В плену удовольствия

Глава 24

Ева сразу же поняла, почему местные жители называли свою ярмарку «величайшей ярмаркой в Англии». Она никогда не видела такого огромного количества людей, слоняющихся по общинной земле, и такого множества торговцев, предлагающих свои товары. Ювелиры, модистки, галантерейщики, торговцы тканями, продавцы игрушек, книг, лекарств. На каждом углу — шатры трактиров и харчевен, со столами и скамейками, размещенными снаружи для удобства посетителей.

Леди Сэйерс удовлетворенно оглянулась вокруг.

— Это не то событие, которое следует посещать знатным дамам, — весело заметила она. — Так говаривал мой покойный муж. Знаете, пока он этого не сказал, я сюда даже и не стремилась. Ну, а после таких слов меня бы никто не удержал.

Все, кроме Эша, засмеялись. По его мнению, недавно умерший лорд Сэйерс кое-что понимал в жизни. У ярмарки была и другая, тёмная сторона. Здесь правили проститутки, карманники и сутенеры. Кукольные представления были откровенно вульгарными, как и бродячие артисты, которые мгновенно начинали разыгрывать сценки перед любой парой зевак, готовых на них смотреть. В дальнем конце ярмарки установили ринг, отгородив его веревками от шатров и палаток. Рев зрителей во время кулачных поединков перекрывал грохочущую музыку и крики торговцев. К счастью, дамам не разрешалось пересекать веревочные ограждения, иначе небольшая компания гостей Особняка потребовала бы входа.

Немного подумав, ее светлость добавила:

— Как только начнет темнеть, толпа поредеет. Больше всего я люблю именно это время. Все забияки с ринга уйдут в какую-нибудь таверну отпраздновать победу или утопить свое горе в вине, и останутся только местные жители.

Вечерело, золотистое солнце клонилось к горизонту. Компанию обитателям Особняка составляли несколько знакомых и друзей.

«Это все Эш», — думала Ева. Он окружил ее крепкими вооруженными охранниками, одетыми, как светские люди.

Она по очереди взглянула на каждого джентльмена. Филипп Хендерсон пришел с очаровательной умницей мисс Роуз. Аманда игнорировала ее, словно та была одной из нарумяненных женщин, которые строят глазки любому проходящему мимо мужчине. К удивлению Евы, здесь был и доктор Брэйн. Он отчитывал Лизу, скорее всего, за ее последнюю оплошность, и от этого больше походил на школьного учителя, чем на врача. Ли Флемминг был надежно зажат между тетей Евы и леди Сэйерс, и это его прекрасно устраивало. Если вдруг начнется драка, его защитят. Бедный Ли, он был книжным червем, а не воином. Ева сомневалась, умел ли он хотя бы такую малость, как зарядить оружие. С ними были и те, кого она не знала, и те, кого не видела, но была твердо уверена: Хокинс сновал где-то неподалеку. Рипер, по словам Эша, остался присмотреть за Хилл Хаузом.

Анджело — она не могла думать о нем, как о Мессенджере, — ни разу к ней не приблизился. Это тревожило. Ее задумка состояла в том, чтобы притвориться легкой мишенью. Если Анджело учуял ловушку, то не объявится.

Но если бы она смогла прочитать его мысли, то обвела бы его вокруг пальца!

О боже, Ева не настолько смелая. А вдруг она проникнет в его мысли и не сможет оттуда выбраться? Прежде она смогла выдержать всего несколько мгновений. Ее ощущения при этом нельзя передать словами. Она «прочитала» его характер и почувствовала себя так, будто окунулась в выгребную яму.

Голос Эша отвлек Еву от размышлений.

— А пока что, — сказал он, — остерегайтесь карманников. Не позволяйте никому подходить слишком близко.

Он понизил голос и, обращаясь только к Еве, добавил:

— И хватит глазеть на этих размалеванных девиц, а не то втянешься в словесную перепалку. Вряд ли ты захочешь услышать то, что они скажут.

Она попыталась изобразить беззаботность, понимая, что если Эш почувствует, как она напугана, то быстро прогонит назад, в дом, и запрет все двери.

— Я знаю, как победить в словесной баталии, — ответила Ева, похлопывая по раздутому ридикюлю.

— Твой карманный пистолет?

— Ты еще спрашиваешь?

Он бы рассмеялся, если бы не восклицание Лизы, метнувшейся к одной из палаток. За ней упорхнули и остальные леди. Эш расслабился, увидев, что они пожирают глазами дамские шляпки, искусно разложенные на длинном столе — приманка, рассчитанная на привлечение доверчивых покупателей внутрь шатра, где располагался более дорогой товар.

«У этих леди повадки щенят, — кисло думал он. — Каждую новую игрушку надо изучить». А больше всего злило то, что они ничего не покупали. Прежде чем что-то выбрать, им хотелось разглядеть товары во всех палатках.

Филипп Хендерсон присоединился к Эшу.

— Читал статью мисс Диаринг в «Геральд», — сказал он. — Надеюсь, вы оба знаете, что делаете.

— Это затея Евы. Если бы я знал, что она собирается выкинуть подобное, я бы не допустил публикацию. Я и не догадывался, что она выдаст себя за приманку.

Филипп отнесся к услышанному скептически, но не стал настаивать. К ним вновь присоединилась мисс Роуз, и он обратил свое внимание на нее.

Эш внимательно разглядывал толпу. Он был не единственным, кто следил за окружающими. Констебль Кибл, стоя под навесом трактира, подал знак двоим плотным парням, которые в ответ кивнули и пошли следом за вульгарным джентльменом в зеленом пальто.

Эш не знал, почему его не отпускало чувство неуверенности. Было сделано все возможное, чтобы защитить Еву, и не только ее, но и Лидию. Не то чтобы он ожидал неприятностей с ней, но лучше быть осторожным. В Хилл Хаусе остался Рипер, а также Анна.

Но если его догадка верна, Лидия — последний человек, которому необходима защита. Тем не менее, напомнил себе Эш, это всего лишь предположение.

Над Майской Ярмаркой сгустились сумерки, но изобилие фонарей, висевших на каждой палатке, сдерживало вторжение теней. Торговля была уже не такой оживленной, как днем, и, как и предсказывала леди Сэйерс, толпа поредела, хотя кругом еще было полно народа, рвущегося в пляс при каждом взмахе смычка.

— Не оглядывайся, — сказала Лиза. — По-моему, за нами наблюдает тот мальчик, слуга Анны.

— Что? — Ева подняла голову.

— Я только что мельком увидела его среди деревьев слева от тебя, но она, то есть он, робкий, как дикий олень. Что-то его спугнуло, его там больше нет.

Ева тайком глянула в сторону, указанную Лизой. Она увидела, что напугало Нелл. Из-за деревьев вышел один из конных офицеров Кибла и расположился перед зарослями боярышника.

Вздохнув, Ева обернулась к Лизе. Они сидели за простым столом около более-менее приличной таверны, откуда отлично видна была сцена, и подкрепляли свои силы пуншем и миндальным печеньем. Несколько человек из их компании неподалеку разговаривали со знакомыми, остановившимися поздороваться. Остальные разбрелись кто куда.

Ева перехватила взгляд Эша, который сидел на другом конце стола и беседовал с Джейсоном Фордом. Эш уже как-то пользовался услугами мистера Форда, и Еве стало интересно, не поручили ли ему приглядывать за ней. С другой стороны, его могла пригласить Лиза, чтобы заставить доктора ревновать. Бедная Лиза. Бесполезно. Доктор Бэйн был среди тех, кто ушел бродить по ярмарке.

Она покачала головой в ответ на немой вопрос в глазах Эша. Ничто не тревожило ее, никаких голосов или видений. Если Месенджер и был где-то здесь, Ева его не чувствовала.

Лиза продолжила свои размышления:

— Что же произойдет с этим мальчиком, если Анна вернется домой в Корнуолл? Он не говорит или просто не хочет говорить. Он предпочитает общество животных обществу людей. Его не заставить спать в кровати или сидеть дома. Он предпочитает сарай, а не дом.

Лиза со стуком поставила кружку на стол:

— Все мы через недельку-другую вернемся домой в нашу уютную жизнь. Что же тогда случится с Нелл? — Она тряхнула головой. — То есть, конечно, с Неллом.

Ева наблюдала за сменой чувств на личике молоденькой девушки и чувствовала прилив любви, сжимающий сердце. Лиза намного глубже, чем хочет казаться. Она была дебютанткой. Через неделю должен состояться ее выход в свет. Рабочие не покладая рук украшали картинную галерею ко дню великого события. У малышки голова должна кружиться от предвкушения. Но нет, она сидит и переживает за Нелл. Лиза далеко не идеальна, но в делах действительно важных она просто золото.

Ева сжала руку Лизы:

— У Нелла теперь есть защитник. Только посмотри, сколько времени и заботы Анна уделяет своим осликам. По-твоему, что она сделает с ними, когда придет пора уезжать? — Она кивнула. — Конечно же, она перевернет небо и землю, чтобы взять их с собой. И ты думаешь, она бросит своего маленького слугу?

Это не убедило Лизу:

— Надеюсь, не бросит, потому что здесь ему оставаться нельзя. Слишком опасно. Ты знаешь, о чем я. Если бы он только прятался, но по ночам он выходит, не показываясь открыто, и, как сегодня наблюдает из тени.

У Нелл печальная история, подумала Ева. Ей некуда идти, ни одна семья ее не примет. Она как дикий зверек, прирученный только наполовину. Добыча хищника.

Ева знала, что произойдет, если другие узнают правду о Нелл. Если они обнаружат, что мальчик на самом деле девочка, сбежавшая из Бедлама, они пошлют за санитарами.

Но только если Эш не вмешается. Он пообещал, что скорее разрушит Бедлам до основания, чем позволит Нелл туда вернуться. А если его назначат в совет управляющих, то историю Нелл наверняка тщательно расследуют, и не только ее историю. Для Эша естественно защищать слабых и беззащитных.

— Кстати, а где Декстер? — спросила Лиза.

— Он в Особняке, вместе с Энди. Леди Сэйерс сказала, что на ярмарку с собаками нельзя, и я могу понять почему. Декстер был бы счастлив погоняться за мимами и актерами.

— Бедный Энди. Он пропустил ярмарку.

— Нет, он уже был здесь и знает, что я вознагражу его за все неудобства.

Лиза засмеялась. Ева улыбнулась, но мысли ее были мрачны. Она тревожилась, оттого что Нелл оказалась здесь, на ярмарке, где они подстроили ловушку для убийцы — человека, у которого была причина также бояться и Нелл.

Несмотря на предупреждения Эша, что она не должна пристально вглядываться в кого-либо, Ева начала внимательно рассматривать каждого мужчину поблизости. На нее не нахлынуло никаких ослепляющих откровений, но что-то было, какое-то чувство, похожее на то, которое она испытала во время симпозиума. Стараясь отрешиться от шума ярмарки, Ева прислушивалась своим внутренним ухом.

Она настолько отвыкла пользоваться им, что сначала почти не понимала, что происходит. Она воспринимала лишь хрупкие образы, неуловимые движения у самой кромки разума. Ева сосредоточилась на этих образах. Ощущения — даже не мысли — подобно ветерку касались ее на мгновение: веселье, насмешки, превосходство.

Он знал, что Еву хорошо охраняют, но для него это делало игру даже более интересной.

Она читала его мысли.

Ева мертвой хваткой прижала к груди сумочку с пистолетом. Очертания и вес оружия должны были бы успокоить, но колени дрожали, и она сжала их, чтобы остановить дрожь. Ева нарочно подумала об Антонии, о том, как нашла ее на дне каменоломни, и это придало уверенности.

Скрипачи заиграли деревенский танец, и толпа отхлынула, чтобы открыть дорогу к сцене группе Майских танцоров. Зажгли дополнительные фонари, и Ева с Лизой присоединились к Эшу, который встал с краю от зрителей. Остальные члены их компании постепенно возвращались назад.

Взгляд мисс Клэверли постоянно останавливался на Еве. «Она чувствует мое беспокойство и переживает за меня», — подумала Ева. Не имело смысла тревожить тетю. Она бы только помешала, если бы ей голову пришла мысль помочь племяннице, поэтому Ева кивнула ей и улыбнулась, а затем обратила свое внимание на танцоров.

Несмотря на веселую улыбку, она продолжала размышлять об Анджело, и прошло некоторое время, прежде чем танцующие смогли завладеть вниманием Евы. Девушки в белых платьях кружили по сцене с симпатичными партнерами и выглядели, как дебютантки на балу, точно так же, как танцующие пары из ее сна.

Да, это был ее сон, но он немного отличался от увиденного в реальности. Не было стеклянных дверей, выходящих на террасу. «Где находились те стеклянные двери? Где терраса?»

Сомнения Евы улеглись так же быстро, как и появились. Все точно так, как и говорила тетя. Ее сон — это не полная копия того, что она должна обнаружить. Там был мужчина, и ей следовало бы искать знаки. Пока она смотрела на ярмарочных танцоров, то уверилась, что нашла первый знак.

Дыхание замедлилось, и Ева сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Она могла бы поклясться, что почувствовала аромат духов матери с оттенком гвоздики. Опять ветерок прикоснулся к Еве, не кратко, а обволакивая, защищая дымкой любви.

Антония.

И потом все исчезло.

Ева обернулась и, увидев встревоженные глаза тети, улыбнулась. Ее улыбка говорила:

— Все хорошо. Я знаю, что делаю. Антония со мной.

Тревожные морщинки над бровями мисс Клэверли постепенно разгладились. Она слегка кивнула, но не улыбнулась в ответ.

Ева опять повернулась к танцорам. Она получила первый знак, и теперь все ее чувства будут настороже. Второй знак где-то неподалеку.

Они все еще смотрели выступление танцоров, когда верхом на лошади подъехал мужчина.

— Лорд Денисон здесь? — закричал он. — Мне сказали, что он был здесь!

Эш выступил вперед:

— Я лорд Денисон.

Всадник быстро спешился:

— У меня для вас срочное сообщение, милорд.

Нахмурившись, Эш вскрыл письмо и отошел к фонарю, чтобы прочитать.

— Это от твоего отца, — сказал он Еве, мельком просмотрев его.

— Что там?

— Пишет, что Месенджер умер несколько лет назад. — Эш передал письмо Еве.

Прочитав его, Ева растерялась:

— Но это не может быть правдой. Мы знаем, что он жив.

— Мы нашли не того Месенджера, вот и все.

— Не верю! Отец ошибся!

Эш отмахнулся от ее возражений:

— Пойми же. Мы искали не того Месенджера.

Он повернулся к всаднику, доставившему письмо:

— Одолжите мне свою лошадь, и когда я вернусь, вы будете на двадцать фунтов богаче.

Всадник не торговался. Двадцать фунтов равнялось его годовому заработку.

Сев на лошадь, Эш крикнул:

— Джейсон, можно вас на минутку?

Джейсон Форд отделился от группы молодых мужчин и поспешно подошел.

— В чем дело? — спросил он, прищурившись глядя на возвышающегося над ним Эша.

Эш наклонился и тихо сказал:

— Не спускайте глаз с мисс Диаринг. Не думаю, что что-нибудь случится, но лучше быть осторожным.

— Куда вы едете? — спросил Джейсон.

— Расскажу, когда вернусь. Не отходите от мисс Диаринг.

Ева с замиранием сердца смотрела, как он уезжает.

— Вы — Анджело, не так ли? — спросил Эш. — Это вы устроили, чтобы те истории напечатали в «Геральд».

Лидия Риверс посмотрела на него огромными, полными страха глазами и хрипло спросила:

— Как вы узнали?

— Вы пишите готические романы. Вы даже недолго назывались Анджело. Но мои подозрения подтвердились пятнадцать минут назад, когда я получил письмо от Джорджа Диаринга. Ваше имя Лидия, как и имя дочери Томаса Месенджера.

Он узнал намного больше. Диаринг написал, что Мессенджер был повешен восемь лет назад в Йорке за убийство жены и сына. Как говорили свидетели, пара жестоко рассорилась, и распаленный выпивкой Мессенджер поджег дом, в котором мирно спали его жена и сын.

Диаринг в то время работал в Бристоле и не видел отчета о преступлении, который появился в лондонских газетах. Но Марта его читала и, к счастью или нет, решила скрыть от мужа, опасаясь, что тот расстроится. Она бы ничего и не рассказала, если бы Диаринг не собрался в Лондон, дабы расспросить бывших коллег и попытаться что-то разузнать.

Неистовые рыдания сотрясли плечи Лидии, по щекам катились слезы. Ее взгляд метнулись к двери, словно прося, чтобы кто-нибудь вошел и прекратил допрос, но миссис Брэйн, овдовевшая мать доктора, благоразумно ушла за освежающими напитками, а Анна все еще находилась в конюшне, ухаживая за беременной ослицей. В присутствии Анны Эш вряд ли смог бы успешно вытянуть из Лидии признание, тем не менее, он не ожидал, что Лидия сломается так быстро. Эш мог бы ее пожалеть, если бы не знал, кто она и что сделала. Вздохнув, Эш сунул ей в руки свой платок.

В перерывах между рыданиями Лидия призналась:

— Как же тяжело не знать, что говорить или делать! Я рада, что вы раскрыли меня. Да, я — Лидия Мессенджер.

Не признание, конечно, но все же начало. Когда она немного успокоилась, Эш продолжил:

— Записки Антонии так и не покинули гостиницу «Белый олень», не так ли? Вы их спрятали?

Лидия ответила так тихо, что он едва расслышал:

— Да, я их спрятала и не думала, что кто-либо обнаружит пропажу. Я начала их читать, а потом не захотела с ними расставаться. По мере взросления я перечитывала истории миссис Диаринг несколько раз. Они были такими чудесными. Именно из-за них я стала писателем. Можно сказать, что они меня вдохновили.

— Я только не могу понять, — сказал Эш, — зачем вы вообще печатали рассказы Антонии. Уверен, что не из-за денег. На какую же выгоду вы надеялись?

Лидия опять начала рыдать и ответила только после того, как успокоилась:

— Это Роберт затеял напечатать их в «Геральд». Он считал, что это подстегнет интерес к моим книгам. Потом, когда я призналась бы, что это я Анджело, читатели стали бы скупать мои романы, как сумасшедшие.

— Роберт. — Он сурово смотрел на нее. — Роберт Томпсон? Тот критикан?

Она кивнула:

— На симпозиуме он не собирался на самом деле нападать на нас. Он просто пытался возбудить интерес людей к тому, кто же скрывался под именем Анджело.

— Каким образом вы связаны с Томпсоном?

Лидия взглянула на него и быстро отвела взгляд.

— Он был моим любовником, — запинаясь, ответила она.

Эш был слегка удивлен, но не тому, что у Лидии был любовник, а тому, что на эту роль она выбрала человека, подобного Томпсону, владельца маленького постоялого двора.

Когда она перестала лить слезы в его платок, Эш мягко спросил:

— А если бы «Геральд» не напечатал рассказы Антонии? Если бы редактор их не пропустил? Что бы вы тогда сделали?

— Ничего. Это было неважно. Думаю, что Роберт придумал бы что-то еще для того, чтобы мое имя стало знаменитым. Он был такой. Он очень мной гордился.

Эш смотрел на нее с недоверчивым потрясением:

— Неужели вы не понимали, что Ева могла бы узнать вас или узнать истории своей матери? Она могла вас разоблачить. Что бы вы тогда делали?

Лидия покачала головой:

— Я знала, что она меня не узнает. Ведь были и другие симпозиумы, и она не знала о том, кем я была. А если бы она стала утверждать, что рассказы написаны Антонией, так Роберт сказал, что это и к лучшему — привлечет больше интереса. Ева не смогла бы доказать, что истории написаны ее матерью, ведь оригиналы были у меня.

Эш тихо выругался, и Лидия торопливо продолжила:

— Я не хотела быть с ней жестокой, но если бы люди думали, что мы соперницы или что Ева мне завидует, они бы могли предположить, что она в пику мне утверждает, что истории написаны ее матерью.

— Кто выбрал имя Анджело?

— Роберт. Оно означает Вестник. Я не хотела, чтобы кто-либо знал мое настоящее имя, но Роберт сказал, что через столько лет никто не вспомнит о преступлении моего отца.

Эш решил идти напрямую, понимая, что его допрос никуда не привел:

— Миссис Риверс, — сказал он. — Лидия. Это вы убили Роберта Томпсона?

Лидия вскрикнула от изумления, ее лицо побледнело:

— Нет! Я любили Роберта! Я даже не знала, что он убит до тех пор, пока не прочитала об этом в газете. Вы можете представить, как я себя чувствовала? Я ждала и ждала, что он напишет или придет ко мне, а он все это время лежал в холодной могиле. Мне было не с кем поговорить, некого попросить что-то для меня узнать. Он был женатым мужчиной, с детьми, я не имела права о чем-либо спрашивать.

Эш смотрел, как ее голова опять склонилась и плечи начали сотрясаться. Теперь он понял, что заставило ее прийти в такое расстройство. Не ранение и не то, что сестра не пришла на помощь. Не было никакой сестры, и он сомневался, что вообще кто-то ждал ее в Уорвике. Это была скорбь по возлюбленному.

— Если не вы убили Томпсона, — допытывался Эш, — то кто же?

В уме уже начала складываться другая версия, но в этот раз он хотел точно знать, с чем имеет дело.

Она высморкалась и промокнула глаза:

— Я не знаю. В газетах писали, что это грабители. — Лидия взглянула на Эша. — Насколько я знаю, у него не было врагов, он ни о ком не упоминал.

Он кивнул, и его голос смягчился:

— Однако, думаю, вы знаете, кто ранил вас.

Она решительно замотала головой:

— Было темно. Я не видела лица.

— Но вы сказали, что это был Анджело.

— Все ожидали услышать от меня именно это, поэтому я так и сказала.

Голос Эша внезапно стал резким:

— В вашей перчатке не было никакой записки для вас. Вы встречалась с Томпсоном, не так ли? Так что же случилось, Лидия? Ответьте мне.

Она тяжело вздохнула и уставилась на горячие угли в камине:

— Тем вечером я была так счастлива. Я встретилась с Робертом в Воксхолле, и мы договорились увидеться позже, когда все в доме пойдут спать. Это все, что у нас было: украденные часы то тут, то там. Роберт никогда бы не бросил жену и детей, а я бы в жизни не попросила его об этом. — Взволнованная, она подняла глаза. — Мы должны были встретиться у ворот поместья, но Роберт не пришел. Я уже возвращалась назад в дом, когда на меня напали.

Если она и разыгрывала спектакль, то делала это очень убедительно. Но было кое-что, о чем могла сказать только она.

— Расскажите мне о вашем брате, — резко сказал Эш.

— М-моем брате? — Лидия была озадачена внезапным поворотом разговора.

— О вашем брате, Альберте Мессенджере. Он погиб в огне с вашей матерью, а вашего отца повесили за их убийство.

Лидия вздрогнула и затравленно посмотрела на него:

— Мой отец всегда утверждал, что невиновен.

— Где вы были, когда ваш дом сгорел?

— Вы же не думаете, что это моих рук дело? — с ужасом спросила она.

— Нет, мне просто интересно.

— К тому времени я ушла. Отец пил, родители постоянно ссорились, я только и думала о том, как бы исчезнуть из дома. Поэтому я приняла предложение миссис Норскоут в Бате и стала ее компаньонкой. Но когда все узнали, что мой отец убийца, — продолжала она с нотками горечи, — меня уволили. После этого я сменила имя. И именно тогда стала писательницей.

— А ваш брат? Он находился в школе? Где он был, когда отец работал вдалеке от дома?

Лидия выглядела озадаченной:

— Во время семестров он был в школе, но на каникулах присоединялся к отцу, где бы тот ни работал. Моя мать… — вздохнула Лидия, — она не справлялась с Берти. Отец был единственным, кого он слушал. Почему вы об этом спрашиваете?

Эш пытался представить роль Альберта Мессенджера в этом преступлении. Все возможно, но он тогда был всего лишь мальчиком. Возможно, но не хотелось в это верить.

Помолчав немного, Эш мягко спросил:

— Это Берти убил тех людей в рассказах миссис Диаринг? Или, может, ваш отец? Или вы, Лидия?

Подбородок Лидии затрясся.

— Это всего лишь рассказы. Выдумка, — ответила она, качая головой.

— Выдумка? Расскажите мне о пожаре. Кто опознал тела вашей матери и брата?

— Отец. Но их нельзя было опознать наверняка. Тела настолько обгорели, что их было сложно узнать. Лорд Денисон, те рассказы были правдой?

— Думаю, что так.

— Но это были несчастные случаи, трагические случайности. Я бы никогда не позволила их печатать, если бы знала, что это настоящие убийства.

Сидя в кресле, Эш наклонился вперед, слегка сцепив руки перед собой. Он не хотел давить на Лидию из боязни, что та замкнется, но они подошли к решающему моменту. Выбора не было. Придется поднажать.

— Вот как я это вижу, Лидия. Когда вы напечатали эти рассказы, убийца трех невинных людей был потрясен. Он думал, что все сошло ему с рук, но вдруг кто-то возродил интерес к его старым преступлениям. Он захотел заставить этого человека молчать, пока не стало слишком поздно. Вы же буквально пригласили его на симпозиум, извещая всех о времени и месте события. Таким образом, он едет на симпозиум, и что же он узнает? Лидия Риверс, одна из писательниц готических историй, намекает, что она — Анджело. Поэтому он и решил убить вас. Понимаете?

Она безмолвно кивнула.

— Роберту Томпсону повезло меньше, чем вам. Думаю, наш убийца узнал, что именно мистер Томпсон договорился о продаже рассказов в «Геральд». Это и послужило ему приговором. Мне кажется, что вы знаете или догадываетесь, кто этот человек. Вы никогда не выходите одна. Вы практически прячетесь. Кто он, Лидия? Кто он?

Та издала слабый стон, казалось, что она полностью пала духом:

— Это Берти. Он не погиб. Погиб его друг. Берти сказал, что потерял память, когда на него упала балка. До недавнего времени он и не знал, что он Альберт Мессенджер. Я хотела ему верить. Он мой брат, но он меня пугает. И всегда пугал.

— Должно быть, он взял другое имя?

Ее голос прервался:

— Джейсон Форд. До симпозиума я не знала, что он жив.

В голове Эша яркой вспышкой взорвалось неверие.

— Боже мой, — пробормотал он, — что я наделал?