Влюбленный Качок

ГЛАВА 10

ЛИЛЛИ

Его губы ощущались невероятно на моих губах.

Я прикасаюсь к ним рукой, покалывание давно прошло, но не забыто. Провожу теплой влажной салфеткой по щекам, чтобы стереть тональный крем с лица, затем ополаскиваю кожу в раковине Элизы.

Я снова разграбила ее шкаф. Это мое новое увлечение, брать одежду из ее гардероба, чтобы надеть в постель с Романом, становится привычкой, и я знаю, что она не возражает.

Так поступают друзья.

Я бы поступила также.

Продолжаю выполнять свой обычный вечерний ритуал, умываю лицо и использую средства по уходу за кожей Элизы, все это время наблюдая за собой в зеркале. Интересно, что видит Роман, когда смотрит на меня? Только светлые волосы и большую грудь или нечто большее?

Тот поцелуй сегодня что-то значил для меня, но я слишком боюсь сказать ему об этом или спросить, значил ли он что-нибудь для него. Он оказал мне огромную услугу, появившись там и увезя меня, когда я не захотела оставаться на вечеринке. Было очень приятно, что он был рядом со мной; разговор с Кайлом длился недолго, и это потому, что я была не одна. Он видел, что у меня есть пара.

Кайл, может, и изменщик, но он не любит конфронтации, и уверена, что после сегодняшнего вечера он оставит меня в покое и не будет пытаться меня вернуть.

Я продолжаю говорить себе, что хочу побыть одна и без пары, но ударная волна, которая прошла по моему телу, когда целовалась с Романом, говорит об обратном.

Что это было? Очевидно, меня уже целовали раньше. Честно говоря, меня целовали много раз — в юности я думала, что физический контакт означает, что кто-то любит меня, поэтому я встречалась со многими парнями, и мои губы не чужды такого внимания.

Разница в том, что я никогда не дружила с кем-то, прежде чем поцеловать его, и никогда не целовала парня без его разрешения.

Господи, а вдруг ему это не понравилось?

Что, если он обиделся?

Что, если почувствовал себя оскорбленным?

Все эти вопросы проносятся у меня в голове, пока я удаляю тушь с ресниц, а ужас от моих мыслей сеет хаос в желудке.

Опираясь руками на стойку, я наклоняюсь вперед, тяжело дыша. Мне придется что-то сказать, когда вернусь в спальню, не так ли? Но что?

Как извиниться за то, что позволила себе вольности?

Уф.

Я оттягиваю время, нанося лосьон, кремы и тоники, которые обычно не использую, чтобы скоротать время, стесняясь вернуться в спальню к Рому. Также слишком поздно, чтобы начать смотреть фильм в гостиной. Я знаю, что Элиза и Джек вернутся домой через несколько часов, и не хочу, чтобы они чувствовали себя обязанными оставаться внизу и смотреть телевизор вместе со мной.

В шкафу подруги я нашла пару хлопковых шорт для сна и свитшот; это подходящий ночной наряд, но я почему-то чувствую себя голой. Поверх этого — пушистый халат. Погода меняется, и на улице холодно. Моя бывшая соседка любит, чтобы в доме было прохладно, поэтому я взглянула на термостат и обнаружила, что он выставлен на прохладные 18 градусов.

Брр.

Так гораздо лучше для обнимашек, моя дорогая.

Я не собираюсь обсуждать тот факт, что могла бы поехать к себе домой, но вместо этого приехала сюда — не ждать Элизу и Джека, а домой с Романом.

Странно ли, что я нахожу в нем утешение? Что он заставляет меня чувствовать себя в безопасности?

Я больше не считаю его чужаком; я провела достаточно времени в его присутствии, чтобы понять, что он прекрасный человек, который заботится о своей семье и обо мне.

Импульсивно я захотела узнать, каковы на ощупь его губы, и, возможно, разрушила заложенный нами фундамент.

Выключив свет в ванной, возвращаюсь по коридору в комнату Романа. Когда вхожу в комнату, парень уже полностью одетый в пижаму листает каналы на своем телевизоре. Осмотрев комнату, я замечаю кучу одежды — его джинсы и, похоже, спортивные штаны и толстовку — рядом с дверью шкафа.

— Привет. — Чувствуя себя неловко, я прохожу дальше в комнату. На прикроватной тумбочке горит лампа, но в комнате полумрак.

Ром смотрит на меня, а затем возвращает взгляд на экран телевизора, нажимая большим пальцем на пульт.

— Привет

Я понятия не имею, что с собой делать; возможно, приезд сюда был огромной ошибкой. Мне было бы лучше вернуться домой — я могла бы дистанцироваться от Романа, вместо того чтобы с головой уходить в ошибку, которую совершила сегодня вечером.

Поцеловав его.

Ух, какое у него несчастное лицо.

Он, должно быть, ненавидит меня.

Мне сесть или стоять? Присесть на пол или это будет нелепо? Я уже спала с ним в постели, причем дважды. Он явно ждет, что я усядусь рядом с ним, иначе не стал бы сидеть на дальнем конце...

Пошевеливайся, Лилли, ты все усложняешь.

Прежде чем сесть, я снимаю халат и забираюсь на кровать в одолженной пижаме, ноги обдает прохладным воздухом. Одеяла нигде нет, поэтому я откидываю покрывало и забираюсь под него. Простыни прохладные, но гладкие, из белоснежного хрустящего льна.

Могу поспорить, что Роман из тех, кто регулярно стирает свое белье, а это больше, чем я могу сказать об остальном мужском населении студенческих городков. Он более зрелый, чем все, кого я встречала, как мужчины, так и женщины.

— Брр.... — Я дрожу, исполняю небольшой танец ногами там, где их никто не видит. — Так холодно.

Парень улыбается, но ничего не говорит, и мой желудок опускается.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

— Роман, я хочу... извиниться за сегодняшний вечер.

Он кладет пульт и поворачивается ко мне с серьезным выражением на лице.

— Тебе не нужно извиняться за то, что ты испугалась, Лилли.

Испугалась? Нет. Это совсем не то, что я имею в виду.

Я пытаюсь снова, сжимая руки под одеялом.

— Я имела в виду... Я извиняюсь за то, что... эм... поцеловала тебя вот так. Прости, если это заставило тебя почувствовать себя странно... Я не должна была набрасываться на тебя.

— Я понимаю, почему ты это сделала. Это чувство безопасности, когда новый парень держит старого подальше от тебя.

— Ты думаешь, я хотела, чтобы ты притворился моим парнем?

Эта мысль заставляет меня замереть, когда я смотрю на него, часто моргая.

Ужас! Он подумал, что я хочу, чтобы он притворился моим парнем?

Хм.

В тот момент эта мысль не приходила мне в голову, но теперь, когда пришла, я смогла бы пойти на вечеринку без необходимости иметь дело с Кайлом, если бы у меня был новый парень.

— Разве не по этой причине ты меня поцеловала?

Нет. Это не та причина, по которой я его поцеловала, но я слишком смущена, чтобы признаться в этом; да и не хочу менять его мнение.

Я поцеловала Романа по нескольким причинам, но притворяться, что он мой парень? Не одна из них.

1. Я поцеловала его, потому что мне было любопытно.

2. Я поцеловала его, потому что была импульсивной.

3. Я поцеловала его, потому что... чувствовала себя счастливой, когда он был рядом со мной.

Я поцеловала его не в качестве какой-то уловки.

— Честно говоря, Ром, я просто очень рада, что ты сегодня был рядом. Я испытала такое облегчение, когда ты появился. Вся эта ситуация такая запутанная.

Это не совсем правда.

Но и не ложь.

Я знаю, что, говоря это, создаю у него впечатление, что использую его, но почему-то сказать правду в этот момент? Я не могу выдавить из себя ни слова.

Я никогда не умела вести сложные разговоры, а этот подходит под это описание.

Назовите меня слабачкой, если хотите.

Устроившись поудобнее в постели, я откидываюсь на подушки и натягиваю одеяло, пока он возится с телевизором, в конце концов остановившись на популярном сериале о семье, живущей в мотеле. Я уже дважды смотрела его, но он никогда не надоедает.

Ром кладет пульт на прикроватную тумбочку и выключает свет, устраиваясь рядом со мной, заложив руки за голову и сцепив пальцы.

Интересно, что сейчас творится у него в голове? На кончике языка вертится мысль спросить, но я знаю, что парням меньше всего нравится слышать: «О чем ты сейчас думаешь?». Такое клише.

Нет, спасибо.

Я закрываю глаза, и слышу где-то в доме другие голоса; должно быть, Элиза и Джек уже дома. Похоже, они роются в холодильнике в поисках чего-нибудь перекусить, смеются и определенно флиртуют.

В конце концов телевизор выключается — должно быть, он был на таймере, — и вот мы уже лежим здесь, как и в тот вечер после возвращения из дома его родителей. Но на этот раз все более странно и неловко, это напряжение, созданное моими действиями на вечеринке.

Почему я позволяю ему поверить, что все, что было сегодня вечером, было фальшивкой? Почему он ничего не говорит?

Почему я ничего не говорю? Это недоразумение — моя вина.

Я переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в лицо, несмотря на то что вокруг совершенно темно.

— Роман?

— Хм?

Я замечаю, что для такого красноречивого человека он часто говорит «хм».

— Я поцеловала тебя не потому, что хотела, чтобы ты притворился моим парнем. Я поцеловала тебя, потому что... — Мой голос прерывается. — Я поцеловала тебя, потому что мне этого захотелось. И мне жаль.

— Но ты этого хочешь?

— Чего хочу? — Подождите. В этом вопросе есть смысл?

— Чтобы я был рядом, когда ты куда-то выходишь, чтобы Кайл оставил тебя в покое?

— Это было бы здорово, если честно.

— Ладно, — говорит он через несколько секунд.

— Что значит «ладно»?

— Ладно, если хочешь, чтобы я был рядом, когда пойдешь куда-нибудь, то я буду там. Ты уже оказываешь мне услугу в отношениях с родителями, помнишь? Ты можешь пойти со мной в дом моих родителей и вести себя так, будто ты моя девушка, и мы все выиграем. Может быть, это еще больше донесет смысл, если кто-нибудь увидит, как мы с тобой вместе идем к моим родителям.

Он предлагает фальшивые отношения? Не только ради своей мамы?

Сглотнув, я набираюсь смелости и спрашиваю:

— Ты все еще хочешь, чтобы я притворилась твоей девушкой?

Признаться, это немного странно. Зачем я ему нужна? Все, что ему нужно сделать, это сказать матери, что он больше не встречается со мной. Я знаю, что она хочет, чтобы у Романа была девушка, и то, как вела себя за воскресным ужином, определенно говорило о том, что она хотела бы, чтобы именно я была его девушкой. Поскольку я не сделала ничего, чтобы она подумала, что мы не встречаемся, то мы решили, что будем продолжать спектакль только ради этого, но все же... значит ли это, что он имеет в виду что-то большее, чем его родители? Должна признать, это меня немного волнует, но в то же время...

Если он продолжит говорить, что встречается со мной, не вызовет ли это еще больше допросов со стороны его семьи?

— Каждое воскресенье тебя будут кормить горячим обедом, помнишь? — продолжает он, подслащивая сделку обещаниями еды.

— Все, что мне нужно делать, это флиртовать с тобой за ужином?

— И, возможно, появляться в нескольких FaceTime-чатах с моей матерью.

Это проще простого.

— И ты будешь ходить со мной на вечеринки?

— Да.

— Должно быть что-то большее. Как насчет физической близости? Это ведь не будет ситуацией «друзья с выгодой», верно?

— Нет! Конечно, нет. В смысле, то, что ты мне помогаешь, это, конечно, выгодно, но я не жду, что ты будешь со мной целоваться.

Показательно, что его мысли не сразу переходят к сексу, минету или любой другой интимной активности — он сразу подумал о поцелуях, как будто это самое сексуальное, что он когда-либо делал.

— Можешь мне доверять, я не воспользуюсь тобой, — обещает он, как будто у меня есть какие-то опасения. Роман не из тех, кто способен на такое, поэтому мне и в голову не приходило не доверять ему.

Ну...

...черт.

Может, я хочу, чтобы он воспользовался мной? Может, Роман — именно тот парень, с которым мне следовало встречаться все это время, а не атлетически сложенный типаж, за которым я охотилась большую часть своей взрослой жизни. Я была продуктом своего окружения и тех вещей, которые моя мать считала важными: популярность, хорошая внешность и нахождение в центре внимания.

В каком-то смысле все мое существование основано на лжи. Я вру маме каждый раз, когда мы разговариваем, притворяясь, что все замечательно, хотя на самом деле это не так. Я ненавижу быть чирлидером и ненавижу быть частью команды, люблю танцевать, но не тогда, когда это связано с условиями.

Я хочу делать это для себя.

Хочу заниматься этим, когда захочу.

И не хочу встречаться с футболистом или спортсменом. Мне надоело чувствовать себя золотоискательницей.

Я хочу встречаться с милым парнем, который уважает меня, считает забавной и умной и не беспокоится о том, как я выгляжу. Я хочу иметь возможность носить треники и толстовки, не делать прическу и не краситься.

Я хочу быть таким человеком, которого Роман будет уважать.

— А ты не думал о том, что я могу воспользоваться тобой? — говорю я в шутку, но его ответ застает меня врасплох.

— Да, вообще-то думал.

Я протягиваю руку и щелкаю выключателем на лампе, чтобы посмотреть на его лицо. Парень моргает от слепящего света, веки быстро подрагивают, пока глаза привыкают.

— Подожди. Ты сейчас серьезно?

— Да?

— В самом деле? — Я смеюсь, но он больше не улыбается. — Хватит шутить.

— Неужели это действительно звучит так, как будто я шучу? Да, Лилли, сегодня вечером я подумал, что, возможно, ты используешь меня, чтобы отомстить своему бывшему парню или заставить его ревновать.

Мой рот открывается, я не могу понять, что происходит. Мое лицо вспыхивает — не от смущения, а от легкого стыда? Так вот что это за эмоция? Я потрясена.

Разочарована.

Сбита с толку.

— Я не понимаю, как тебе могло прийти это в голову.

Он кривится.

— Элементарно, Лилли. Ты написала мне, чтобы я приехал и спас тебя, твой бывший парень загнал тебя в угол. Поцелуй на его глазах. Хочешь сказать, что это не было частью какого-то плана?

Спасать меня?

— Прости? Кого здесь нужно спасать?

— Ладно, это прозвучало не так, как я хотел сказать, но ты поняла, о чем я. Ты написала мне и попросила о помощи. Что еще я должен был подумать?

— Эм, нет. — Возмущение поднимается в моем горле. — Весь этот вечер не был извращенным планом, чтобы поставить моего бывшего парня на место, и я не использовала тебя. За кого ты меня принимаешь?

Роман пожимает плечами, и мне хочется сбросить его с края кровати и побить подушкой.

Откинув покрывало, я ступаю на пол и поднимаюсь.

— Значит, таково твое мнение обо мне?

Мой мозг возвращается к тому, что было раньше, когда он спросил, не пьяна ли я. Конечно, я выпила немного, но не настолько, чтобы забыться.

— Нет, я о тебе другого мнения. — Его голос спокоен и рассудителен, в отличие от смятения, которое я ощущаю внутри себя. — Я лишь хочу сказать, что подумай о том, как все это выглядело с моей точки зрения. Задумывалась ли ты о том, что я мог чувствовать?

— Тогда каково твое мнение обо мне?

— Я думаю... — Он прочищает горло, прежде чем продолжить. — Ты девушка, которая только что рассталась со своим парнем. Он причинил тебе боль, и ты не хотела иметь с ним дела сегодня вечером, поэтому позвонила мне.

Почему он такой спокойный, когда я вдруг превратилась в клубок нервов?

— Мы с Кайлом встречались четыре месяца, этого времени едва ли достаточно, чтобы у меня разбилось сердце. Мне просто нужно, чтобы он оставил меня в покое.

— Верно. И ты... — Он снова прочищает горло. — Использовала меня, чтобы это произошло.

— Я не использовала тебя, чтобы отомстить ему, заставить его ревновать или заставить уйти. Я просто хотела, чтобы ты был рядом. — Я разочарованно вскидываю руки вверх. — Как этот разговор перешел от того, что ты спросил, буду ли я играть роль твоей фальшивой подружки, к тому, что ты сказал, что думаешь, что вся эта затея с сегодняшним вечером была просто розыгрышем в попытке заставить моего парня ревновать? — Упс. — Я имела в виду своего бывшего парня.

— Я не пытаюсь превратить это в спор, Лилли. Просто объясняю тебе, что у меня на уме.

Ничего не ответив, я выхожу из комнаты, топаю мимо спальни Элизы и Джека — не желая им спокойной ночи, — босиком спускаюсь по лестнице и через кухню к боковой двери.

Черт, на улице дождь, а на мне нет...

— Лилли, куда ты идешь?

— Домой.

До которого, правда, слишком далеко, чтобы идти пешком.

Черт, и что теперь?

Где мои туфли? Возле входной двери.

Я вслепую иду в прихожую, помня о том, что Роман следует за мной по пятам.

— Лилли, будь благоразумной.

— Нет. Я не в настроении. — Мне больно, я растеряна и смущена, но в этом нет ничего нового.

Надеваю свои дурацкие туфли; они непрактичны на танкетке и нелепо смотрятся с этими пижамными шортами и свитшотом. Наверное, мне стоит переодеться, но моя одежда в ванной Элизы, на ее этаже, и меньше всего мне хочется стучаться и мешать. Или объясняться.

Все это так глупо и мелочно.

— По крайней мере, позволь мне отвезти тебя домой.

Еще не очень поздно, даже бары еще не закрыты.

— У меня все отлично.

Отлично — наречие.

Определение: в порядке, здорова, не больна и не ранена. В хорошем состоянии. Удовлетворительно; приемлемо.

Смотрите также женское определение слова: абсолютно не в порядке.

— Ты просто так говоришь?

Да. Конечно, я просто так говорю. Я не хочу, чтобы он отвозил меня домой, и также не хочу идти домой пешком, но веду себя неразумно, надевая обувь у двери без возможности вернуться, если только не хочу показаться, ну, в общем, неразумной.

А я такая и есть.

Черт побери!

Мне вообще не следовало начинать этот разговор, я должна была позволить ему заснуть, должна была лежать там в темноте и держать рот на замке.

Когда застегиваю ремешок второй туфли, парень кладет руку мне на плечо, и тепло доходит до сердца.

— Лилли. Не уходи. — Его голос тихий. — Останься. Давай вернемся наверх и поговорим. Никто из нас ничего такого не имел в виду.

Он, конечно, прав. Весь разговор ушел в сторону; я не пыталась использовать его на вечеринке, и он это знает, и я действительно хочу вернуться наверх, где тепло и я могу свернуться калачиком в его уютной постели.

Роман — мой друг.

Я не хочу с ним ссориться, и для этого нет никаких логических причин. Мы ведь должны во всем разобраться, верно?

— Лилли.

Я отпускаю туфлю, которую собиралась надеть, и она падает на холодный кафельный пол.

— Хорошо.

— Хорошо?

Я киваю, наклоняюсь, чтобы отстегнуть вторую туфлю, наблюдая, как она соскальзывает рядом со своей парой.

— Мне нужно позвонить тренеру и отметиться в комендантский час. Я быстро, если ты не возражаешь. Потом мы сможем поговорить.

Тренер не отвечает, поэтому я отправляю ей фотографию на пустой кухне с отметкой времени, а затем следую за Романом на второй этаж, в его спальню. Он, как джентльмен, открывает передо мной дверь, и я прохожу, присаживаясь на край кровати, но не забираясь на нее, как раньше. Я не хочу устраиваться слишком удобно. Может, в этом и была проблема — в том, что мне было комфортно с ним. Такое впечатление, что мы были друзьями целую вечность, но я также чувствую что-то еще — что-то, чего он, кажется, не понимает.

Что-то, что я и сама, кажется, не понимаю.

Это нормально.

Не то чтобы меня раньше не отвергали или я не нравилась парню — и то и другое случалось, просто давно.

Может быть, он использует стереотипы из-за моей карьеры болельщицы и цвета моих волос? Я слишком боюсь спросить.

— Думаю, мы не с того начали, когда вернулись домой, — говорит он мне, садясь в кресло в другом конце комнаты и поворачивая его так, чтобы оказаться лицом ко мне. — Не понимаю, когда все вышло из-под контроля.

— Наверное, у меня повышенная чувствительность, — признаюсь я.

— Что ты имеешь в виду?

Я немного подумала над ответом, прежде чем сказать:

— Сейчас новый семестр, много перемен, и, честно говоря, у меня никогда не было парня, который был бы просто другом. Джек, наверное, считается, но не совсем? Я знаю его не так давно, и он парень Элизы... было бы странно попросить его о помощи сегодня вечером. Наверное, я просто... не знаю, как вести себя с другом-парнем.

— Если тебе от этого станет легче, то я понятия не имею, чем занимаюсь каждый день, тем более с девушкой, которая к тому же моя подруга. Я не должен был соглашаться на то, что ты будешь притворяться ради меня, из-за родителей. Это было глупо, и я прошу прощения. Не могу представить, что ты чувствовала, когда я согласился.

Бедный парень.

— Ром, тебе не нужно извиняться за то, что думал вслух. На самом деле я думаю, что нам было бы очень весело притворяться. — К тому же, он получит некоторую практику!

Мысль о том, что он встречается с кем-то еще, вселяет в меня легкий ужас. Но именно так поступают друзья — они помогают друг другу. Не то чтобы я считала, что ему это нужно, но парню не помешало бы обрести немного больше уверенности в себе, когда дело касается женского пола.

— Что скажешь? Может, оставим сегодняшний вечер в прошлом и просто сделаем это?

— Сделаем что? — Он побледнел и сглотнул.

Я закатываю глаза.

— Ну, знаешь, фиктивные отношения.

Ром ерзает в своем кресле.

— Это может быть весело.

— Может быть, но я никогда этого не делала. — Никогда не приходилось. Никогда не задумывалась об этом, пока он не заговорил об этом сегодня вечером. — И мне жаль, что сегодняшний вечер был таким дерьмовым. Я не думала, когда писала тебе, вернее думала только о себе.

— Для этого и нужны друзья. Тем более я ничем особым не занимался.

— Ты учился. — Его оценки важны для него, очевидно, гораздо больше, чем мои для меня, и, возможно, если бы я ходила на меньшее количество вечеринок и открывала больше учебников, то не оказалась бы в положении, когда чувствую себя в ловушке.

Мне приходит в голову предложить несколько правил для этого нового приключения, но уже поздно, и, похоже, никто из нас не мыслит здраво.

Роман выглядит измотанным.

Я тоже устала, раздражена и продолжаю слишком остро реагировать. Самое лучшее для меня — это хороший ночной отдых. Мне нужно вставать в шесть утра, чтобы тренироваться, завтра в полдень домашняя игра, так что все будет происходить без остановки с того момента, как открою глаза.

Его кровать намного удобнее, чем моя. В прошлый раз, когда была здесь, я прекрасно выспалась.

Роман наконец встает с кресла и подходит к кровати. Немного колеблется, прежде чем забраться под одеяло.

— Я рада, что мы справились с этим, — мягко говорю я.

— Это все недоразумение. Всякое случается, когда люди находятся в состоянии стресса, а столкновение с бывшим — это стресс.

— Так и есть.

Я лежу на боку лицом к нему, свет по-прежнему включен.

Окинув взглядом комнату, я нахожу награду, которую собрала для него. Поднявшись, встаю перед ней, осторожно проводя пальцами по краю, где находится его имя. Там, где было его имя.

Такой позор.

Такой хороший парень.

Я поворачиваюсь, когда он зевает, и вижу, что Ром наблюдает за мной — конечно, наблюдает; здесь больше не на что смотреть, а я — чужеродный предмет в его комнате.

— Роман? — Я возвращаюсь к кровати.

— Что?

— Могу я задать тебе личный вопрос?

— Насколько личный?

— По шкале от одного до десяти? Я бы сказала, восемь.

Он обдумывает это, прежде чем кивнуть.

— Хорошо.

Мои светлые волосы рассыпались по его подушке, а я смотрю в потолок, натянув одеяла до подбородка.

— Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь? У тебя была девушка?

Он удивленно смотрит на меня.

— И это все? Я думал, ты спросишь о чем-то более личном, например, о сексе или типа того.

— Извини, что разочаровала тебя.

— Ха, ты меня не разочаровала. — Он делает паузу. — Я вроде как встречался кое с кем на первом курсе, недолго. Если думаешь, что я неловкий, то она была в двадцать раз хуже.

— Я вовсе не считаю тебя неловким. — Ничуть; я нахожу его манеру поведения очаровательной и располагающей к себе. Он забавный, очаровательный и говорит то, что у него на уме, спокойно и в то же время прямо.

Немного алкоголя, которое я выпила сегодня вечером, согревает мой желудок.

Потянувшись вперед, я кладу свою руку на руку Романа. Его ладонь лежит на кровати, мягко вдавливаясь в матрас, пока парень смотрит на меня.

— Иногда мне так кажется. Я часто беспокоюсь, что трачу слишком много времени на учебу и недостаточно на общение... Думаю, возможно, моя мама была права.

— Она постоянно говорит об этом?

— Да. Они хотят, чтобы я был успешным, но также нашел баланс. — Говоря это, он начинает медленно поглаживать большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

— Не думаешь, что у тебя хороший баланс?

— Остаться дома сегодня вечером, потому что зациклен на инженерном проекте, когда мог бы погулять с друзьями? Я бы назвал это дерьмовым балансом между учебой и личной жизнью.

Правда.

— Хорошая новость в том, что всегда есть возможности для улучшения, и ты все равно попал на вечеринку!

Нет худа без добра.

— Но я бы этого не сделал, если бы ты не нуждалась во мне.

Тоже правда.

— Ты был нужен мне. Более того, я хотела, чтобы ты был там с самого начала.

— Хотела? Почему не сказала об этом?

Я вроде как сказала, просто он не обратил внимания на мои мольбы. Я пожимаю плечами, хотя нахожусь в позе для сна.

— Потому что ты был настроен остаться дома. Не мое дело давить на тебя, заставляя делать то, чего ты явно не хочешь. Кроме того, не все любят вечеринки, и я решила, что ты из таких людей. Ты был несчастен в тот вечер, когда мы познакомились три года назад.

— Это верная оценка.

Верная оценка.

Я хихикаю над его формальностью, прикусывая нижнюю губу.

Он такой очаровательно умный.

Наши руки переплелись, и я не знаю, как так получилось, но его пальцы сцепились с моими, и это заставляет мое сердце бешено биться в груди.

Такое ощущение, что мы находимся слишком далеко друг от друга, как на острове, и я не осмеливаюсь подойти ближе. Не хочу теснить его, ставить в неудобное положение или каким-то образом навязываться ему.

Я уже делала это, и посмотрите, к чему это привело.

— Мне нужно выключить свет, чтобы мы могли поспать, — наконец бормочет он, поворачиваясь к двери. Вытягивает длинную руку и щелкает выключателем, погружая комнату в темноту.

К моему удивлению, затем парень перекладывает мою руку и сжимает ее так, как делал это раньше.

Я вздрагиваю.

— Тебе холодно?

Вроде как да, но не совсем. Но я не собираюсь говорить ему об этом. Вместо этого отвечаю:

— Да, немного. Наверное, стоило надеть штаны и не вылезать из-под одеяла.

На самом деле, мне бы хотелось прижаться к нему.

— Если хочешь двигайся поближе, чтобы согреться. Тепло тела — это защита природы.

Я не нуждаюсь в дополнительном приглашении.

— С наукой не поспоришь. — Я смеюсь, придвигаясь к нему на кровати, прижимаясь спиной к его груди.

Не виляй задницей у его причиндалов, не виляй задницей...

Легче сказать, чем сделать; я прирожденная кокетка. К тому же Роман мне нравится, как человек и как друг. Он красив и очарователен, а кто может устоять перед таким сочетанием?

— Я не знаю, куда деть руки, — через некоторое время говорит он, тихонько смеясь мне в ухо, отчего по моему телу бегут мурашки.

— Можешь обнять меня, я не кусаюсь. — Прошла целая вечность с тех пор, как меня так обнимали.

Роман неуверенно перемещает руки с того места, где он их прятал, на мою руку, большая ладонь ложится на мой бицепс.

Это приятно.

Очень.

Не пытаясь быть слишком очевидной, я двигаюсь назад, прижимаясь задом к его тазу. Наша разница в росте, когда мы стоим, создает идеальное партнерство, когда находимся в горизонтальном положении.

Мы идеально подходим друг другу.

Роман, должно быть, принимал душ, прежде чем прийти ко мне на помощь сегодня вечером, потому что от него божественно пахнет.

Чем-то свежим.

Мужественным.

Я уже чувствовала его запах после душа и добавила его в список своих любимых вещей. «Вещи, которые я могу нюхать вечно» или «Запахи, которые меня заводят».

1. Роман

2. Тыквенная приправа

3. «Олд Спайс»? Ха!

4. Роман

5. Дождь

6. Свежескошенная трава

7. Пряники

8. Печенье

9. Младенцы и детская присыпка

10. Роман

Список можно продолжать и продолжать, так что я закончу его на десяти, но в основном Роман возглавляет его.

Я в шаге от того, чтобы облизнуть губы, хотя эти объятия совсем не сексуальны.

Вздыхаю.

— Становится теплее?

Конечно! Но я ни за что не признаюсь в этом. Он может вернуться на свою сторону кровати, и что тогда? Вернемся к сугубо платоническим отношениям? Конечно, мы так договорились, но скажите это моему телу. Оно не согласно с этим соглашением.

— Твои объятия очень помогают.

Мы лежим так некоторое время, и мое сердце бешено колотится от нервов; мне интересно, о чем он думает, пока мы здесь обнимаемся, как два человека, состоящие в отношениях. Я, конечно, никогда раньше не обнималась с другом-мужчиной... может, я делаю это неправильно? Потому что это абсолютно правильное ощущение.

Роман, в свою очередь, не шевелится — лежит абсолютно неподвижно, как труп в доме с привидениями.

Идеальный джентльмен.

Интересно, что нужно сделать, чтобы нарушить эту вежливую манеру поведения?

Я знакома с его семьей и видела его родителей; теперь я знаю, что его воспитание было связано с правилами, этикетом и манерами. Парень знает то, чему не мешало бы научиться Кайлу и другим парням, с которыми я встречалась и которые не отличали бы обычную вежливость от дырки в своей заднице.

Потянувшись вверх, я беру его руку и перемещаю ее со своей руки... на тонкую талию.

Клянусь, он перестает дышать; я тоже задерживаю дыхание, когда его пальцы обхватывают мое тело, вжимаясь в мою обнаженную плоть. Когда потянулась вверх, моя рубашка задралась, обнажив живот.

Я не делаю никаких движений, чтобы вернуть ее на место.

Роман прочищает горло.

Я прижимаюсь к нему ближе, двигаясь так, что его рука скользит по моему телу.

Даю ему сигнал к действию.

Давай же, Ром.

Большие руки, большое сердце.

И член тоже большой, потому что я чувствую, как он твердеет у моей задницы; намеренно или ненамеренно, но у Романа встает. Он не говорит об этом и не двигается ни на дюйм, так что я предполагаю, что он смущен или не знает, что с этим делать.

Это захватывающее развитие событий, которым я хочу воспользоваться.

Может, мы и состоим в фальшивых отношениях ради его семьи и Кайла, но в его стояке нет ничего фальшивого.

Я лежу так еще пять, или десять секунд, или двадцать — точно не знаю, потому что не считаю, — прежде чем перевернуться на спину, и его руке ничего не остается, как скользнуть по моему животу. Его пальцы накрывают мой пупок, а массивная ладонь охватывает всю область.

Она теплая и обжигает мою кожу, как клеймо.

Я издаю тихий стон — назовите это невербальной подсказкой, если хотите, призванной подстегнуть его.

Но парень не подстегивается.

Роман либо слишком вежлив, либо слишком застенчив, либо слишком не заинтересован.

Но он ответил на твой поцелуй так, как будто хотел этого.

Конечно, он поцеловал меня в ответ — вежливый или нет, он все равно мужчина с мужскими инстинктами, который делает то, что делают парни.

Снова поднимаю руку вверх, на этот раз, чтобы скользнуть по его шее, пальцами зарываюсь в его волосы, ногтями слегка царапаю кожу.

Те мужские инстинкты, о которых я только что говорила? Да, они в полной мере проявляются сейчас, когда он двигается. Не сильно, но достаточно, его рука медленно начинает легкие движения вперед-назад, вперед-назад по моему животу.

Мы остаемся в таком положении некоторое время: я глажу его по шее, он держит руку на моем животе, наши лица находятся на расстоянии дюйма друг от друга.

Когда поднимаю на него глаза, в небольшом свете луны, проникающем в комнату, Ром тоже наблюдает за мной, слегка наклонив голову, изучая меня так же, как я изучаю вес его руки на моем теле.

Давление говорит о том, что он не безразличен. Легкий изгиб его пальцев говорит о том, что он контролирует ситуацию.

Его дыхание тоже изменилось: он перешел от полного отсутствия дыхания к более коротким вдохам, как и я.

Парень замирает, когда я покачиваю бедрами, потираясь о кончик его твердого члена, и готова поспорить, что он жалеет о том, что согласился согреть меня и пригласил вернуться в его постель.

Мы не встречаемся.

Мы не пара.

Роман не производит на меня впечатление парня, который делает что-то случайно — он делает это от всего сердца, вкладывая все свои силы в то, за что берется.

А это может привести к потрясающему оргазму.

Не будь эгоисткой, Лилли.

Это не эгоизм — хотеть, чтобы к тебе прикасались, особенно если это делает тот, кто тебе нравится.

Друзья целуются.

И трахаются тоже.

Отказ от мужчин, не означает, что я должна отказаться и от секса, хотя они прекрасно сочетаются. Вибраторы, разумеется, не в счет, как и использование собственной руки. И почему я должна лишать себя этого, если передумала? Я не ожидала встретить такого парня, как Роман, когда решила сделать перерыв.

Он стал для меня приятным сюрпризом, которого я никогда бы не предсказала.

Я так сильно хочу его, и не потому, что он сменил позу и его большой член прижался к моему бедру.

Ладно, это одна из причин.

Но не единственная.

Хорошо, возможно, сейчас это единственная причина, к тому же я уже упоминала, что он пахнет, как влажная мечта, да?

Я задерживаю дыхание, когда Роман делает то, о чем я никогда не думала: скользит рукой на север. Осторожно... так осторожно, что можно сойти с ума, но движется в направлении моей груди, и слава богу, что я не надела лифчик раньше, когда дулась и хотела уйти.

Чертова дура.

Рука Романа замирает.

Я перестаю ласкать его шею.

Немного тянусь к нему, касаясь губами его губ.

Мягкий, нежный, едва заметный поцелуй, чтобы донести до него суть.

И сообщение получено.

Внезапно мы начинаем целоваться, рты смыкаются, наши переплетенные языки вытворяют невероятные вещи с моей нижней половиной.

Боже, я так сильно хочу его.

Я сгибаю ногу, и Роман скользит ладонью по гладкой коже от колена к бедру, к краю моих шорт для сна, пальцами дразняще проникает внутрь.

Да...

Еще.

Не переставай дразнить меня. Не смей останавливаться.

Я открываю рот шире, чтобы он мог поцеловать меня глубже, и он делает это, прижимаясь ко мне всем телом, пока не оказывается прижатым ко мне так крепко, что кажется, будто мы единое целое. Как при петтинге.

Что мне, кстати, очень нравится...

На заметку: в прошлом году я пыталась вернуть петтинг в свою сексуальную жизнь — если хотите, в духе старой школы, — но никто из моих бывших парней на это не пошел. Что-то насчет «натирания яиц в джинсах» и желания быть «глубоко, по самые яйца»? Они ненавидели эту идею, как бы я ни старалась.

Отстой.

Наконец, Роман находит мою грудь, осторожно перемещается, исследуя, нежно лаская.

— Это нормально?

Я киваю, почти не в силах говорить. Мое «да» звучит как шепот.

Он так нежен со мной, что я опускаю взгляд, чтобы посмотреть, как он исследует мою грудь. Свитшот, который был на мне, давно исчез, а футболка задралась выше груди. Я хорошо вижу, когда его пальцы дразнят мой сосок.

— Ты такая красивая, — выдыхает Ром, наклоняя голову, и приникает ртом к моей груди, посасывая соски.

О, черт, я сейчас намокну...

Со мной так легко, когда дело доходит до прелюдии. Самые незначительные вещи приводят меня в восторг и возбуждают. Заводят.

Слова.

Легкие поглаживания.

Наблюдение.

Это сочетание опьяняет меня, и я чувствую себя могущественной, даже когда лежу здесь, как принцесса на подушке, и ничего не делаю.

Я вытягиваюсь, предоставляя ему больший доступ и лучший обзор, одну руку закидываю за голову, а другой провожу по его рубашке сзади, слегка дергаю ее, чтобы парень понял намек и сорвал ее сам.

Он так и делает.

Господи, мне нужен свет, потому что, судя по тому, что я вижу при таком слабом освещении, у Романа тело римского бога — широкие плечи и упругая грудь с россыпью волос, которых как раз столько, сколько нужно.

Провожу рукой по его грудным мышцам, дрожа от возбуждения.

Может, он и не спортсмен, но его тело атлетическое и подтянутое, теплое под моей ладонью. Он прекрасен.

И тоже дрожит.

Я тянусь, чтобы поцеловать его плечо. Ключицу. Центр груди, ниже адамова яблока.

Его рот.

— Тебе не кажется, что будет справедливо, если ты тоже снимешь рубашку?

— Верно подмечено. — Мне нравится ход его мыслей, и я быстро стягиваю с себя рубашку, а заодно и шорты, хотя меня никто об этом не просил.

На мне только стринги, и я благодарна, что у меня хватило здравого смысла не надевать то, что я называю «ночным бельем» — трусики для бабушек с высокой талией, которые продаются в упаковках по шесть штук.

Хотя я очень сомневаюсь, что Роман заметил бы это.

На самом деле, если я и поняла что-то в парнях, так это то, что они не оценивают ваше обнаженное тело — все, что они видят, это то, что вы голая. Они видят сиськи и киску.

Обнаженная плоть настолько соблазнительна, что мужчины не видят того, что я воспринимаю как недостатки.

Роман не знает, где прикоснуться ко мне первую очередь, скользит руками по всему телу, начиная с ног. По ноге (и слава богу, я вчера побрилась), по бедру, по животу, по груди. Вниз по руке и снова вверх, смахивая волосы с плеча, прежде чем поцеловать меня там.

Поцелуи, теплое дыхание под моим ухом. Между ног становится влажно.

— Ты такая сексуальная, — выдыхает он мне в ухо.

— Ты тоже.

Наши рты снова встречаются, на этот раз более горячо, больше языка, больше возбуждения, больше желания.

Я не могу насытиться им; хочу съесть его и проглотить целиком. Судя по тому, как его руки обвились вокруг меня, а язык проник в мое горло, парень чувствует то же самое. Я дергаю его за плечи, чтобы он переполз на меня и накрыл меня своим телом. Он подчиняется без особых усилий.

На нем пижамные штаны, но я все равно чувствую его член сквозь ткань, а тонкие стринги, которые на мне, почти не скрывают и не ограждают мою вагину от его набухшего члена.

Она хочет позвать его внутрь.

Словно прочитав мои мысли, Роман начинает неторопливые, равномерные и ритмичные толчки. Мы начинаем имитировать секс, кончик его члена проникает внутрь моих набухших складок.

Я такая влажная.

Такая нуждающаяся.

Еще.

Стринги. Пижамные штаны.

Ничего, кроме кожи сверху, мои соски прижаты к его голой груди, волоски щекочут мою грудь.

И все же я хочу большего.

Я приподнимаю край его штанов, пока он не приподнимает бедра в воздух, чтобы было легче снять их и сбросить на пол рядом с кроватью.

Парень целует меня повсюду, медленно спускаясь вниз, достигая верхушки моих бедер, снимает с меня стринги, затем раздвигает мои ноги локтями.

Лижет меня. Посасывает клитор.

Я извиваюсь, предвкушение пронизывает меня насквозь. Цепляюсь за покрывало, прикусываю зубами нижнюю губу, когда он раздвигает меня пальцами, чтобы скользнуть языком внутрь и пососать сильнее в том месте, которое я хочу, чтобы он пососал.

Парень действует так, будто поглощает мороженое.

— О, боже... — выдыхаю я тихо, зная, что, если буду громкой, Элиза и Джек могут меня услышать. А я умру, если они войдут в комнату.

— Ты такая чертовски вкусная.

Правда?

Я слышала это раньше, но никогда не верила. Как киска может быть вкусной? Это же не конфета и не фрукт — что в ней такого вкусного?

Но я не поднимаю дискуссию.

Не хочу кончать вот так, поэтому похлопываю по кровати, призывая оторвать рот от моей нижней половины и переползти ко мне. Я хочу оседлать его, взять под свой контроль.

Пусть ему будет так хорошо.

Он остается на мне еще несколько секунд или минут — слишком долго, потому что я хочу, чтобы он был подо мной, — прежде чем уступить. Я уже мокрая, когда парень ложится на спину, и я забираюсь сверху на своего нового друга.

Моего друга.

Какое странное ощущение — дружить с человеком, с которым спишь, — мы связаны так, как я никогда ни с кем не была. Я не позволяла себе сближаться с парнем, а теперь хочу, чтобы его член был внутри меня, скрестив пальцы.

И пальцы ног тоже.

Я смотрю на него сверху вниз, волосы волнами падают мне на лицо и на его грудь.

— Привет, — шепчу я, целуя его в щеку.

В кончик носа.

— Привет, — шепчет он в ответ, с трепетом скользит руками по моей спине, вверх и вниз, пальцами вдавливаясь в позвоночник. Когда заканчивает, убирает волосы с моего лица. — Ты прекрасна.

Я знаю это. Мне говорили это сотни раз, начиная с самого раннего детства, но до этого момента я не уверена, что когда-либо... чувствовала это.

Быть красивой и милой было моей работой.

Моя мама не была счастлива, если в моих волосах и на моем платье не было банта. Расстраивалась, если я не выигрывала конкурс или танцевальное соревнование. Отчитывала, если я не улыбалась.

Быть красивой — это рутинная работа, которую я терпеть не могу.

Слышать это и чувствовать — не одно и то же, и они не идут рука об руку.

Я позволяю ему играть с моими волосами, его твердый член касается моей задницы, пока я сижу на нем, и, клянусь богом, я чувствую, как он подергивается, а его глаза не отрываются от моего лица. Роман не отводит от меня взгляда.

— И ты тоже, — говорю я ему в ответ на его комментарий, веря каждому его слову. Его свет сияет внутри и снаружи, и я хочу, чтобы его было больше.

Я опускаю голову и целую его.

— Парни не бывают красивыми, — усмехается он у моих губ.

— А ты — да.

Я не хочу с ним спорить, зная, что он носит в себе ту же неуверенность, что и я, хотя это разные виды самосознания.

Мы целуемся, и он обхватывает мою грудь, нежно ласкает. Я наваливаюсь на Романа сверху, приподнимая свою задницу, чтобы подложить под себя его член и насладиться его твердой длиной.

Туда-сюда... Туда-сюда...

Было бы так хорошо, если бы мы были голыми.

Поправка: если бы он был голым.

Его дыхание тяжелое, затрудненное.

Его руки? Повсюду.

Я не уверена, кто первым дергает за пояс его трусов-боксеров — Роман или я, — или кто именно спускает их вниз, но вскоре они опускаются до колен, и его член вырывается на свободу.

Мой рот наполняется слюной.

Влагалище пульсирует.

Сердце колотится.

Наши рты смыкаются во влажных, отчаянных поцелуях — такие можно увидеть в кино, — его рука на моем затылке притягивает меня ближе, чтобы он мог целовать меня глубже.

Я двигаюсь над ним, скользя по его члену, пока его кончик заигрывает с входом в мою сердцевину, распаляя меня все больше и больше.

— Боже, я так хочу тебя, — стонет он мне в рот, его рука все еще сжимает мою голову

Я чувствую, как сильно он хочет меня, все его тело напряжено, от кончиков пальцев до кончика члена и положения его ног. Его колени согнуты, ноги слегка раздвинуты — он делает все возможное, чтобы сохранить рассудок, так же как я пытаюсь сохранить свой.

В мои намерения сегодня вечером не входило заниматься с ним сексом.

И приходить к нему домой.

Он даже не хотел никуда идти.

И все же пошел.

Ради меня.

— Я тоже хочу тебя.

Что делать, что делать...

То, что мы возбуждены и раздеты, не означает, что мы должны заниматься сексом прямо сейчас — я это знаю, и Роман это знает.

Моя голова снова опускается, рот приоткрывается — клянусь, мои глаза закатываются к затылку, когда головка его члена случайно входит в меня совсем чуть-чуть, придавая новый смысл словам «только кончик».

Он шипит.

Я начинаю потеть, бисеринки пота образуются на моем лбу самым неприличным образом. Но здесь жарко. Или это только так кажется?

— Может, просто сделаем это? — размышляю я вслух, не ожидая от него ответа.

— Давай.

Мы снова целуемся — единственное, что можем сделать теперь, когда мы хорошо и подробно обсудили этот вопрос.

Я двигаюсь, чтобы перестроиться, готовая к тому, что впустить его.

— Подожди, нужен презерватив.

Такой ответственный.

Я принимаю таблетки, но не собираюсь ему об этом говорить, он рад, что заботится о нас обоих.

Кивнув, я наблюдаю, как он тянется, чтобы открыть ящик прикроватной тумбочки и роется в нем, пока я все еще сижу на нем сверху. Достает коробку презервативов, пока я скольжу пальцами вверх и вниз по его спине.

Что он вообще делает с презервативами? Не думала, что он из тех, кто занимается случайным сексом.

— Это не мои, — объясняет он. — Их оставил человек, который жил в этой комнате раньше.

Этим человеком была Элиза, но ладно.

Озорная, развратная, умная, безопасная девочка.

Я мысленно отдаю должное ее подготовленности и благодарю за секс, который мне предстоит.

Давая Роману возможность разорвать упаковку презерватива и раскатать его на свой стояк, я отодвигаюсь, но по-прежнему не отрываю взгляда от процесса, и у меня слюнки текут в предвкушении того, что должно произойти. В буквальном смысле.

До этой секунды я никогда не находила члены привлекательными. Никогда.

Но пенис Романа невероятен на вид, по крайней мере в моих глазах: не слишком большой и не слишком маленький, не слишком толстый и не слишком тонкий. Идеальный, если такое вообще возможно, и я говорю это всерьез, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, мы все знаем, что члены не бывают милыми.

Совсем.

Парень натягивает презерватив, немного возится с ним, рука дрожит.

Ему приходится нелегко, и я помогаю, на случай если его неуклюжий подход убьет его стояк. Я слишком возбуждена, чтобы не трахнуть его сейчас, и не хочу кончать от его рта.

Я хочу — нет, мне необходимо, чтобы его член был внутри меня.

Мы вместе натягиваем его, хорошо и плотно.

Я снова целую его, чтобы еще больше завести его. Опускаюсь на матрас, ложусь на спину и тяну его за собой, чтобы он оказался сверху, в миссионерской позе.

Я мокрая, поэтому ему легко проникать в меня, медленно, по одному дюйму за раз, задерживая дыхание, пока не входит в меня до упора.

Он кажется большим, как раз то, что нужно.

Я извиваюсь под ним, желая, чтобы двигался быстрее и жестче.

Но он лишь плавно покачивается взад-вперед, и это сводит меня с ума. Еще, еще, еще!

Я пытаюсь раздвинуть ноги шире, но останавливаюсь, когда он стонет:

— О, черт. Дерьмо.

Дерьмо?

Это не хорошо. Я никогда раньше не слышала, чтобы парень так говорил, находясь внутри меня.

— О, боже, Лилли. — Роман прижимается лбом к моему, замирая на середине толчка.

— Что происходит? — шепчу я.

— Мне нужна секунда.

Секунда? Секунда для чего?

Он... собирается кончить?

Уже?!

Мы занимаемся сексом всего тридцать секунд.

Черт возьми, я знала, что надо было отсосать ему, когда мы начали дурачиться; тогда бы он продержался дольше.

Я лежу неподвижно, пока он нависает надо мной, и бисеринка пота капает и попадает на центр моей груди.

Я хочу прошептать ему, что все в порядке. Что я понимаю, у него почти не было секса.

Поглаживая ногтями его спину, я выжидаю. Он все еще боится пошевелиться, опасаясь, что сорвется.

— Прости.

— Прости? — выдыхаю я. — За ч...

И в этот момент его тело сотрясает спазм, оргазм выплескивается в презерватив.