Узоры на коже

3. Полина

Мне кажется, или в его словах есть двойной смысл? Словно приглашение вместе поужинать подразумевает продолжение банкета. Я, конечно, давно не маленькая девочка, краснеющая и обмирающая от заинтересованного мужского взгляда, но почему-то рядом с татуировщиком чувствую неловкость, даже руки слегка дрожат. Но как бы он меня не смущал, на романтический лад не настроена, хотя он и симпатичный. Может быть, виной тому усталость, накопившаяся за последнее время или абсурдность всего, что происходило сегодняшним вечером? Не знаю и разбираться нет никакого желания. И надо было Асе уснуть именно здесь? Не могла в такси отключиться?

Я сказала, что он симпатичный? Соврала, точно говорю, потому что он офигенный и абсолютно в моём вкусе. Это Аська — любительница мужиков карманного формата, которые в резвом прыжке ей лишь до пупка достают. Анастасия масляной лужей растекается, если видит очередного малыша-карандаша, а мне по душе, когда мужчина — велик, массивен и брутален. И хозяин этого заведения как раз из таких.

А ещё у него очень красивые светло-карие глаза: большие, глубокие, с лукавым блеском… да ещё и ресницы длинные, а тёмные брови красивой формы и вразлёт. Просто мечта. Даже татуировка на черепе чуть выше правого уха в виде скандинавских рун не портит внешность хозяина студии, а добавляет изюминку, интереснее лишь делает. Мне, правда, плохо виден рисунок, потому что татуировщик громадный, точно гора, не прыгать же, чтобы рассмотреть получше. От мелькающих перед глазами картинок, как я залихватски скачу в попытке полюбоваться на татуху становится смешно, и приходится закусить щёку изнутри, чтобы не рассмеяться.

Я должна быть собрана и серьёзна по максимуму, потому что знаю таких, как этот здоровяк: стоит им только почувствовать малейшую слабинку, ринутся в бой, сметая любое препятствие на своём пути, а это точно не входит в мои планы.

— Ну, так что? Голодны? — отвлекает от размышлений о своей персоне. Как его зовут, интересно?

— Пожалуй, — киваю, аки королевишна, на что мужчина удивлённо приподнимает бровь и лёгкая улыбка трогает его губы. Так, Поля, перестань пялиться на его губы!

— Отлично, — улыбается ещё шире, от чего моё сердце, кажется, забывает как биться. — Суши? Пицца? Что заказать?

Вот как выбирать-то, если всё из предложенного нравится?

Окидываю татуировщика быстрым взглядом с ног до головы, про себя замечая, насколько он огромен. Ему и правда, лучше было лично для себя быка заказать, потому что даже представить себе не могу, сколько нужно пицц или сетов, чтобы смог почувствовать себя сытым. Штук десять, наверное.

— На ваш выбор, я всеядная.

Вот пусть сам выбирает, а то мало ли. Он же мужик, в конце концов.

— Раз так, тогда держитесь крепче, мы отправляемся в волшебную страну ночного дожора.

Формулировка меня веселит и, не успев остановить себя, смеюсь чуть не во всё горло.

— Я согласна, только если следующей точкой на карте не станет страна предрассветной тошноты или утреннего несварения.

Он снова улыбается, и от этого его мужественное лицо буквально светится изнутри. Он такой большой и сильный, с мощными руками, грудью "колесом", на которой футболка натянута столь сильно, что, кажется, слышен треск рвущейся ткани, а, улыбаясь, становится похож на беззащитного ребёнка, которого так легко обидеть.

Так, стоп! Чего это я? Совсем с мозгами поссорилась? Первый, что ли, мужик, которого увидела в жизни? Нет, точно не первый, у меня всегда было много поклонников. Значит, нужно взять себя в руки и перестать пялиться на него, будто по музею шастаю. Соберись, Поля, а то он заметит, что ты на него смотришь, и тогда понапридумывает себе бог знает, что. Не надо мне этого, мне бы Аську как-то отсюда уволочь, а то это незапланированное рандеву слишком затянулось. Но пьяный Купидон, соединяющий сердца, храпит, что конь полковой и даже не думает просыпаться. Эх. Ещё и муженек её трубку не берёт. Просто фантасмагория какая-то, а не вечер.

Пока хозяин студии разговаривает по телефону, заказывая еду, решаю осмотреться вокруг, потому что с этой взбалмошной Асей ни на что даже внимания не обратила. А зря, между прочим.

Помещение довольно большое, но уютное. Мягкий свет льётся из нескольких светильников в виде странных стальных загогулин, приделанных к стенам по периметру комнаты. Сами стены окрашены в полуночно-синий и завешаны картинами в чёрных рамах. Футуристические пейзажи, гордые мужские профили, женские лица, абстрактные изображения реальности и футуристическое будущее, животные причудливых видов и мастей. Несмотря на разнообразие сюжетов, невооружённым глазом видно, что писал их один человек — в живописи я, спасибо родителям, разбираюсь. А ещё вокруг слишком много изображений мотоциклов: графика, масло, соус, пастель, словно художник настолько сильно вдохновлён мототематикой, что решил использовать все, выдуманные человечеством, техники, чтобы запечатлеть её на своих полотнах.

— О чём задумались? — спрашивает мужчина, неожиданно и совершенно бесшумно материализуясь в моей зоне комфорта.

Он стоит так близко за моей спиной, что кожей под тонкой майкой ощущаю тепло мужского тела. Это смущает и возбуждает одновременно. Помимо воли краска заливает лицо до самой шеи, спускатся ниже к ключицам. Украдкой прикладываю ладони тыльной стороной к щекам в тщетной попытке остудиться, но это мало помогает. Хочется развернуться, задрать голову и крикнуть, чтобы отошёл, уважая личное пространство других, но в глубине души понимаю: мне до боли под рёбрами нравится чувствовать его рядом.

Так, это уже совсем никуда не годится.

— Картины рассматриваю, — произношу, отметив про себя, что хотя бы голос ещё в моей власти. — Красивые работы.

Он хмыкает и, наклонив голову вперёд, говорит на ухо, почти касаясь его губами:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Рад, что понравились, — слышу волнующий и глубокий голос. Или мне просто так кажется, потому что в присутствии татуировщика сама себя не узнаю. Не надо было пить, но алкоголь впервые в жизни так странно на меня влияет, обычно я более дисциплинирована в своих желаниях и умею обуздать внезапные никому не нужные страсти. — Всегда приятно, когда твои работы ценят.

Подождите, его работы?! То есть это он — художник, написавший всю эту красоту? Хотя, чему я удивляюсь? Татуировщикам, обычно, положено уметь рисовать. Просто необязательно так красиво.

— Вы молодец, — удаётся выдавить из себя. — Нигде не выставляетесь?

Он издаёт короткий смешок и задаёт встречный вопрос:

— А это чем не выставка? Люди приходят ко мне на сеанс, сидят в кресле часами, любуются. Многие потом, в нагрузку к татуировке, ещё и картину берут. Меня это устраивает более чем.

— Умный ход.

— А то! — обдаёт тёплым дыханием, от чего короткие волоски на шее становятся дыбом. — Я вообще башковитый.

Вот как на это реагировать?

— Кхм, — выдаю нечто нечленораздельное и усиленно маскирую кашлем. — А ещё скромный.

Мужчина тихо смеётся, но не отходит. Так, иди отсюда! Чего прилип-то, словно тут мёдом намазано?

Разворачиваюсь и упираюсь носом в широкую грудь. Меня обволакивает ароматами мускуса и хвои, будто в лес попала, где дикие звери в любой момент могут наброситься и разорвать в клочья. Есть в этом мужчине какая-то скрытая, неведомая мне доселе опасность, от которой есть одно спасение — бежать. Ну, а если не хочется?

— Меня, кстати, Брэйном кличут, — говорит, когда молчание затягивается.

— Как мозг, что ли? — Это самый тупой в мире вопрос, но мой язык почему-то совершенно отказывается сидеть за зубами, а мозг, кажется, способен генерировать лишь откровенную дичь.

Мужчина снова смеётся, и от этого звука внутри меня что-то словно вибрирует.

— Ага, как мозг, — говорит, отсмеявшись. — А вас как зовут?

— Ну, не столь диковинно, конечно. Полина.

— Поля, значит, — произносит, понизив голос, словно нас может кто-то услышать.

Я чувствую, что ещё немного и задохнусь в такой близости от его мощного тела. Никогда раньше не испытывала ничего подобного, но, наверное, всему виной странность сегодняшнего вечера в целом, усталость прошедших месяцев и выпитый за ужином алкоголь.

А ещё я слышу как стучит возле уха его сердце, и этот мерный звук успокаивает.

Поднимаю глаза и встречаю лукавый взгляд чуть сощуренных ореховых глаз с золотистыми крапинками на радужке. Приглушённый тёплый свет, льющийся из светильников, красивыми бликами ложится на его загорелую кожу, делая её чуть красноватой и немного глянцевой. Сейчас Брэйн кажется не реальным мужчиной из плоти и крови, а отфотошопленной фотографией: ни единого изъяна. Такое вообще бывает? Нет, идеальных людей вообще не бывает, а все, кто таковыми кажутся на поверку чаще всего оказываются законченными мерзавцами.

— Поля, — зачем-то отвечаю, не отводя взгляда.

Мне важно выиграть у него этот зрительный бой, потому что понимаю: я почти пропала, но не хочу, чтобы он знал об этом.

Не уверена, что могу считать себя победительницей, но Брэйн всё-таки отводит взгляд, когда раздаётся стук в дверь. Он чуть слышно чертыхается, и я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос, настолько он раздосадован. Чуть слышно чертыхнувшись себе под нос, Брэйн быстрой походкой направляется к двери, а я наконец-то могу выдохнуть и привести мысли в порядок. В голове стоит гул, перед глазами — мутная пелена, а сердце стучит так гулко, что слышно, кажется, в соседнем городе.

Последний раз со мной такое случилось, когда на школьном выпускном вечере меня пригласил на танец Костя Прутиков — как тогда искренне верилось, любовь всей жизни. Но ведь мне уже давно не семнадцать, в самом деле. Надо подумать о чём-то неприятном, чтобы окончательно успокоиться. Например, о том, что мне так и не удалось дозвонится до Аськиного благоверного. Или о скандале, который разгорится, когда эта винная богиня проспится и попадёт всё-таки домой.

Как бы ни злилась на неё, всё равно люблю эту дурочку и очень переживаю каждый раз, когда вляпывается в очередную неприятность. С детского сада в нашем дуэте негласное распределение ролей: Ася находит приключения, Поля эти приключения разруливает. Вернее, их последствия. И я даже ни капельки от этого не устала, что вы. Прямо вот ни разу. И вообще я радоваться должна, потому что, благодаря Аськиным выкрутасам, моя скучная жизнь сияет яркими красками и переливается на солнце.

— Пойдёмте есть, я уже накрыл.

Киваю и иду следом к двери, которую Брэйн (кличка какая-то странная, право слово) галантно придерживает передо мной. Вот, что я вытворяю? Иду не пойми с кем в какую-то комнату, где стоит большой диван, а на низком серебристом столике на колёсиках расставлена, принесённая курьером, еда. М-да уж, совсем башкой тронулась. Но почему-то этот гигант, в котором явно больше ста девяносто сантиметров росту не пугает меня. От него исходит аура надёжности и… покоя? Да, рядом с ним мне спокойно и уютно, а этого уже достаточно, чтобы не вздрагивать от страха.

— Это комната отдыха, — объявляет, жестом предлагая присесть на диван, — здесь иногда сплю, когда домой ехать лень или долго с клиентом вожусь.

— И часто допоздна приходится работать? — усаживаю свою пятую точку на скрипучий кожаный диван с высокой спинкой.

В нос ударяют волшебные ароматы пеперони, плавленного сыра, тёплого теста, оливок и ещё, бог знает чего. Осматриваю стол и замечаю, что Брэйн заказал так много всего, что, лично мне, дня не хватит, чтобы всё это съесть.



— Я так и не смог определиться, — говорит, разводя руками и кидая многозначительный взгляд на стол. — Поэтому решил, что лучше вы сами выберете, что больше по вкусу. Я всеяден, к счастью.

Улыбаюсь, потому что не знаю, что сказать. Вместо этого беру кусочек пиццы и кладу на белую пластиковую тарелку. Пицца тёплая, будто только что из печи, с тёмно-оранжевой корочкой запечёного сыра.

М-м-м… Люблю фаст-фуд во всех его проявлениях.

— Вкусно? — спрашивает Брэйн, не отрывая от меня глаз. Под его взглядом делается жарко, а мурашки большими колониями мигрируют вдоль позвоночника.

Киваю, а Брэйн ухмыляется и отвинчивает крышку с литровой бутылки виноградного сока.

— Думал, вина взять, но потом решил, что вдруг ваша Ася учует алкоголь и проснётся раньше времени. Не хочется, чтобы нам кто-то мешал.

— А чем это мы таким заниматься собираемся, что нам мешать нельзя?

— Есть мы здесь будем, конечно же, — невинно улыбается, а глаза хитрые-хитрые.

Какой хитрый тип всё-таки. И наглый.

Тем временем, он наливает в высокий стакан сок и ставит передо мной. В горле так пересохло, что не успокаиваюсь, пока не выпиваю половину.

— Согласен, жарковато сегодня.

И снова этот подтекст и долгий, словно ощупывающий взгляд, от которой под ложечкой что-то сжимается.