В объятиях его жестокости

Глава 19. Батыр

Ксюша опять засыпает на мне и я ловлю непривычные ощущения. Расслабляюсь как будто. Голова хоть и торкает, но с Ксюшей как-то спокойно становится.

Хотя тупая шутка Дарины меня вообще вывела из равновесия. Я общался с детдомовскими. Когда пацаном был и сейчас среди моих ребят много оттуда. Но никто не рассказывал такой лютой дичи. Одно дело, когда пацаны грызутся за силу или авторитет, но когда толпой над девкой издеваются, это как вообще?

И молчала бы, что она в этом участвовала. Но видимо слишком хотела с Асылжаном задержаться, ему вообще плевать, кого трахать. Теперь понятно, почему Ксюша так напрягалась рядом с Дариной. Ну, вопрос решен. Мне вообще не жаль, никакого сострадания таким людям.

Идея с морем спонтанно родилась. Арина мне целый список рекомендаций дала, как Ксюшу выхаживать, что дальше делать. И сказала, что ей бы погреть жопу на песке. А почему бы и нет. Сами тоже пропиздимся и дела решим заодно. Иногда связи надо налаживать в неформальных местах. Поэтому и решил встретиться в Анапе с Юрой Крестом.

Крест – старое погоняло, ещё с начала девяностых. Юра носит на груди огромный золотой крест, тяжестью как кирпич. Нихрена он не религиозный, просто могильщиком был одно время. А потом стал тем, к кому обращаются, чтобы поставить на чьей-то жизни крест. Забавно, конечно. Но мужик он не простой, на кривой кобыле не подъедешь. Вот и пришлось уважение проявить, чтобы решить пару вопросов.

– Двадцать километров и Анапа, – Асылжан опять закуривает и я пинаю ногой его кресло. – Я не курил уже час, – бухтит.

– Потерпишь.

Асылжан кривит морду, выбрасывает сигарету в окно и нервно бросает пачку на пассажирское сиденье. Знаю, что Ксюша не любит запах сигарет, меня он тоже кумарит. Так что будем сводить к минимуму, чтобы она не дышала этим дерьмом. Да и после того, как она сказала про запах каждого человека, резануло меня. Это всё такое… Личное и интимное.

– Приехали? – Ксюша поднимается и сонно на меня смотрит. Милаха. Волосы совсем растрепались.

– Почти, – сжимаю ее колено.

Я снял небольшой дом на первой линии моря. Квартиры, пансионаты и прочие сборища людей, нам не подходили. В таких местах грохнут и никто не поймет, как это случилось. Тем более Ксюша со мной, надо чтобы безопасно всё было.

Юра и его девка будут жить рядом, через дом. Меня всё устраивает, Ксюша дёргаться не будет, а Асылжан где-нибудь найдет себе место поспать.

Заходим в дом, просторно. Четыре комнаты, большая гостиная совмещённая с кухней. Из окон видно море, можно выйти через балкон и, пожалуйста, вот тебе песок.

– Можно? – Ксюша робко спрашивает подойдя к окнам.

– Мы для этого здесь, сладкая, – ухмыляюсь. – Иди.

Она снимает кроссовки и осторожно спускается. Зарывает ноги в песок, переминается. Горячо, наверное. Сейчас хоть и вечер, но тут весь день солнце палит. Волосы развеваются на ветру, бросает на меня горящий взгляд через плечо, а я аж дышать перестаю. Хочу укусить, чтобы прямо сильно. Чтобы она почувствовала, что делает со мной. Красивая, не оторваться. Глазища эти, невинные, испуганные. Как сдержаться? Но я стою. Держу себя цепями, чтобы дать ей время к новой обстановке привыкнуть.

Ксюша идёт дальше, к воде. Джинсы закатала, волны брызгаются, а она смеётся. Смеётся, сладкая. Счастливо так, что я сам улыбаюсь. Может, значит, и улыбаться так. Ещё ни разу не видел её такой.

Почему её радость также выворачивает нутро, как и слёзы? Только по-другому. Хочу, чтобы она всегда такой была, не боялась ничего. Самый страшный зверь рядом с ней и то, он полностью в её власти. Я же сделаю все что угодно для Ксюши. Дожился, перед девкой ласты складываю, но не стрёмно. Приятно.

– Ты видел? Волны какие, – возвращается в дом, отряхивает ноги от песка.

– На тебя смотрел, – признаюсь. Ксюша краснеет и я притягиваю её к себе. Обнимает в ответ, кладет ладони на лопатки и я расправляю плечи. Нравится мне вся эта сопливая хрень.

За спиной шаги Асылжана, Ксюша сразу вытягивается как струна. Отпускаю ее, хотя не хочу. Но надо шмотки разобрать, расположиться.

– Выбирай комнату, любую, – шлёпаю по заднице и ухмыляюсь. Ксюша дёргается и хмурится. А щеки опять краснеют.

– Вообще любую? – переспрашивает.

– Да.

Ксюша идёт смотреть комнаты и выбирает самую дальнюю. Хорошо, мне без разницы. – Разбери вещи тогда.

Выходим с Асылжаном на улицу, закуриваю наконец-то. Хотя с Ксюшей не думал о сигаретах.

– Юра уже здесь, – Асылжан снимает футболку и вытирает ею спину. Жара.

– Завтра свидимся, сегодня не те планы, – затягиваюсь. Лёгкие обжигает.

– Шуганную свою будешь развлекать? – хмыкает.

– Уважение, Асылжан. Не забывай об этом, иначе отрежу язык.

– Я и так уважительно, хотя она не пара тебе совсем.

Вздыхаю. Не может быть всё нормально, да?

– Не учи меня. Ты свободен до завтра, но девок сюда не приводи. Чтобы утром без сюрпризов, – выбрасываю окурок в банку.

– Ладно. Бухать-то можно?

– Можно, – ухмыляюсь. Детский сад.

В доме тихо. Ксюша уже разложила вещи, сидит на подоконнике в окно смотрит. Слышит меня, спрыгивает.

– Нравится? – подхожу ближе.

– Да, здесь красиво.

Кладу руку ей на затылок, сжимаю волосы. Ксюша вздыхает и я опять залипаю на эти губы, которые сожрать хочется. Провожу пальцем, надавливаю.

– Сладкая ты, Ксю-ша, – обвожу губы пальцем, сжимаю скулы. Она сама тянется целоваться, обнимает за шею. Просовывает руку под воротник футболки и касается пальцами плеч. Тело электризуется, снова это желание кусать и зализывать.

Подхватываю ее под задницу, Ксюша обвивает меня ногами не отрывая губ. Всё вокруг плывёт, чувствую сладость во рту и дурею как припадочный. Оттягиваю её голову назад, кусаю шею, оставляю синюшный засос в месте, где у нее бешено херачит пульс. Из-за меня. На меня такая реакция.

– Ты моя, сладкая. Не сбежишь, не спрячешься, везде тебя найду, – бросаю её на кровать, вижу как глаза блестят. Не боится, ждёт.

Последние капли терпения исчезают, когда Ксюша тянет руку. Зовёт к себе. Молча.

Не сдерживаюсь. Прыгаю в этот огонь, чтобы раствориться в нежных прикосновениях и тихих стонах.