Улей. Уйти нельзя выжить

Глава 10

Кая

— Вызвать уважение господина Мина можно только так. Других вариантов нет, — продолжает Бут. При этом его взгляд по-прежнему полон тепла и сочувствия. Какая искусная маска! Интересно, что за ней? Он — вообще живой человек или разработанный в местных лабораториях биоробот? Кая больше не сомневается — в Улье возможно все. Даже то, что вчера казалось за гранью фантастики. — Только тебе решать, в каком качестве ты проведёшь остаток дней и их количество — тоже зависит только от тебя, — пафосно заканчивает батлер.

Так-то дело говорит. Возможно, ей стоит прислушаться. В данном случае у него нет стимула врать. Чем дольше живет пчелка, тем больше заработает Улей на ее содержании.

— Значит, завтра мой первый выход на большую сцену? — решив заключить временное перемирие с врагом, непринужденно уточняет Кая.

— Я провожу тебя за кулисы, — ухмыльнувшись, кивает Бут.

Уловив какое-то движение, девушка переводит взгляд на спину батлера и изумленно разевает рот. Плавно разъехавшиеся двери впускают в библиотеку ослепительно-красивое создание женского пола.

В ней совершенно и гармонично все, начиная с кончиков длинных темных волос и заканчивая носами дизайнерских туфель. Кая выросла в обществе, где красота и роскошь шли рука в руку, но даже среди именитых див, не было никого, кто мог конкурировать с той, что прямо сейчас направляется к ней с лучезарной соблазнительной улыбкой на ярко-алых чувственных губах. В янтарных кошачьих глазах с густой тенью ресниц тлеет нечто теплое, безумно влекущее. Кая глупо улыбается в ответ, совершенно потерявшись в магнетическом обаянии прекрасной гостьи. Она кажется нереальной, словно сошедшей с пьедестала богов. Соблазнительное тело Венеры, умопомрачительное лицо Афродиты и воздушность нимфы…

Каю вдруг пронзает ясное озарение. Это же главная местная психопатка. Медея. Царица Улья. Королева пчел. Девушка внезапно робеет, испытывая почти благоговейный трепет, становится неловко за свой нелепый клоунский комбинезон, который она выбрала специально, чтобы вызвать раздражение у своего тюремщика. На ее фоне Медея выглядит богиней стиля. Со вкусом подобранные безумно-дорогие украшения не делают образ вульгарным, а придают ему лоска и изысканности. Короткий алый топ с глубоким вырезом демонстрирует сразу все достоинства фигуры. Идеальный пресс, тонкая талия, высокая полная грудь, длинная изящная шея, тонкие запястья, обхваченные широкими платиновыми браслетами, инструктированными драгоценными камнями. О Боги, этой женщиной можно любоваться вечно.

Плавно покачивая стройными бедрами, обтянутыми красной тканью зауженных брюк, Медея останавливается рядом с креслом Бута и по-хозяйски кладёт изящную ладонь на его плечо. И хотя он не проявляет никакой реакции на прикосновение королевы, есть в этом жесте нечто такое, что вызывает в оторопевшей пчелке непредсказуемо-бурную реакцию. В лицо ударяет кровь, заставив щеки пылать, в груди горит от нехватки кислорода и хочется заорать во все горло: «руки прочь, сука».

Господи, что за дикая дичь с ней творится? Пусть хоть прямо здесь его оседлает, ей-то какое дело? Проглотив яростно-рвущийся протест, Кая выжимает вежливую улыбку, больше напоминающую оскал.

Две пары глаз пронзительно и скрупулёзно изучают ее ненормальную парадоксальную реакцию, и судя по снисходительно-понимающему блеску медовых глаз Медеи, она все считала правильно, но загребущую ручонку убирать не спешит. Наоборот, продолжает ласково поглаживать плечо своего выдрессированного питомца, с надменным прищуром наблюдая за внутренними метаниями новенькой пчелки.

— Что ты с ней сделал, Бут? Крошка готова глаза мне выцарапать, — минуя приветствия, мелодично смеется темноволосая ведьма.

— Как и остальные двадцать пять пчелок этого уровня, — бесстрастно отзывается батлер, лениво опуская взгляд на судорожно вздымающуюся грудь взбешённой пленницы. — Кая, поздоровайся с Медеей. Ты просила меня устроить вам встречу, она здесь, — в его голосе проскакивает едва уловимое недовольство, породившее ростки сомнения в растрепанных чувствах Каталеи. Возможно, появление высокомерной суки для него такая же неожиданность, как и для нее, но, тем не менее, просьбу он передал. Значит, они обсуждали ее скромную персону. Интересно, в каком контексте?

— Церемонии нам ни к чему. Правда, Кая? — ласково воркует Медея, ядовито жаля девушку своим пристальным вниманием. Убрав руку с плеча батлера, она легким движением указывает ему на выход. — Оставь нас, — короткий четкий приказ срывается с змеящихся в улыбке губ.

Бут беспрекословно и молниеносно выполняет волю своей госпожи. Ни один нерв не дёргается на застывшем лице, словно его ничуть не унижает надменное поведение королевы пчел. Убедительная игра, но Каю не покидает стойкое ощущение фарса и притворства. Вероятно, между этими двумя все не так однозначно, как кажется со стороны. Надо присмотреться к ним повнимательнее. Часто даже самый преданный и покорный раб способен нанести удар в спину своему хозяину, а годы верной службы могут быть замаскированным выжиданием удобного момента для личной вендетты. Истинно ли ее предположение или нет — покажет время. Возможно, Кая поддается самообману, отчаянно нуждаясь в союзнике, и Бут действительно слепо верен своей королеве. Околдован ею, влюблен и одержим, как любой другой мужчина, покоренный медовыми чарами надменной красавицы.

Проводив взглядом высокую мужскую фигуру в черном костюме, девушка с растущей тревогой фокусируется на чудовищно-прекрасной ведьме, занявшей кресло Бута. Кая и сама ощущает на себе завораживающее, опьяняющее и одновременно подавляющее воздействие Медеи. Дурманящий цветочный аромат витает в воздухе, обволакивая рецепторы пчелки божественной сладостью.

— Как ты устроилась, Кая? — мягко любопытствует гостья, в янтарных выразительных глазах вспыхивают медные огоньки. — Условия устраивают, или у тебя есть жалобы?

— Условия вполне комфортные, — собрав всю волю в кулак, вежливо отвечает девушка. Покинув свое убежище, она обходит кресло и садится в него, интуитивно повторяя позу собеседницы.

— Отношения персонала достаточно корректное? — уточняет Медея, вопросительно выгнув бровь.

— Да.

— Питание сносное?

— Более чем, — кивает Кая, чувствуя себя крайне неуютно под пронизывающим взглядом королевы пчел.

— А как насчет гардероба? Может, тебе не нравится стиль? — женщина слегка хмурит лоб, на котором не появляется ни единой морщинки. Гладкая, идеальная, бархатистая кожа без изъяна существенно затрудняет определение даже приблизительного возраста.

Достижения косметологии и пластической хирургии в наши дни творят чудеса, но Кая готова поспорить, что Медее больше тридцати, хотя по физическим внешним параметрам они могли бы сойти за ровесниц. Пчелиную королеву выдает умудрённый опытом, цепкий взгляд, не свойственный юным девам.

— Я еще не успела полностью изучить новый гардероб, — поясняет Каталея. — Благодарю вас за заботу, госпожа, — добавляет с подобострастной улыбкой.

— Благодаришь меня? И почему я тебе не верю? — усмехнувшись, Медея опускает изящные кисти на подлокотники, позволяя Кае полюбоваться благородным блеском бриллиантов на платиновых наручах, обнимающих тонкие запястья. Но девушку гораздо больше привлекает шестиугольный кроваво-алый рубин, инкрустированный в обручальное кольцо, красующееся на безымянном пальце. — Нравится? — заметив интерес пчелки, женщина приподнимает руку, снисходительно демонстрируя украшение. — Это семейная реликвия с огромной историей, насчитывающей больше трех столетий. Кольцо передается от матери к старшей дочери в день ее свадьбы.

— А если первой выходит замуж младшая дочь? — интересуется Кая.

— Это невозможно, — Медея любовно обводит контуры крупного камня. — Браки в нашей семье планируются еще до рождения детей. Удивительно, правда? Ты еще не родилась, а тебе уже выбрали супруга. Если не дожила до совершеннолетия, он возьмет в жены младшую представительницу рода.

— И этот порядок никогда не нарушался? — не удержавшись от любопытства, спрашивает Каталея, невольно подумав, что у Медеи и Кроноса тоже могут быть дети. Неужели они растут и воспитываются здесь? Дикость какая.

— Никогда, — отрезает Медея.

— Судьба ваших детей тоже уже решена? — девушку рефлекторно передергивает. Жутко представить пчелиную королеву в роли матери. Кая неплохо разбирается в мифологии, и ассоциации с древнегреческой Медеей[7] возникают отнюдь не радужные, а если добавить мифологический прообраз Кроноса, известного поеданием своих детей, то становится совсем тошно.

— Хватит пустой болтовни! — резко бросает холеная стерва, выстрелив в пчелку ледяным взглядом. — Переходи к делу, Кая. Что тебе нужно от меня?

— Я хотела узнать, существует ли возможность моего выку… — девушку обрывает взрыв глумливого хохота. Заткнувшись, она терпеливо ждет, пока веселящуюся Медею «отпустит».

— Мда, давно меня так не смешили, — вытерев выступившие слезы, качает головой красивая сука. — Бут объяснил тебе правила?

— Да, — поджав губы, кивает Кая.

— И ты до сих пор не поняла, куда попала?

— Смутно, он не вдавался в подробности, но…

— Видимо, Бут пощадил твои нежные чувства, что само по себе удивительно, — задумчиво изрекает угомонившаяся Медея. — Обычно через неделю ни у кого из новеньких не остается иллюзий.

— Я и не жду, что меня отпустят по доброте душевной, — возражает осмелевшая пчелка. Снова прыснув от смеха, женщина откидывает голову назад, обмахивая лицо руками.

— Ой, не могу, не ждет она. У меня макияж поплыл. Из-за тебя, между прочим.

— Простите, — опустив взгляд в стол, растерянно бормочет Кая.

— Не прощу, — насмешило бросает Дея. — Но, знаешь, мышонок, твоя ангельская непосредственность меня умиляет, — неожиданно признается она.

— Медея, послушайте, я смирилась с тем, что мне отсюда не уйти, — прощупывая почву, осторожно начинает Каталея. Заметив на лице женщины заинтересованное выражение, она запальчиво продолжает мысль. — Я готова остаться, принять все условия и выполнять любые ваши пожелания.

— Вот и славненько. Значит, тема закрыта? — удовлетворённо улыбается ведьма.

— Не совсем, — робко произносит Кая. — Когда я говорила про выкуп, я имела в виду не то, что вы подумали. Бут сообщил, сколько заплатил за меня господин Мин, и мне нечем перекрыть эту сумму, но, если вы дадите мне шанс отработать на общих условиях… как другие девушки тринадцатого уровня.

— Милая моя, ты попала на тринадцатый уровень только благодаря господину Мину. В ином случае корпорация никогда бы тобой не заинтересовалась, — раздраженно поясняет Медея. — У тебя хватает наглости предложить расторгнуть контракт с нашим почетным гостем, вернуть ему его миллиарды, поставить под удар нашу репутацию? Ради чего? Твоей покорности и согласия? Самой не смешно? Поделись идеями, как ты собралась отрабатывать?

— Как угодно, лишь бы не быть ручной обезьянкой, — вспыхнув, отвечает Кая.

— У тебя нет выхода, ангел. И выбора тоже нет, — озвучив свой вердикт, Медея какое-то время наблюдает за моральными мучениями поникшей пчелки. Фальшивое сочувствие на прекрасном лице королевы заметно проигрывает в достоверности тому, что демонстрировал батлер. Она даже не пытается выглядеть искренней, не считает нужным тратить свои чары и лицедейские таланты на глупую пчелку.

— А если я обращусь к вашему мужу? — с самоубийственной дерзостью спрашивает Кая.

Медея гневно раздувает ноздри, резко растеряв снисходительное хладнокровие. В глазах вспыхивает ледяная ярость, черты лица заостряются, красные губы неприязненно кривятся. Жесткая убийственная красота этой опасной женщины больше не внушает Кае восхищения… Черт, да она в ужасе.

— Улей — матриархальное сообщество. Кронос ничего не решает, — бескомпромиссно отрезает Медея.

Да ладно, поэтому у нее чуть ли пар из ноздрей и ушей не пошел от возмущения. Неужели мохнатую жучиху так сильно задевает, что даже в пчелином царстве главный руль оказался у обладателя члена, а не потасканной дырки с необъятным самомнением. Бездоказательные голословные утверждения, но определённые подозрения насчет «потасканности» и концентрации власти в мужских руках закрались Кае в голову еще во время доверительной беседы с массажисткой.

— Я слышала, что Крон держит тринадцатый уровень под личным контролем, — на удивление спокойно и сдержанно отвечает пчелка. — Прошу прощения, если эти слухи не соответствует действительности.

— А, знаешь, я дам тебе возможность пообщаться с Кроном, — выражение безумного бешенства на лице Медеи резко сменяется лукавой задумчивой улыбкой. Кая отмечает, для себя, что жужжащая стерва не отрицает, но и не признает достоверность озвученного факта.

— Правда? — недоверчиво косится на нее пчелка.

— Правда, — утвердительно кивает хозяйка Улья. — Но сначала ты должна доказать, что стоишь моих усилий.

— Как?

— Завтрашнее шоу, — коварно улыбается Медея. — Покажи себя с лучшей стороны, и, если господин Мин останется доволен, я подумаю, что можно сделать.

— Подумаете? То есть, вы не уверены? — нахмурившись, уточняет Кая.

— Наш главный принцип сотрудничества — абсолютное доверие. Его придерживаются все гости корпорации. Никаких исключений. Тем более для тебя, пчелка, — насмешливо фыркает Дея.

— Хорошо, я все сделаю, — опустив голову, покорно произносит Каталея. Вовремя прикусить язык — редкий дар, доступный далеко не всем представительницам прекрасного пола.

— Умница, — легко выскользнув из кресла, женщина триумфально улыбается, напоследок окинув Каю оценивающим взглядом. — Изменения тебе к лицу, пчелка. Хрупкий нежный ангел возмездия и справедливости. Немезида. Да, именно так я и буду тебя называть.

— Немезида — крылатая богиня, — на автомате поправляет Кая.

— Мифология грешит разнообразием трактовок событий, — с усмешкой отмахивается Медея. — И раз уж ты знаток, то должна знать, что по одной из версий Немезида являлась дочерью Кроноса, а по другой была нимфой. Мы остановимся на втором варианте.

— Как вам будет угодно, — не спорит Кая.

Да и какой смысл? Немезида звучит не так уж плохо. Всяко лучше, чем «пчелка из пятой соты тринадцатого уровня».

— Кстати, желтый комбинезон — это просто ужас, — поморщившись, Медея подвергает девушку очередному тщательному осмотру. — Будь добра, выбери себе что-нибудь более женственное, легкое и воздушное. И я бы на твоем месте сделала акцент на белом цвете. Он сделает твой образ более гармоничным.

— Спасибо за совет, я учту, — пряча за маской послушания яростное желание запустить в Медею чем-нибудь тяжелым, робко отвечает новоиспеченная Немезида.

После ухода первой леди гребаного царства пчел и трутней, Кая теряет всяческий интерес к ноутбуку и библиотеке в целом. Хакер из нее весьма посредственный, да и весомые аргументы батлера ее убедили в неизбежной провальности попыток взлома системы защиты. На повестке нарисовались проблемы посущественнее, и ей необходимо хорошенько обдумать стратегию поведения на ближайшие дни.

Сейчас главное — пережить завтрашний вечер и выполнить свою часть уговора с Медеей. Если конкретно — порадовать и впечатлить господина Мина. Любой ценой. Чтобы он не потребовал. Переступить через страх, отключить эмоции, забыть про стыд и гордость, унизиться, покориться, вытерпеть любые пытки, физическое и сексуальное насилие — все, что угодно, лишь бы этот козел не заскучал. Звучит мощно и сильно, но на самом деле Каю трясет от ужаса и омерзения. В глубине души она отчаянно надеется, что миллиардер-извращенец отвалил за нее состояние не ради банальной бдсм-сессии с ее участием. Однако исключать вероятность чего-то подобного нельзя. Наивные иллюзии в ее случае могут стать камнем преткновения, а не психической защитой.

Ладно, допустим, она справится, а коварная ведьма сдержит свое слово и сведет ее с Кроносом, но что дальше? У нее нет никакого внятного плана или четкого предложения, с которым можно обратиться к хозяину этого элитного вертепа. Умолять и давить на жалость — так себе затея. Обещание вечной преданности — тоже не прокатит. Сексуальные услуги его вряд ли заинтересуют, учитывая разнообразие пчел в Улье и наличие сногсшибательно красивой супруги.

Что у нее есть такого, чего нет у остальных пленниц?

НИЧЕГО.

— Буду действовать по ситуации, — бормочет под нос Кая, нервно расхаживая по гардеробной.

Завтра она уже будет примерно знать, что за забавы предпочитают ультрабогатые и сверхвлиятельные гости корпорации. Возможно, с некоторыми из них (а не только с ничтожным и мерзопакостным господином Мином) ей доводилось встречаться в прошлом. Отец нередко брал свою юную дочь на различные саммиты и конференции. Из лучших побуждений, разумеется. Он видел в ней свою преемницу и был убежден, что знакомства с самыми влиятельными мировыми политиками положительно отразятся на ее будущей карьере. Начиная с шестнадцати лет и вплоть до трагической гибели матери, Кая облетела с отцом десятки крупных стран, поприсутствовала на многих исторически-важных мероприятиях, но даже в страшном сне девушка не могла представить, что один из этих респектабельных уважительных господ выберет ее, как дичь для жестокой и беспринципной охоты.

Чем она могла привлечь его внимание?

Связано это как-то с заказным убийством матери?

Кого из них в итоге хотели ликвидировать?

И за что?

Погрузившись в тягостные думы, Кая поочерёдно перебирает вешалки с новой одеждой, в автопилотном режиме сортируя отдельно белые вещи. Кое-что она умудряется примерить в процессе, невольно признавая полезность совета Медеи. Какой бы ядовитой гадиной не была эта кобра, вкус у нее отменный.

Остановив выбор на приталенном струящемся матово-белом платье в пол, Кая критично осматривает себя со всех сторон в многочисленных зеркалах, установленных в гардеробной. Свободные длинные рукава слегка сползают с плеч, смелый треугольный вырез почти до пупка, спина и шея тоже обнажены. Выглядит эффектно и торжественно, хоть сейчас прямиком на красную дорожку за наградой «неудачница года», но в плане удобства — катастрофа. Любое резкое движение может оставить хозяйку голой до талии. Во избежание конфуза необходимо постоянно держать идеальную осанку.

Расправив плечи, Кая задумчиво улыбается своему отражению. Странное ощущение. Как будто в зеркале совсем другой человек. Серебристые брови и ресницы в тон волосам делают ее похожей на альбиноса, а стальные светлые глаза и на контрасте красные губы только добавляют жути. На секунду перед ее глазами возникает пугающая картинка и одновременно завораживающая: брызги крови на белоснежной ткани, бледной коже лица и рук…, в ложбинке между грудей и на длинной шее.

Прилив нездорового возбуждения обрушивается на нее совершенно некстати и не к месту, накрывает, как цунами, резко выбивая весь кислород из легких. Судорожно вдохнув, Кая неловко крутит в мелко дрожащих пальцах прилагающуюся к платью широкую белую ленту, понятия не имея куда ее пристроить, и накидывает на шею свободной петлей, один оборот, второй… Легкая рябь мурашек пробегает по позвоночнику, когда она сжимает концы и тянет вниз. Лента плотно обнимает тонкую шею, немного давит, но дышать можно. Щеки девушки лихорадочно пылают, затвердевшие соски заметно проступают под тончайшим шелком.

— Ты спятила, Кая, — пораженно шепчет пчелка, глядя в глаза своему незнакомому двойнику. В темных, расширенных зрачках сверкает адский огонь, губы складываются в циничную улыбку. — Ты всегда была ненормальной, — очередное признание звучит, как ледяной душ.

Прикрыв глаза, Кая пытается прогнать чудовищное наваждение, призывая в помощь здравомыслие, но разум крепко спит. Оставив концы ленты в покое, девушка гладит себя по плечам и на каждое прикосновение ладоней кожа отвечает ей чувствительной дрожью, внизу живота разливается предательское тепло, каждая клетка тела пульсирует необузданным желанием.

Да, это сумасшествие, но сама ситуация, в которой она оказалась по чьей-то извращенной воле, ни имеет никакого отношения к нормальности. Возможно, сегодня последний день, когда ее разум и тело еще принадлежат ей, хотя по факту своего у нее ничего не осталось. Даже мысли… словно чужие, навязанные извне, запретные, волнующие, порочные, и Кая безвольно позволяет им плыть дальше, представляя властные мужские руки на тонкой талии, горячее дыхание на виске. Ощущение чужеродного присутствия настолько мощное, подавляющее и опьяняющее, что ей страшно открыть глаза. Что если это не видение? Если за ее спиной действительно кто-то стоит? Смотрит прожигающим взглядом, в котором скрывается безумие и интеллект хищника, тяжело дышит ей в затылок и требовательно трогает пылающее тело. Сможет ли она оттолкнуть его или поддастся соблазну?

В разгулявшееся не на шутку воображение внезапно врывается раздражающий звук катящихся по полу колесиков тележки. Очнувшись, Кая одергивает руки, резко оборачивается, растерянно глядя на одну из уже знакомых терминаторш, толкающую перед собой тележку с ужином. Обед доставляла другая, та, что поменьше габаритами.

— Добрый вечер, — нерешительно здоровается Кая, выходя из гардеробной и направляясь к … Как же ее правильно назвать-то? Горничной язык не повернется. Вспомнив, как легко и без труда брутальная леди скрутила ее в первый день, Кая невольно вздрагивает. Женщина, так ни разу на нее и не взглянув, подвозит тележку к дивану в гостиной и отходит в сторону. Застыв, как каменное изваяние, она складывает мощные руки на груди и устремляет взгляд в пол.

— Ты бы присела, — предлагает Кая, указывая на кресло, но терминаторша даже бровью не ведет.

Так и будет стоять, с места не сдвинется, пока она не съест хотя бы половину. Интересно, что будет, если отказаться? Силком запихает? Подружку позовёт на помощь? Одна будет держать, вторая кормить с ложечки? Заманчивая перспектива, ничего не скажешь.

— Как хочешь, мое дело предложить, — сдается Кая, плюхнувшись на диван, и едва не потеряв свое платье.

Взяв пульт, девушка включает единственный доступный канал, и тот, зараза, музыкальный. Ни новостей, ни рекламы, только сменяющие друг друга клипы. Тоска смертная. Аппетита нет, но есть надо. Потеряв интерес к происходящему на экране, Кая вяло ковыряет вилкой в тарелке с чем-то дико полезным и до омерзения безвкусным. Даже кофе, сволочи, зажали. Стакан минералки, отрава с кусочками пресной рыбы и овощной салат без масла и соли — вот и весь ужин. Жалобу что ли накатать?

Покосившись на массивную мадам, Кая резко отказывается от своей затеи, продолжая с любопытством посматривать в ее сторону. Немногословная терминаторша, как и весь персонал Улья, одета в белый плотный комбинезон с высоким воротником и неизменным логотипом в виде гексагона на груди. Короткая стрижка, замытый шрам от виска до подбородка, грубые мужеподобные черты лица, широченные плечи и крупные кисти в белых перчатках. Завтрак и обед привозила ее уменьшенная копия, такая же несговорчивая. Кстати, у второй Кая тоже заметила уродливый шрам на лице, уходящий от подбородка под воротник. Возможно, не она одна пыталась кидаться в обслугу посудой и кому-то даже удалось достичь цели. Глупо, конечно, таких громил попробуй обойди в честном бою.

Снова покосившись на неподвижную гладиаторшу, Кая незаметно прячет вилку между колен, и громыхая тарелками, составляет их друг на друга. Забрав бутылку с минералкой, она отодвигает тележку в сторону, подав сигнал, что с ужином покончено.

— Спасибо, было невкусно, — небрежно замечает Кая. — Можешь так и передать шеф-повару. Готовить он не умеет.

Смерив пленницу тяжелым взглядом, ничего не подозревающая «Зена» забирает свою тележку и исчезает в длинном коридоре. Облегченно выдохнув, Кая ловко перепрятывает вилку под декоративную подушку и сонно потянувшись делает вид, что решила вздремнуть после ужина. Вытянувшись на диване, она какое-то время увлеченно разыгрывает спящую красавицу, а сама осторожно и неторопливо вытаскивает острыми ноготками нитки из бокового шва подушки и запихивает в отверстие добытое оружие. В следующий раз надо попробовать умыкнуть десертный нож. Толку от него, правда, немного, но это лучше, чем ничего.

Крайне довольная собой, Кая резко вскакивает дивана, собираясь пойти подышать морским воздухом и послушать шум волн, но на полпути ее останавливает резкий пронзительный звук, похожий, на тревожную сирену.

«Всем немедленно покинуть открытые зоны Улья и вернуться в свои соты. Через десять секунд все выходы будут блокированы. Повторяю, всем срочно вернуться в свои соты», — настойчиво скандирует механический голос.

— Что за черт? — пробормотав, Кая подбегает к выходу на террасу и раскрывшиеся было двери схлопываются прямо у нее перед носом, следом раздается характерный щелчок, освещение снаружи резко гаснет.

Прижав ладони к прозрачной стене, она пытается рассмотреть хоть что-нибудь, кроме плотной тьмы, но стекло словно выкрасили с обратной стороны толстым слоем черной краски. Приглушенные завывания ветра и грохот разбивающихся о берег волн не оставляют ни малейших сомнений — остров накрыл шторм. Не успев по-настоящему испугаться, Кая подпрыгивает от неожиданности, когда небо внезапно озаряется десятком молний. Окна и стены дрожат от мощные раскатов грома, свет внутри соты начинает подозрительно часто мерцать, а потом гаснет полностью. Кая едва дышит от накатившего страха, по спине стекает холодный пот, губы трясутся. Вспышки электрических разрядов освещают медленно поднимающуюся прямо из воды стену, и разинув рот, Кая ошарашенно наблюдает, как огромная махина огораживает от бушующей стихии весь видимый периметр. Конструкция выглядит крепкой и надежной, способной выдержать самые сильные удары стихии.

— Ничего себе… — выдыхает изумленная девушка. В соте снова загорается свет, и страх понемногу отпускает. Кая взволновано проводит рукой по волосам, и пятиться назад, не отрывая взгляда от танцующих в грозовом небе молний, и чем дальше она удаляется, тем глуше звучат штормовые звуки и громче стучит собственное сердце. Она никогда не была особо суеверной… до этого момента. Тьма, бьющаяся в окна грозовым ливнем — не просто каприз стихии, а чудовищное предзнаменование грядущей катастрофы. Эта мысль врезается в мысли девушки, как ядовитая стрела, запуская в кровь разъедающую отраву. Завтра ее ждет нечто ужасное и неотвратимое. Многим людям в безвыходных ситуациях помогает молитва, но Кая не из этого числа, а, значит, придется рассчитывать исключительно на свои силы.