В плену удовольствия

Глава 11

Гости пили чай с кексом в музыкальном салоне и обсуждали Лидию и её счастливое спасение. При появлении Евы с Эшем разговор стих. Двое джентльменов — похоже, еще более неловкий, чем обычно, доктор и, как всегда, утонченный Филип Хендерсон — поднялись, увидев Еву. К удивлению последней, Аманда довольно непринужденно сидела в одной комнате с Хендерсоном. В Воксхолле она превращалась в деревянную куклу, стоило ему пройти рядом.

Ева перевела взгляд на молодую женщину, не сводившую с неё сияющих глаз. Должно быть, эта разодетая в пух и прах темноглазая красотка и есть племянница, подумала Ева. Подобного рода шикарный наряд ей доводилось видеть разве что на страницах La Belle Assemblée.

Резко вскочив и как-то тревожно улыбаясь, к Еве поспешила леди Сэйерс.

— Наконец-то приехала Лиза, — сообщила она и после представлений принялась несвязно объяснять, что же задержало прибытие дражайшей племянницы.

Ева сделала вывод, что за отсрочку ответственен отец Лизы, генерал Холландер. Не воевавший, к великому его сожалению, в Испанской кампании в силу лет, он, однако же, загорелся идеей некоторых своих старинных приятелей совершить турне по самым достойным внимания полям сражений в Испании и оставил жену и дочь в Париже развлекаться самостоятельно в ожидании его возвращения.

— Это было совсем не трудно, — уверила Лиза. — В Париже всегда есть чем заняться. — Она обратила свои блестящие глаза на доктора. — Вы бывали в Париже, доктор Брейн?

— Нет, — последовал резкий ответ.

Лиза вздохнула:

— Его называют Городом любви, но именно там разбилось мое сердце. — Ее усталая улыбка внезапно засверкала. — И вот я здесь, в надежде его излечить.

Эти сияющие глаза теперь обратились к Эшу.

— Я никак не ожидала встретиться с вами, лорд Денисон, во всяком случае, не так скоро. Должна сказать, по вам все еще чрезвычайно скучают в Париже.

— О? — произнесла Аманда, в ее глазах заплясали смешинки. — Кто, умоляю, поведайте?

Лиза радостно ответила:

— Все леди, которые еще не впали в старческое слабоумие.

— Вы оказываете мне слишком много чести, мисс Холландер, — заметил Эш с деревянным, как и у доктора Брейна, лицом.

Доктор встал, чем прервал сию увлекательную беседу.

— С вашей стороны было весьма любезно пригласить меня на чай, — обратился он к леди Сэйерс, — но меня ждут другие пациенты. Миссис Риверс в хороших руках. Думаю, я могу со спокойной совестью оставить ее до завтра вашим заботам. Не могли бы мы переговорить наедине?

Его прощание было церемонным, но не слишком теплым.

Когда дверь закрылась, Лиза нерешительно призналась:

— Кажется, я ему не понравилась.

Мисс Клэверли изящно промокнула пальцы салфеткой.

— Не будьте столь поспешной в суждениях, моя дорогая, — сказала она. — Доктор Брейн не слишком хорошо ведет себя на публике. Когда вы узнаете его получше, думаю, он ещё вас удивит.

Поймав на себе озорной тетин взгляд, Ева выпрямилась на стуле. Судя по всему, у мисс Клэверли зазудело её шестое чувство, и Ева предприняла решительную попытку ее остановить.

— Кто-нибудь хочет еще чая? — бодро поинтересовалась она.

— О, небеса, нет, — запротестовала Аманда. — Мисс Клэверли обещала погадать на чайных листьях. Нам перевернуть наши чашки сейчас?

— Так было бы лучше всего, — ответила мисс Клэверли.

Ева попробовала перехватить взгляд тети, но безуспешно. Мучительно сознавая, что ни Эш, ни мистер Хендерсон не перевернули чашек, Ева, взяв чайник, заново их наполнила, и свою в том числе.

Филип Хендерсон заметил:

— У меня есть тетушка, которая гадает по чайным листьям.

Ева уставилась на него с неодобрением. Подобным взором она была готова удостоить и Эша, но тот смолчал и только взглянул на нее большими невинными глазами.

Нервы Евы натянулись, точно струны. Это же не салонная игра. Все всерьёз. Ее тетя знала, что делает, но выбрала неудачное место и компанию.

Ева тихо вздохнула. Она никому не позволит ставить в неловкое положение ее тетю. Одно неверное слово от господ Денисона или Хендерсона, и им придется иметь дело с ней.

Мисс Клэверли успокаивающе улыбнулась Еве, затем ответила на замечание Хендерсона:

— По правде говоря, мне не нужны чайные листья. Это просто подспорье. Главное — чашка. Ничего поразительного не произойдет. Верить или не верить — дело ваше. А теперь, кто хочет быть первым?

— О, возьмите мою, — воскликнула Лиза.

Держа чашку обеими руками, мисс Клэверли всмотрелась в ее глубины. Через мгновение она произнесла:

— Я вижу ваше заветное желание, но вы не там ищете. Остановитесь, и ваша мечта сама вас найдёт.

Лиза уставилась, как завороженная. Филип Хендерсон что-то шепнул на ухо Эшу. Тот пожал плечами. Руки Евы, спрятанные в складках платья, сжались в кулак.

Медленная — искренняя — улыбка изогнула губы Лизы:

— Не знаю, предсказательница вы или нет, мисс Клэверли, но то, что вы очень мудрая, могу утверждать наверняка.

— Посмотрите чашку леди Аманды, мисс Клэверли, — вмешался мистер Хендерсон. — Поведайте нам о её будущем.

— О, я не могу предсказать будущее, — ответила она. — Никто не может. Люди сами выбирают свой путь.

— Надо же, какое облегчение! — откликнулся Хендерсон.

— Но есть несколько одаренных людей, которым под силу заглянуть в будущее и увидеть, что могло бы быть. Будущее можно изменить, если мы знаем, что ждет впереди.

В комнате воцарилось молчание, все смолкли, размышляя над этими непонятными словами. Глаза Евы стрельнули в сторону Эша. Тот крайне сосредоточенно помешивал чай.

— Позволите, леди Аманда? — мягко спросила мисс Клэверли.

Аманда уже не улыбалась и, как заметила Ева, с неохотой передала чашку.

Мисс Клэверли изучала ее минутку, затем открыто посмотрела Аманде в глаза и улыбнулась:

— Мой совет вам совершенно противоположный тому, что я дала мисс Холландер. Ваша заветная мечта совсем рядом. Хватайте ее, пока она не ускользнула.

Аманда выглядела озадаченной. Ева, впрочем, прекрасно представляла себе ход мыслей тетушки и вмешалась, чтобы избежать того, что легко могло обернуться неловкой ситуацией.

— Ну вот, леди Аманда, — воскликнула она, — скоро вы станете издаваемым автором!

Лицо Аманды просветлело, и она рассмеялась:

— Сначала придется закончить книгу! Благодарю вас, мисс Клэверли. Вы дали мне новую надежду.

Лиза посмотрела на Еву:

— А вы, мисс Диаринг, дадите прочитать свои чайные листья?

Пока Ева подбирала слова, которые никого бы не обидели, мисс Клэверли, искоса на нее глянув, сама ответила на вопрос:

— Моя племянница не одобряет ничего из того, что не может быть объяснено ее разумом или пятью чувствами.

— Мудрая философия, — заметил Хендерсон.

В комнату вошла леди Сэйерс, и разговор переключился на инструкции доктора Брейна по уходу за Лидией. По словам леди Сэйерс, он настаивал на одной вещи: больную не следует волновать вопросами о той ночи, когда на нее напали. Для этого еще будет достаточно времени, когда к ней вернутся силы, и констеблю он скажет то же самое.

Леди Сэйерс покачала головой:

— Это слишком печальное дело, чтобы впутывать вас в него, Лиза. Если бы у меня было время, я бы написала вашей матери с просьбой отменить визит. Но, видите ли, я ожидала вас со дня на день. Если вы хотите вернуться в Париж, а я уверена, что вы должны, я организую ваш отъезд так быстро, как только возможно.

— Вернуться в Париж! — Лиза казалась ошеломленной. — Ни за что! Я думала, что Лондон будет скучным, а он совершенно не такой. Что может быть более восхитительным, чем жить с такими одаренными, выдающимися леди, с тайной, требующей разгадки, и опасностью, поджидающей за углом? — Ее глаза сверкали удовольствием от открывающихся перспектив. Понемногу ее воодушевление угасло, и она произнесла более сдержано: — Кроме того, я не могу вернуться в Париж. Мама и папа путешествуют по Провансу, и я не знаю, как до них добраться.

На этом, конечно же, вопрос был исчерпан.

Филиппу Хендерсону перед уходом удалось поговорить с Эшем с глазу на глаз. Взяв у лакея шляпу и перчатки, он спросил:

— Полагаю, в деле Анджело ты действуешь от лица полковника Ширера?

Эш мгновенно насторожился:

— Кто тебе это сказал?

Филипп пожал плечами.

— Ходят слухи, да и полковник не то чтобы безмолвствует. Суть в том, что я в таком же положении, что и ты. У меня есть клиентка, которая будет безмерно счастлива засудить этого типа, Анджело. Я говорил ей, что до суда дело никогда не дойдет. Ведь преступления-то не было. А она и слышать не желает. И отказаться я не могу: эта дама ближайшая подруга моей матери. Ее имя леди Тригг, она владелица прелестного загородного дома в Кроули.

— Должно быть, это та леди, у которой лакей свалился с лестницы и сломал себе шею.

— Она самая, и теперь ей кажется, что за спиной все показывают на нее пальцем.

— Передай ей, что она не одинока. Каждый, кто имел несчастье сыграть роль в одной из историй Анджело, чувствует себя схожим образом. Полковник готов свернуть ему шею.

— А я — подать на него в суд.

Они оба рассмеялись.

— Возможно, мы могли бы работать сообща, чтобы раскрыть личность Анджело, — заметил Эш, спустившись с Филипом по парадной лестнице.

— В этом я не силен, дружище. Я не полисмен. Принеси мне доказательства, и я сделаю все остальное. Тем не менее, подумал, что тебе следует знать о леди Тригг. Это давний случай. Четырнадцать лет прошло, если быть точным. Странно, что кому-то вздумалось воскресить эту старую трагедию.

Эш кивнул, сделав себе зарубку на память. Все три несчастных случая произошли с разницей в год.

Филипп сел в карету, а Эш подумал, как же это хорошо — снова быть с ним в дружеских отношениях. Отчуждение между его другом и Амандой породило неловкость между мужчинами, хотя размолвка случилась, когда Эш служил в Испании. Он никогда не понимал всех тонкостей необычного поведения Аманды. Ему нравились и Филипп, и Марк, и он был бы счастлив видеть ее замужем за любым из них.

Теперь она вдова, а Филипп напросился в ее карету для поездки домой. Эш не знал, как к этому отнесется Аманда. Насколько он мог судить, она все еще любила Марка.

Прежде он так не восхищался Филипом. Как младший сын, тот мало что унаследовал бы после смерти отца, поэтому приобрел профессию. Но не просто профессию. Юриспруденция оказалась его призванием.

Что касается самого Эша, он был единственным наследником, и от него только и ожидали, что женитьбы да произведения на свет потомков. Подобное будущее его не привлекало, а после трагической смерти Гарри Эш окончательно отказался от того пути, который задумал для него отец.

Эш рассказал Еве больше, чем намеревался, но гораздо меньше, чем мог бы. Внезапная смерть Гарри открыла ему глаза на многие вещи, о которых он раньше не задумывался. Мечты его отца предстали в новом свете. Эш не узрел в них ни важности, ни смысла, и не желал иметь с ними ничего общего. Отец пытался слепить его по своему образу и подобию, но, хвала Господу, потерпел неудачу.

Еве повезло, что у нее есть мисс Клэверли. У этой леди большое сердце. Эш надеялся, что Ева заметила, как почтительно, как очень по-джентельменски он вел себя, когда мисс Клэверли показывала свои салонные фокусы. По его мнению, Филипп ещё счастливо унес ноги. Если дело касалось тёти, в Еве просыпался сторожевой пёс. Неверный взгляд, неверное слово — и она обнажала клыки, безжалостные клыки.

В Воксхолле он увидел другую ее сторону. Что до Евы из его грез …

Он потряс головой, молча ругая себя. Любая случайная мысль, похоже, возвращала к Еве Диаринг. Что за бесхарактерность. У него есть более важные темы для размышлений. Он должен, непременно должен найти Анджело и выяснить правду о смерти Гарри.

Им снова овладевала тревога. Эш окинул взглядом площадку перед домом. Возможно, короткая прогулка уймет его беспокойство, решил он, и направился в сторону Кеннингтон-Коммон.

— Не часто увидишь тебя без бабушки, — заметил Филип, когда карета катилась вдоль Кеннингтон-роуд. — Ее светлость нездорова?

— Нет, она хорошо себя чувствует, благодарю. Бабушка отправилась с кратким визитом к своей крестнице Генриетте, родившей на свет очередного ребёнка. Они живут недалеко от Барстоу.

Филип, похоже, удивился:

— Ты же не осталась одна в этом твоем огромном доме?

— Разумеется, нет. До возвращения бабушки со мной побудет моя старая няня.

Этот чопорный разговор начинал действовать Аманде на нервы, и она даже обрадовалась, когда между ними воцарилась тишина.

— Что ты о ней подумала? — внезапно спросил Филип.

— О Лизе? — Поскольку тема казалась безопасной, Аманда высказала своё мнение: — Она — любопытная смесь невинности и практичности. Я тотчас же к ней привязалась.

— Думаю, она очаровательна, — согласно кивнул Филип.

— Но несколько ошеломляюща для дебютантки. Уверена, Ева и леди Сэйерс проследят, чтобы она правильно себя вела.

— О, надеюсь, что нет. Мне она нравится именно такой. — Он быстро глянул на спутницу. — Напоминает тебя в том же возрасте.

Кажется, Аманда зря понадеялась на своё самообладание. Она, разумеется, постаралась сдержаться и не вспылить, но кое-что все-таки выплеснулось:

— И посмотри, что из этого вышло! Люди высмеивают меня за глаза или жалеют! Не знаю, что хуже.

С лица Филипа схлынули все краски:

— Аманда…

— Нет. Выслушай меня, Филип Хендерсон. Я не впущу тебя в свою жизнь. Ни за что! Ты преднамеренно увел меня от Марка, а потом вызвал его на дуэль. Ты мог его убить!

— Я сделал то, что считал благом для всех нас. Нет, не перебивай. Я хочу тебе кое-что сказать. О, не о прошлом. Это давняя история, и лучше о ней не вспоминать. Меня волнует настоящее. Поскольку ты теперь участвуешь в Сезоне, мы, скорее всего, ещё не раз встретимся на различных приемах.

— И что? — поторопила она, когда Филип остановился.

Его взгляд похолодел.

— Я намерен жениться, Аманда. О помолвке еще не объявлено. Я подумал, что тебе стоит узнать первой.

Похоже, что-то поникло у нее в душе.

— Кто счастливица? — с трудом произнесла она, когда вновь обрела голос.

— Ардит Роуз. Я познакомился с ней в прошлом году, когда вел дело в Бристоле.

Между ними повисла ледяная тишина, и она сопровождала Аманду до самого дома. Поднимаясь по лестнице в спальню, Аманда даже не услышала, как с ней поздоровалась мисс Пенни, её няня.

Словно во сне Аманда сняла верхнюю одежду и села у секретера. Мисс Клэверли сказала, что заветное желание поблизости. Разумеется, это всего лишь салонная игра. И все-таки слова задели какую-то струнку в душе Аманды, вот только она не была уверена, чего хочет.

Она скучала по мужу. По этому воистину хорошему человеку, всегда к ней доброму. Но сколько ни желай, а Марка не вернешь.

Испустив вздох, она открыла ящик секретера и извлекла пачку густо исписанных листов, первую главу своего романа. Она переписывала ее несколько раз. Судя по всему, пора приступать ко второй главе: вдруг предсказание мисс Клэверли — правда.

Отыскав чистый лист, Аманда обмакнула перо в чернильницу, и далее этого не продвинулась. К ней не пришло ни одного слова.

— Заходи, Ева, я тебя ждала, — тепло встретила племянницу мисс Клэверли, открыв на её стук дверь спальни. — Почему бы тебе не присесть и не выложить все, что у тебя на сердце.

Ева пропустила мимо ушей намек на сверхъестественное шестое чувство тети и сразу перешла к сути дела.

— По-твоему это умно — играть с жизнями других людей, советуя им, как поступать?

— Ты имеешь в виду, читая чайные листья?

— Конечно, я имею в виду чтение по чайным листьям. Это может принести столько вреда.

Мисс Клэверли наморщила лоб, но выражение ее лица осталось доброжелательным, почти материнским.

— Какого вреда, Ева?

— Что, если они поверят тебе и поступят, как ты им сказала?

— Тогда они станут намного счастливее. Нет. Послушай меня, Ева. Знаю, ты пытаешься защитить меня от насмешек, и я благодарна тебе за беспокойство, но оно лишнее. Я не стараюсь привлечь к себе внимание и не злоупотребляю своими силами. Просто я не могу не помочь человеку, если вижу, что тот попал в бедственное положение.

Ева сузила глаза, прокручивая в голове тетины слова. Наконец она спросила:

— Леди Аманда — в бедственном положении? И Лиза тоже?

— Они стоят на распутьи и раздумывают, куда им идти. Я не могу выразиться точнее, поскольку не всегда понимаю те послания, что получаю. Послание предназначено им. Если они способны его распознать — превосходно. Если нет, какой тут вред? Я же не конец света предсказываю.

После долгого молчания мисс Клэверли продолжила:

— Но этот разговор на самом деле не обо мне, да, Ева? Он о тебе. Ты ведь думаешь о своих родителях?

Ева, конечно, могла бы начать препираться, но ее тетя, в конце концов, была Клэверли, поэтому выкрутиться таким образом не удастся. Она пожала в ответ плечами.

Голос мисс Клэверли смягчился:

— Твой отец был — и есть — хороший человек. Он любил твою мать. Я никогда в этом не сомневалась, как и Антония. Не суди его слишком строго.

— Я не сужу, — печально ответила Ева. — Он думал, что любовь все преодолеет, и вдруг понял, что ошибался. — Она улыбнулась и взяла себя в руки. — Какой нормальный мужчина хотел бы проснуться однажды утром и обнаружить, что связался с ведьмой?

Она пыталась обратить все в шутку, но разве можно забыть ссоры, страдание, а больше всего сожаление. Ее родителям не следовало жениться, но они, к сожалению, осознали это слишком поздно.

Явно встревоженная, мисс Клэверли взяла племянницу за руки:

— Не путай лорда Денисона со своим отцом. Виконт не склонен к предрассудкам. Границы его…

— Эш Денисон! — Ева резко высвободила руки. — А он тут при чем? — Теперь она изворачивалась изо всех сил, чтобы сорваться с тетиного крючка. — Я говорила о родителях. Бога ради, лорд Денисон — виконт. Я — дочь садовника. Между нами ничего не может быть.

— О, не знаю. — Мисс Клэверли приложила палец к губам, чтобы не улыбнуться. — Он чужд условности. Думаю, подобный пустяк его не остановит.

Ева поднялась с таким достоинством, какое только смогла призвать.

— Дело не в этом. Я вообще вряд ли выйду замуж. Не хочу сковать себя браком, подобным тому, что был у моих родителей.

Мисс Клэверли, сведя брови, вглядывалась в Еву.

— Если ты не обладаешь даром, — медленно произнесла она, — а ты постоянно отрицала, что имеешь его, каким образом может твой брак оказаться таким же, как у твоей матери?

Ева слишком долго медлила с ответом, и тетя, встав, испытывающе воззрилась на неё.

— К тебе возвращается сила, — догадалась она. — Вот в чем дело, не так ли?

Ева коротко и безрадостно рассмеялась:

— И да, и нет. Урывками. Я чувствую себя ребенком, который учится читать. Каждая буква, каждый знак — это головоломка, которую я вынуждена мучительно разгадывать.

— Дай этому время. Чуть-чуть практики — и все наладится.

Ева кивнула, думая, однако, про себя, как же его мало, этого времени.

— Может, поговорим об этом?

Ева вскинула глаза и встретилась с тетиным тревожным взглядом. Она мгновение колебалась, затем подавила порыв. Ее дар грозил опасностью, и она не хотела, чтобы тетя волновалась. Если та будет переживать за нее, Ева начнет переживать за тетю, и тогда они обе будут несчастны.

Она улыбнулась, глядя в обеспокоенные глаза родственницы:

— Не волнуйся, тетя Миллисента. Меня направляет Антония.

Это было произнесено бездумно, но как только слова вырвались, Ева поняла, что действительно верит в них. “Меня направляет Антония”.

Ева проснулась внезапно. Кто-то осторожно стучался в дверь и тихим жалобным голосом звал её по имени. Там же, в коридоре, точно его ранили, скулил Декстер. Наскоро накинув халат, Ева открыла дверь.

Энди — мальчик на побегушках — высокий, темноволосый подросток лет двенадцати-тринадцати, смущенно переминался с ноги на ногу. Он был предан Декстеру, чем и заслужил симпатию и доверие Евы.

Энди часто выгуливал Декстера по вечерам, но не настолько поздно.

— Что случилось, Энди? Декстер сбежал в самоволку? Ну и пусть бы себе гулял. Реши он вернуться, его непременно впустил бы кто-то из слуг.

— Это девочка-жестянщица, мисс, — хрипло сказал мальчишка. — Декстер нашел ее в котельной, ну, ей помощь нужна. Она вас спрашивала. Думаю, она лодыжку сломала.

Девочка-жестянщица, должно быть, Нелл, тотчас догадалась Ева. Только что-то вроде сломанной лодыжки могло убедить ее искать помощи. И к кому еще ей было идти?

— Показывай дорогу.

Горящие страхом глаза Нелл впились в Еву, когда та вошла в котельную, затем страх исчез, и девочка, застенчиво улыбнувшись, произнесла:

— Ева.

Опускаясь подле неё на колени, Ева поинтересовалась у Энди:

— Кухарка держит на огне кастрюлю с бульоном?

— Постоянно.

— Тогда принеси мне чашку, большую чашку, имей в виду. — И уже более мягко обратилась к Нелл: — Что произошло?

— Упала.

Что ж, выпытывать подробности не стоит, решила Ева.

— Покажи мне свою лодыжку.

У парового котла грелись ботинки Нелл, те самые, что дала Ева, а вот остальная одежда бедняжки — сущие лохмотья, годящиеся только в топку.

Качая головой, Ева осмотрела болезненно худенькую ножку Нелл и осторожно прощупала лодыжку. Она была опухшей, но не сломанной.

Прибыл Энди с чашкой крепкого бульона, и Ева передала его Нелл, предварительно проверив, насколько он горячий.

— Энди, мне нужно чем-то обмотать лодыжку Нелл. Подойдет и кухонное полотенце. Только намочи его в горячей воде и выжми, — давала наставления Ева, пока девочка медленно, с осторожностью потягивала бульон.

Когда Энди вернулся с кухонным полотенцем, Ева принялась за работу. Декстер заскулил, но с губ Нелл не слетело ни единого всхлипа. Даже зная, что напрасно тратит слова, Ева велела Нелл давать отдых ноге и каждые несколько часов делать компресс, как это делает сейчас она. Наконец не сдержавшись, Ева произнесла:

— Если бы ты только позволила отослать тебя ко мне домой в Хенли…

Не успела она договорить, как Нелл яростно замотала головой.

— Пустое дело, мисс, — пояснил Энди. — Жестянщики и цыгане — дикие. Вы не приручите их, чтобы они жили в домах, как обычные люди. Они как олени или лисы. Им нужна свобода.

— И откуда тебе знать-то о жестянщиках и цыганах?! — резко спросила Ева. И не потому что сердилась, а потому, что знала: Энди прав.

— Мой па был цыганом. Он недолго оставался с моей мамой. Мне было три или четыре, когда он ушел бродить, и больше мы его не видели.

Еве захотелось отвесить себе подзатыльник. Зачем было срываться на мальчике?!

— Прости, Энди. Это было низко. Ты так помог. Сможешь еще кое-что для меня сделать, а? Посмотри, не найдется ли в прачечной какая одежда для Нелл. О, и принеси ей еды заодно.

Оставшись наедине с Нелл, Ева спросила:

— Ты была под моим окном, когда напали на миссис Риверс, верно?

Нелл ответила одними глазами. Пристальным, как у самой Евы, взглядом.

— Ты закричала, увидев, как мужчина напал на миссис Риверс, я имею в виду леди в белом платье?

Нелл едва заметно кивнула.

— Ты разглядела его лицо?

— Слишком… темно.

Ева испустила долгий выдох.

— Однако он этого не знает. Думаю, тебе больше не безопасно здесь находиться. Есть ли кто-то, к кому можно тебя отвести? Или место, куда бы ты хотела пойти? Допустим, в городе?

Темные глаза Нелл расширились от страха:

— Остаться тут! Тут безопасно!

Ева успокаивающе протянула руки.

— Хорошо, хорошо. Я не буду заставлять тебя делать то, что ты не хочешь.

Энди вернулся с узлом одежды.

— Вот все, что я смог найти.

Передав вещи, он выудил из карманов толстый ломоть хлеба и кусок сыра, еще толще.

Ева взяла одежду. Нелл приняла хлеб с сыром и откусила от каждого по большому куску.

— Мальчишеская одежда, — заметила Ева, неторопливо её разворачивая. — Ты прекрасно справился, Энди. А сейчас оставь нас одних на минутку.

Ева подумала, что, возможно, девочку придется уговаривать со скандалом, но Нелл потянулась к вещам и благоговейно погладила их.

— Мне?

— Тебе.

Нелл зарылась носом в ворох одежды. Когда она посмотрела на Еву, ее глаза сияли.

— Хорошо пахнет.

— Это потому что она прямо из стирки.

Нелл улыбнулась ей, и у Евы перевернулось сердце. Девочка выглядела такой юной, такой хорошенькой, такой невинной. Как можно было поместить это дитя в Бедлам?

Ева моргнула, чтобы избавиться от противного жжения в глазах. Этот нестерпимый зуд стал только сильнее, когда она помогала Нелл переодеваться в новую одежду: худенькие плечики, плоская грудь, выступающие ребра.

— Нам нужно нарастить немного мяса на твои косточки. — Ева покашляла, чтобы избавиться от кома в горле. — Я что-нибудь придумаю, но ты запомни: если вдруг окажешься в беде, приходи ко мне.

Глупые слова! В какую ещё большую беду она могла попасть?

Когда с переодевание было покончено, Ева поразилась перемене: Нелл и правда стала похожа на мальчика.

— Превосходно, — отметила Ева. — Никто не опознает в тебе Нелл. Возможно, нам следует сменить тебе имя, ну, знаешь, дать тебе мальчишечье.

Нелл засияла улыбкой, и Ева сочла её достойной наградой.

Энди просунул в дверь голову:

— Кто-то идет. Мы не можем здесь оставаться.

— Ступай первым, — махнула ему Ева. — Воспользуйся черной лестницей и постарайся, чтобы тебя не заметили.

Она потянулась за сброшенной Нелл одеждой, но девочка схватила свое пальто — пальто Евы — и надела его.

— Теплое, — объяснила она, затем взяла ботинки и в последнюю очередь — хлеб и сыр.

Ева кивнула. Снег не был неслыханным явлением в апреле. Она увязала остальные вещи и сделала последнюю попытку:

— Может, позволишь отправить тебя в Хенли?

Нелл покачала головой и с полуулыбкой проскользнула мимо Евы, повернула и проковыляла через дверь в угольный подвал.

Все так запутанно, подумала Ева. Нужно поговорить с Анной. Может быть, она придумает способ помочь Нелл.

В длинном коридоре, идущем мимо обеденной комнаты для слуг и кухни, Ева наткнулась на седовласого мужчину со стопкой белых льняных сорочек под мышкой. Она не сразу узнала в нём камердинера Эша. Ни он, ни она не объяснили, почему не спят в такое время.

— Добрый вечер, мистер Рипер, — поздоровалась она.

— Ах… ох, добрый вечер, мисс Диаринг.

Для Декстера Рипер был почти незнакомцем, и пес глухо зарычал, когда они проходили мимо друг друга.