное отразилось на его лице.

— Ты моя. Скажи это.

Он мог бы выбить признание, но хватит ли сил?

— Я… — она заколебалась, давая предвкушению шанс укрепиться в нём, — своя собственная.

Был ли этот хриплый, наркотический тон действительно её?

Ну, почему нет? Джиллиан хотела этого мужчину веками. И вот он здесь, и она может его заполучить. Они были так близко, что практически касались друг друга. Так близко, что она могла чувствовать потоки страсти, бегущие по его коже.

Каждый раз, когда она вдыхала, её соски касались его груди, вызывая жар и трение. Каждый раз, когда она выдыхала, её бедра выгибались сами по себе, ища большего контакта, большего трения.

Пьюк обхватил её лицо ладонью, большой палец лег на одну щеку, остальные — на вторую. Агрессивная хватка, и все же она не боялась.

— Если ты и не скажешь мне, что ты моя, то покажешь.

Не дожидаясь её ответа, он отпустил её руку, которую держал над головой, чтобы сжать задницу Джиллиан — захватывая как можно больше — и в то же время наклонился, чтобы завладеть её ртом.

Это было не простое исследование, а жёсткое требование. Метка собственности, не похожая ни на что, испытываемое ею прежде. Между чувственными набегами его языка, он гладил пульс, трепещущий у основания её горла.

«Так долго ждала этого». Сладость его вкуса сводила с ума. Он был наркотиком. Её наркотиком. Весь мужской жар и твердость ошеломляли. Тихое хныканье вырвалось из неё, когда она обняла и потерлась об него снова и снова, не в силах остановить движение. Каждое новое прикосновение к его члену делало её горячее, влажнее.

«Больше. Мне нужно больше». Пятьсот лет разочарований превратили её в распутницу. Или, может быть, эта честь оказана Пьюку?

— Прикоснись ко мне. Прикоснись ко мне сейчас же, — потребовала она.

— Скажи мне, где.

— Внутри. Иди за золотом сразу, потом посмакуешь.

— Для меня ты вся из золота.

— Внутри, — настаивала она.

— А если я сначала поиграю с твоей грудью? — Он сунул руку под её кожаную повязку, чтобы сжать грудь и поиграть с соском.

— Пожалуйста, Пьюк. Пожалуйста.

— Теперь воительница умоляет меня. Она нуждается. — Свободную руку он запустил под подол её кожаной юбки. — Очень хорошо. Ты получишь то, о чём просишь.

Когда его пальцы скользнули по внутренней стороне её бедра, она вцепилась в его спину, царапая до крови. Так хорошо!

— Между ног… вот так? — Один из изучающих пальцев приблизился к её сердцевине только для того, чтобы отскочить как раз перед прикосновением.

Он дразнил её? Сейчас? Одно за другим ее охватывали разные желания. Освободить его член и сломать. Уйти, оставив его страдать на все века, которые он проведет вдали от неё. Или вот! Бросить его на пол и изнасиловать.

— Сделай это, — приказала она. — Погрузи в меня свой палец.

Он повиновался, эти шаловливые пальцы отодвинули её трусики в сторону и вошли в ноющую сердцевину.

Хриплым голосом он сказал:

— Ты влажная для меня.

У Джиллиан подогнулись колени; если бы не рука, зажатая между ног, и не ладонь Пьюка, прижимавшаяся к её маленькому комку нервов, пока его пальцы ощупывали её, она бы упала… и…

— Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся.

Он засунул в неё второй палец, и она взорвалась, как ракета. Внезапно. Просто бум — и кончила. Наконец-то!

— Да, да, да!

Самое возвышенное наслаждение взорвалось внутри неё, не оставив равнодушной ни одну часть тела. И он ещё не закончил! Когда она потерла контроль, он продолжал двигать пальцами, растягивая, прежде чем наполнить её третьим, продлевая оргазм.

Крик сорвался с её губ, но он проглотил его и углубил поцелуем. Хорошая вещь. Он дал кислород, в котором она нуждалась.

Уильям был прав. Поцелуи необходимы для выживания.

Внутренние стенки сжимались и разжимались. Её разум затуманился, мысли путались. Томительный жар прокрался сквозь неё, будто вор в ночи, украл весь рассудок, оставив её обмякшей и восхитительно удовлетворенной.

Но наслаждение длилось недолго. Джиллиан хотелось большего. Больше Пьюка. Больше страсти. Больше удовлетворения. Ничто не сравнится с этим. Одного оргазма было недостаточно. Она отчаянно нуждалась в другом. Ей нужен секс. Сейчас. Прямо сейчас. Больше никакого ожидания.

Но когда она потянулась к поясу его брюк, он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Его радужки ярко и дико вспыхнули, и она замерла. Со спутанными чёрными волосами он выглядел таким же сумасшедшим, как и она. Безумным и неотразимо красивым. Безупречное тело и лицо. Абсолютное мужское совершенство — мужчина, зачарованный женщиной. Нуждающийся в ней, и только в ней. Никто другой бы не подошёл.

— Твои глаза, — сказал он с благоговением. — Они горят для меня.

«Я не одинока в этом. Может быть, никогда больше не буду одинока». Она ощутила уязвимость.

Потом случилось худшее.

В одно мгновение она была возбуждена, готовая к новой попытке, а в следующее рыдала, как будто только что убила дорогого друга.

Слезы текли по её щекам, всё её тело тряслось.

Джиллиан не проронила ни единой слезинки за последние столетия. Теперь же она ничего не могла сделать, чтобы остановить их поток.

Пьюк обнял её, удерживая, пока она всхлипывала. Он даже провёл пальцами по её волосам, бормоча что-то вроде:

— Я понимаю. Ты однажды пережила предательство, и это… это свобода. Я не могу видеть, как плачет моя воительница».

А затем:

— Скажи мне, что делать, и я сделаю это».

Он понимал. Он тоже пострадал от предательства.

Он назвал её воительницей.

Он подарил ей оргазм. Первый. И ей пришлось ждать всего пятьсот с чем-то лет. Страх, от которого она так долго страдала — ночной кошмар — удовольствие, которое похитили у неё насильники… Это было неправильно! Это было преступно! Она была обманута, ранена, уничтожена, разрушена…

Нет! Не разрушена. Не уничтожена. Её тело использовали другие, да, и её самооценку пинали, били, толкали и кололи, но она поднялась с колен, встала, расправила плечи и подняла подбородок, и она выжила.

Она научилась сопротивляться. Она помогала нуждающимся. И теперь у неё было это. Сексуальный опыт, рожденный взаимным желанием. Поцелуй, ради которого можно отправиться на войну, хотя бы для того, чтобы получить ещё один. Заветное воспоминание, затмевающее те, которые она надеялась когда-нибудь стереть.

— Прости, что испортила тебе настроение, — сказала она, переведя дыхание. Вероятно, из-за упадка сил она должна была чувствовать себя опустошенной и слабой, но она чувствовала себя бодрой, как будто сломанная кость наконец-то восстановилась и хорошо зажила.

— Не извиняйся.

Нежными движениями больших пальцев он вытер слезы с её щёк. Так нежно. Так удивительно.

— Ты думаешь, что я слабая сейчас? — спросила она, шмыгнув носом.

— Я думаю, ты сильнее. То, что тебе пришлось преодолеть… ты меня вдохновляешь.

«Я вдохновляю такого великого воина, как он?» Ей пришлось сморгнуть новый поток слёз.

— Сейчас ты впервые кончила? — спросил он, всё ещё такой нежный.

В его голосе не было самодовольства, только любопытство и, возможно, немного гордости. Только по этой причине она ответила.

— Да. Также я впервые сама выбрала партнёра. — Нежность, благодарность и привязанность заменили её уязвимость, все они были направлены на Пьюка. — Мы должны… позаботиться о тебе?

Пауза. Потом:

— Нет. — Он отпустил её и попятился. — Я должен идти.

Идти? Нет! Она не хотела отдаляться от него прямо сейчас, она хотела общения.

— Останься.

Пожалуйста.

Он коротко покачал головой. Затем, на её глазах, он превратился из источника утешения в мучение, из необходимого в отдалившегося.

Ледяной человек вернулся с новой силой.

Она сказала себе: «Я слишком выжата, чтобы расстраиваться из-за этого». Но она не была поклонницей банальностей и не стала бы лгать даже самой себе. Она была расстроена. Разочарование чуть не раскололо её надвое.

Знал, что быстро кончит и убежит. Он знал! И больно было так сильно, как она и подозревала.

Хотя, он ведь не кончил, не так ли? И всё же нашёл в себе силы её бросить. Ой.

Что заставило его изменить решение? Почему он не позволил ей довести его до оргазма? Почему отказал ей в этой привилегии?

У этой версии Пьюка она не добьётся быстрых ответов.

— Я желаю тебе, чтобы доктор Джекилл и мистер Хайд остановили ледяного человека. Он настоящий облом.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, игнорируя её, его голос больше не был хриплым, он излучал холод.

Ой-ой. Это не к добру.

Её захлестнуло беспокойство. Тем не менее, она приклеила улыбку и скрестила руки на груди, чтобы скрыть свои сморщенные соски. «Всё, больше ничего нельзя сделать».

Ошибочка! Джиллиан вспомнила, как сильно он хотел заняться этими ноющими сосками, но она запротестовала, надеясь быстрее кончить. «Глупышка!»

В следующий раз она… что? Пойдет ли она на это в следующий раз? Их действия потрясли весь её мир, правда, но этого… этого Джиллиан не могла вынести. Она вела себя так, словно ничего не произошло, смотрела в безразличные глаза, не в силах ответить так, как ей хотелось бы, избегая возможных последствий.

Стоп! Если возникала проблема, Джиллиан её устраняла. К чёрту последствия. Отныне она будет отвечать так, как ей заблагорассудится!

— Ты прав. Нам нужно поговорить. — Хотя её ноги напоминали желе, она сумела дойти до дивана, который изуродовал Арахис, и опуститься на него. — Однажды ты сказал мне, что принцесса Аланна из Динджина твоя женщина. Брак по договоренности, бла-бла-бла. Ты отказал мне, потому что бережешь себя для неё? Свежая новость! Сомневаюсь, что она бережёт себя для тебя. Она помолвлена с твоим братом. Уже некоторое время, хотя они так и не спустили курок.

Он никак не отреагировал на ее тираду, идиот.

Джиллиан общалась с принцессой лишь однажды, но с любопытством наблюдала за ней всякий раз, когда они одновременно посещали один и тот же деревенский рынок.

Аланна была хорошенькой в сдержанном смысле, тихой и робкой. «Моя противоположность».

Их разговор был коротким и милым.

Джиллиан: Я слышала, что ты когда-то была помолвлена с Пьюком Коннахтом.

Аланна: Д-да. Но теперь у него есть рога и…

Джиллиан: Я его жена, и мне нравится убивать любого, кто его не уважает.

Аланна: Пожалуйста, извините меня.

— Какое это имеет значение? — наконец спросил Пьюк. Он сел в пустое кресло напротив неё.

— Просто поддерживаю разговор, как ты и хотел. Если хочешь, я могу вернуться на вечеринку… к Уильяму.

Всё ещё никакой реакции от него. Ой-ой. Может быть, ей не следовало заходить так далеко? Пьюк не был каким-то школьником с его самой первой влюбленностью. Он был принцем и будущим королем, воином до мозга костей и хранителем Безразличия. Хотя он и желал Джиллиан, как-то по-своему, но мог уйти без колебаний в любое время, в любом месте. Как уже доказывал.

— Мне она понравилась, — ответил он, и её пронзило облегчение. Пьюк провел рукой по одному из своих рогов, как будто застенчиво, что невозможно. — Я столкнулся с нею после одержимости, после изменения во внешности. Она убежала.

Ай. Отказ, должно быть, причинил ему боль, даже если в тот момент он не испытывал никаких эмоций.

Постой. Накапливались ли в нем эмоции и требовали ли они выхода позже? Если ему нужен лёд, чтобы контролировать свои реакции… она предположила, что да.

Наклонившись к нему, она произнесла театральным шепотом:

— Хочешь узнать секрет?

Он покачал головой. Затем нахмурился. Потом кивнул.

— Расскажи мне. Расскажи мне сейчас же.

«Сдержусь ли? Не улыбайся».

— Я всегда считала тебя красивым.

Пьюк бросил на неё взгляд, полный надежды и тоски, но секунду спустя спрятал его за маской безразличия.

Её сердце сжалось, когда Джиллиан спросила:

— Что тебе нравилось в принцессе?

— Её внешность и то, что она будет моей. На самом деле я её не знал.

— Меня ты тоже не знаешь, — заметила Джиллиан. — Ты хочешь прикоснуться ко мне только из-за того, как я выгляжу? Или потому, что я уже твоя?

«Фактически ты настоял, чтобы я сказала это вслух».

— Я много о тебе знаю.

— О? Ну расскажи.

— Ты…

— Что? — настаивала она.

— Ты любишь помогать людям. Ты не любишь лжецов.

— Факты, которые я тебе рассказала. Не новость. Я знаю, что тебе нравится мысль о том, как причиняешь боль своему брату, и ты не любишь Уильяма.

— Твоё любимое хобби — собирать трофеи у побежденных тобой людей.

— Это ты понял благодаря упомянутым трофеям, висящим на моей стене. — Уголок её рта приподнялся. — Думаю, что твоим любимым хобби стало коллекционирование оргазмов твоей жены.

Его грудь быстро поднималась и опускалась, но выражение лица оставалось пустым.

— Ты хочешь остаться в Амарантии даже после развода. Не только для того, чтобы сохранить свой клан вместе, но и для того, чтобы продолжать править своим кланом. Ты веришь, что никто не сможет направить их так же правильно и полноценно, как ты.

Хорошо. Может быть, он действительно знал её.

— Опять правильно.

— Но остаться здесь ты не сможешь.

Ее мгновенно охватила ярость.

— Ты собираешься попытаться выгнать меня из Амарантии, раз ты король? И заметь, я сказала попытаться.

— Я не буду пытаться. Я сделаю это.

— Значит, ты солгал мне. Опять, — проскрежетала она. — После того, как пообещал всегда говорить мне правду.

Он даже не вздрогнул.

— Я не солгал. А передумал.

— Почему ты передумал? — спросила она.

— Потому что могу. — Его взгляд был таким же холодным и отстраненным, как в тот день, когда он сломал ей палец, просто чтобы доказать свою правоту. — Это моё царство.

Ладно, в данный момент она была немного не в себе, чтобы справиться с этим. С ним.

— Мне надоело с тобой болтать. Ты мне не нравишься, когда становишься таким, поэтому я возвращаюсь на вечеринку.

Он ничего не сказал, когда она встала и зашагала прочь, вскоре войдя в прохладу ночи. Однако через секунду дверь захлопнулась. Послышались шаги. Пьюк последовал за ней.

Её пульс участился, кожа и кровь закипели, тело было готово ко второму раунду.

«Игнорируй его». Когда она приблизилась к пиршеству, знакомое жужжание пробежало по её нервным окончаниям. Она резко остановилась и сделала глубокий вдох, чтобы абстрагироваться от приступа ярости.

— Что с тобой? — Пьюк подошёл к ней сзади, его тёплое дыхание ласкало её затылок, разжигая кровь, посылая дрожь по спине, и она заскрежетала зубами. — Ты не собираешься со мной спорить?

— Ты этого хочешь? — Она пришла в движение, он последовал за ней. — Чтобы я спорила с тобой?

— Нет. Да. Я не знаю.

— Пока не разберёшься, отойди.

Раздался громкий смех, прозвучавший громче музыки.

— Джиллиан! — звала Джоанна. — Подходи. Присоединяйся к нам.

— Она не знает, что ты уже «пришла», — между прочим, заметил Пьюк.

Снова дрожь, снова жар. Но он не имел права упоминать об их интрижке после того, как угрожал выбросить её из Амарантии.

Что же влекло её к нему? Кроме очевидного, конечно, его потусторонняя красота, порочные поцелуи и восхитительные прикосновения. Почему она сексуально реагировала только на Пьюка? Только из-за связи? Конечно, нет. Её разум хотел его так же сильно, как и её тело.

Должно быть, из-за его редких взглядов, будто она была откровением. Из-за внимательного взгляда, как будто ничто другое не имело значения.

«Зависимая…»

Джоанна и Розалин сидели рядом с ухмыляющимся Уильямом. Ухмыляющимся, пока не заметил Пьюка.

Пьюк, должно быть, тоже заметил его, потому что напрягся.

— Я хочу, чтобы ты осталась в моём царстве, — мягко сказал он, — но не с Уильямом. Я испытываю искушение выпотрошить его каждый раз, когда вижу вас вместе.

Что за фигня! Всё это она должны бросить из-за ревности?

«Что мне делать с этим мужчиной?»

Прежде чем она успела придумать ответ, Пьюк обошел её и присоединился к пиршеству. Не зная, как поступить, она последовала за ним.

* * *

«Когда я начал любить наказание и искать его?»

Пьюк следил за каждым движением Джиллиан, когда она выбирала место рядом со своими генералами и Уильямом… «прямо напротив меня».

«Она хочет, чтобы я смотрел, как она общается с этим мужчиной?»

«Рад услужить, жена». Но она не могла винить никого, кроме себя, за его ответ, каким бы он ни был.

Пока одна минута тянулась за другой, она избегала смотреть в сторону Пьюка, раздувая пламя гнева. Её глаза были окнами в её душу — «и она хотела лишить меня возможности заглянуть в её душу?» После того, как Джиллиан заставила его хотеть её больше, чем он когда-либо что-то хотел.

В его объятиях она брала то, что хотела и когда хотела. Она ожила, целуясь, царапаясь и задыхаясь… для него, только для него. А когда она заплакала, то сломала что-то внутри него.

Она проявила мощный ум и дерзость, а также естественную чувственность, которую он нашел очаровательной.

Хранитель Безразличия? Очарован?

Чёрт, хранитель Безразличия заколдован.

Пьюк был бы рад обвинить связь в своём увлечении — и растущей одержимости — но мог ли? Он тосковал по Джиллиан ещё до церемонии.

Его взгляд скользнул к Уильяму. Мужчина рассмеялся над тем, что кто-то сказал, хотя его тело оставалось напряженным. Он знал, что между мужем и женой что-то произошло. Он должен знать. Глаза Джиллиан всё ещё горели, угли ещё пылали.

«И за это отвечаю я. Я зажег эту спичку».

Что-то поменялось в самом Пьюке при взгляде на это пламя. Оно изменило его. Никогда ещё он не чувствовал себя таким взвинченным и возбужденным. Демон был громким — достаточно громким — но и тогда, и сейчас, он легко игнорировал эти крики.

В его жилах страсть превратилась в огонь. Каждый дюйм его тела горел от похоти.

Когда же это закончится?

Чуть раньше, когда он впервые увидел Джиллиан на пиру, то чуть не упал на песок, как это сделал Уильям. Только Пьюк не стал бы притворяться. На него обрушилось цунами обжигающего возбуждения, колени ослабли.

Потом возникло желание убивать. Его жена так оделась для Вечно Похотливого?

Пьюк ударил кулаком по грязи. Разноцветный шарф покрывал её волосы, за исключением хвостиков от нескольких косичек. Материал был слишком тонким, чтобы сдерживать порывы ветра, что делало его чисто декоративным. Красиво декоративным.

Нити кристаллов свисали ей на лоб. Она сменила свою рваную одежду на другой облегающий кожаный топ, которым перевязала свою грудь… грудь, которую он держал в руках… оставляя живот частично покрытым металлическими звеньями. Юбка, похожая на килт, заканчивалась на середине бедра, её длинные ноги были выставлены на всеобщее обозрение.

«Моя рука была под этой юбкой. Опять хочет быть там».

Она тоже этого хотела. Умоляла. Она хотела его.

«Нужно взять своё!»

Нет, нет. «Остановись!»

Сможет ли он остановиться? Ему хотелось выть в ночное небо. Хотелось встряхнуть Джиллиан и убить Уильяма. Может быть, он убьет Уильяма, как только получит корону.

Но, затаив дыхание, Пьюк также хотел поцеловать Джиллиан. Хотел дотрагиваться до неё, пока бы она не застонала, не начала извиваться и умолять о большем… хотел обладать ею, погружаясь глубоко в неё снова и снова, чтобы ничто его не сдерживало.

«Дурак!» Он должен был взять её, пока был шанс. Но он этого не сделал, потому что, когда её плотные внутренние стенки сжали его пальцы, и удовольствие жены пропитало его руку, он почти кончил. Он бы взорвался, если бы с трудом не отвлекся. А когда она заплакала, прижимаясь к нему, Пьюк впервые предложил утешение, испытывая некоторое удовлетворение, несмотря на свою безумную потребность в освобождении.

Он уже считал Джиллиан своей. Если они консуммируют свой брак, если он заклеймит её, то уже никогда не отпустит. Его чувство собственности не позволит этого — несмотря на Безразличие.

Чтобы удержать её, ему пришлось бы отослать Уильяма, прежде чем будут выполнены условия их клятвы на крови. Это бы означало отказаться от короны Коннахта, обречь свой народ на страдания и на гибель королевства от руки Сина.

Пьюк знал Джиллиан всего несколько недель и ещё меньше времени провёл в её присутствии. Но не мог и не хотел забывать о своих целях, просто чтобы испытать мгновенное блаженство.

Блаженство, которого он жаждал веками.

Теперь же он смотрел на неё, на эту женщину, которая одновременно успокаивала и возбуждала его. Отблески огня мерцали на её золотистой коже, и он подумал: «Может быть, я смогу позабыть о своих целях».

Нет! Безумие должно прекратиться. Он будет действовать, как и планировал.

Как только он воспользуется ножницами, желание Джиллиан к Пьюку всё равно уменьшится, а её чувства к Уильяму возродятся. Она выберет другого мужчину. «Оставив меня не более чем с неприятными воспоминаниями».

Поэтому он больше не прикоснется к ней. Слишком рискованно. Отныне он останется ледяным человеком. Он будет сопротивляться своей жене, каким бы сильным ни было её очарование.

Пронзительный звук рога внезапно прорезал весь лагерь, и танцоры остановились. Музыка смолкла. Все напряглись.

— Вперёд, идите. Готовьтесь к бою, — крикнула Джиллиан, вскакивая на ноги.

Толпа женщин бросилась прочь, собирая по пути оружие.

Уильям выхватил два кинжала, когда вставал.

— Что происходит?

— Возмездие, — ответила она, и единственное слово сочилось радостью. — Мы собираемся получить порцию магии.

Уловив подёргивающимися ушами звук приветственного марша, Пьюк приблизился к своей жене.

— Приближается армия Уолша.

— Да. — Джиллиан по-прежнему избегала смотреть в его сторону, искушая форсировать события. — У нас есть ловушки, расставленные вокруг внешней границы. Я проверила их сама и знаю, что солдатам потребуется примерно три минуты и двадцать секунд, чтобы добраться до наших стен. И до моего меча.