В объятиях его жестокости

Глава 53. Батырхан

– Я сварила овсянку, будешь?

– Давай, – прикрываю входную дверь. Сегодня ливень и сильная гроза. По прогнозу – это на весь день. Убавляю звук телевизора, сажусь за стол.

Ксюша суетится у плиты. Накладывает кашу в тарелки и следом наливает чай в кружки. Моя Ксюша. И при этом какая-то другая.

– Что? – садится напротив. – Нормально получилось.

– А я разве что-то сказал? – перемешиваю овсянку.

– Тебе достаточно посмотреть, Батыр, – ухмыляется.

Улыбаюсь. Наверное, да. Раньше она от одного взгляда шугалась, а сейчас стала смелее. Закалилась.

По телевизору заканчиваются новости и начинается бандитский сериал. Первые кадры – замес на зоне. Выключаю нахрен. Бросаю пульт на диван, чтобы не видеть. Ксюша внимательно следит за мной и отводит взгляд.

– Когда Азамат выйдет?

– Через четыре года.

– Ого, – удивляется.

Это ещё смогли скосить.

– А Асылжан?

– Через шесть, если будет себя хорошо вести.

Ксюша поднимает брови. Асылжан слишком борзый и отчасти прибавил себе срок именно за язык без костей. Молчал бы, так вышел года через три.

– Жалко, что так… Азамата особенно жаль.

Азамата не то, что жаль. Он под моим крылом был всегда. Да, умный, самостоятельный, всегда плечо подставит своё. Но не так всё должно было быть.

– Иди сюда, – пересаживаюсь на диван и хлопаю по колену. Хочу, чтобы села на меня. Ксюша ставит тарелки в раковину и седлает меня. Сжимаю ляжки, веду ладони к ягодицам. Ксюша ёрзает, отвлекает.

Ладно, я обещал.

Год назад

Нас погрузили в автозак. Руки сводит от наручников, я уже не чувствую правое плечо. Плевать.

Азамат сидит напротив, рожа в крови. С нами четверо омоновцев. Молчим. Любое слово и движение могут быть восприняты как угроза или признание. Знаем, проходили. Сейчас главное нормально доехать до места и всё. Потом можно разговаривать. Или бычиться, как пойдет.

В глазах темнеет, не вовремя, блядь. Мне сейчас нельзя отлетать, я могу пойти в агрессию и тогда мы пострадаем сильнее.

Перед глазами Ксюша. Боится, плачет, но держится. Сильная девочка, справится с этим. Не должна была видеть это всё, но что-то пошло не так. Я знал, что нас вот-вот накроют, но не так рано. Не могу найти зацепку, где косяк и, главное, чей.

– На выход, – машина останавливается и дверь снаружи открывает сотрудник СИЗО. Омоновец толкает Азамата в спину и тот падает лицом в асфальт. Сначала дёргаюсь, какого хрена исполняет? Аз в наручниках, он ничего не сделает. Но сдерживаюсь, потому что не понимаю, кто сейчас играет на другой стороне.

– Быстрее, девочки, что вы как неродные, – омоновцы ржут, а мы с Азаматом переглядываемся. Что за тупая провокация? Проверяют насколько далеко можно зайти?

Дальше стандартные процедуры. Снимают отпечатки, делают фотографии. Странно, что никто ещё не сказал по какой статье нас задерживают. Даже следователь промолчал. И вообще он как-то быстро свалил. Поехал допрашивать Ксюшу? Возможно. Но зачем? Она толком ничего не знает. Да и они столько рыли на меня, и никакого внимания? Подозрительно.

Нас развели в разные камеры. В моей восемь человек. Мутные типы какие-то. Двое на подростков похожи, но им лет по двадцать. При виде меня замолкают, смотрят с тревогой. Отмахиваюсь. Мне насрать, кто здесь. Даже если блатные, мой авторитет крепче. Сажусь на свободную койку, упираюсь спиной в стену.

В голове нескончаемый мыслительный процесс. Кто-то сдал? Мало кто знал, что мы торчали у Азамата, в курсе были только самые близкие. Илиэтиследили? Но кто – эти? Менты в городе под нами, если только районные. Не знаю, блядь. Бесит.

Сжимаю переносицу. Голова вроде не щелкает, но я как будто проваливаюсь в туман. Мужики о чем-то разговаривают рядом, смеются. На фоне, не вникаю.

Ксю-ша. Как она? И где? Асылжан уже должен быть у неё. Все инструкции давно оговорены. Триста раз этот план обсуждали. Всё нормально с ней. Менты бы в любом случае её допросили, это я тоже учёл.

Время идёт, я здесь примерно шесть часов. Никто не приходит. Ждут утра? Не понимаю, зачем.

Надзиратель открывает дверь, зовёт на ужин. Естественные функции организма никто не отменял, но у меня нет аппетита. Я вообще забыл, что надо жрать и справлять нужду. Всех ведут в столовую, меня же отводят в другое крыло. Сажают в батон и увозят.

Ночь смерти начинается.