В объятиях его жестокости

Глава 35. Батырхан

Ксюша спит под боком, держит меня за руку, не отпускает. Сильно ей досталось. Вздрагивает во сне, а я будто ещё одну рану получаю.

В подвале я подумала, что люблю тебя.

Вспоминаю её слова. Как можно меня любить? Я же ничего не сделал хорошего для неё. Принес за собой столько боли. А Ксюша не прогнала.

Когда увидел, как она уши закрывает, чуть не взвыл. Звал ее, не хотел пугать. Но она совсем сломалась. И так судьба тяжёлая, а после этого. Вина давит бетонной плитой.

Врач сказал, её не насиловали и не били. Ксюша сильно ударилась головой, сотряс. Ей было плохо всё время, а они даже не оказали помощь. Твари. Ничего не закончилось. За Ксюшу буду рвать до последнего, до изнеможения. Все получат по заслугам. Я и так проебался, но сейчас спуску не дам.

Смотрю в потолок, ужасно хочу курить. Тело болит невыносимо. Колют обезболы, и пока действуют – нормально. Только спадает эффект, хочется лезть на стену. Меня зашивали два хирурга параллельно, надо было быстрее привести себя в порядок. Я хотел увидеть Ксюшу, но после всего нельзя было появиться перед ней в таком виде. Она достаточно страху натерпелась.

Медленно встаю, давлю стон в груди. Надо подымить и к Азамату зайти, он в соседней палате. Иду мелкими шагами, каждое движение отдает сразу во всё тело. Кажется, что болят места, о которых я вообще не знал.

Азамат не спит, в телефон смотрит. Поди опять следит за своей девчонкой. Сталкер хренов.

– Как ты? – спрашиваю. Останавливаюсь у его кровати, ищу взглядом сигареты.

– Лучше тебя, – ухмыляется. Засранец. – Сигареты на подоконнике.

Дохожу до окна, Азамат рядом. Так много хочу ему сказать.

– Юра свалил из города вчера. Понял, что я нашел Ксюшу и следом пойду за тобой. А там и повалим всех, – достает из пачки две сигареты.

– Куда свалил? – сажусь на тумбочку, ноги не держат.

– Предполагаю в сторону Анапы. Лёня везде своих натыкал, я думаю, прижмут его. А потом сюда доставят.

– Юра решил свалить, а пацана своего бросил, – затягиваюсь.

– Кабиров нужен был только, чтобы Котелково отжать. Юра бы встал у руля, а Илья бы получал процент свой. Но это были бы только его деньги, не ментовские.

– То есть они собирались ещё и со своих ментов дань собирать?

– Конечно. Город-то нормально платит, – тушит сигарету в пепельнице. – Но Котелково твое, ни одного сантиметра земли не отдал.

Азамат смотрит в окно, а я на мгновение вижу в нем соседского пацана, с которым мы во дворе в войнушки играли. А потом приходили к нам и мама пекла баурсаки.

– Что с лицом? – спрашиваю второй раз. Шрам такой, останется на всю жизнь.

– Юра кислоту вылил, когда я в первый раз прижал его. Случайно узнал, что они вместе с Кабировым. Ну и… Попало на щёку, а не на всё лицо.

Пиздец. Может, я ещё легко отделался? Дверь открывается, Асылжан хромая заходит. Его тоже пытали, весь в косяках. Молча берет сигареты, зубами достает одну.

Молчим.

– А где нас держали? Это же ментовское здание было, – вытягиваю ногу вперёд.

– Старое здание СК. Они же переехали года четыре назад. А это так и осталось. Скорее всего, вы там не первые гости были, – Азамат проверяет телефон и щурится.

– Сможем ли мы когда-нибудь жить без этой херни? – Асылжан садится на кровать и сбрасывает пепел на пол. Свинота.

– Без какой? – переспрашиваю.

– Перестрелок и всего остального.

– Тебе же нравится эта шальная жизнь, – Азамат ухмыляется.

– Ну, когда тебе ногти с корнем выдирают, всё-таки не очень нравится.

Сжимаю переносицу, в висках пульсирует.

– Не знаю, что тебе сказать. Мы нормально-то и не двигались никогда. Как беда с топором случилась, так и… – замолкаю, когда Азамат передёргивает плечами. Его больная тема, не хочу ранить. – Извини, Аз.

Кивает.

– Хочешь соскочить? – Азамат открывает бутылку воды и жадно пьёт.

– И да, и нет. Лихие времена прошли, а мы в них застряли. Чё имеем по итогу? Несколько ходок, руки по шею в крови и куча портаков на теле. Ну, ещё и башка едет. Батыр так вообще, год другой и в психушку заляжет.

Голова у меня щелкает постоянно. Я знаю, что надо к психиатру идти, колёса какие-то пить. Только нихрена это не помогает. Всё равно не успокаивает.

– Не уверен я, что мы сможем жить нормальной жизнью, если мы ничем другим, кроме криминала не занимались, – встаю. – Да и людей из-за нас полегло сколько. Ради наших интересов. Так что, хер знает.

– Но девка твоя чуть не погибла, Батыр, – Асылжан бросает мне в спину. – Тоже из-за твоих интересов. Это ли не повод остановиться?

Философ долбанный.

– Повод. Но так просто этот мир не отпустит, Асылжан. Даже если завязать совсем, отдать все точки, мы так и останемся бывшими зэками и авторитетами. Мы ни дня не работали в нормальных местах. У нас с тобой даже образования нет. Мы никто и звать нас никак. Не говоря уже о том, какой шлейф за нами тянется.

Выхожу в коридор и морщусь от неприятного чувства в груди. То, что раньше казалось важным, сейчас – убивает. В прямом смысле. Люди всегда шли в расход, к сожалению. Они сами выбирали этот путь. Но когда страдают те, кто не должен совсем – это приводит в бешенство. Ксюша запросто могла умереть. И если бы это случилось, я не знаю, как бы я пережил это. Утопил в крови город и может ни один. Но её бы это всё равно не вернуло.

Ксюша спит отвернувшись к стене. Медленно ложусь рядом, от боли аж глаза слезятся. Переворачиваюсь на бок, прижимаюсь к ней. Теплая. И пахнет собой. Зарываюсь носом в затылок, спускаюсь ниже, к линии роста волос. Мажу губами по шее, не хочу кусать. Хочу просто целовать. Чтобы долго.

– Батыр? – девочка приподнимается и сонно на меня смотрит. Милая какая.

– М?

– Тебя долго не было, – обнимает меня за талию.

– К Азамату ходил.

– И покурить не забыл, – вздыхает.

– Это тоже. Я всего одну, – целую лоб.

– Запах всё равно есть, – поднимает голову и сводит брови. – Голова ещё болит.

– Не наклоняйся так, если больно, – кладу руку ей на затылок, придерживаю. – А насчёт сигарет, я постараюсь бросить. Но сразу не получится.

– Хорошо, – улыбается. Как я давно не видел её такой.

– Всегда улыбайся, сладкая. Я только этим живу.

Ксюша прижалась крепче и я впервые за долгое время хочу просто… быть.