В плену удовольствия

Глава 23

Эш и Ева прибыли в Особняк в разгар домашнего кризиса. Леди Сэйерс и ее гости собрались в музыкальной комнате, а Анна Контини выступала с речью. От ее громкого голос заложило уши еще до того, как они открыли дверь и вошли в комнату.

— Недопустимо, — заявила писательница. — Они должны отменить майскую ярмарку или, по крайней мере, отложить, чтобы дать мне время принять другие меры.

Леди Сэйерс умоляюще протянула руку.

— Но, Анна, дорогая! Они не могут отменить майскую ярмарку. И по многовековой традиции ее проводят в первую неделю мая.

Заметив Эша и Еву, она быстро поднялась, чтобы их поприветствовать. Выражение облегчения на ее лице было почти комичным.

— Лорд Денисон! — воскликнула она. — Возможно, вам удастся заставить Анну уступить здравому смыслу. Ярмарка всегда проводится на землях деревенской общины и поместья. И это не просто традиция. Это записано в грамоте, королевским указом передающей эти земли владельцу поместья и жителям Кеннингтона.

Эш кивнул, хотя в первый раз об этом слышал.

— В чем заключается затруднение?

— Мои ослики! — сказала Анна. — И мои овцы!

— Овцы? — переспросил Эш, подняв брови. Это ничего ему не объяснило.

Леди Сэйерс произнесла:

— Их надо перевести, чтобы освободить место для ярмарки, но Анна об этом и слышать не желает. Мой конюх грозился уволиться, если я поставлю к лошадям в конюшню ослов, а что бы он делал с овцами, даже не представляю.

— Мои ослики и овцы должны оставаться вместе, — настаивала Анна.

История мало-помалу прояснялась. Животные, по словам Анны, оказывали друг на друга успокаивающее воздействие, и ослики лучше собак охраняли овец. Анна не покупала сразу целое стадо, а начала с шести овец, но у троих недавно родились ягнята, так что теперь численность ее маленького стадо возросла до девяти. Двенадцати, считая ослиц.

— Они знают друг друга. Они как одна семья, а одна из ослиц вскоре ожеребится, — добавила она, завершая спор. — Перевозить ее сейчас было бы крайне бессердечно.

Ева воспользовалась паузой в разговоре, чтобы присесть возле своей тети. Лиза молчала, что было ей несвойственно. Ева посмотрела на Эша и подавила улыбку. Он выглядел так, будто предпочел бы быть где угодно, но только не здесь.

Эш переминался с ноги на ногу. Все смотрели на него, будто ожидая вселенской мудрости. Он прочистил горло и обратился к Анне:

— Если мы не перевезем ваших животных, крестьяне сделают это за нас, и закон будет на их стороне. Могут прийти судебные приставы, а они не будут церемониться. Уверен, что мы сможем найти какого-нибудь славного фермера, который возьмет их на день-другой, по крайней мере, до тех пор, пока не закончится ярмарка.

— Уже нашли, — заметила леди Сэйерс. — Их предложил взять доктор Брейн, но Анна об этом и слышать не желает.

— Его дом в двух милях отсюда, — возразила Анна ледяным тоном. — Я не смогла бы видеть своих животных чаще одного раза в день. А доктора Брейна они не знают. Хотя я уверена, что он очень милый, это не то же самое. Мои ослицы не доверяют людям, и не без оснований.

Леди Сэйерс поднесла руку ко лбу, Лиза вздохнула, а мисс Клэверли уставилась на персидский ковер.

— Даже если мы получим для вас разрешение оставить их на месте, — уговаривал Эш, — они перестанут что-либо соображать от страха, когда начнется ярмарка. Вокруг будут толпы слоняющихся людей, уличные торговцы, кричащие о своем товаре, музыканты, танцоры. И, — добавил он с особым ударением, — много выпивки. На таких праздниках всегда найдется парочка скандалистов, причиняющих вред ради проказы.

Анна молчала, обдумывая его слова.

— Полагаю, у меня нет выбора, — в конце концов произнесла она. — Пойду и скажу доктору Брейну, что я решила принять его предложение.

После ее ухода воцарилось долгое молчание. Никто не знал, смеяться или плакать.

Наконец леди Сэйерс нарушила паузу:

— Благодарю вас, лорд Денисон. Отлично сработано. Анна очень чувствительна, однако ее любовь к животным непомерна. Временами я думаю, что она любит их больше, чем людей.

И поспешно добавила:

— Но я ей искренне восхищаюсь.

Мисс Клэверли вернулась к своему вышиванию, пояснив:

— Анна отзывчива к любому существу, которому причинили боль, неважно, человек это или животное. Я уверена, что она любит Лидию и мальчика, который ухаживает за ее овцами, так же сильно, как она любит своих осликов.

Она сильно удивилась, когда все рассмеялись.

— Нет. Я не шучу, — возразила она.

— Ну, собак она не любит, — заметила Ева. — Она велела мне держать Декстера от нее подальше.

— Да, дорогая, но если бы Декстер поранился или с ним случился бы несчастный случай, Анна была бы ему предана. Поэтому… — она широко всем улыбнулась, — по-моему, мы должны показать нашу признательность, переселив ее маленькое стадо. Я думаю, Анна позволит нам позаботиться о них надлежащим образом, как вы считаете?

Леди Сэйерс выразила нерешительный протест. В усадьбе было столько забот. Приближался Лизин бал. Маляры еще не приехали красить стены, а она хотела лично проследить, чтобы они выбрали подходящий оттенок. Каменщики не закончили ремонтировать стену в западном крыле, а она хотела до бала убрать их уродливые леса. Но возражения хозяйки не повлияло на остальных. Они твердо решили помочь Анне, и ее светлость уступила, увидев, что оказалась в меньшинстве.

Для Анны обстоятельства складывались лучше, чем ожидалось. Мало того, что доктор Брейн предложил приютить ее стадо, но и его мать, узнав о сомнениях Анны, пригласила ее и Лидию остаться в Хилл Хауз до окончания ярмарки. В таком случае Анна сможет навещать своих животных, как только пожелает, и по-прежнему присматривать за подругой.

На следующее утро, когда они собрались во внутреннем дворе, Анна оценивающим взглядом окинула своих добровольцев. Не считая переодетой мальчиком Нелл, их компания оказалась чисто женской. Эш под неубедительным предлогом удалился. Как по секрету призналась Еве Анна, ее это успокоило. Нелл боялась мужчин.

— Слишком много людей, — решила Анна и немедленно сократила своих новоиспеченных пастухов до самых крепких из компании.

Леди Сэйерс, мисс Клэверли и Лидия с комфортом двинулись вперед в экипаже, а оставшиеся обули крепкую и удобную обувь и с трудом собрались в группу временных пастухов.

“Мальчик Анны” — как они называли Нелл — держалась немного в стороне от других, низко натянув кепку на лоб. Она ни с кем не разговаривала, а с ней говорила только Анна. Еве казалось, что каждый был в курсе их тайны и брал пример с Анны.

Было жарко, но не слишком для длительной прогулки или пасущихся овец, и Анна развлекала их постоянными рассказами о трех спасенных ею ослицах — Фейт, Фанни и Фионе. Ева была поражена связью, установившейся у Анны с ее маленьким стадом. Эти ласковые животные издавали негромкие звуки всякий раз, когда она чесала их за ушами. Никто их не подгонял, Анна бы этого не позволила. Куда двигались она и ее мальчишка, туда следовало и ее стадо. Бедняге Декстеру пришлось остаться дома. Он был настоящей собакой, чересчур здоровым и резвым, чтобы Анна приняла его в свое прибежище для потерянных душ.

Ева знала, что на горизонте собираются тучи, невидимые глазу. Знала, что злодей где-то там ожидает своего шанса, но у нее было преимущество — она могла прочитать его мысли. Это не дающее покоя положение дел скоро закончится, потому что она кое-что придумала, чтобы соблазнить убийцу раскрыться. Поворачивать назад слишком поздно, и когда он придет к ней, она будет готова.

Она затолкнула эту мысль поглубже. Угроза не была слишком близкой, а сейчас стояло восхитительное утро. И она намеревалась насладиться каждым его мгновением.

Ева напряглась и осторожно открыла свой разум для окружающих ее звуков и ощущений. Никаких сюрпризов. Она не слышала ничего, кроме смутных впечатлений, — только то, что любой обычный человек может уловить, проявив чуточку интуиции: Лиза сердилась, так как, пока Лидию не пригласили в Хилл Хауз, думала, что доктор будет в полном ее распоряжении. Смех Анны выдавал радость, ведь до сих пор она не знала, что у нее есть друзья помимо ее маленького стада животных.

Ева задержала взгляд на “мальчике Анны”, и губы изогнулись в загадочной улыбке. Нелл приносила ей столько радости. Маленькая беглянка начинала понемногу приручаться. Ева не могла вспомнить время, когда ощущала себя в такой гармонии с группой людей.

Она глубоко вздохнула. Призраки могут подождать. Сейчас она была обычной девушкой, наслаждающейся прогулкой с самыми дорогими друзьями. Эта счастливая передышка закончится слишком быстро.

Мирный антракт внезапно подошел к концу в ночь перед открытием ярмарки, когда Ева поднялась наверх, чтобы лечь в постель. Через мгновение в ее комнату ворвался Эш. Он размахивал экземпляром «Геральда» и был белым от гнева.

— Я не мог поверить собственным глазам, когда прочитал это, — сказал он. — Ты написала рассказ о саде на месте карьера. Ты сообщила о вызывающей подозрения смерти твоей матери. И подписала рассказ своим именем. — Он швырнул газету на комод и подошел к Еве. — Чего я не понимаю, так это как тебе удалось уговорить Брэнда Гамильтона это напечатать!

Она вздернула подбородок и сомкнула колени.

— Никаких уговоров не потребовалось. Его редактор ухватился за возможность опубликовать короткий рассказ знаменитой миссис Бэрримор. Теперь, если Анджело предложит рассказ, я уверена, твой друг даст тебе знать.

— Ты выставила себя в качестве наживки! — закричал Эш.

Ева чуть не съежилась под силой его гнева. Конечно же, она ожидала, что он будет сердиться, когда прочитает газету, но не до такой степени.

— Но ведь это логично, — возразила она. Призыв к разуму не оказал на него никакого влияния. Эш стоял, сверля ее взглядом. Ева начала расхаживать по комнате.

Внезапно повернувшись, она умоляюще сказала:

— Забудь о моем даре, я по-прежнему считаю, что Мессенджер до смерти боится, что кто-нибудь его разоблачит. Поэтому он напал на Лидию. Теперь он не так уверен… Нет! Выслушай меня!

Когда Эш закрыл рот и скрестил на груди руки, она слегка кивнула в знак одобрения и продолжила с места, на котором ее прервали:

— Представь себе его чувства, когда он читает эту историю о смерти моей матери. Он знает, что миссис Бэрримор и Ева Диаринг — одно и то же лицо, а если и нет, то легко может это выяснить. Он подумает, что я собираюсь его разоблачить. Да и кто подходит для этого больше? Я знаю те сады. Я знаю о том, что случилось в каменоломне. О да, он придет за мной. Я всего лишь дала ему небольшой толчок…

— Он также легко может обратить внимание на твоего отца, — перебил Эш. — Тот тоже знает те сады. Он знает Мессенджера, а ты нет.

— Мой отец не писатель! Он не смог бы написать те рассказы.

— Ха! Люди все время меняются. Я всего лишь имею в виду, что мы не можем знать, что сделает Мессенджер. — Он остановился, сердито вдохнул и медленно выдохнул. — О чем я говорю? Ты Клэверли. Ты знаешь все!

Насмешка причинила боль.

— Это не так. Но я знаю, что убийцу надо остановить, и это подходящий способ.

— А тебе не приходило в голову сначала посоветоваться со мной?

— Конечно, приходило. Но я знала, что ты мог бы предотвратить публикацию, если бы мне не удалось убедить тебя со мной согласиться.

— Ты действительно все продумала, не так ли?

Она причинила ему боль, поняла Ева, обидела по-настоящему.

Пристыженная, она мягко сказала:

— Постарайся понять. Я устала вглядываться в каждого встречного мужчину, пытаясь определить, может ли он быть Мессенджером. Подходящий ли возраст? Такой ли рост? Волосы все еще темные или отливают сединой? Мой разум не знает покоя. Здесь нет ни одного конюха или лакея, который избежал бы моего пристального внимания. И не только они. Я изучала моих знакомых и друзей — Ли Флеминга, Филиппа Хендерсона, Хокинса, Рипера…

Ева остановилась, когда Эш начал качать головой.

— Что? — спросила она.

— Хокинс едва ли может написать свое имя, а остальные слишком молоды.

— Разумеется, по-настоящему я их не подозревала, но ты понимаешь, что я имею в виду? Если так будет продолжаться и дальше, я действительно сойду с ума. — Она шагнула к нему и с мольбой посмотрела в глаза. — Скажи правду, Эш. Если бы ты был на моем месте, разве ты не сделал бы все, что в твоих силах, чтобы обнаружить этого дьявола? — Она приложила пальцы к его губам, чтобы удержать быстрое возражение. — Подумай о Гарри. Как далеко ты готов зайти, чтобы поймать его убийцу?

Эш покачал головой, но постепенно его напряженная поза смягчилась, и он слабо улыбнулся.

— Твои доводы приняты. Но я настаиваю, чтобы ты беспрекословно следовала моим приказам. Хокинс станет твоей тенью, если меня не будет рядом, и ты все время будешь носить с собой тот карманный пистолет, на который возлагаешь такие надежды.

— Он станет моим лучшим другом.

— Проследи, чтобы так оно и было. Где Декстер?

При звуках своего имени, Декстер приподнял голову с другой стороны кровати и неторопливо подошел к Эшу. Когда тот почесал Декстера за ушами, пес заурчал, как кот.

— Постарайся, чтобы он всегда был с тобой, когда выходишь из дома, — сказал Эш.

Он подошел к окну, захлопнул его и закрыл на засов.

— И убедись, что заперла за мной дверь.

— Ты… ты меня покидаешь?

Он поднял бровь.

— А чего ты ожидала?

— Я думала, ты останешься на ночь.

Его губы растянулись в усмешке, когда он подошел к ней и произнес:

— У тебя неправильное представление обо мне, Ева Диаринг. Я берегу себя для брака. Нашего брака, как тебе хорошо известно. Просто скажи волшебные слова, и я весь твой.

Она открыла рот, но слова не шли.

Он дал ей еще минуту, а затем наградил небрежным поцелуем в лоб.

— Ты поймешь, если подумаешь об этом.

Он прошел к двери и оставил ее одну.

Выйдя от Евы, Эш вместе с Хокинсом обошел первый этаж, проверяя окна и двери, чтобы убедиться, что все в порядке. Дом был слишком большой, чтобы они могли осмотреть его весь вдвоем, поэтому он решил завтра утром первым делом поручить это слугам.

— И я хочу, чтобы убрали строительные леса, — сказал он. — Для незваного гостя это самый простой способ попасть внутрь.

Последнее, что сделал Эш, — созвал ночных охранников и убедил их в необходимости соблюдать бдительность, использовав в качестве предлога ярмарку, из-за которой в округе объявилось много чужаков. Некоторые из них могут быть злоумышленниками и сразу заприметят плохо охраняемый большой особняк.

— Они без зазрения совести обворуют нас, если будут думать, что это сойдет им с рук.

Эш не знал, насколько серьезно слуги восприняли его предостережение, и хотел бы иметь под началом роту солдат. В армии нарушение долга имело серьезные последствия. Он подумывал предложить охранникам вознаграждение, но отказался от этой мысли: не хотел давать пищу для догадок или подозрений на случай, если это дойдет до Мессенджера.

Прошел добрый час после того, как Эш оставил Еву и добрался до своей постели, но он был слишком взвинчен, чтобы уснуть. Он продолжал думать об опубликованном в «Геральде» рассказе Евы, и все внутри сжималось.

Подвергать любую женщину риску вне зависимости от причины шло в разрез с его принципами. А Ева была не просто какой-то женщиной. Если что-то пойдет не так, если с ней что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит.

Одна его часть хотела хорошенько ее встряхнуть, но другая — мыслящая логически — говорила, что ее способ — единственный, чтобы обнаружить злодея, кем бы он ни был. Его терзало лишь то, что Ева действовала, не посоветовавшись с ним.

Подумай о Гарри. Как далеко ты готов зайти, чтобы поймать его убийцу?

Он сделал бы и отдал все, что угодно, за исключением того, что подвергало бы Еву опасности.

Эша охватила безумная идея похитить ее и увезти в дедушкин замок в Шотландии, но это помогло бы ненадолго. Вернувшись в Лондон, им пришлось бы все время оглядываться, задаваясь вопросом, — не Мессенджер ли стоит прямо за спиной. Кто мог бы с этим жить?

Ева привела в действие свою задумку в самое неподходящее время. Ярмарка будет шумной и переполненной людьми. Для Мессенджера нет лучшей возможности схватить Еву, чем растворившись в толпе.

Если бы только найти, на что можно опереться, чтобы продолжить, но разум Эша оцепенел, перебирая все обнаруженные детали. Слишком много разных кусочков надо расставить по своим местам. Он должен выбросить все из головы, забыть предубеждения и начать заново.

Для него все началось на симпозиуме. Он был полон решимости узнать, кто написал те рассказы. Его мысли обратились к Анджело, Лидии, Мессенджеру, Еве и ее подругам-писательницам, тому критикану. В голову пришли другие имена.

Теория обретала форму — неточную, смутную, поразительно меняющую направление, что действовало как магнит на кусочки головоломки, которые так долго ставили его в тупик. Ему нужно время, чтобы подумать, время, чтобы доказать это, но… Черт побери! Благодаря Еве времени у него не было.

Время. Какого дьявола он делает в этой одинокой кровати, когда никто не знает, сколько им отпущено? Ева практически пригласила его в свою постель. Мужское самолюбие было жалкой наградой за то, от чего он отказался.

Эш встал с кровати, оделся и тихо прошел по коридору к комнате Евы. Она тоже не спала, потому что открыла дверь, как только он постучал и назвал ее имя.

— Мне плохо без тебя. — Это все, что произнес он перед тем, как Ева втащила его в свою комнату.

Их любовная близость была не такой, как обычно: неторопливой, доставляющей наслаждение и почти всецело телесной. После Эш хотел поговорить. Ева желала спать.

Он поцеловал ее в лоб и спросил:

— Ева, в чем дело? Что случилось?

Ее голова беспокойно пошевелилась на подушке.

— Не надо разговоров. Просто обними меня, Эш. Все, чего я хочу, — это чувствовать твои объятья.

Он мог бы настоять и выяснить, в чем дело, если бы не хотел расстраивать ее перед ярмаркой. У нее и так достаточно забот, не хватало еще и успокаивать сварливого любовника.

Вздохнув, он обнял ее. Постепенно их дыхание выровнялось, и они уснули.