В объятиях его жестокости

Глава 31. Батырхан

Бабушка говорила в детстве, если много пить молока и есть творога – будет много кальция в организме, кости станут крепкими. И не врала старушка моя.

Сколько бы эти уроды меня не пиздили, зубы на месте, кости целы. Только грудина горит, ненависть свою могу вместо воды пить.

Они въехали в нас специально. Всё спланировали. Сделали это на отрезке дороги, где камеры смотрят не на трассу, а на деревню рядом.

Ксюша моя… этот взгляд, потерянный и испуганный, когда она ударилась головой, а потом отключилась. Мне кажется, я поседел ещё сильнее, чем был. За секунду.

Я знаю, что она у них. И это меня ломает. С женщинами авторитетов делают ужасные вещи. Ксюшу запросто могут насиловать или избивать. Но она ведь ни в чем не виновата. Она просто не смогла от меня спрятаться. Я просто её не отпустил. Не смог. Не хотел.

А сейчас она у этих зверей неизвестно где.

Руки сводит от наручников. Они приковали меня к палке под потолком, ногами стою на табуретке. Когда они возвращаются – убирают опору. Начинаются пытки.

Больно, но не так, как знать, что Ксюша далеко. Боится, знаю. Обещал защитить, а проебался. Чувствую вину. Такую, что разъедает. Ксюша точно жива, сидит в подвале уже три недели. Они каждый день показывают мне видео, где она лежит или сидит. Голова опущена вниз. Колени грязные и разбитые.

Три недели, столько это длится.

Мучения. Терзания. Безысходность.

Ксю-ша. Сладкая моя. Прости. Я подверг тебя ужасному. Очередное испытание, которое, я не уверен, что мы пройдем. Они убьют меня, а потом и…

– Настало время вечернего кино, – Кабиров вальяжной походкой обходит меня. – Что у нас сегодня в программе? Как и всегда, зарисовка с твоей куколкой. Смотри.

Поднимает телефон к моим глазам. Ксюша лежит на боку, лицом к стене. Такая маленькая в этом подвале. В той же одежде, в которой была в Анапе. Внутри всё ломается. Что я наделал. Зачем? Для чего?

– Сегодня её уже не рвало, кстати. Первые недели так постоянно полоскало, – лыбится и я подпрыгиваю на табуретке, пинаю его в лицо.

– Сука! Я тебя разорву, как тряпку! – стул падает и я встаю на носки, чтобы не выворачивало руки.

Илья вытирает кровь с губ. Вся рожа разбитая. Меня можно пытать до бесконечности, но это не значит, что я не дам по морде. Руки заняты, так ногами. Когда полностью связывали, я бил головой.

В глазах по очереди темнеет. Сначала в левом, потом в правом. Дурка моя придаёт сил, когда начинается это «веселье». Под психозом тело не чувствует боли. А душа… она рыдает кровью.

– Ты знаешь, что дружок твой сдал вас всех? Асылжан рассказал про тайник с наркотой и деньгами в районе «Тундры», – сплевывает на меня. Пожалуй, сначала отрежу ему язык.

Асылжан сказал то, о чем мы договаривались. Липовый тайник для отвода глаз недалеко от базы отдыха. Пять заколоченных ящиков с обернутыми кирпичами в черные пакеты. Сверху деньги напечатанные на хорошем принтере, а свёртки с белым порошком – обычная сахарная пудра. Азамат, хвала твоему мозгу за эту идею.

– Ну так забери и подавись. Котелково всё равно не получишь. Азамат не отдаст. Да и сами эти отморозки не будут под ментом. Ты же чёрт, – улыбаюсь сжимая зубы.

Расклад был такой: если меня накрывают, Азамат сразу встаёт у руля. Он умный и толковый. Все знают, что он всё решит, любой вопрос. Котелково кормит всю братву, город и ментов. Но самая большая доля – у нас. Конечно, все хотят этот жирный кусок, только хер. Сейчас задача Азамата удержать посёлок любой ценой. Он может пожертвовать даже мной – это тоже обговаривали. Но потом появилась Ксюша и этот момент мы подправили.

Ксюша не нужна им просто так. Они будут использовать ее, чтобы надавить на меня. Это получается, конечно. Но Кабиров не знает, что всё спланировано и просчитано на десять шагов вперёд. Я не учёл только, что они так рано нападут.

Азамат может толкнуть меня в пекло, но сначала – безопасность Ксюши. Я знаю, что он ищет её. И поэтому я тяну время здесь, пока Азамат делает то, что должен. Как вытащит её, потом всё остальное. Хоть сразу пуля, но Ксюша должна выйти из этого подвала.

Сначала она, потом я.

– Вот Юра правильно говорил, что ты ненормальный. Ты мог отдать этот сраный поселок и поехать на нары. Был бы там мышиным королём, – ухмыляется. – Но это, – обводит глазами комнату, – Закончилось бы. Или тебе нравится боль? Так скажи, я ещё жару поддам.

Юра-Юра. Юра Крест. Продал всех. И себя. В первую очередь свои арестантские понятия, за которые убивал других. И ментов, кстати, тоже. Ему вообще было до фонаря на людей, а сейчас… Что случилось? Да и похрен. Его грохнут может даже раньше, чем меня. Никто из них не останется безнаказанным.

– Юра твой тем более не получит Котелково. Ты мент, тебя сразу на хрен отправят. В прямом смысле, – хмыкаю. – А Юру за связь с тобой, предательство, там и похоронят, при въезде прямо.

Илья молчит, а потом срывается ко мне. Бьёт как грушу, стресс снимает. Но я только смеюсь. Громко, заливисто. Смех сквозь слёзы.

Ксю-ша, моя сладкая. Ещё немного, пожалуйста, потерпи. И я всё исправлю, все раны твои буду зализывать. Прощение вымаливать. Если выйду отсюда.

Но ты, обязательно будешь жить.