Влюбленный Качок

ГЛАВА 8

ЛИЛЛИ

— Ну что ж. Это было... — Я застегиваю ремень безопасности, проверяя, хорошо ли он закреплен.

— Ужасно? Жутко? Мучительно?

От его тона мне хочется рассмеяться, но у меня такое чувство, что парень не оценит мой юмор в такой момент. Не глядя на него, я понимаю, что Роман смущен тем, как его семья вела себя за ужином, хотя я нашла это совершенно очаровательным и восхитительным.

Они были именно такими, какими я их себе представляла, вплоть до ярко-розовой помады его двоюродной бабушки. Его мать была милой и гостеприимной, хотя и немного чопорной, а отец — самым забавным из всех. Младший брат Романа вел себя точно, как надоедливый младший брат.

Это был веселый вечер и приятное отличие от обычного, когда я ем все, что удалось наскрести на своей маленькой тусклой кухне. Домашняя еда всегда ценится, а миссис Уитакер потрясающе готовит.

— Я хотела сказать «занимательно».

— Ладно, теперь я знаю, что ты врешь.

— Я не вру. Клянусь! Было гораздо веселее, чем в моей семье — моя мама совсем не готовит, и у меня нет ни братьев, ни сестер. Все тихо и скучно. — Не говоря уже о том, что во время еды мама использует возможность прочитать нам с отцом лекцию обо всем, что мы делаем не так.

Это довольно утомительно.

— Клянусь, я думал, они спросят, встречаемся ли мы, — шутит он, не отрывая глаз от дороги, пока едем через город тем же путем, что и приехали сюда.

Я неловко ерзаю на своем сиденье.

— Хм. Насчет этого...

Роман смотрит на меня, сидящую на тускло освещенном переднем сиденье его машины.

— Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать.

Уф. Как бы это сказать...

— Тебе, наверное, это не понравится.

— Что? Лилли, просто скажи это.

Я ерзаю, поправляя ремень безопасности. Хотя он не давит на грудь, кажется, будто он меня душит.

— Когда я проходила через кухню после туалета, твоя мама как бы загнала меня в угол.

— И?..

— И прямо спросила, встречаемся ли мы. Ну... Я не знала, что сказать. Она выглядела такой... — Я размахиваю руками. — Полной надежд что ли. И я не хотела портить ей вечер.

— Портить ей вечер? — Ром поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Подожди. Что, по ее мнению, между нами происходит? Ты, очевидно, сказала ей, что мы просто друзья.

— Не совсем?

Он оглядывается на меня.

Смотрит на дорогу.

Снова переводит взгляд на меня.

— Лилли. Ты сказала моей маме, что мы встречаемся?

— Нет? — Хм. — Вернее, не совсем, но я также не отрицала этого. — Он выглядит потрясенным. Абсолютно шокированный. — Что? Я пыталась сделать ее счастливой! Это безобидно!

Черт.

Парень не выглядит счастливым.

Совсем.

Хотя, из-за чего он так злится? Я же не совершила преступления! Все, что я сделала, это попыталась сделать его мать счастливой. Она выглядела такой... взволнованной.

И никогда такого не было, чтобы мать парня так меня обхаживала... Можно сказать, что я была захвачена моментом.

— Неужели это так плохо, что они думают, что ты встречаешься со мной? Ты стыдишься меня? — Мой желудок сжимается, и я обиженно скрещиваю руки на груди. — Конечно, я не выиграю Нобелевскую премию за сообразительность, но у меня все хорошо. Я даже попала в список декана. — Два года назад и всего на один семестр, но все же.

— Думаешь, мне было бы стыдно встречаться с тобой?

Я смотрю в окно на маленькие фермы и дома вдалеке. Мы уже выехали на шоссе, не слишком далеко от университета, но все еще едем в глуши. Смотреть особо не на что. Я снова поворачиваюсь к Роману.

— Я не знаю, ты мне скажи. Какая еще причина может тебя так расстроить? В следующий раз, когда пойдешь к ним, все, что тебе нужно сделать, это сказать, что мы больше не встречаемся. Ничего страшного.

Они постоянно так делают по телевизору и в милых праздничных фильмах.

— Лилли. Ты встречалась с моей матерью, видела, какая она, и провела с ней всего два часа. — Парень руками сжимает руль, и, если бы здесь было светлее, я бы наверняка увидела, как побелели костяшки пальцев. — Она будет выпытывать у меня подробности наших отношений, которых нет, и мне придется сказать ей, что ты солгала, чтобы спасти мою задницу, потому что думала, что помогаешь.

Вот черт, когда он так говорит...

— Мне так жаль, Роман. Я как-то не подумала об этом. Просто думала, что, если скажу ей, что мы встречаемся, она оставит тебя в покое и не будет доставать.

— Хочется биться головой о руль, но это только ухудшит ситуацию.

— Хм?

— Черт. Я что, сказал это вслух?

— Да, ты сказал это вслух.

— Прости. — Он ворчит, ерзая на своем кресле, что не так-то просто, учитывая, что парень пристегнут. — Я понял, что ты просто пыталась помочь. Но это не решит мою проблему.

— Какую именно проблему? У тебя потрясающая семья, отличные оценки, только что переехал в замечательный дом. — Я перечисляю на пальцах отсутствие у него проблем.

— Верно. Однако, — он поднимает один палец вверх, — это не мешает моей матери дышать мне в затылок.

— Все так плохо? Она не может быть настолько плохой. — Или может? Я понятия не имею, поскольку моя мама не интересуется моей личной жизнью, а только отговаривает меня от нее. Похоже, у нас с Романом противоположные проблемы, когда дело касается наших родителей. — Она же меня накормила.

Роман смеется, не отрывая глаз от дороги.

— Ты что, как бродячая кошка, которую один раз покормили, и она стала верной на всю жизнь?

В принципе.

— Ха! Нет. — Но я не против бесплатной еды время от времени... и опять же.

Мяу.

— Ну, может, ей и не повредит на какое-то время поверить, что мы встречаемся. Тогда, возможно, она перестанет пытаться свести меня с дочерями женщин, с которыми работает волонтером. Она уже давно этого не делала, но точно собиралась.

— Не похоже, что мы с ней снова увидимся. — Я делаю паузу, обдумывая это заявление. — Но, если подумать, я не против бесплатной еды, так что, возможно, мы и увидимся. — Я смеюсь. — Мне не составит труда смотреть тебе в глаза и обожающе улыбаться.

Я хлопаю ресницами и смотрю в его сторону, прижимая ладони к груди, изображая старый мультфильм, где девочка-скунс смотрит влюбленными глазами на мальчика-скунса.

— Господи, я бы даже не смог воспринимать тебя всерьез, если бы ты строила мне такие гримасы через стол.

— Но это может быть весело!

— Ладно, — говорит он наконец. — Мы будем притворяться, что встречаемся, чтобы ты могла прийти на ужин, но не могу обещать, что, если она будет сводить меня с ума из-за этого, я не сорвусь и не скажу ей правду. Это будет конец твоему плану питания.

— Ладно, договорились. Я буду самой обожающей фальшивой девушкой, которая у тебя когда-либо была.

Я поджимаю губы и пытаюсь изобразить обожание.

Его смех заставляет меня нахмуриться.

— Что смешного?

— Я не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты делаешь такое лицо.

— Какое лицо!?

— Такое лицо. — Роман гримасничает, втягивает щеки и вытягивает губы — он похож на рыбу.

— Это не то лицо, которое я делаю! — Я восхитительна, черт возьми!

Роман пожимает плечами.

Я откидываюсь на своем месте, надувая губы.

— Ты хуже всех.

Ухмыляясь, Роман сосредотачивается на дороге; мы вернулись в город, и он пытается найти мой дом, не спрашивая у меня дорогу. У него это отлично получается, и мы направляемся к административному зданию, через дорогу от которого я живу. Найти его несложно — это местная достопримечательность. Тем не менее я поражена, что парень не нуждается в напоминании.

Когда мы приближаемся, мое тело замирает при виде большого белого пикапа, припаркованного на нашей подъездной дорожке. Задние фонари светятся, а это значит, что человек за рулем все еще находится в кабине пикапа, а не в моем доме.

Блин.

Роман начинает медленно ползти к нему.

— Чей это грузовик?

О, боже, я даже не хочу говорить, чей это грузовик.

Чертова Кайла.

Я нервно сглатываю.

— Моего бывшего. Понятия не имею, что он здесь делает. Я сказала ему оставить меня в покое.

Роман едет все медленнее, руками сжимает руль.

— Когда ты видела его в последний раз?

— На прошлой неделе. — Горло сжимается, когда сглатываю. — Он был возле раздевалки, когда я вышла после тренировки, и это было жутко.

— Он тебя напугал?

— Нет, просто удивил. Учитывая, что он изменял мне и спал с другими, можно было бы подумать, что ему все равно, что я с ним рассталась. Можно предположить, что ему на самом деле наплевать, верно?

— Но ему не наплевать?

Я пожимаю плечами.

— Похоже на то. Он подошел ко мне всего один раз с тех пор, как мы расстались, и пошел за мной к моей машине из раздевалки. Понятия не имею, почему он пытается вернуть меня.

— Ты невероятная, вот почему. — Роман говорит это с такой убежденностью, что я не могу ничего сделать, кроме как уставиться на него. — Может, он понял, что у него все было хорошо, и теперь жалеет, что был засранцем.

Я фыркаю.

— Это называется принимать кого-то как должное, а я достаточно ценю себя, чтобы не позволять кому-то переубедить себя после того, как приняла решение. Я не люблю его.

Не думаю, что когда-нибудь любила.

Мне нравилась идея о нем, но нельзя влюбиться в чей-то потенциал; ты влюбляешься в человека, а мы так и не достигли этого в наших отношениях, пока Кайл не разрушил их.

Нет.

Он показал свое истинное лицо, прежде чем я потратила слишком много времени, и за это я должна его благодарить. Слава богу, что прислушалась к своей интуиции, когда увидела знаки. И не поддалась на его уговоры.

Уф.

— Что ты хочешь делать? Мне продолжать ехать?

— А что потом? Мы не можем всю ночь кружить по кварталу. Ты же сказал, что хочешь вернуться домой пораньше и заняться учебой. К тому же я устала.

Но на самом деле я не хочу конфронтации. Не сегодня.

Я вижу, как Ром прикусывает нижнюю губу.

— Хочешь, я поговорю с ним?

Я оцениваю своего нового друга. Несмотря на то что он сидит, Роман не совсем тот тщедушный ботаник, которого можно себе представить: он высокий, подтянутый и в отличной форме.

— Я не буду просить тебя об этом.

— Если не хочешь говорить с ним сейчас, я не повезу тебя домой. — Парень длинными пальцами постукивает по средней консоли. — Ну что ж, думаю, решено — ты идешь ко мне домой. — Он оглядывается на меня, отблеск уличных фонарей освещает его глаза. — Если ты не против, конечно.

Я киваю.

— Я бы предпочла поехать к тебе, чем разбираться с ним следующие тридцать минут или сколько там еще. Я устала и просто хочу забраться в постель. Ты ведь не против, если я заберусь в постель, когда приедем к тебе домой? Мне нужно вставать на тренировку очень рано утром.

Нахожу взглядом время на приборной панели. Еще достаточно рано, чтобы мы могли болтать до тех пор, пока он не будет готов отвезти меня домой, но уже достаточно поздно, чтобы я могла лечь в постель и легко заснуть.

— У вас есть гостевая спальня?

Роман неловко ерзает на месте.

— Да, но в ней нет кровати.

Хм.

— Ничего страшного. Твоя кровать удобная, я могу переночевать там. Если ты не против.

Я зеваю, ожидая его ответа.

Он приходит в виде: «Да, хорошо».

Я улыбаюсь, довольная. И не только из-за теплой лазаньи и чесночного хлеба в животе. Я рада, что еду к Роману, а не домой, чтобы разобраться с Кайлом.

— Роман, ты спишь?

По его дыханию я понимаю, что нет, но на всякий случай шепчу в кромешной тьме комнаты.

— Пссс.

Ух ты. Я действительно несносная. Как ребенок, который впервые делит спальню с другом. Или как молодая девушка на своей первой вечеринке с ночевкой.

После того как мы вернулись домой — в его дом, а не в мой, — я быстро сняла макияж, одолжила чистые леггинсы и толстовку у Элизы (которой все еще нет дома) и забралась в удобную большую кровать Романа.

Чистые простыни. Мягкий матрас. Пушистое одеяло.

Много места для нас двоих. Нам даже не нужно прикасаться друг к другу.

Это как спать на облаке в раю.

У меня дома обычная односпальная кровать, которая досталась вместе с домом, так что там не так много места, чтобы ворочаться, особенно если у меня есть компания. Никто не хочет спать на такой кровати вдвоем, поэтому я привыкла не проводить в ней много времени, пока встречалась с Кайлом.

Большая кровать Романа обволакивает меня, и я вжимаюсь в матрас, наслаждаясь ощущением уюта.

— Я не сплю, — наконец признается он в темноте. — Не могу заснуть.

— О, прости, я храпела?

Парень тихонько хихикает.

— Я бы никогда в этом не признался.

Я переворачиваюсь на бок, подперев подбородок руками.

— Ты бы не сказал мне, если я храплю?

— Нет.

— Почему?

— Тебе было бы неловко.

Верно.

— Но я хочу знать, храплю ли я.

— Уверена? — Его тихий вопрос доносится из темноты.

— Да. — Хм. — Наверное, нет.

Роман смеется, низко и хрипло. Это другой смех и другой звук, чем тот, который он издает, когда бодрствует. Должно быть, парень устал больше, чем думает, потому что тембр более глубокий.

— Я тебя разбудила, да?

— Нет, — говорит он. — На самом деле я просто лежал здесь и смотрел в потолок, которого не вижу в темноте. Иногда мне трудно заснуть, потому что не могу отключить свой мозг. Это странно?

— Нет, не странно. Звучит совершенно нормально. Иногда я думаю, что вырубаюсь вечером только потому, что так много тренируюсь и просто безумно устаю, поэтому мое тело не может бодрствовать по ночам. Иначе я, наверное, не смогла бы отключить свой мозг.

Особенно в последнее время.

— Держу пари ты сильно устаешь. Я не занимался спортом с тех пор, как вернулся из-за границы, совсем забросил это дело. Нужно вернуться в спортзал.

— Я бы, наверное, тоже забросила, если бы это не было моей работой.

— А ты считаешь это работой?

Я бы пожала плечами, но мы лежим на кровати в темноте.

— Да, на самом деле так и есть. Я должна выступать и болеть за команду, чтобы получать стипендию. Нет выступлений — нет денег на учебу.

— Именно так обстоит дело с академической стипендией. Мне повезло, что родители могут оплачивать большую часть моего обучения, потому что стипендия покрывает не так уж много. Не всем так везет.

Я переворачиваюсь на кровати, распушив подушку, чтобы было удобнее, и поворачиваюсь в его сторону. В сторону его голоса.

— Думаю, отчасти это связано с тем, что моя мать контролирует меня с помощью группы поддержки. Она считает, что я беспомощна и у меня не было бы других вариантов, если бы не стипендия. Похоже, она не считает, что я способна работать и учиться одновременно.

Я бормочу, размышляя вслух; не могу поверить, что призналась ему в этом — я никогда никому не говорила, что моя мама воспринимает меня именно так. Как беспомощную и полностью зависимую.

Зевая, подкладываю руки под подбородок.

Я удобно устроилась и в таком положении действительно могу уснуть, температура идеальная, а присутствие Романа действует успокаивающе.

Он предоставил мне свое пространство, не сделал ни одной попытки приставать — не то, чтобы я ожидала этого, но с парнями никогда не знаешь. Обычно я бы не согласилась провести ночь в доме парня, с которым только познакомилась, но Элиза и Джек тоже живут здесь. Мысль об этом дает уверенность.

Кроме того, Роман — мой друг.

У него нет на меня никаких видов, и искренне сомневаюсь, что парень испытывает ко мне романтическое влечение.

Он даже не флиртует.

Справедливости ради я тоже с ним не флиртую.

Честно говоря, я ужасна в этом, независимо от того, с кем пытаюсь флиртовать. На самом деле единственное, чем могу похвастаться, это цвет волос и размер груди, в остальном я безнадежна. Парни должны прямо сказать мне, что они заинтересованы, прежде чем я пойму намек.

У меня такое чувство, что Роман такой же.

Мы лежим, прислушиваясь к дыханию друг друга, и у меня возникает соблазн проверить время, но боюсь, что будет так поздно, что я начну прикидывать, сколько еще часов можно поспать, а это будет только угнетать меня.

Тот факт, что за все это время я ни разу не подумала о Кайле, не ускользнул от меня; он просто всплыл в моем мозгу после того, как пролежала здесь уже больше часа. Это хорошая новость, учитывая, что он явился ко мне домой без предупреждения, что в обычной ситуации вызвало бы у меня множество вопросов.

Кажется, я начинаю двигаться дальше. Да, прошло всего две недели, но я уже хорошо себя чувствую. Интересно, потому что обычно мне требуется больше времени, чтобы забыть кого-то и двигаться дальше.

Это просто показывает, насколько незначителен человек в вашей жизни, даже если вы провели с ним четыре месяца. Что Кайл привнес в мою жизнь, кроме красивой внешности и горячего тела? Мне никогда не было с ним весело, а отношения были напряженными.

— Похоже, ты очень сильно задумалась.

Я поворачиваю голову в сторону Романа, когда из темноты доносится его голос.

— Ты не можешь слышать, как я думаю, глупенький.

— Конечно, слышу. — Он снова замолкает на несколько секунд, а затем спрашивает: — И что? Я прав?

— Да, прав. Я задумалась, но не знала, что ты можешь это услышать. — Я тихо смеюсь, устраиваясь поудобнее. Эта кровать такая удобная, что я могла бы спать здесь каждую ночь.

— Мы, глубокомыслящие люди, узнаем других глубокомыслящих людей.

Роман считает меня глубокомысленной? По какой-то причине эта мысль согревает мой живот и щеки. Значит ли это, что он также считает меня умной?

— Прости, если не даю тебе покоя, — говорю я ему несколько виновато.

— Ты не мешаешь мне спать. Если бы действительно устал, то отключился бы и стал мертвым для всего мира. И ты ничего не смогла бы сделать, чтобы разбудить меня.

Я улыбаюсь в темноте.

Ничего? Даже минет?

Я держу эти мысли при себе, зная, что они приведут его в ужас. Ром совсем не похож на меня в этом смысле. Я люблю секс; не похоже, что для него это вообще является приоритетом.

Но откуда мне знать? На самом деле я не знаю Романа.

И все же, когда он говорит, что ничто не смогло бы его разбудить, мне хочется бросить ему вызов. Он понятия не имеет, что говорит.

— Наверное, нам стоит попробовать поспать, а? — Я не хочу, но это, наверное, к лучшему. Если буду продолжать болтать, никто из нас не отдохнет. Скоро взойдет солнце, и нам придется проснуться и отправиться на занятия или тренировку, или что там у него сегодня утром. Меня все еще нужно отвезти домой, чтобы я могла переодеться и взять свою спортивную форму.

Сумку.

Ноутбук.

— Черт, — говорю я вслух, нарушая клятву держать рот на замке и попытаться заснуть. — Ты не против отвезти меня домой утром? Прости. Думаю, я могу вызвать Uber или что-то в этом роде. — Это было бы логичнее всего, не так ли? Чтобы не беспокоить его?

— Я могу отвезти тебя домой. Мне все равно в ту сторону. Во сколько тебе нужно быть в кампусе?

— Не слишком рано, около восьми.

— Я рано встаю, так что восемь — просто замечательно. Но нам нужно немного поспать, чтобы утром не чувствовать себя измотанными. Если хочешь, я могу завезти нас в Starbucks.

Он слишком милый.

— Роман? — Я произношу его имя в темноте, наслаждаясь его звучанием на своем языке.

— Хм?

— Спасибо, что отвез меня сегодня домой к своим родителям и накормил. Это было очень мило с твоей стороны. Тебе не обязательно было приглашать меня.

— Знаю, что не обязан был, но хотел. — Он помолчал несколько секунд. — Спасибо, что вытерпела мою странную семью.

— Странную? Они потрясающие. Хотела бы я, чтобы моя семья была хоть вполовину такой же уникальной.

— Это твой вежливый способ сказать «странная»?

— Нет, я искренне считаю их потрясающими. Особенно твоего отца. Он действительно умеет держать удар, не так ли? Похоже, его ничто не волнует.

— Уже нет, — говорит мне Роман. — Раньше он был немного напряжен из-за своей работы, но в последние несколько лет действительно стал более уравновешенным. Моя двоюродная бабушка умеет пробуждать в людях все самое лучшее. Думаю, отец просто ценит тот факт, что мы все живы и здоровы.

— Все изменилось после смерти бабушки?

— Да, после ее смерти произошли большие перемены. На самом деле никто не хочет жить с пожилыми родственниками, но мои родители прекрасно справились с этой задачей. Тетя Миртл жила с моей бабушкой, и можешь представить, как ей было одиноко и грустно после ее смерти. Она потеряла свою лучшую подругу и, чтобы заполнить пустоту, стала встречаться и спать со всеми этими старыми парнями. Так что для нее тоже очень хорошо жить в нашем доме.

— Должно быть, тебе трудно было переехать, да?

Я чувствую, как он кивает рядом со мной.

— Да. Я испытывал огромное чувство долга, но знал, что в конце концов это должно было произойти. Никогда не бывает подходящего времени для больших перемен, поэтому мне просто нужно было сделать это.

Он храбрый. Я знаю, что ему пришлось противостоять своим родителям, чтобы съехать; нельзя сделать такой смелый шаг без поддержки — сейчас Роман живет в доме, на аренду которого нужны деньги, а также на оплату коммунальных услуг, еды и мебели.

— Очевидно, мама не хотела, чтобы я переезжал. За последние несколько лет она стала слишком зависимой от меня, рассчитывая, что я возьму на себя часть заботы о брате, а теперь еще и о тете Миртл, которая может быть занозой в заднице, — сказал он с веселым смешком.

— Полагаю, ты очень помогал. Я бы тоже не захотела, чтобы ты съезжал.

— Наверное... но они не могут вечно держать меня в гнезде. В конце концов я должен был повзрослеть.

Это правда.

— Взросление — отстой.

— Быть взрослым — отстой. — Роман смеется.

Я переворачиваюсь на спину и обращаюсь к потолку.

— Эй, кого ты называешь взрослым?

— Не нас.

Я вздыхаю и зеваю, мои глаза закрываются.

— Спокойной ночи, Роман. — Я провожу рукой по пледу и нащупываю его руку.

Он молча переплетает свои пальцы с моими.

— Спокойной ночи, Лилли.