Глава 1

Наши дни

Где-то за Северным полярным кругом

— С плеч полетят головы.

Измученная, уставшая и продрогшая до костей Вейл Лондон сбросила свой рюкзак весом в десять тысяч фунтов, прислонилась к ледяной стене и оглядела окрестности… море снега с редкими горами и ледниковыми пиками, которые выглядели так, будто океанские волны замерзли как раз перед тем, как обрушиться вниз. Бушевал ледяной ветер, крики боли и беспомощности тонули в нем.

— Мы говорим буквально или фигурально? — Ее любимая сводная сестра Магнолия «Нола» Ли тоже бросила рюкзак, села на него и накинула на плечи толстое фланелевое одеяло. — С тобой я никогда не знаю наверняка. Ты не из тех, кто будет махать кулаками из-за ерунды.

Вейл наслаждалась ароматом подслащенного коричневого масла, которое ощущалось на языке. В какой-то момент ее детского развития провода замкнулись в ее голове, оставив ее с тяжелым случаем синестезии. Она слышала звуки, как и все остальные, но также пробовала их на вкус. Буквы отображались как цвета, а цифры появлялись в виде рельефной карты в ее голове.

Чем больше нюансов в звуке, тем богаче начинка.

— Фигурально… может быть, — ответила она и вздохнула. — В следующий раз, когда я увижу нашего проводника, он будет счастлив уйти. Или даже уползти. — Терминал оплаты разрушил то, что должно было стать отпуском всей жизни.

Черт возьми, Нола не нуждалась в таком стрессе. Девушка работала на двух работах. Если она не пекла и не продавала товары в местных конторах, то писала колонку «Как…» на сайте знакомств Брак по любви в Оклахоме.

Вейл надеялась насладиться последним ура — или, может быть, первым ура — прежде чем они с Нолой осядут и откроют шикарное кафе с пончиками для гурманов/точку общественного питания/ место проведения быстрых свидания и девичников, с Вейл за бумажной работой и Нолой за плитой и прилавком.

И ладно, ладно. Она допускает, что часть вины за эту ситуацию лежит на ее плечах, а не на их отсутствующем гиде. Она забронировала каждую из их экскурсий в самых дешевых компаниях, надеясь посетить как можно больше мест с очень ограниченным бюджетом.

Ну, качество важнее количества. Теперь она это понимала. «Так как насчет перерыва, мир?»

Если бы только путешествия во времени были возможны…

Три недели назад они с Нолой приехали в Юккасъярви (Швеция). В течение пяти дней приключений было предостаточно. Затем они отправились в Россию и прошли через Хибины с тридцатилетним гидом, который обещал им незабываемые впечатления.

Температура оказалась минусовой, но снега было очень мало, а лед полностью отсутствовал. Множество деревьев оттаяло, их листья были достаточно мягкими и зелеными, чтобы соперничать со свеже отшлифованными изумрудами, словно присыпанными алмазной пудрой. Здесь и там весело журчали реки, а захватывающие дух водопады каскадом низвергались в прозрачные бассейны.

Каким-то образом их небольшое трио свернуло с пути за одно мгновение и оказалось в этой ледяной пустоши.

Отступление не помогло, лед простирался повсюду. В итоге, одинокие следы привели их в уютную хижину, где Вейл и ее сестра провели последние две недели. В первый день гид отправился на разведку периметра и больше не возвращался.

Сегодня утром они были вынуждены сделать трудный выбор: остаться в тепле своего жилища и медленно умирать от голода или отправиться на поиски помощи и, возможно, (быстро) замерзнуть насмерть.

Как говорила их приемная мама: «Если вы хотите испытать чудо хождения по воде, нужно выйти из лодки».

Ее пронзила тоска по дому. Мир стал еще более печальным местом без Кэрри, она же Заботливая Медведица.

Испытывая крайнюю необходимость в одном из таких чудес «хождения по воде», Вейл и Нона облачились в зимнюю экипировку, которую откопали в сундуке всего несколько дней назад. Как ни странно, одежда села идеально, словно сшитая на заказ.

Совпадение, конечно, вызвало у нее подозрения, но, в конце концов, ее не волновали способ и причина, только конечный результат. Они с Нолой отправились в путь рано утром и тащились по снегу милю за милей.

Приближался закат. До сих пор они не нашли никаких признаков жизни, и Вейл начала беспокоиться.

Только начала? О, пожалуйста. Она волновалась каждую секунду каждого дня с тех пор, как начался этот кошмар.

«Я не готова умереть».

Она отложила свою жизнь на долгие годы, работая на разных работах, пока училась в школе весь день. И едва получив бизнес-образование в Университете Оклахомы — «Вперед, оклахомцы!» — без студенческого долга, она собиралась сыграть в ящик? Нет! Неприемлемо.

А умереть, зная, что она стала причиной смерти своей сестры? Никогда.

— Мне очень жаль, — сказала она, чувствуя себя виноватой. Несмотря на маску, покрывающую верхнюю часть лица, ее нос и легкие горели при каждом вздохе.

— Это моя вина, и я никогда не делюсь. Ты это знаешь. — Дыхание Нолы больше не образовывало пар. Плохой знак. Очень плохой. — Мне было так хорошо, что я все время уговаривала тебя добавить больше остановок в наш маршрут.

Ее сестра страдала фибромиалгией. В любой день сверхактивные нервные клетки Нолы могли вызвать крайнюю усталость, общую боль в теле и опухание суставов. Коктейль из лекарств помог облегчить симптомы, но не смог вылечить болезнь.

— Прости, сестренка, но поход был моей идеей. — Очевидно, расслабление не ее конек. Каждый раз, когда у нее была передышка, она думала о лавине ответственности, надвигающейся на нее, и паниковала. Что не имело смысла. Она годами мечтала открыть магазин пончиков. И да, ее мечты вращались вокруг счастья Нолы, а не ее собственного, но все же! Счастье Нолы тождественно счастью Вейл. Тем не менее, пытаясь скрыть свою панику, она убедилась, что у нее не было спокойных моментов. — Вина лежит на мне, и это окончательно.

— Прекрасно. Мы сойдемся на половине. — Нола сделала вид, что распушила волосы. — Если нам суждено умереть, то, по крайней мере, мы выглядим мило.

— Чувиха. Мы действительно выглядим мило. — Они были одеты в гладкие пальто, пуховики, термобелье, флисовые колготки, маски для лица, шапки и перчатки, несколько пар шерстяных носков и походные ботинки с жесткими кошками. — Мы могли бы очаровать банду снежных байкеров.

— Или завоевать сердце йети, который предпочитает южных девушек.

— Если он не захочет сперва съесть наши сердца… отбитые и обжаренные во фритюре, с добавление топленного масла. — У нее потекли слюнки. — Интересно, какой на вкус жареный йети.

— Если ты начнешь облизываться, глядя на меня… Я не буду чувствовать себя такой виноватой, размышляя, будет ли твоя печень лучше сочетаться с хорошим красным вином или с шестью пакетами дешевого пива.

— Ты же видела меня с похмелья. Избегай мою печень и направляйся к жаркому из моей задней части. — Она слегка шлепнула себя по заднице.

Нола усмехнулась, но тут же замолчала, когда резкий ветер чуть не сбил их обоих с ног.

— О-отвлеки меня о-от холода, и я буду любить тебя вечно. — Ее губы посинели, зубы стучали.

— Ты уже влюблена в меня навеки. — Так же, как Вейл любила Нолу, лучшего человека в мире, живого или мертвого, настоящего или фальшивого. «Ради нее переверну небо и землю». — Но я потрясающая, возможно, самая потрясающая, поэтому возьму на себя эту непосильную задачу. Расскажи мне про свою любимую часть путешествия.

— Почти в-все. — Нола поерзала на своей сумке, не в силах сдержать стон боли. Затем она продолжила, как будто все было хорошо. — За исключением з-затерянности, голода и п-переохлаждения, конечно.

— Сущая ерунда. — Беспомощность пронзила внутренности Вейла. «Не показывай чувств, смени тему». — Мы сделали все, что было в наших списках перед взрослением. Насладились северным сиянием.

Стук зубов стал тише, и Нола сказала:

— Мы отправились в ночную экспедицию на собачьих упряжках, и мне захотелось завести собаку-спасателя, как только я вернусь домой.

— Сделали скульптуры изо льда. К твоему сведению, мой шар был лучше твоего.

— Это правда. О! Мы также приняли джакузи, попивая шампанское.

— В конце концов, мы прошли через северный полярный круг.

— Только один пункт остается неисполненным.

— Влюбиться в красивого местного жителя, — сказали они в унисон.

Нола ухмыльнулась и добавила:

— Я думала, что у меня есть симпатия с нашим гидом, пока он не оставил нас умирать и все такое. Но, даже не смотря на это, он был лучше, чем мои последние онлайн-свидания. Не могла бы ты объяснить, почему так много современных парней любят посылать совершенно незнакомым людям незапрашиваемые фотографии своих гениталий, и почему они делают это с такой гордостью?

— Потому что, конечно же, женщины впадают в сексуальное безумие с пеной у рта, как только замечают мужское барахло какого-нибудь придурка. Ага.

— Ты права! Так и есть. И, конечно же, это о-о-о-очень лестно, когда гад наглеет и просит фото груди взамен. О, да, конечно, позвольте мне отблагодарить вас за то, что заставили меня заблевать все вокруг.

Они захихикали.

— Но, — добавила Нола.

— О, нет. Никаких «но». — Ее сестра была безнадежным романтиком и оптимистом. Нола считала, что каждый заслуживает второго, третьего и четвертого шанса, вот почему она вела такую отличную колонку «Как…». Как заинтриговать свою половинку и бла-бла-бла. Вейл, однако, была реалисткой.

Она не была закрыта для отношений, как таковых, но и не была открыта. Люди от природы несовершенны. В какой-то момент они разочаровывают, а после уходят. Поэтому она всегда придерживалась правила.

«Всегда уходить первой, чтобы не стать брошенной». И да, она понимала, что эти установки уходит корнями в проблемы сиротства в детстве. Ну и что? Проблемы возникают по какой-то причине. От природы несовершенны, понимаете? Большинство людей с приветом.

Нола и Кэрри были исключением. И ее мама тоже… пока она не умерла от аневризмы мозга, навсегда изменив направление жизни Вейл.

Когда-то и ее отец был исключением. Но вскоре после похорон ее матери он уехал, оставив Вейл слоняться от дома к дому. Он никогда не писал, не звонил и не навещал ее, заставляя гадать, что с ней не так, почему никто не хочет остаться рядом.

«Опасно. Избегай этой темы!» У этого поезда мыслей только одна станция — депрессия.

«Продолжай двигаться дальше». Вейл плохо переносила сказки и верила, что счастливая жизнь всего лишь иллюзия. Чем дольше семьи, друзья или пары оставались вместе, тем больше они узнавали друг друга, тем больше они видели мусора, сваленного в сердце их любимого человека. В отношениях, кто-то всегда страдал.

«Заходи — проваливай».

Вейл встречалась с парнями, но никогда не позволяла себе серьезные отношения. И если честно, то ни один парень не был настроен серьезно в отношении ее. Вейл приходилось тратить огромное количество энергии, притворяясь милой и нежной, и это напрягало, заставляя ее быть еще более колючей, грубой и резкой.

На свете не было ни одного мужчины, который был бы готов бороться за то, чтобы быть с ней, и их нельзя за это винить. Она тоже не хотела сражаться за парня.

— В последнее время моя личная жизнь стала похожа на частный самолет, — сказала Нола.

— Да? Как это?

— У меня нет частного самолета.

Она рассмеялась. Забавная девчонка.

— Поднимайся. Давай пройдем еще немного, прежде чем устроимся на ночь.

Их тела нуждались в тепле, а движение добавляло дров в огонь.

Нола неуклюже поднялась на ноги, и они помогли друг другу пристегнуть рюкзаки, прежде чем двинуться вперед. Вейл тащила большую часть припасов, у ее сестры были лишь одеяла и лекарства, но даже сейчас у нее перехватывало дыхание от чувства вины каждый раз, когда Нола хрипела или стонала от напряжения.

Окей. Нужно ее еще отвлечь.

— Я скучаю по Кэрри, — сказала она.

В тринадцать лет Вейл и Нолу поручили женщине, которая занималась «трудными» делами… молодым девушкам с какой-то инвалидностью. Кэрри сделала больше, чем просто открыла свой дом и сердце; она научила своих подопечных любить себя и процветать.

«Вейл, дорогая, как ты думаешь, двадцатидолларовая купюра стоит меньше, если она грязная и помятая? Ни в коем случае! Вы можете быть немного помяты жизнью, но все равно бесценны».

Кэрри и ее мудрые слова. Больше всего ей нравилась поговорка о картофеле, яйце и кофейных зернах.

«В кипящей воде картофель размягчается, яйцо затвердевает, но только могучие кофейные зерна меняют воду. Не позволяйте жизненным обстоятельствам ослабить или ожесточить вас, девочки. Вставайте и меняйте ситуацию!»

Глаза Нолы заблестели от нежности, и она кивнула.

— Если бы она была здесь, то приготовила бы пир. Снежные пироги. Слякотные омлеты. Ледяной бекон. Печенье из града и подливку из метели.

Вейл усмехнулась, хотя голод грыз ее пустой желудок. Но улыбка быстро сменилась дрожащим подбородком. В прошлом году Кэрри перенесла обширный инфаркт и так и не оправилась.

Ее смерть оставила дыру в сердце Вейл.

— Я очень хорошо помню тот день, когда к ней переехала. Тогда я жила по тюремным правилам. Ну, знаешь, покажи им, кто тут главный в первый день. Поэтому, конечно, я разрушила гостиную Кэрри, опрокинув мебель и разбив все стекло.

— Конечно.

— Когда я закончила, она спокойно спросила, хочу ли я сладкий чай горячим или со льдом.

Подражая чопорной и правильной Кэрри, Нола сказала:

— Всегда веди себя как леди, пока тебе не понадобится быть сухопутной миной.

Кэрри взрывалась только тогда, когда дело касалось защиты ее девочек.

Еще один приступ тоски по дому. Отлично! Теперь ей нужно было отвлечься от этого отвлечения.

Когда они пошли дальше, она спросила:

— А как мы назовем магазин пончиков?

Они выбирали между «Баром Пончиков» или «Пьяными Пончиками», так как их сладкие угощения отдавали дань уважения алкогольным напиткам, но оба названия были заняты.

— А как насчет «Счастливый час с пончиком»? — спросила Нола.

— Мило, но в этом нет изысканности.

— Ну, фрик.

Фрик — любимое ругательство Кэрри.

— Мы могли бы упростить и использовать «Ли» и «Лондон», - сказала Вейл.

— Мне нравится, но никто не поймет, что мы продаем.

— Может быть, не сразу, но несколько рекламных кампаний могут помочь распространить название.

— Ну, если мы идем в этом направлении, то почему бы… Я не знаю… Леди Кэрри?

— Чууувииха. Я знаю, что мы шикарны и все такое, но ты только что меня возбудила. «Леди Кэрри» — это идеально.

— Что же, посыпь мой зад сахарной пудрой и назови меня пончиком. Мы только что нашли название нашему магазину?

Вейл уже собралась ответить, когда заметила впереди ледяной холм. В нем было что-то особенное… Что-то странное. Но что именно? Казалось бы, все на своих местах.

— Я пойду вперед на разведку.

Сердце и ноги одновременно набрали скорость, она преодолела расстояние. В склоне холма была вырублена идеальная шестифутовая дыра, ведущая в туннель с уклоном наверх. Определенно рукотворный. Что было внутри? Или еще лучше, кто был внутри?

Ее охватило предвкушение. Если туннель вел в пещеру — занятую или свободную, это не имело значения — она могла вытащить Нолу из стихии гораздо раньше.

— Подожди здесь, — сказала она, когда сестра добралась до холма. — Я пойду внутрь и…

— Не-а, извини. Мы войдем вместе.

— А что, если дикое животное просто ждет, когда еда сама к нему придет? — Ммм. Еда.

— Ты будешь основным блюдом, а я — десертом.

«Упрямая девчонка».

— Ладно. — Вейл вытащила из рюкзака длинный моток веревки и обвязала один конец вокруг талии сестры, а другой вокруг своей собственной. Нола ни за что не упадет замертво под ее присмотром. Затем она вытащила ледорубы. По два на каждого. — Мы найдем пещеру или погибель. В зависимости от того, что обнаружим раньше.

Поправив сумку, она взмахнула ледорубом и поднялась в своих ботинках с шипами на несколько ступенек вверх, затем взмахнула другим ледорубом и поднялась еще на несколько ступенек. Очистить путь, повторить, медленно и спокойно. Нона повторила то же самое.

Чем выше они поднимались, тем темнее становилось вокруг, и тем сильнее ныли ее мышцы.

«Кап, кап. Кап, кап».

По иронии судьбы, звук от падающих капель воды на вкус напоминал растопленное ванильное мороженое в жаркий летний день. Как надежда. Надежда придала ей сил. Вверх, вверх. Еще выше.

— Я не уверена… что смогу пройти… дальше, — сказала Нола, тяжело дыша от напряжения.

Когда мягкий, теплый — ну, более-менее теплый — ветерок коснулся обнаженной кожи, она ахнула.

— Ты сможешь. Ты дойдешь. А теперь двигай своей маленькой сахарной попкой.

Туннель повернул вправо и…

Показался слабый луч света.

— Там что-то есть впереди! — Она стала карабкаться быстрее, приближаясь.

Света становилось больше по мере расширения туннеля… и показался вход в пещеру. Спасение! Массивные ледяные колонны подпирали куполообразный потолок высотой не менее восьми футов. Между каждой колонной было достаточно места, чтобы растянуться и устроиться удобнее.

Дрожа, Вейл бросила свои инструменты и сумку, затем помогла сестре перебраться через выступ.

Когда Нола, тяжело дыша, опустилась на землю, Вейл вытащила из рюкзака поленья, розжиг и зажгла огонь спичкой. Мгновенно потеплело. О, какое восхитительное тепло. Дым поднялся клубами вверх, и она сняла очки и маску.

— Спасибо, спасибо, тысячу раз спасибо.

Нола последовала ее примеру, сбросив головной убор и открывая лицо настолько совершенное, что казалось, будто она нарисована. Темные глаза, изящный нос и пухлые губы модели, безупречная загорелая кожа и прямые черные волосы до пояса.

Но самое главное, что внутри она была так же красива, как и снаружи. Нола заслуживала лучшего, чем несчастья и невзгоды, с которыми ей пришлось столкнуться. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда она была совсем маленькой. Поскольку у нее не было других живых родственников, ее определили в приют.

Используя ледорубы и веревку, Вейл сделала вешалку, чтобы высушить шапку и пальто.

Развесив свои вещи, Нола нахмурилась и указала на одну из стен.

— Это что… ледяные граффити?

— Давай посмотрим. — Она подошла к стене.

«Ну, здравствуй, красота». Повсюду были вырезаны изображения, похожие на древние иероглифы или что-то в этом роде, изображающие какую-то битву. Двадцать мужчин и четыре женщины держали в руках различные виды оружия. Рядом стояла фигура в плаще, сжимающая косу. Может быть, мрачный жнец?

Обезглавленное тело распростерлось на земле, отделяя воинов от толпы низкорослых мужчин. Она вздрогнула. Человек… зверь?.. с рогами высоко поднял посох.

«Кап, кап, кап».

Вкус тающего ванильного мороженого усилился, обостряя чувство голода.

— Кто-то должен жить здесь или хотя бы навещать время от времени. Мы можем быть близки к цивилизации. Я собираюсь осмотреться в поисках зацепок.

— Будь осторожна.

— Я вооружена и готова ко всему. — Она схватила ледоруб, прежде чем пойти изучать картину вокруг самой дальней колонны… и вошла в другую комнату.

Внутри ее никто не ждал, но Вейл нашла еще несколько резных фигур. Впечатленная замысловатыми деталями, она пошла вперед… только чтобы остановиться. Не может быть! Новые колонны представляли собой новое ограждение, образуя идеальный квадрат, только эти фигуры были не похожи на другие. Они блестели в процессе таяния и были… Они…

«Мое зрение меня обманывает».

Ее пульс бешено колотился, и холодный, липкий пот выступил на затылке. В каждой колонне находился человек. Двадцать мужчин, четыре женщины.

Ростом в сто семьдесят семь сантиметров, она привыкла возвышаться над людьми. Эти парни оказались гораздо выше. Они принадлежали к различным этническим группам… и видам? У одной из женщин была красивая синяя кожа и заостренные уши. Один из мужчин имел крылья. Другой, возможно, своего рода жабры, которые виднелись по обе стороны его шеи.

Это все было ненастоящим, абсолютно точно. Это не могло быть правдой. Возможно, она наткнулась на какой-то музей замороженных восковых фигур, предназначенный для таких людей, как Вейл, которые жадно читают фантастику и фэнтези и смотрят любой фильм или телешоу, в котором есть что-то волшебное, футуристическое или антиутопическое.

Какова бы ни была причина, она была права: цивилизация… и спасение!.. рядом. И Нужно вручить золотую медаль компании, ответственной за этот шедевр. Никогда еще Вейл не встречал таких реалистичных скульптур… и таких тел! Каждый парень мог сняться в порно. Не то чтобы она когда-нибудь его смотрела.

Когда сюда приедут туристы, они определенно получат свои заслуженные деньги. «Приходите, приходите все, посмотреть на ледяных варваров и их наложниц». Однако если быть честным, женщины казались такими же порочными, как и мужчины.

Когда Вейл углубилась в пещеру, казалось, что за ней следят разные пары глаз. Так жутко. Сразу за колоннами она заметила что-то похожее на посох, изображенный на вырезанной картине. Такой держал человек с рогами.

В отличие от всего остального, жезл не был покрыт льдом. Он стоял сам по себе, никаких признаков человека с рогами.

Заинтригованная, она протянула руку…

Сильный порыв ветра отбросил ее назад, и она врезалась в колонну. Электрические импульсы пронеслись по ее коже, звезды замерцали перед глазами, и воздух вышел из легких.

Раздался треск. В нескольких колоннах появились трещины.

Фрик! Лучше бы это была не ситуация «ты ломаешь — ты платишь».

Ладно, забываем о посохе. Она выпрямилась на нетвердых ногах и снова обратила свое внимание на солдат. Да, это определенно солдаты. Они стояли в разных боевых позах, сжимая в руках оружие, и на их лицах застыли разные выражения абсолютной, крайней ярости.

Ее взгляд скользнул мимо черноволосого мужчины, но тут же вернулся. Он излучал достаточно силы, чтобы уничтожить… кого-нибудь. И он выглядел великолепно до умопомрачения. Настолько прекрасно, что у Вейл перехватило дыхание и намокли трусики.

При одном взгляде на него у нее началась овуляция.

Он был сексуальным, грубым и неукротимым, первобытным и диким, его мужественность была осязаемой лаской на ее коже.

Никто, настоящий или вымышленный, не мог выглядеть сексуальнее. Даже Леголас, эталон, по которому она измеряла каждого мужчину.

Эта статуя излучала зловещую энергию безжалостного завоевателя, испуская одновременно ледяной холод и кипящий жар. Его жесткое выражение лица обещало как сокрушительные оргазмы, так и мучительную смерть. Глаза воина сияли, как самые редчайшие сапфиры; они были обрамлены длинными, изогнутыми ресницами, напоминающими черный бархат, каким-то образом одновременно красивыми и первобытными.

Так много противоречий. Так интригующе.

Скулы, казалось, были высечены из гранита, а его губы… святой боже. Его пухлые алые губы созданы для поцелуев. Чётко очерченный мужественный подбородок покрывала темная щетина.

Ее взгляд вернулся к его губам, притягательным, как магнит, и Вейл пальцами очертила их, оставляя закрученный узор на льду… не просто какой-то узор.

Тьфу. Она нарисовала сердце.

— Я считаю, что каждая жизнь — это книга в процессе написания, и моя история стала намного интереснее, — сказала она ему.

Он был без рубашки, демонстрируя черные кольца татуировок вокруг шеи и запястий. На одном из его мускулистых плеч красовалось древо жизни, заключенное в круг. Собственно, все замерзшие мужчины и женщины носили татуировку древа жизни где-то на своих великолепных телах.

Ее внимание вернулось к сексуальному богу. Или военачальнику. В руках он держал два кинжала с медными рукоятками. Штаны из черной кожи прикрывали его нижнюю половину, а серебряная пряжка ремня покоилась на поясе… современное изобретение, хотя все вокруг кричало о древности воина.

— Жаль, что ты не голый.

Он…

Вейл вздрогнула. Поворот сюжета. Он только что моргнул.

Ни в коем разе. Просто… не может быть. Хотя какая-то часть ее всегда верила, что древние мифы были основаны на реальных событиях, инопланетяне и призраки ходили среди людей, и магия действительно существовала, но ей было трудно принять то, что она видела. То, что, как ей показалось, она видела.

Она не была сумасшедшей, ну большую часть времени; просто не нашла никаких доказательств, подтверждающих ее подозрения. Поэтому он не мог моргнуть. И эти синие океанские волны не могли смотреть на нее с вызовом, побуждая подойти ближе.

Он не осознавал ее присутствия. Он ничего не понимал. Потому что не был живым.

Не мог бы живим.

Или мог?