Улей. Уйти нельзя выжить

Глава 22

— Выкуси, — шипит она в закрывшуюся дверь и, издав мучительный стон, падает на кровать.

За окном на потолке в одном ритме с ее мыслями хаотично кружат искрящиеся в солнечных лучах снежинки, завораживая своим воздушным танцем. Вот бы ей так же легкомысленно и свободно кружить… Далеко-далеко отсюда. Боже, она готова жить даже в избушке в чаще леса, в шалаше на краю света.

Этот дом, горы и сама атмосфера, как яркая зарисовка из счастливого прошлого, когда все они были счастлива: и она, и родители, и старший брат. Каждый по-своему понимал смысл этого слова, но, черт, она бы все отдала, чтобы вернуться туда хотя бы на сутки. Да что там — на час.

— Профукала ты свой шанс, трусиха, — мрачно бормочет Кая.

Всё, хватит рефлексировать и жалеть себя. Как говорил отец: «Пока сердце бьется, ты жива, а если жива, то выход всегда найдется.»

— Папа, папа, как же мне не хватает твоих мудрых советов. Если бы ты только знал…

Страшно представить, что сейчас творится в душе ее отца. Похоронить обожаемую жену, потом дочь, в которую вложил столько знаний и сил. Он так старался дать ей все самое лучшее, оберегал и баловал больше, чем единственного сына. Антон порой дико ревновал, но все равно любил…, и маму тоже. Ее маму нельзя было не любить. Анна Гейден была прекрасной женщиной, женой и матерью. Человеком с огромным сердцем и доброй душой… настоящим ангелом, не фальшивым, как те другие, которых Кая иногда видела во снах.

Последний такой сон приснился пчелке совсем недавно. В нем появилось новое действующее лицо. Точнее, совсем не новое, а до жути знакомое. Возможно, под воздействием внешних факторов или по каким-то другим неподвластным ей причинам, в ее сны пробрался вездесущий батлер. В медикаментозных видениях Каи он выглядел гораздо моложе. Уже не подросток, но еще не мужчина. Юный соблазнительный мерзавец с небесно- голубыми, но отнюдь не невинными глазами.

Как, вообще, ей могло прийти что-то подобное в голову?

Почему именно Бут? А не Эйнар, например?

Странно, но о брутальном красавчике шведе Кае думать совершенно не хочется. Не из-за того, что случилось в финале стрима, а просто. Просто не хочется. Без каких-либо обоснованных причин. По большому счету он поступил так, как того требовали обстоятельства, и по-своему был прав. Они оба оказались заложниками положения и пошли путем наименьшего сопротивления. Она отправила его в контейнер со змеями, затем во второй раз подвергла риску его жизнь, согласившись на смертельный поцелуй, а Эйнар всего лишь трахнул ее, чтобы удовлетворить жадных до похабных зрелищ гостей. Подумаешь, какая малость… Вероятно, для кого-то другого, но не для нее.

Чтобы ни означали пугающие путанные сны Каи с белокрылыми ангелами, насилующими ее мать, ясно одно — в раннем детстве она стала свидетелем травмирующего шокирующего события, что сильно ударило по неокрепшей психике и наложило неизгладимый отпечаток на дальнейшее формирование личности. Именно оттуда растут ноги ее эротических фантазий о связывании и одновременное отвращение к любым проявлениям сексуального насилия и принуждения. Именно поэтому она практически всегда проявляла инициативу в сексе, не позволяя мужчинам доминировать. И лишь с одним поддалась скрытому внутри порочному любопытству, и вот чем в итоге это закончилось…

Стоп. Пора тормозить, иначе можно надолго увязнуть в депрессии, а ей сейчас, как никогда, нужны ясная голова и аналитический ум.

Решив не ждать, когда закончится отмеренное время, Кая отправляется осматривать дом. Какой толк торчать в четырех стенах, если можно заняться делом?

Она не успокоится, пока не убедится, что у нее нет ни малейшего шанса на побег с благополучным исходом. Верить Буту на слово — непозволительная роскошь и преступная дурость.

Кстати, о дурости. Кая никогда не думала, что наступит такой момент, когда она признает себя безнадежной идиоткой. Во всем виноват чертов батлер. Он… Эх, так много эпитетов вертится на языке, но ни один не объясняет, что происходит в присутствии Бута с ее мозгами. Они словно атрофируются, превращаясь в бесполезную розовую массу. Может быть, он не просто обаятельный психопат с полным комплектом хищника, но еще и гипнотизер со стажем?

Усмехнувшись своим мыслям, Кая спускается по крепкой лестнице с грубыми деревянным перилами на второй этаж, неторопливо проходит по небольшому коридору, поочередно заглядывая в каждую из трех спален. В первых двух комнатах нет никаких признаков постоянного обитания. Лаконичный сельский интерьер в ретро стиле, грубая мебель из массива дуба, кованные подсвечники, старинные люстры и канделябры, жутковатые охотничьи трофеи на стенах, самобытный декор и окна с видом на горы и пропасть внизу.

Последняя комната находится на западной, «темной» стороне шалле. Оттуда должен быть виден лес и в вечернее время можно любоваться закатом солнца. Во время поездок с семьей в Альпы, Кая всегда выбирала себе спальню с видом на закат.

Что может быть красочнее остывающего разноцветного неба, окрашенного гаснущими лучами заходящего солнца? Кружка горячего чая, интересная книга, теплый плед и бесконечное количество оттенков за окном: от кипенно-белого и голубого до оранжевого и насыщенного сиреневого. Надвигающая холодная ночь, укрытые снегами деревья у подножия горных вершин, затихающие звуки природы, погружающейся в сказочный зимний сон, и бескрайняя белая мгла, накрывающая наш бренный мир.

Увлечение фотографией зародилось в Кае именно тогда — в первый семейных отпуск в горах.

Так странно спустя годы снова оказаться здесь, в абсолютно других обстоятельствах и увидеть волшебные пейзажами совершенно под иным ракурсом. Теперь вместо восхищения они внушают страх и таят в себе смертельную опасность.

Улей покинуть нельзя — это фраза Бута. Корпорация зла, созданная шайкой самых богатых в мире психопатов, распространяет свое прогнившее влияние далеко за пределы небольшого засекреченного острова. Неважно, где ты находишься — Улей достанет тебя везде. Вот он истинный смысл слов батлера.

Немного поникнув от далеко не радужных мыслей, Кая открывает третью спальню и поражено застывает на пороге. В ноздри ударяет пряный мускусный запах грязного секса, пота и женских духов с преобладанием цитрусовых ноток, но так может пахнуть и смазка для… Чееерт.

На хрена она сюда заглянула? Куда ее опять понесло?

Распахнув глаза, Кая проглатывает горловой звук, инстинктивно прижимая руку к выпрыгивающему из груди сердцу. От увиденного волоски на затылке встают дыбом.

В спальне, обставленной во всех традициях БДСМ притонов, нет ни одного светлого пятна. Обстановка, стены, полы, потолок, постельное белье, обивка мебели — черное всё. И даже панорамное окно закрыто плотными черными жалюзи. Нет, это не темная сторона. Это, мать вашу, настоящий склеп для извращенцев.

— Что, за… — выдыхает пчёлка, изумлено уставившись на установленную в центре комнаты клетку, занимающую почти все пространство комнаты.

Внутри огромная кровать под балдахином с обтянутым кожей высоким изголовьем. С поперечных балок свисают многочисленные цепи с широким перечнем фиксаторов. Кожаные и металлические наручники, ошейники, кляпы, ремни для подвешивания и прочая «прелесть». Как говорится, на любой вкус, но исключительно в одном цвете. Некоторые приспособления используются по прямому предназначению прямо сейчас.

На иссиня-черных простынях лежит смуглая брюнетка в развратных чулках на подвязках. Из одежды на ней больше ничего нет, да и зачем, спрашивается? Распятая звездой с шариком кляпа во рту и скованными руками и ногами, она равнодушно смотрит на остолбеневшую Каю, не производя впечатления замученной несчастной жертвы. Ошейника на девушке нет, синяков и кровоподтеков тоже.

Странно. Очень странно.

— Эй, помощь нужна? — неуверенно шепчет Кая.

Услышав сдавленный стон справа, пчелка отрывает взгляд с обездвиженной брюнетки и замечает еще одну девушку, находящуюся за пределами клетки. Худенькая блондинка с непропорционально большой грудью прикована к установленному у стены кресту для сексуальных игр. Поза такая же, как у подруги по несчастью, но в положении стоя. Вместо кляпа полоска кожи, тело вытянуто, ноги бесстыже расставлены на ширину плеч и зафиксированы специальными зажимами. Кожаная портупея из тонких ремешков эротично обнимает стройные бедра и талию, подчеркивая изящные формы. Красиво, черт возьми. Неправильно, жестко, пошло, но красиво. И ремешки эти, и стройное тело, и бесстыже торчащие соски, и стайка выбитых на лобке голубых бабочек.

Боже, о чем она только думает? У нее тут снова две пленницы в цепях, а она со своими извращенными фантазиями. Спасать надо девчонок, а не любоваться.

Снова что-то промычав, блондинка встает на носочки и дёргает запястьями, неприятно лязгнув цепями наручников.

— Ты хочешь, чтобы я тебя отстегнула? — спрашивает Кая, не зная бежать ей обратно наверх или остаться и попытаться понять, что здесь происходит. Девушка яростно трясет головой, бросая на пчелку дикие взгляды. Не похоже на мольбу о помощи. Совсем не похоже.

Первая мысль, возникшая в шокированных мозгах Каталеи — она без предупреждения попала на очередной стрим. Комната вполне может оказаться игровой, а отсутствие видимых камер вовсе не означает, что их тут нет. Главный организатор стримов здесь, а значит и господин Мин может маячить где-то рядом. Наблюдать, потешаясь над ее растерянностью или выжидать удобного момента, чтобы загнать свою частную собственность в угол. Помимо клетки и креста, в комнате имеются и другие специфические конструкции. Кушетка со свисающими наручниками, стул с фиксаторами и жуткая секс-машина с торчащими из нее силиконовыми фаллосами. Мдаа. Ужас ужасный. Может, свалить, пока не поздно? Спуститься в гостиную, как приказал Бут и притвориться, что ничего не видела и никаких запрещенных дверей не открывала. Здравая же мысль? Правда?

А вдруг это очередное задание, и если она уйдет, ничего не сделав, то займет место одой из девушек. Кто знает, что на уме у этих маньяков?

Обреченно вдохнув, Кая шагает вглубь спальни и в первую очередь подходит к клетке. Решетчатые дверцы, распахнутые настежь, словно приглашают войти внутрь и помочь брюнетке, но Каталея не спешит.

Первый печальный опыт отключает инстинкт спасительницы и заставляет думать рационально. Прежде, чем освободить девчонок, надо убедиться, что они на нее потом не нападут. С одной она, конечно, справится, но вот с двумя — не факт. Еще неизвестно какой у них уровень подготовки, да и в комнате повсюду разложен опасный реквизит, который можно использовать не только для секса. Например, металлической палкой-растяжкой для ног вполне можно пробить голову, верёвками для шибари — придушить или обездвижить, а потом и весь имеющийся в наличии перечень можно пустить в ход. Ну нет. Не на ту нарвались. Сначала она убедится, что девчонки не опасны, а потом уже решит, как с ними поступить.

Осторожно приблизившись к недружелюбно взирающей на нее брюнетке, Кая двумя пальцами вытаскивает изо рта девушки круглый шарик и сдвигает его под подбородок.

— Какое у тебя задание? — негромко, но требовательно спрашивает Каталея.

— Ты больная? — глядя на нее, как на идиотку рявкает темноволосая пленница. Растерявшись, Кая даже не знает, что ответить. Наверное, да, больная. Вряд ли в Улье содержатся абсолютно здоровые.

— Я так поняла, помощь тебе не нужна? — обескураженно уточняет Каталея.

— Себе помоги, имбицилка, — раздраженно фыркает брюнетка. — Кляп верни на место и иди, откуда пришла.

— Слушай, давай без оскорблений, я же с благими намерениями, — возмущается Кая.

— Вали отсюда, блаженная, — огрызается агрессивная жертва. Или никакая она не жертва? Тогда кто? Что, вообще, происходит?

— У вас тут стрим или что? — Каталея бегло оглядывается на вторую девушку, и в этот момент справа от блондинки на кресте открывается дверь, которую она ранее упустила из вида. — Ну ни хрена себе, — выдыхает Кая, ошарашено уставившись на шагнувшего в комнату батлера в одном полотенце на бедрах. Мокрый, почти голый и до тошноты охуенный. — Твою же мать, — сглотнув слюну, снова ругается пчелка, не в силах оторвать взгляд от чертовски горячего самца.

Пресловутый комплект хищника стремительно расширяется, хотя, казалось, куда уж больше, но нет, этот подонок полон неожиданных сюрпризов. Поджарое сильное тело, гибкое и смертоносно быстрое, бугрящиеся при каждом движении мышцы, не перекаченные, а отточенные до слюновыделяющего совершенства, рельефный каменный пресс с блядской дорожкой и безумно сексуальные мускулистые руки, забитые гексагонными узорами. Чтобы не выглядеть совсем глупо, Кая останавливает взгляд на цветной татуировке на лишенной растительности груди, похожей на ту, что Кая видела на запястье Эйнара и ладонях пчелок. Отличие только одно — внутри гексаграммы нет римских цифр. Швед был прав. Бут не трутень. Однако у него все равно есть знак принадлежности к Улью.

Интересно, а у Кроноса и Медеи такой имеется? Если да, то ее предположение имеет право на существование — батлер один из них.

— Бут, эта дура нас спасать явилась, — доносится до Каи презрительный смешок.

Не гладя на нее, Каталея на ощупь запихивает чертов кляп туда, где ему самое место, да так, что говорливая сука начинает хрипеть и пускать слюни.

— Наконец-то заткнулась, — брезгливо вытерев ладони о простыню, она непринуждённо улыбается мрачно взирающему на нее батлеру. — Развлекаешься, значит? А меня почему не позвал? Места свободные есть, я проверила.

— Выйди и жди меня там, где я сказал, — с леденящим спокойствием произносит Бут, жестом указывая ей на дверь.

Вот же сукин сын. Подонок! Извращенец! Садист!

Боже, позорище. Как она так ступила-то?

Бут

В гостиной Кая появляется с опозданием на сорок минут, совершенно меня не удивив. Честно говоря, я рассчитывал на то, что она задержится. Нам обоим нужно было дополнительное время, чтобы остыть и привести мысли в порядок. В возникшей неловкой ситуации я виноват не меньше, чем любопытная пчелка, которой не сидится спокойно на ее очаровательной пятой точке. Автоматические закрывающиеся двери в Улье отучили меня пользоваться обычными замками, и вот результат. Нелепее не придумаешь. И смех, и грех, и злость берет. И пчелка тоже хороша. Стоит отвернуться, пролезет в любу щель, чтобы сунуть свой любопытный нос.

Быстро оглядевшись по сторонам, Кая нервно одергивает футболку, длину которой даже с натяжкой нельзя назвать неприличной. В вязанном платье ей было бы куда теплее и удобнее, но шерсть натирала бы свежие рубцы, усложняя процесс заживления.

— Проходи, садись, — я показываю ей свободное место за круглым дубовым столом, сервированным на три персоны. Кая останавливает на мне вопросительный взгляд, не торопясь подходить ближе. Заметив лишние приборы, она выразительно приподнимает брови, но, благоразумно удерживается от комментариев. — Давай, смелее, пчелка. Тебе нужно подкрепиться. Вряд ли ты наелась одним круассаном.

— Я не голодна, — девушка нехотя присаживается на массивный деревянный стул с резной спинкой. — Мы кого-то ждем или можно начинать? — Равнодушно изучив содержимое блюд, сухо уточняет Кая, и не дождавшись ответа, накладывает в свою тарелку омлет с беконом. Не голодна она, как же.

— Можно начинать. Приятного аппетита, — усмехнувшись, киваю я.

— Спасибо, — сардонически отзывается пчелка, намазывая тост малиновым джемом. Плеснув в ее бокал красное вино, я пододвигаю к ней сырную тарелку.

— Алкоголь на завтрак? — подозрительно изучая содержимое бокала, интересуется Кая. — Не рановато ли для сиесты?

— Уже почти обед, — взглянув на часы, буднично сообщаю я.

— Там точно вино? — недоверчиво прищурившись, Кая подносит бокал к лицу и вдыхает терпкий аромат.

— А что там еще может быть?

— Много чего, — зябко поежившись, небрежно пожимает плечами Кая.

— Плед под твоей задницей. Накинь, если замерзла.

— Ты не ответил, — она отставляет бокал в сторону и откинувшись на спинку скрещивает руки на груди. — Я не буду это пить.

— Тогда и есть не стоит, — усмехнувшись, замечаю я.

— Ты издеваешься? — закипает пчелка.

— Кая, угомонись. Если бы я хотел тебя отравить, давно бы это сделал.

— А я не про отраву. Может, ты туда снотворное или наркотик подмешал.

— Зачем? — Уперевшись локтями в столешницу, я подаюсь вперед. — Зачем мне тебя усыплять или чем-то накачивать?

— Откуда мне знать? — раздраженно бросает Кая. — На последнем стриме Кронос толкал какую-то дичь про сильнейший психоделический наркотик, получаемый из крови породистых пчел.

— Это Каберне Совиньон, красное калифорнийское вино из Долины Напа. Урожай 2013 года, — пригубив глоток из своего бокала, четко проговариваю я. — Выпускается ограниченным количеством, бутылка стоит не менее тысячи долларов. Прекрасно сочетается с мясом, сыром и колбасами. Еще вопросы есть?

— С вином мне все понятно, — вздернув бровь, вызывающим тоном отвечает Кая. — А что с наркотиком? И не надо заговаривать мне зубы, Бут. Из меня выкачали почти всю кровь, я едва не умерла, и имею право требовать объяснений.

— Если бы у тебя выкачали почти всю кровь, ты бы умерла, — спокойно сообщаю я, нарезая на тарелке стейк средней прожарки. — Насчет твоих прав ты погорячилась. У тебя их нет. Все права принадлежат господину Мину, которого ты имела неосторожность разозлить.

— Значит, не скажешь? — вытащив из-под задницы плед, Кая накидывает его на плечи и стягивает концы на груди. — Тогда я объявляю голодовку!

— Хочешь вернуться в бокс к доктору Трою? Уверен, он уже успел соскучиться по тебе, — спокойно отвечаю на брошенный вызов.

— Плевать. Уж лучше его общество, чем твое, — огрызается пчелка. Такая забавная. Думает, что я шучу.

— Ладно, ты сама так решила, — равнодушно кинув, я отодвигаю тарелку. Подняв руку, снимаю блокировку со смарт часов и нажимаю пару кнопок.

— Ты что делаешь? — сипло уточняет Кая.

— Вызываю вертолёт, — небрежно информирую я, продолжая водить пальцем по дисплею.

Вскочив Кая, огибает стол и накрывает мои запястье ледяной ладошкой.

— Не надо, — в глазах девушки мелькает неподдельный страх, заставив меня задуматься о его причинах. Нахмурившись, я запускаю пальцы в шелковистый водопад пепельных волос и приближаю ее лицо почти вплотную.

— Уверена? — спрашиваю в миллиметре от плотно сжатых губ.

— Я не хочу в медицинский бокс, — быстро кивнув, Кая с мольбой смотрит в мои глаза. — Больше никаких вопросов. Обещаю.

— Почему ты боишься Троя? — прищурившись, я немного отстраняю девушку от себя, дав ей возможность сделать полноценный вдох.

— Я его не боюсь, — отрицательно трясет головой пчелка. — Он мне омерзителен.

— Что еще? — не поверив ей ни на грамм, требую я конкретных причин.

— Он… некоторые осмотры… — нервно облизав губы, сбивчиво начинает Кая. — Некоторые осмотры явно были лишними и то, как он их проводил, и как смотрел, и что при этом делал…. В общем, ваш доктор Трой озабоченный козел, пользующийся своим положением для самоудовлетворения.

— Что ты имеешь в виду под самоудовлетворением? — на секунду опешив, уточняю я.

— То, что слышал, — дёрнувшись, пчелка высвобождается из моих рук и бегом возвращается на свое место.

— Этого не может быть. Он бы не посм… — я резко замолкаю, поймав выразительный красноречивый взгляд пчелки.

— Ублюдок думал, что я в отключке. Он был уверен, что его никто не видит, — опустив взгляд в тарелку с остывшим омлетом, Кая хватает бокал с вином и жадно осушает половину.

— В боксах ведётся видеонаблюдение, — сжав челюсть, я все еще прибываю в легком недоумении и бешеном негодовании. Первый порыв — убрать. Прямо сейчас ликвидировать похотливую скотину, но мне нужны доказательства, детали, подтверждения.

— Я не знаю. Может, он их как-то ослепил или вывел из строя. Такое же возможно? — смущенно взглянув на меня, уточняет Кая.

— Теоретически да, но Трой врач, а не технарь, — смяв в кулаке салфетку, бросаю ее в тарелку. Сочный стейк резко потерял свою привлекательность. — Кая, мне нужно знать, что конкретно он делал.

— Ничего из того, за что, его можно кастрировать, но не факт, что однажды…

— Что конкретно он делал? — потеряв терпение, грозно рявкаю я. Вздрогнув от неожиданности, она бросает на меня возмущенный взгляд.

— Смотрел, трогал и дрочил. Так достаточно конкретно? — отвернувшись, Кая закусывает дрожащую губу. Выглядит так, словно вот-вот разревётся. Нестандартная и противоречивая реакция, которою стоит изучить и проанализировать, отмечаю я про себя. Кая не плакала из-за гораздо более страшных вещей, а подрочивший на нее доктор умудрился довести железную пчелку до истерики.

— Он точно…

— Нет, — не дав мне закончить, громко восклицает Кая.

— Успокойся. Трой больше не будет заниматься твоим лечением, — смягчившись, обещаю я. — Его временно отстранят до выяснения всех обстоятельств.

— Я бы его кастрировала и скормила акулам, — со злостью бросает пчелка, снова неслабо поразив меня своей кровожадностью. — И тебя тоже, — вздернув подбородок, агрессивно добавляет она. — Всех вас.

— Выпей лучше вина, — безмятежно улыбнувшись, меняю тему разговора. — А Трой обязательно будет наказан за нарушение внутреннего протокола.

— Всем привет. Что за шум, а драки нет? — мелодичным голосом с легкой хрипотцой интересуется Науми, грациозной походкой вплывая в гостиную. Вскинув голову, Кая бросает на африканскую красавицу короткий оценивающий взгляд, а потом резко смотрит мне в глаза.

— А вот и любимая пчелка батлера пожаловала, — небрежно комментирует она появление третьей персоны. — Ей тоже требуется восстановление душевного равновесия?

— Именно так, — равнодушно киваю я и приветливо улыбаюсь Науми. — Ты долго собиралась. Обед уже остыл.

— Ничего страшного, я не привередливая, — беспечно отвечает шоколадная пчелка.

Виляя стройными бедрами, она направляется прямиком к столу. Ее внимание сосредоточенно целиком и полностью на мне, словно кроме нас двоих в комнате никого нет. Даже в обычных теплых носках вместо дизайнерских туфель на шпильке Науми двигается так, словно дефилирует по подиуму. Темно-синий свободный лонгслив с глубоким вырезом и кожаные узкие брюки сидят на ней, как на топмодели с глянцевой обложки. Лёгкий макияж подчёркивает точеные черты лица, черные волосы гладкой волной струятся до середины спины, в выразительных темных глазах горят лукавые огоньки. Трой, конечно, мразь, но с Науми он выложился по максимуму. Пару неделю назад на девушку было больно смотреть, а сейчас она выглядит просто фантастически.

— Прости за опоздание. Никак не могла выбрать, что надеть, — извиняется Науми, занимая место по правую руку от меня. — Что за царапина? — обеспокоенно нахмурившись, она дотрагивается кончиками тёплых пальцев до пореза на моей шеи.

— Неудачно побрился, — ухмыляюсь я, взглянув на помрачневшую белокурую пчелку. — Науми, это Каталея.

— Я знаю, кто она, Бут, — улыбаясь одними губами, равнодушно отзывается Науми и наконец обращает взгляд на вторую пчелку. — Привет, говорят, ты отжала трутня из-под носа у Медеи. Это правда?

— Впервые слышу, — Кая озадаченно сводит брови, кинув на меня вопросительный взгляд. — Но, если говорят, значит, правда.

— Остроумно, — склонив голову, Науми растягивает губы в искусственной улыбке. — Бут, почему она с нами? — вопрос адресован мне в то время, как взгляд сосредоточен на Кае.

— Кронос решил, что вам стоит познакомься в более располагающей к общению обстановке, — сообщаю я одну из причин.

— Он планирует поставить нас в пару на сезонном стриме?

— Да, но я не разделяю его затею.

— Почему? — повернув голову в мою сторону, любопытствует Науми.

— Ты знаешь — почему, — глядя в умные черные глаза, отвечаю я.

— Может и мне расскажете? А то я одна тут ничего не знаю, — раздраженно встревает Кая.

— Я думал, мы договорились насчет вопросов? — напоминаю вкрадчивым тоном.

— Хорошо, тогда буду пить молча, — взяв со стола бутылку, Каталея наливает себе полный бокал и за пару секунд осушает его до дна.

— Кто же так пьет дорогое вино? Его нужно смаковать, наслаждаясь букетом, — поморщившись, делает замечание Науми.

Кая выразительно закатывает глаза к потолку.

— Тоска с вами смертная, — заявляет она, и прихватив бутылку и бокал, встает из-за стола.

— Какая невоспитанная пчёлка, — фыркает ей в спину знойная аристократка.

— Она еще не освоилась. Дай ей время, — спрятав улыбку, я пожимаю плечами, краем глаза наблюдая, как светловолосая стервочка устраивается на медвежьей шкуре возле растопленного дровяного камина.

— Времени ты ей предоставил больше, чем мне и другим пчелкам, — погладив меня по плечу, рассудительно говорит Науми. — Боюсь, тут дело в другом.

— И в чем же? — спрашиваю без особого интереса.

— Ты позволил ей считать себя особенной. Иных объяснений я, увы, не вижу, — разводит руками моя прекрасная собеседница.

Она абсолютно, на сто процентов права, но я сделал хуже. Я позволил Кае считать себя равной.

— Исправь это, пока не поздно, — тихо произносит Науми. — Хотя у нее все равно нет шансов, если нас все-таки поставят в пару.

Не ответив на смелое заявление, я перевожу задумчивый взгляд на Каю. Повернувшись к нам спиной, она снова наливает в бокал вино, явно вознамерившись напиться в стельку. Я не собираюсь ее останавливать. Иногда бывает полезно надраться до отключки и ни о чем не думать. Когда-то я тоже прибегал к этому простейшему методу, если срочно требовалось сбежать от реальности, пока не узнал, что есть способ лучше. Гораздо лучше.

Наполнив наши с Науми бокалы, я медленно поднимаюсь из-за стола и обращаюсь одновременно к обеим пчелкам:

— С этой минуты и до конца нашего пребывания в этом прекрасном месте, для всех действует одно единственное правило. — Оно очень простое и придерживаться его не составит большого труда. Мы не говорим об Улье, и ведем себя так, словно это самый обычный отпуск.

— Ага мы самая обычная шведская семья, в которой муж трахает кого угодно, но не своих жен, — подает голос Каталея. Вот же язва, не забудет плеснуть ядом.

— Кая, вы не мои жены, это раз. В шведских семьях запрещено многоженство — это два. А в-третьих, это правило тебя тоже касается. Поэтому воздержись от насмешек, — сделав глоток и покатав вкус на языке, я сажусь обратно.

— Никаких правил нет, — оглянувшись через плечо, Кая бросает на меня пристальный острый взгляд, заставив поперхнуться вином.