Улей. Уйти нельзя выжить

Глава 16

Кая

Следующие три дня Бут не появляется. Ни лично, не безликим голосом из динамиков. Вряд ли дело в осложнениях после полученных ранений. Скорее всего, он тестирует на ней свои психологические методы воспитания и укрощения. Приходит, когда вздумается, дозировано дает новую информацию, еще больше запутывает и исчезает с радаров, оставив свою жертву в напряженном ожидании очередного трэша.

Хотелось бы сказать, что на нее его фокусы не действуют, но это не так.

Далеко не так.

К концу третьего дня Кая вся на взводе. Временное затишье пугает неопределённостью, дерьмовое предчувствие стремительно нарастает. Любые попытки отвлечься и переключить внимание не работают.

Единственное светлое пятно во всем этом хаосе — мужественный красавчик Эйнар. На силовых тренировках он выматывает ее так, что во время массажа она тупо отрубается и дрыхнет весь сеанс. Кстати, и в том и другом он оказался настоящим профи. Четкий, жесткий, уверенный. Никаких поблажек и снисхождения. Все разговоры после, если на них остаются силы, но как говорится, языком болтать, не мешки ворочать, и не по живым мишеням стрелять.

В первый день он задержался у нее на час, во второй — на полтора, в третий на два. Кая выяснила, что Эйнар сын шведского рыбного магната. Был типичным мажором и любителем боев без правил, в которых частенько участвовал и так же часто побеждал. В Улей попал прямиком с закрытой секс-вечеринки. Перебрал наркоты и отключился в сортире, очнулся уже в белой соте, распятый на дыбе и с кляпом во рту. Поначалу принял все происходящее за продолжение вечеринки, но его быстро заставили прозреть и протрезветь.

Про свой реабилитационный период Эйнар предпочёл умолчать, сказал только, что ломали его куда жёстче, чем ее. На уровнях ниже десятого с пчелами и трутнями особо не церемонятся. Они — расходный материал. Их пытают, бьют, трахают, заставляют выполнять всю черную работу, используют в стримах в качестве разовых мишеней. Выжил — повезло, нет — твой труп сгорит в крематории, и через сутки о тебе никто и не вспомнит.

Самым живучим на шестом уровне присваивают статус бойца, а в мясорубку бросают тех, кто оказался менее выносливыми, так как они не представляют никакой выгоды для корпорации. Сейчас главная цель Эйнара — пережить ежегодную игру и подняться на следующий уровень. Там шансы выжить гораздо выше.

— Расскажешь подробнее об уровнях? — на третий день Кая переходит к конкретным вопросам.

Швед охотно соглашается, но что-то ей подсказывает, у его покорности есть весомое объяснение, а точнее прямое распоряжение. И она даже догадывается, чье именно.

— Седьмой и девятый — это пчелиные уровни, — по привычке растянувшись на ковре возле дивана, начинает перечислять Эйнар.

Как и в предыдущие дни, он одет в обычные джинсы и футболку, подробно подчеркивающие все выдающиеся рельефы накаченного мускулистого тела. Смотреть на него приятно, местами залипательно и волнительно, но отвлекает, черт возьми.

Как-то уж больно рьяно Бут среагировал на претензию об отсутствии привлекательных мужчин в ее окружении. Интересно, батлер намеренно ее искушает, проверяя на прочность моральные ценности, или Эйнар — подарок за хорошее поведение?

Жаль, она не успела у него спросить, когда была такая возможность.

— На седьмом — боевые пчелки, иначе говоря, живое мясо, на девятом — рабочие и общего пользования, — продолжает швед. — Те, что пострашнее и выходцы с седьмого — обслуживающий персонал, а общего пользования — сама, наверное, понимаешь… — криво ухмыляется он, мазнув по Кае похабным взглядом.

Нахмурившись, Кая оставляет его реплику без ответа. Иногда он грубоват и ведет себя, как хамло, но в целом безобиден. Глупо осуждать человека за недостаток воспитания, учитывая через что ему пришлось тут пройти. Любой бы ожесточился и заматерел, а Эйнар еще и шутить умудряется и обаяние не растерял, а руки какие, а пальцы… Задница тоже огонь, да и все остальное. Целиком и полностью в ее вкусе. А на некоторые огрехи в поведении мускулистого красавчика можно смело закрыть глаза. Достоинств все равно больше. К тому же сейчас он для нее — необходимый кладезь информации. Чем больше парень расскажет о структуре Улья, тем легче ей будет понять, как тут все устроено.

— С трутнями — аналогично, — продолжает Эйнар.

— А что на десятом? — любопытствует Кая, отогнав невольную мысль, что ей еще фортануло сразу угодить в элиту.

— VIP, — коротко поясняет он. — Не элита, конечно, но условия в разы лучше.

— Но они же все равно участвуют в стримах, — недоумевает Каталея, не увидев особой разницы между восьмым и десятым уровнем.

— Детка, стримы бывают разные. В некоторых выживание хотя бы одного из участников вообще не предусмотрено, — снисходительно хмыкнув, объясняет Эйнар. — И роли в стримах тоже разительно отличаются. Просто поверь мне на слово — тебе сказочно повезло. Причем, повезло дважды.

— Дважды? — с сомнением уточняет Кая.

— Ну да, — кивает он, удивленно глядя на пчелку. — Ты — частный заказ, еще и на элитном тринадцатом уровне. В твоей смерти корпорация заинтересована меньше всего.

— А если заказчик жаждет именно этого — моей мучительной смерти?

— Ну, тогда не повезло, — разводит мощными руками Эйнар. — Дважды.

— Успокоил, — фыркает Кая. — Тебе, кстати, не пора?

Они синхронно смотрят на панель с расписанием, где красным светом моргает только что появившийся пункт.

«Оргазм.»

Округлив глаза, Кая с шипением выпускает воздух. Да, они, блядь, издеваются. Какой на хрен «оргазм»?

— Похоже, я остаюсь, — парень расплывается в довольной улыбке, и, лениво потянувшись, перемещается к дивану, на котором сидит потерявшая дар речи пчелка. — Хорошо, что ты не переоделась после массажа, меньше одежды снимать, — подмигнув, оптимистично заявляет Эйнар.

Встав на колени, он бесцеремонно забирается под ее короткий халатик, обхватывает горячими ладонями ягодицы и рывком сдвигает к краю дивана. Как ни странно, его активная напористость не вызывает отторжения. Мужской голод в потемневших синих глазах откликается в ней самым примитивным образом, заставляя загораться ответным желанием. Полтора месяца вынужденного воздержания все-таки дают о себе знать.

— А ты чего такой довольный? С оргазмом я и без тебя могу справится, — Кая звонко ударяет парня по рукам, одарив грозным взглядом.

— В чем дело, пчёлка? Я тебе не нравлюсь? — наглец только потешается и белозубо скалится.

Сдернув поясок с ее талии, он распахивает халат и впивается взглядом в голую грудь. Смотрит жадно, алчно, словно впервые, и эта неприкрытая похоть дьявольски заводит, заставляя сердце быстрее разгонять кровь по венам.

— Ты ходячий тестостерон, правда, но я привыкла сама выбирать себе парней. Еще и эти тупые ограничения, — с досадой рассуждает Кая, не пытаясь прикрыться.

— Думаешь, я в восторге от того, что не могу трахнуть тебя по-человечески? — совершенно искренне отвечает парень.

— А если нас занесет?

— Не занесет. Доверься мне.

— Смешно, — хмыкает Кая.

— Я не собираюсь тебя принуждать, но что ты теряешь, пчелка?

И правда, что? Уж точно не девственность. Ханжой и недотрогой Каталея сроду не была. С невинностью без малейших сожалений распрощалась в шестнадцать. Правда, поначалу само действо не вызывало в ней бурного восторга, но неравнодушные подруги посоветовали сменить партнера и попробовать с кем-нибудь проверенным и протестированным в деле. Одна предложила своего бывшего, другая своего настоящего — для сравнения. В общем, девочки не подвели. Оба кандидата оказались лучше первого, и Кая довольно быстро вошла во вкус. К восемнадцати годам за ней тянулся шлейф из, как минимум, двадцати брошенных и случайных любовников.

— Думай быстрее, крошка. Твои соски смотрят на меня с таким укором, что я начинаю чувствовать себя виноватым, — нетерпеливо подначивает Эйнар, облизывая чувственные полные губы. Черные зрачки такое огромные, что в них можно смотреться, как в зеркало.

— Шут, — смеётся Кая, скользнув чисто-женским взглядом по мощным плечами и внушительным бицепсам. Красивый парень, не смазливый, не слащавый, а по-настоящему, по-мужски. Языческий воин с выкованном в боях выносливым телом. Физически он ее абсолютно устраивает, химия и притяжение есть, разрешение сверху на оргазм получено. Бери и пользуйся, что может быть проще?

— Хочешь, я разденусь? — Эйнар сексуально ухмыляется, приподнимая край футболки.

Она вспыхивает мгновенно, словно только и ждала, когда кто-нибудь поднесет зажженную спичку. Предательское тепло собирается внизу живота, отдаваясь горячей пульсацией в затвердевших сосках и в набухших складках между ног. Колеблется недолго, секунды три.

— Ладно, черт с тобой, — сдается пчелка, легким движением скидывая с плеч хлипкий халатик.

Триумфальная улыбка тут же расползается по лицу Эйнара. Он так быстро избавляется от футболки, что ей остаётся только поразиться его сноровке. О боги, это сотканное из рельефов и каменных мышц тело вряд ли хоть в чем-то уступает всем скандинавским божествам, выбитыми на его коже. Закусив губу, Кая протягивает руку и проводит по возбуждённо вздымающейся грудной клетке, опускает пальцы на кубики пресса, сближает их лица, не моргая глядя в потемневшие глаза.

— Уверен, что сможешь вовремя остановиться? — спрашивает Кая низким шепотом и ведет ладонью ниже, накрывает внушительный бугор под джинсами, слегка сжимает, поглаживая по всей длине.

— Мне не привыкать, — сдавленно отзывается он, толкаясь эрекцией в ее ладонь.

— Я же могу тебя трогать? Да? Скажи, что еще мне можно? — тихо застонав, она дёргает пуговицу на джинсах, растягивает молнию и засовывает руку в боксеры. Большой, горячий и в полной боевой готовности. Черт, она б сейчас душу дьяволу отдала за возможность почувствовать этот мощный поршень внутри, но это единственное, что ей запрещено. Где, черт возьми, справедливость?

— Детка, ты отнимаешь у меня мой хлеб. Это должен был делать я, — немного растерянно хрипит Эйнар. Лицо парня охвачено адским напряжением, вены на висках вздулись, ноздри трепещут, жадно втягивая запах ее возбуждения.

— Что именно? — улыбаясь как пьяная, Кая освобождает возбужденный член, неторопливо двигает рукой по бархатистой раскалённый плоти, все больше распаляясь от ошалелой похоти в широких мужских зрачках. Он дрожит и низко стонет от умелых ласк, требовательно тянется к ее губам. Целует яростно, напористо, иступлено, сплетая их языки в откровенном пошлом танце.

Прикрыв глаза, Кая с радостью передает ему инициативу, позволяя себе утонуть в удовольствии. Ее до одури заводит его вкус, отдающий первобытной дикостью и резкие, немного грубые прикосновения. Разорвав поцелуй, Эйнар опускает голову и низко рычит, захватывая губами розовый сосок. Терзает, дразнит языком, с жадностью прикусывает зубами и быстро, словно извиняясь за несдержанность, зализывает следы укосов. Голодный, люто голодный викинг, вынужденный контролировать свои животные порывы.

— Не бойся причинить мне боль, — возбужденно шепчет Кая. Прогнувшись в пояснице, она запускает пальцы в лохматую шевелюру и притягивает его ближе, сжимая мощный торс коленями. — Не щади, не растаю, — нетерпеливо ерзая, уговаривает пчелка.

— Нельзя, — отвечает он яростным стоном, стаскивая девушку на пол. Раскинувшись на ковре, она широко разводит бедра, приветствуя голодный рот на своей промежности.

— Но я хочу, — возмущенно шипит Кая.

— Я тоже… безумно хочу тебя. — Парень сдвигает в сторону влажную ткань трусиков и жестко всасывается пульсирующий клитор, сразу, не церемонясь пускает в ход пальцы. Вбивается грубо, глубоко, быстро, заставляя развратно хлюпать, надсадно стонать и истекать влагой. Не щадит, но и не оставляет следов на нежной бледной коже. Дает тот максимум, который может, уверенно подводя к финальной черте. Задохнувшись от первой острой волны наслаждения, Кая окончательно теряет контроль, мечется, кричит, иступлено впиваясь ногтями в ворс ковра. Спазмы стремительного оргазма сотрясают взмокшее извивающееся тело.

— Да, да, да, — протяжное эхо ее стонов разносится по соте, густой мускусный запах секса усиливает неослабевающее возбуждение. — Мало… еще, — требует не насытившаяся пчелка, но парень и не думает заканчивать. Пальцы долбятся в нее все резче, яростнее, быстрее, горячий язык без устали жалит набухший комок плоти. Новый взрыв, такой же стремительный, но в разы мощнее, разносит ее на ошметки, заставляя дергаться от каждой обжигающей пульсации и до крови кусать губы. Невыносимое, запредельное удовольствие, острое, ослепительное до ярких вспышек под сомкнутыми веками.

— Хорошо… — в изнеможении бормочет Кая, ощущая тяжесть мужского тела, твердый член, трущийся о низ ее живота, пряные жадные губы на своих, глухой рык, вибрирующий на языке. Страстно целует его в ответ, царапая мощную спину, и всхлипывает от восторга, когда густая горячая сперма толчками извергается на ее живот.

— Хорошо? — ошалело глядя в пылающее лицо девушки, хрипло выдыхает Эйнар. — По-моему это было охуенно круто, ангел, — уткнувшись в изгиб ее шеи, он пытается восстановить дыхание, явно не ожидая внезапного нападения.

— Еще раз назовешь меня так — убью, — рявкает Кая, оставив кровавый след своих зубов на цветном татуированном плече.

— Как скажешь, о великая богиня возмездия и справедливости, — хрипло смеется Эйнар, отлипая от агрессивной пчелки.

— Иди к черту, — фыркает она.

Окинув обнаженную девушку жарким взглядом, он порывисто встает на ноги и легко подхватывает ее с ковра.

— Ты очень грязная, детка. Тебя нужно срочно помыть, — нагло заявляет засранец и волочет возмущающуюся Каю в ванную комнату, где щедро и абсолютно безвозмездно дарит пчелке еще один яркий оргазм, и только после этого приступает к тому, для чего, собственно, и предназначен душ.

— По-моему, ты перестарался с количеством оргазмов, — со смешком, заключает Кая, когда он вытряхивает ее из полотенца на кровать.

— Ты недовольна, женщина?

— Волнуюсь, как бы тебе не влетело, одинокий воин[9], — поясняет она. Эйнар удивленно выгибает бровь, бережно накрывая девушку одеялом.

— В прошлой жизни друзья звали меня Нэро, — присев на край, мужчина ласково проводит костяшками по ее щеке.

— Мне не нравится, — морщится Кая. — Звучит почти, как зеро. А это ноль.

— Ты такая язва, пчелка, — надавив большим пальцем на ее губы, он шумно сглатывает. — В следующий раз я трахну тебя между сисек, может тогда ты прикусишь свой острый язычок?

— Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? — лукаво усмехнувшись, Кая втягивает в рот его палец и с наслаждением посасывает.

— Боюсь на сегодня мы перевыполнили план, — с сожалением выдыхает Эйнар, нехотя убирая руку от сладострастных губ. — Ты прекрасна, Кая, и я дико тебя хочу, но нам нельзя привязываться друг к другу. Чувства сделают нас слабыми и уязвимыми.

— А кто говорит о чувствах? — приподнявшись на локте, Кая насмешливо изучает обескураженное выражение лица шведского красавчика. — Речь шла исключительно об оргазмах. В моей прошлой жизни они прекрасно существовали без чувств и привязанностей. Не принимай близко к сердцу, но вряд ли ты станешь исключением из правил. Я не влюбляюсь в каждого, кто доставляет мне удовольствие.

— А в кого влюбляешься? — серьёзным тоном интересуется Эйнар.

— Не знаю. Может быть, я не создана для любви? — пожав плечами, Кая устало откидывается на подушки и жестом показывает парню на выход. — Проваливай, если не хочешь продолжать.

— Стерва, — беззлобно отзывается она, вставая с кровати. — Ты вовсе не бессердечная, но будь осторожна, — оглянувшись в открывшемся проеме, тихо бросает он. — Те, кто не влюблялся в ранней юности, беззащитны. У них отсутствует иммунитет, не срабатывает инстинкт самосохранения. Если любовь случится, она раздавит тебя быстрее, чем ты распознаешь первые признаки.

— Расслабься, малыш. Мне это не грозит, — сонно потянувшись, отзывается Кая.

Начиная с этого дня пункт с оргазмами закрепляется в расписании пчелки из пятой соты на постоянной основе и следует сразу после сеанса расслабляющего массажа. Но как правило, нетерпеливая и страстная парочка приступала к выполнению еще в процессе.

Получив доступ к единственному разрешенному в этом аду источнику удовольствия, они жадно пили из него, изучая эротические пределы друг друга с энтузиазмом первооткрывателей. Надо признать, что ослепительные сильнейшие оргазмы испытывала не только Кая. Отсутствие у пчелки комплексов и женской стыдливости, стало для Эйнара настоящим искушением, мучительной пыткой и немыслимым наслаждением. Она удовлетворяла его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, иногда руками, иногда позволяя трахать себя между грудей, ягодиц и даже между сжатых коленей. Кая и сама дико возбуждалась, наблюдая за тем, как Эйнар теряет самоконтроль, рычит от похоти, мастурбируя об ее тело, ладони, покрытую испариной кожу. Оказывается, запрет на физическое проникновение далеко не проблема, если двое охвачены сумасшедшим возбуждением и предельно откровенные в своих желаниях.

Неудивительно, что к секс-игрушкам они так и не притронулись, им хватало всего, что могли дать губы, языки, пальцы и многочисленные чувствительные зоны горячих молодых тел. Это было за гранью, за гранью имеющегося у обоих богатого опыта. Без преувеличений — самый грязный и развратный секс в их жизни, в чем они не раз изумленно признавались друг другу. Возможно, особую остроту придавали запреты и неусыпное наблюдение камер, подстегивая возбуждение, удерживая желание на самом пике.

Они не задумывались, кому и зачем понадобился этот эротический эксперимент, и почему именно их выбрали в качестве постоянных участников. Как-то Эйнар доверительно поделился с Каей, что она не первая пчёлка, которую ему довелось удовлетворять… не удовлетворяя в полной мере. Но те другие были разовыми эпизодами, как мимолетная прихоть раздающих приказания.

Кто приказал, чтобы здесь и сейчас он заставлял Каю биться в экстазе, кончать и кричать от наслаждения — Эйнар не думал. Может, потому что знал ответ, в отличии от потерявшейся в удовольствии пчелки.

Конечно, у нее тоже были свои версии и догадки, но они настолько ей претили, что Кая предпочитала не углубляться и просто ловила кайф… пока есть такая возможность. Тем более Эйнар щедро дарил ей столько кайфа, сколько она могла выдержать, а потом бережно купал ее тело, тщательно вытирал, укладывал в постель и молча уходил.

Он мог ничего не говорить, но в его глазах Кая видела все, что ей нужно. Нежность, страсть, восхищение, жажду обладания, гнев, ярость, желание — слишком много эмоций для бойца с шестого уровня. Непростительно много. Эйнар делал все то, о чем предупреждал ее несколько дней назад — влюблялся.

Но и она теряла голову. Не сильно, не до конца… Однажды Кая забылась и облизала выстрелившую спермой головку, жадно втянула в рот и чуть не оглохла от высокого противного звука сирены.

Отпрянув друг от друга, пчелка и трутень затихли, испуганно уставившись в стеклянный глазок камеры, зафиксировавший нарушение.

«Пчёлкам тринадцатого уровня запрещено брать в рот половые органы трутней, а также недопустимо глотать, лизать и пробовать продукты их семяизвержения. Это ваше первое и последнее предупреждение». — отчеканил бездушный голос из динамиков.

— Боже, какое лицемерие! — вспыхнув, возмутилась Кая. И не смотря на грозное шиканье Эйнара, выпрямилась под камерой в полный рост. — А если я захочу вылизать ему зад — это тоже будет нарушением?

— Тебе так этого хочется, Каталея Гейден?

Она растерялась, услышав совсем другой, насмешливо-циничный голос. Мин, озабоченный грязный ублюдок. Зря, она надеялась, что он забыл о ее существовании.

— Почему бы нет, если правилами не запрещено?

— По-моему, ты уже ни раз это делала, пчелка. Но можешь повторить на бис. Специально для меня.

— Зачем? Чтобы ты мог кончить в кулак?

— Или в чей-то рот, или в любое другое отверстие. В отличии от вас, я могу делать все, что захочу.

— Видимо не все, — дерзко оскалилась девушка.

— Что ты хочешь сказать, пчелка? — в голосе ублюдка проявились угрожающие вибрации.

— Мой рот и другие отверстия для тебя тоже закрыты

— Кая, замолчи! — предупреждающе прошептал Эйнар, хватая ее за руку.

— Послушай своего мальчика, Каталея. Научись вовремя затыкать свой грязный рот и проживешь значительно дольше, — снисходительно хмыкнул гребаный господин. — Скоро увидимся, пчелка, — от злорадного обещания, прозвучавшего между слов, Каю замутило от омерзения.

Глазок камеры погас, в соте воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая оголтелым биением сердец и тяжелым дыханием.

— Зачем ты провоцируешь хозяина? — с упреком спросил Эйнар, натягивая джинсы на голый зад. — Хочешь новый стрим?

— Мне все равно, — поджав губы, Кая забралась на кушетку для массажа и отвернулась.

— Врешь, ты боишься, — он подошёл к ней сзади, крепко обнял, прижимая к рельефному прессу. Прикрыв глаза Кая, откинула голову назад, подставила губы для незамедлительно последовавшего нежного поцелуя. — Если твой хозяин…

— У меня нет хозяина, я не безродная псина, — отстранившись, огрызнулась девушка.

— Если твой хозяин решит провести стрим сейчас, его организацией займется лично Кронос, — упрямо продолжил Эйнар, рывком разворачивая девушку лицом к себе и запуская ладони в платиновые локоны.

— Почему не Бут? — тревожно спросила Кая, ощутив болезненное трепыхание в груди.

— Я десять дней его не видел, — хмуро ответил парень, вопросительно вглядываясь в побледневшее лицо. — Ты тоже?

Кивнув, девушка снова отвела взгляд, задумчиво поджала губы. Десять дней — это много или мало? Батлер исчезал и раньше, но последнее отсутствие было самым длинным.

— Крон церемониться с тобой не будет, Кая. Не рассчитывай отделаться малой кровью.

— Ты пытаешься меня напугать? — холодно спросила пчелка, уворачиваясь от мужских прикосновений.

— Предупредить, — отступив назад, мрачно произнес Эйнар. — В твоих интересах не высовываться, пока Бут снова не объявится.

Предупреждение викинга не сработало. Точнее, Кая не успела им воспользоваться. Господин Мин не стал откладывать свою мелочную мстю в долгий ящик и назначил очередной стрим на девять вечера следующего дня. Кая узнала об этом только утром во время завтрака, услышав короткий звуковой сигнал, оповещающий об особо важных изменениях. Пчелка долго не решалась взглянуть на панель с расписанием, догадываясь, что там увидит, потом еще долго отрешенно пялилась на подсвеченный красным пункт из четырех букв, но он так и не исчез, в отличии от приятных во всех отношениях процедур с участием Эйнара.

Опытные сильные мужские руки в этот день заменили четыре пары женских. Около шести часов Каю тщательно, без суеты и спешки готовили к вечернему шоу. Одна пчелка занималась лицом, другая волосами, третья ногтями, четвертая — телом. Слажено, молча, не глядя в глаза.

На правых ладонях двух девушек Кая заметила наколотую римскую девятку в нижней части равностороннего гексагона, у остальных ладони были чистыми от татуировок, а плотные тугие белые манжеты не позволяли увидеть их запястья. В любом случае, вывод напрашивался сам собой. На каждом из уровней — свои правила, внутренняя иерархия, свои методы выживания, знаки принадлежности и места их нанесения.

Эйнар не скрываясь носит свою шестерку на запястье, у пчелок с девятого наколка тоже на видном месте, а у Каи и вовсе нет. У погибшей Делии она тоже не видела на коже никаких знаков. Значит ли это, что уровни, начиная с десятого, освобождены от обязательной процедуры нанесения клейма? Вероятность положительного ответа пятьдесят на пятьдесят. Нет никаких гарантий, что завтра ей не выбьют проклятое число где-нибудь в укромном месте. Например, на лобке. А почему нет? От этих озабоченных сатанистов можно ожидать любой мерзости.

Косметические ухаживающие процедуры, ранее воспринимаемые Каей, как релакс души и тела, сегодня не приносят ни малейшей радости, а отражение в зеркале вызывает внутреннее отторжение. На первый взгляд она выглядит идеально: бархатистая кожа снова сияет, ресницы и брови серебрятся инеем, губы, едва тронутые блеском, выглядят нежными и чувствительными, гладкие платиновые волосы идеальной волной свободно лежат на плечах, но эта замороженная красавица не имеет ничего общего с настоящей Каталеей Гейден. Настоящая Кая подвела бы глаза черными тенями, накрасила губы плотным слоем алой помады, а волосы заплела в тугие косы. Настоящая Кая никогда бы не надела на голое тело узкое белое мини-платье со сквозной молнией на спине.

Когда одна из девушек поставила перед ней пару матово-белых туфель с каблуками не ниже двадцати сантиметров, настоящая Кая пришла в ужас, но та другая, из зеркала, с пренебрежением хмыкнула и непринужденно сунула узкие ступни в неудобные ходули и оставшееся до стрима время заново училась ходить, сохранять равновесие и держать осанку. Справлялась, к слову, не плохо и все бы ничего, но новое платье упорно ползло вверх при каждом шаге. Обратная ситуация, если сравнивать с предыдущем нарядом, когда во время первого стрима Кая постоянно отвлекалась на сползающий верх. Теперь под угрозой оголения оказался низ, а светить голым задом перед удаленно дрочащим господином Мином — перспектива так себе.

Дождавшись, когда рабочие пчелки-косметологи упорхнут из ее соты, Кая продефилировала в гардеробную. Порывшись в ящике с нижним бельем, выудила оттуда крошечные белые стринги и торопливо надела на себя. Разгладила подол, облегченно выдохнула. Нервная тошнота немного отпустила, но леденящий страх никуда не делся, и только усиливался с каждой новой минутой, приближающей ее к кульминации очередного задуманного Мином сценария.

На этот раз рядом нет Бута с его циничными шуточками, лукавой улыбкой, и пронзительными кристально-голубыми глазами. Она бы не отказалась снова услышать, что все будет гораздо проще, чем он предполагал.

— Если я не выживу, то навечно поселюсь в твоих кошмарах, — мрачно обещает Кая, уставившись в ближайшую камеру. — Клянусь, ты миллион раз пожалеешь, что бросил меня тут одну.

Уловив боковым зрением промелькнувший рядом темный силуэт в строгом костюме, Кая резко оборачивается, на мгновение понадеявшись, что батлер все-таки соизволил явиться, чтобы лично сопроводить в ад, но увы… К ней пожаловал сам Люцифер. И это вовсе не метафора с переносным смыслом. Черная дьявольски-уродливая маска, скрывающая лицо чудовищного гостя не оставляет места другим сравнениям.

Все эти дни она боялась, что Кронос придет за ее душой, и вот он здесь, изучающе смотрит красными линзами сквозь прорези маски, трогает застывшее в ужасе лицо черными перчатками и сжав тонкую шею, грубо впечатывает лопатками в зеркало. Содрогнувшись от исходящей от него гипнотической подавляющей силы, Кая глотает протестующий болезненный стон и покорно опускает ресницы. Нельзя смотреть в глаза зверю. Заметив страх и слабость, он нападет с вероятностью сто процентов из ста. «Притвориться дохлой» не сработало с Бутом, но этот пугающий хищник гораздо ближе к своим животным сородичам.

— А как насчет того, чтобы оживить мои кошмары? — жесткая издевка в леденящем душу голосе заставляет ее трусливо сжаться и задрожать еще сильнее.

В голове ни одной связной мысли. Паника и хаос. Сердце выскакивает из груди, легкие горят, в ноздри ударяет запах серы и запекшейся крови. Воображение, поддавшись ужасу, порой способно дорисовать то, чего нет, но, возможно, дьявольский аромат создают для него специально, как линзы и маску.

— Или ты ждала кого-то другого? — чуть ослабив хватку, он позволяет ей глотнуть кислорода, считывая каждую эмоцию жуткими демоническими глазами.

— Я никого не ждала и сделаю все, что прикажете, — словно из далека Кая слышит свой шелестящий шепот.

— Какая скучная бесцветная пчелка, — с разочарованием тянет мужчина, отпуская ее и отступая на шаг назад. — Я ожидал большего от той, что осмелилась обратиться к Медее с предложением о сотрудничестве.

Потерев шею, Кая переводит дыхание, судорожно придумывая «нескучный» ответ, но пока он рядом, ее язык немеет, а разум парализован страхом. От Кроноса слишком сильно фонит смертельной опасностью и бешеной неоспоримой властью, чтобы хотя бы попытаться…

— Вы застали меня врасплох, — тихо бормочет Кая, не решаясь взглянуть в лицо чудовищу.

— Ладно, посмотрим на тебя в деле, — небрежно бросает Крон, смыкая стальные пальцы на ее запястье. — Если мне понравится, то так и быть, я дам тебе второй шанс, — резко дернув девушку на себя, он жестко сдавливает хрупкие скулы. — Не облажайся, пчелка. Сегодня я поставил на тебя. — Кая что-то невнятно мычит в ответ, и Крон усиливает нажим. — Смотри в глаза, когда я к тебе обращаюсь.

Девушка выполняет немыслимый приказ, поднимая взгляд на дьявольскую маску. Красные радужки с точками черных зрачков безжалостно высасывают остатки ее сил, к горлу подступает тошнота, кожа покрывается холодной испариной. Боже, если ее вырвет в его страшную рожу, она же даже до стрима не доживет.

— Не вздумай блевать, — с отвращением он грубо отталкивает ее от себя, и Кая с размаха ударяется спиной и затылком о стеклянную перегородку. — Трусливая, как мышь. Жалкая, никчемная, убогая пчелка… — сыплет уничижительными эпитетами, брезгливо вытирая свои перчатки влажным одноразовым полотенцем. — Ты все еще дышишь только потому, что господин Мин выкупил твою бесполезную жизнь, но я с удовольствием отберу ее у тебя, когда ему станет так же скучно, как мне сейчас. Швырнув использованную салфетку Кае в лицо, Кронос развернулся и стремительно направился к выходу. — За мной. Быстро.

Перепуганная девушка метнулась следом, ничего не видя перед собой и забыв о чёртовых туфлях. Вывалившись в коридор, она спотыкается, но каким-то чудом умудряется сохранить равновесие и не врезаться в спину впереди идущему монстру.

— Оступишься еще раз, и я сломаю твои тощие ноги, — не оглядываясь предупреждает Крон, и он явно не шутит. Чувство юмора свойственно только людям, а чудовищам оно ни к чему.

Оказавшись в лифте, Кая вжимается в прозрачную стену, мечтая стать ее частью. Чтобы не смотреть в лицо дьявола, устремляет взгляд на открывшийся вид на часть острова, которую ей еще не доводилось увидеть. Помимо башни Улья, здесь есть и другие здания, не такие высокие, но не менее уникальные. Шесть двухэтажных, на вид нежилых коттеджей расположены на одинаковом расстояние друг от друга и если соединить их одной линей, то снова получится гребаный гексагон. Строгие геометрические формы, оригинальные фасады, панорамное остекление, солнечные панели и ветрогенераторы на каждой крыше. В центре гигантской соты распложён шестиугольный бассейн, выложенный черно-белой шестиугольной плиткой. Больные помешанные ублюдки выстроили себе мини-город, в котором главенствует одна и та же геометрическая фигура.

Изумленно округлив глаза, Кая замечает внизу белоснежный оборудованный для отдыха пляж с покачивающимися на ветру пальмами и причал с пришвартованными яхтами и катерами. Словно яркий кадр из глянцевого журнала, рассказывающий о райской жизни миллиардеров. Контраст красивой оболочки и ядовитого содержимого поражает воображение, внушая невольный трепет и изумление.

— Впечатляет? — насмешливо спрашивает Кронос, грубо вторгаясь в ее мысли. — Мой отец только мечтал построить нечто подобное, — не дождавшись ответа, продолжает он. — А я сделал. Все, что ты видишь — мое творение.

— А где сейчас ваш отец? — вздрогнув, она бросает на мужчину беглый взгляд. Сложно поверить, что когда-то этот монстр был ребенком, чьим-то сыном…

— Давно сгнил в могиле. Я его убил, пчелка, — бесстрастно ответил Крон. — И убью любого, кто встанет у меня на пути, — с расстановкой добавляет он, выходя в открывшиеся двери лифта. — К этой теме мы еще вернемся… позже.