В плену удовольствия

Глава 13

Прием закончился. Все гости разошлись по домам. Даже преисполненная счастья кипучая Лиза, несколько утратив живость, отправилась в постель, оставив свою тетю и друзей насладиться минутами спокойствия с бокалом хереса в гостиной посреди хаоса, оставленного гостями. Все согласились, что Лиза отлично справилась с первой трудностью в сезоне. Она была жизнерадостна, с легкостью заводила знакомых, но при этом сумела найти время и для старшего поколения.

— Именно так она нас называет, — заметила Анна. — Я слышала, как она говорила молодому человеку, которого взяла под свое крыло, что кое-кто из старшего поколения затеял поездку в Хэтчардс, и она почувствовала себя обязанной тоже поехать.

Они весело рассмеялась над этим заявлением, тем более что Ева не достигла своего двадцатипятилетия.

Анна предположила:

— Похоже, они считают, что люди после двадцати одного года впадают в старческое слабоумие.

— Даже не знаю, — сказала Лидия, — смеяться или обижаться. Она пропустила несколько танцев лишь для того, чтобы составить мне компанию.

Анна добавила:

— То же самое она сделала для того приятного молодого человека, который немного хромал и не танцевал. Джейсон Форд, так его зовут.

— Молодым девушкам нравятся военные, — вставила мисс Клэверли, — а хромота, впрочем, легкая, воспринимается ими как знак доблести.

Леди Сэйерс просияла.

— Должна сказать, что моя племянница сильно изменилась с тех пор, как я в последний раз ее видела. И в лучшую сторону. Она была развита не по годам. Думаю, это оттого, что Лизу сильно избаловали родители, которые были уже в преклонном возрасте, когда она появилась. Мой покойный муж называл ее сорвиголовой. Но сейчас она такая милая.

— Интересно, — начала мисс Клэверли, и все насторожились, словно она была готовым вещать дельфийским оракулом.

— Ну же, продолжай, Миллисента, — попросила леди Сэйерс. — У тебя предчувствие?

— Конечно, нет, — едко парировала мисс Клэверли. — У меня нет предчувствия. Это просто наблюдение. Такие дети обычно не становятся милыми. Это все, что я имела в виду.

Ева дипломатично добавила:

— Лиза очень жизнерадостная, и в этом часть ее очарования. Мне и тетушке она очень понравилась, верно, тетя Миллисента?

— Конечно, мне нравятся пылкие девушки.

— О, этого у Лизы в избытке, — отметила леди Сэйерс, и все рассмеялись.

Когда они допили херес и направились наверх, Ева улыбалась и участвовала в беседе, но, едва войдя в комнату и захлопнув дверь, она устало вздохнула. Притворяться ужасно утомительно, но Ева решила, что ей всё удалось. Весь вечер она сидела как на иголках, боясь, что кто-нибудь вторгнется в ее разум без приглашения. Но не стоило тревожиться, никто этого не сделал, даже Эш. Хотя в его разум — только его! — она не возражала бы попасть.

И куда же подевались ее моральные принципы?

Она сожалела, что вообще покинула Хенли, и еще больше сожалела, что решила включить в книгу описание первого сезона дебютантки. Ее так называемый “дар” стал скорее обузой, чем помощью. Она не знала, как его контролировать. Легко тетушке говорить, что всему свое время, но время-то уходит! И именно это чувствовала Ева, когда читала очерки Анджело, а прочла она их много раз. Время на исходе. Как объяснить Эшу, что она почувствовала? Он ждал от нее подсказок, а не какого-то смутного чувства, не укладывающегося в логику.

Глаза Евы задержались на ночной рубашке, которую приготовила для нее горничная: огромное чудовище из хлопка с гофрированным воротничком, с пуговками до самого горла, длинными широкими рукавами и пуговичками на запястье. Короче говоря, такую ночную рубашку могла бы носить ее бабушка.

Ева подошла к постели, стащила сорочку с покрывала и встряхнула, чтобы получше рассмотреть. Семейство бедняков могло бы использоваться ее как палатку, если бы поставили палки по бокам и закрепили колышками по подолу, с отвращением подумала она. И в ее гардеробе лежало еще два таких чудища.

Евы скомкала рубашку и бросила на стул. Если бы был зажжен камин, то бросила бы и в огонь. Когда она приехала в город и отправилась к модистке за платьями, то совсем забыла о ночных рубашках. Но это было до того, как она увидела леди Софи и Эша в момент страсти. Ночная рубашка Софи Виллерз была столь откровенна, что Ева удивилась, зачем та ее вообще надела.

И почему ей открылся разум Софи? Какой в этом смысл? Она бы предпочла использовать свой дар для чего-то большего, например, для спасения жизни или разоблачения убийц. Леди Софи вряд ли можно отнести к подобной группе.

Раздраженная и не в духе, Ева подошла к постели и упала на подушки. Не стоило винить Эша за то, что было не в его власти. Ведь погрузилась она не в его память, а в память Софи Виллерз. Но, даже понимая это, она ничего не могла поделать со своими чувствами.

А чувствовала она себя не в своей тарелке.

Ева не хотелось сейчас разбираться, почему ей так грустно, поэтому она заставила себя переключиться на другое — разговор с Эшем об Анджело.

Было что-то еще в этих историях, что глубоко ее затронуло, но чем больше она старалась понять, что именно, тем дальше понимание от нее ускользало. Ева не лгала Эшу: она не узнала ни описанные события, ни сады. Тогда что же ее тянет к этому? Или что-то тянется к ней?

Эш…

Возможно, это Эш протягивает к ней руку, но не тот, которого она знала сейчас, а старший брат, так понравившейся ей в рассказах Анджело. А следующая мысль заставила Еву рассмеяться. Возможно, ей надо спасти Эша от леди Софи? Разве это будет не забавно?

Еве вспомнился рассказ Эша о своем детстве. Он утверждал, что не лгал, а лишь слегка приукрашивал факты. Когда она сравнила его вариант с изложением Анджело, то могла бы сказать, что приукрашиванием был лишь способ рассказать историю. Эш не мог не шутить. Он всегда относился ко всему несерьезно. Это был, как считала Ева, его способ защитить свою частную жизнь. У нее самой были способы держать людей на расстоянии вытянутой руки. И что бы Эш ни говорил, никто не хотел бы быть открытой книгой, которую каждый мог читать по своему желанию.

И все же, было бы так чудесно иметь кого-то особенного, кому можно излить душу и открыть все секреты. Но она не настолько смелая, и трудно представить, что Эш в этом плане может чем-то от нее отличаться. Тогда, во время разговора, она ощущала близость с ним — но до тех пор, пока не упомянула его мать.

Когда она раздумывала над подобными вещами, ей всегда на ум приходила ее собственная мать. Антония считала, что нашла второю половинку в лице своего мужа, но каким несчастьем всё закончилось!

Ева вздохнула и повернулась на бок. Ее веки отяжелели.

За пределами поместья, спрятавшись в зарослях ракитника, ожидала своего часа Нелл. Последняя карета давным-давно уехала, а большинство охранников ушло. Лишь ночные лакеи оставались еще на ногах, но они находились в доме. Она уже выучила их распорядок и знала, когда безопасно можно оставить укрытие и поискать корзину, оставленную для нее в клетке старого кролика.

Именно голод заставлял ее покидать безопасное место и искать пропитание. Большой дом ее пугал. Здесь что-то случилось, но это было давно. Может быть, того плохого мужчину поймали и увезли. Каждый раз, когда она пробиралась в дом, а он не появлялся, Нелл чувствовала себя чуточку безопаснее.

Она застегнула пуговицы на Евином пальто и подняла воротник. Пригнувшись, вышла из зарослей и направилась к дому, изо всех сил стараясь остаться незамеченной, когда пришлось пройти мимо задней двери с зажженным фонарем.

Ее лодыжка уже зажила, но она все еще хромала, когда пыталась бежать. Нелл чувствовала свое родство с диким животным, которое по старости или из-за болезни не может убежать от охотника. И от одной этой мысли ее сердце начинало бешено стучать. Страх никогда не выпускал Нелл из своих когтей.

Хотя ночь была наполнена звуками, ее острый слух сумел различить неожиданный шорох — тихую поступь шагов по гравию. Глотая воздух, она присела, напряженно разыскивая глазами источник шагов. Прошло несколько минут, затем в саду переместилась тень. Рядом с кроличьей клеткой! Он ее поджидал! Плохой мужчина ее поджидал!

Оцепенев от страха, она осторожно отползла. Ее рука нашарила камень, и Нелл непроизвольно его схватила. Все ее чувства сосредоточились на угрожающей ей опасности. Ева еще не спала, в ее окне горел свет. Ева…

Когда тень выпрыгнула из укрытия, Нелл выпрямилась и бросилась прочь. Он не ожидал, что она помчится к дому. Как только Нелл миновала окно Евы, то со всей силой бросила в него камень.

Она была в бальном зале, и девушки в белых платьях кружились по паркету с красивыми партнерами. В одном конце зала французские двери вели на террасу. Именно там всё и закончится. Кто-то бросил камень, разбивший стекло.

Вскрикнув, Ева проснулась.

Декстер сидел около нее на постели и поскуливал, скребя лапой по ее руке. Сбитая с толку, она обвела взглядом комнату. Ночная сорочка, брошенная ею на стул, лежала все там же. А сама она находилась в постели, еще полностью одетая. На камине горела свеча.

На Еву нахлынуло чувство безграничного облегчения. Это был сон, только сон.

Декстер снова заскулил, Ева опустила ноги на пол и почесала собаку за ухом.

— Это был всего лишь плохой сон, — сказала она. — А почему ты здесь? Разве тебе не надо обходить окрестности с охранником?

Ева посмотрела на часы. Прошло два часа с того момента, как она поднялась сюда. Два часа. Как это возможно? Должно быть, она крепко задремала. И, конечно же, Декстер в это время совершенно не обязан патрулировать сады. Только ночные лакеи будут дежурить в коридорах.

Но что-то было не так, что-то в ее сне. Стекло треснуло, чего никогда не случалось ранее.

Ева подбежала к окну и тщательно его осмотрела. И нашла небольшую трещину около кладки.

Боже, что происходит?

Обрушившийся на нее шквал страха почти бросил ее на колени. Она была в его голове. Тени. Вихрящиеся тучи раскаленной добела ярости. Лабиринт, что готов ее поглотить. Она должна бороться! Власть в ее руках! Если она хочет вырваться на свободу, то у нее есть сила, чтобы это сделать.

Он был вне дома, разыскивая девушку.

Какую девушку? Какую? — кричало ее сознание.

Девушка в синем пальто. Она может всё погубить. Она слишком много знает. Свидетель. Он должен найти ее и заставить замолчать. Замолчать всех их. Никому и никогда не удавалось выжить после того, как они перешли ему дорогу.

Сознание Евы дрогнуло, когда тени соткались у нее перед глазами, а затем возникли и лица его жертв, но не трех, как она предполагала, а больше, больше, чем она могла сосчитать. Затем она услышала голос, громкий и ясный, заставивший ее вскочить.

Теперь я тебя вижу, маленькая тварь!

Он охотился за Нелл, узнав ее по пальто. В темноте? Она подумала, что девушка, должно быть, подошла слишком близко к одному из фонарей заднего входа, когда пришла забрать корзину с едой, оставленную ей Анной. Какими дурочками они были, подставив бедного ребенка под удар.

Нужно его остановить.

Быстро двигаясь, Ева подошла к шкафу и достала темное пальто, чтобы скрыть светлое платье, и ботинки на толстой подошве, если она вынуждена будет бежать. Сделала несколько шагов к секретеру, где со дня покушения на Лидию хранила пистолет, заряженный и готовый к использованию. Она знала, как с ним обращаться. А если случится худшее, то сможет выстрелом поднять находящихся в доме или привлечь внимание лакеев. Но их она могла привлечь только в самом крайнем случае. Не для того она спасала Нелл, чтобы ее вернули в Бедлам.

— Декстер, рядом.

Когда собака выполнила приказ, Ева приоткрыла дверь и выглянула. В коридоре ни души. Хорошо.

— Декстер, тихо. — Они выскользнули из комнаты.

— Ева?

Из полутемного коридора донесся голос тети. И что теперь делать?

— Ева?

Голос тетушки стал громче. Ева спокойно ответила:

— Декстер просился выйти. Возвращайтесь в постель. Я попрошу позаботиться о нем одного из лакееев.

— Я пойду с тобой.

— Не надо. Есть кое-что, что я должна сделать сама. — Она прошла мимо тети, мгновение поколебалась, вернулась и сказала: — Послушайте, там снаружи девушка в беде. Нелл. Она сбежала из Бедлама. Мне надо ей помочь. Я знаю, что делать. Поверьте мне. У меня нет времени на объяснения.

Покинуть дом было до смешного просто. Она просто дождалась, пока пройдет охранник, совершая свой обход, и проскользнула мимо него, выйдя на улицу через створку французских дверей в библиотеке.

Луна светила, но слабо, не давая достаточно света, чтобы Ева хорошо видела дорогу. Тихие шорохи заставляли ее сердце стучать быстрее: шелест кустарника на ветру, скрип незапертого ставня, шипение кошки где-то рядом. И то, что она не смогла обнаружить присутствие Анджело, ее тревожило. Где Нелл? Что он с ней сделал?

Пальцы крепче сжались на рукояти пистолета, она подняла его.

Декстер заскулил.

— Что такое? — прошептала Ева.

Он бросился вперед, подождал, пока хозяйка догонит, а затем продолжил бежать вперед, но не слишком быстро. Ева увеличила темп, стараясь идти с ним в ногу. Не время колебаться или сомневаться в собачьих инстинктах. Он был гораздо увереннее в себе, чем Ева в своей даре. Годами она его сдерживала. В результате ее инстинкты угасли из-за того, что она не их использовала. Но даже будучи слабыми, они шептали о доверии Декстеру. Что еще остается делать?

Когда они пересекли газон и вошли в запущенную часть парка, заросшую деревьями и кустарником, их продвижение вперед замедлилось. Ева знала, что если идти в этом направлении, то можно выйти к границе Воксхолла. Станет ли Нелл прятаться там? Возможно, она нашла возможность проникнуть туда, хотя он обнесен высокой стеной, а железные ворота закрыты. Хотя недалеко располагался заброшенная цыганская стоянка.

Возможно, Нелл направилась туда? Близко ли Анджело к ней подобрался? А как же лодыжка Нелл? Она не сможет далеко убежать.

Когда Ева остановилась, чтобы перевести дыхание, Декстер встал впереди нее, затем подбежал и прижался к ее руке. Ева задрожала. Ее разум был пуст. Она потеряла Анджело. И все неудобства ее положения начали давать о себе знать. Холод просачивался сквозь одежду. Подошвы туфель оказались не столь крепки, как она думала, и совершенно не защищали стопы от гальки. Кроме того, они были уже слишком далеко, чтобы охранники услышали ее выстрел.

Ева повернулась назад, чтобы осмотреть путь, по которому они пришли.

— Декстер, рядом! — скомандовала она. Но впервые на ее памяти он ослушался. Он тряхнул головой и двинулся к Воксхоллу. С тихим возгласом удивления Ева последовала за ним.