Влюбленный Качок

ГЛАВА 7

РОМАН

Писать ей или не писать? Вот в чем вопрос.

Я расхаживаю по своей спальне взад-вперед, из одного конца в другой, размышляя о том, стоит ли посылать Лилли приглашение на воскресный ужин с моей семьей. Я сказал ей, что приглашу ее снова, а моя мама после нашего разговора по FaceTime в студенческом союзе стала постоянно спрашивать о Лилли. И склонять меня «пригласить эту симпатичную девушку на ужин».

Ведь не повредит проявить инициативу, верно?

Лилли сказала, что мы друзья, а друзья так и поступают — кормят друг друга едой. Знакомят с семьей.

Я давно не дружил с девушками; кажется, последней моей подругой была Ариэль Сандерс в третьем классе. Она очень интересовалась биологией и лягушками и в то время хотела стать морским биологом; мы проводили часы напролет у пруда за ее домом с маленькими сачками и микроскопами.

Лилли сказала «В следующий раз».

Сегодняшний вечер технически и есть «следующий раз».

Будет ли с моей стороны невежливо не пригласить своих соседей по комнате? Мои родители еще не знакомы с ними — не то чтобы мама планировала собрать в доме целую команду. Она может разозлиться из-за двух дополнительных гостей.

Считаю, что лучше всего обойтись малым количеством гостей.

Высунув голову из-за двери своей спальни, я прислушиваюсь, чтобы понять, откуда доносится звук. Слышу, что в главной спальне кто-то есть, и скрещиваю пальцы, что бы это был Джек.

— Джек? — зову я неуверенно, но достаточно громко, чтобы меня услышали.

— Да?

Отлично — это он. Меньше всего мне хотелось бы просить у Элизы номер телефона ее лучшей подруги. Не хочу, чтобы у нее сложилось неверное представление...

Джек появляется в дверях, держа в руках рубашку, но не надевая ее.

— У тебя случайно нет номера телефона Лилли? Мне нужно кое-что у нее спросить.

— Конечно, есть, приятель. — Он достает из кармана штанов телефон, листает его и набирает номер. — Я пришлю тебе контакт, ладно? Так проще.

Через несколько секунд мой телефон пикает.

— Спасибо.

— Без проблем. — Он собирается надеть рубашку, но останавливается. — Ты сегодня дома вечером? Мы с Элизой собираемся в кино, если хочешь присоединяйся. Попкорн, чипсы и все такое?

— Спасибо, но у меня есть планы.

Джек кивает.

— Ты хорошо устроился?

— Конечно. Дом отличный. Еще раз спасибо, что позволил мне переехать в последнюю минуту. Жаль, что я не съехал от родителей много лет назад.

— Много лет назад? — Он не выглядит так, будто верит мне.

— Я пытался, но родители не поддержали.

Он кивает на это.

— Понимаю. Тяжело, когда мама не может отпустить. Я никогда по-настоящему не жил со своей, поэтому все было по-другому. Все равно странно, но так уж мы устроены по ту сторону пруда, да?

Думаю, он имеет в виду, что большую часть школьных лет провел в школе-интернате, что вполне логично — это обычное дело для богатых британцев. Моя мать скорее лишилась бы конечности, чем отправила бы меня в интернат — посмотрите, сколько времени ей потребовалось, чтобы позволить мне жить самостоятельно.

Мы с Джеком стоим в коридоре и перекидываемся фразами еще несколько минут, прежде чем у него звонит телефон — это Элиза, и он тут же переходит в режим автопилота, натягивая рубашку и хватая куртку из шкафа.

Я наблюдаю, как он спускается по лестнице, направляясь на свидание.

Взглянув на новый контакт в своем телефоне, я возвращаюсь в спальню и плюхаюсь на кровать. Я полностью одет к ужину, осталось сделать только одно дело.

Я: Привет, Лилли, это Роман Уитакер. Мы обедали в студсоюзе, помнишь? Я сосед Элизы по комнате. В общем, я просто решил узнать, не голодна ли ты? Я как раз собираюсь к родителям на воскресный ужин, и мама приглашает тебя. Дай мне знать, если тебе это интересно.

Я смотрю и смотрю на это сообщение, несколько раз меняю его, переформулирую последнее предложение.

Тебе интересно?

Это звучит гораздо более холодно и без энтузиазма. Или нет? Боже, я слишком много об этом думаю. Это всего лишь простое приглашение на ужин со спагетти с моими родителями и идиотом-братом, а не предложение посетить Ватикан.

Лежа на кровати, полностью одетый и готовый к выходу, включая туфли, я жду, что она ответит.

Лилли: Конечно, я знаю, кто ты, глупый. Не нужно объяснять!

Я сажусь на кровати.

Я: Джек дал мне твой номер, надеюсь, ты не против.

Лилли: Все в порядке!

Я: В любом случае, извини, что беспокою тебя, если ты чем-то занята. Не уверен, есть ли у тебя сегодня тренировка или нет, но

Я удаляю эту часть. Звучит пассивно-агрессивно и немного неуверенно — нужно брать на себя ответственность.

Я: В любом случае, я скоро уезжаю к родителям на ужин. Не знаю, есть ли у тебя сегодня тренировка или нет, но если хочешь присоединиться ко мне за спагетти, я могу заскочить и захватить тебя.

Вот.

Идеально, да?

Лилли: Знаешь что, Ром? Я могла бы поесть.

Я могла бы поесть? Что это значит? Значит ли это, что она взволнована и с удовольствием пришла бы, или ей больше нечем заняться, так почему бы и нет? В любом случае, это звучит как «да»?

Лилли: Во сколько ты планировал выезжать?

Я: В ближайшее время? Знаю, что приглашение в последнюю минуту. Я должен был написать тебе раньше.

Лилли: Боже, не беспокойся. Ты застал меня в самое подходящее время: я уже приняла душ и только что высушила волосы феном. Я могу быть готова в мгновение ока...

Я: 15 минут? Или тебе нужно больше времени?

Лилли: Насколько официальный ужин? В прошлые выходные на тебе было поло.

Я: Неформальный. Прямо сейчас на мне толстовка.

Я вскакиваю с кровати, срываю с себя поло и швыряю его на пол шкафа, одновременно сдергивая с вешалок футболку и толстовку.

Смотрю на свое отражение в зеркале, на свои отглаженные брюки. Хватаю пару джинсов и натягиваю их.

Пока зашнуровываю кроссовки, приходит следующее сообщение.

Лилли: Отлично! В таком случае да, 15 минут вполне достаточно.

Я: Отлично. Увидимся через несколько минут. Это всего в 20 минутах езды.

Лилли: Идеально, потому что я умираю с голоду!!!

Я: Я сообщу маме, что мы приедем ужасно голодными.

Лилли: LOL ужасно голодными. Мне нравится, когда ты используешь громкие слова.

Ей нравится, когда я использую громкие слова? А как часто я использую громкие слова? Редко, но мысленно отмечаю, что должен использовать их чаще. Не помешает время от времени впечатлять красивую девушку, не так ли?

В футболке, толстовке и джинсах, которые вряд ли одобрит мама, я бегу на кухню и достаю из холодильника две бутылки с водой для поездки — одну для себя, другую для Лилли. Быстро выбрасываю в мусорное ведро остатки еды с прошлой недели, а затем наливаю в каждый контейнер по тонне жидкости для мытья посуды и размазываю.

Ополаскиваю.

Вытираю на сухо.

Не мешало бы вернуть мамины контейнеры на случай, если сегодня будет больше остатков, и мы с Лилли сможем урвать немного, чтобы прокормиться всю неделю.

Интересно, будут ли сегодня спагетти? После того как мама в тридцатый раз предложила мне пригласить на ужин мою подругу Лилли, и я согласился, вполне возможно, что она изменит меню.

Может быть, стейк, чтобы произвести впечатление? Морепродукты?

Бургеры — не ее стиль для воскресенья, и сомневаюсь, что она подаст их девушке, которую я впервые привожу домой. Не достаточно изысканно.

Салат, конечно.

Хлеб? Обязательно — папа и тетя Миртл обожают углеводы.

Тетя Миртл.

Черт.

Черт, черт, черт... Почему я не подумал о ней, когда отправлял приглашение?

Успокойся, она может быть на свидании.

Или у нее может быть свидание дома.

Я пишу маме, сердце колотится в груди.

Я: Мам, пожалуйста, скажи, что тети Миртл сегодня не будет дома.

Мама: Тетя Миртл дома. Она живет здесь, и ей восемьдесят три года, где ей еще быть?

Я: Не знаю, на свидании?

Мама: Почему ты спрашиваешь?

Я: Потому что приезжает Лилли, и у меня такое чувство, что это будет катастрофа.

Мама: Лилли приезжает! Как здорово! Конечно, это не будет катастрофой, с чего бы тебе так говорить? Ты говоришь так, будто мы не знаем, как себя вести.

Я: Алекс и тетя Миртл НЕ ЗНАЮТ, КАК СЕБЯ ВЕСТИ.

Мама: Я могу посадить твоего брата на кухне.

Уф. От этого будет только хуже. Этот маленький засранец ни за что не потерпит, чтобы его оставили одного на кухне, когда в доме симпатичная девушка.

Ни за что.

Я: Не волнуйся об этом. Я же не пытаюсь произвести на нее впечатление. Она просто моя подруга, и мне не нужно скрывать свою странную семью.

Мама: РОМАН ГЕНРИ, МЫ НЕ СТРАННЫЕ!

У нее свое мнение, у меня свое. Не совсем типично, когда в доме живет восьмидесятитрехлетняя женщина, которая ведет себя так, словно она двадцатилетняя одинокая девушка, подкарауливающая любого, у кого есть пульс, и приводящая его в дом. Нетипично, что ее верный помощник — двенадцатилетний ребенок, и что они вдвоем составляют дерзкий саркастический дуэт.

Но я не собираюсь спорить с матерью, не сейчас, когда мои нервы и так на пределе, а желудок скручивается в узлы и к тому же урчит от голода.

Я в полном дерьме.

Я: Я пошутил, мам. Что у нас на ужин?

Мама: Лазанья, и, слава богу, я приготовила большую сковороду — хватит на всех.

Лазанья. Еще одно из моих любимых блюд.

Я беру ключи со стойки и направляюсь к своей машине, еду по адресу, который мне дала Лилли, медленно пробираясь по улице — не так-то просто разглядеть адреса при таком освещении. Многие номера домов скрыты деревьями или их вообще нет, не говоря уже о том, что вдоль дороги не так уж много почтовых ящиков.

Если кто-то наблюдает из окна за медленной скоростью моей машины, то точно подумает, что я преступник.

В конце концов я нахожу дом Лилли.

Он находится прямо через дорогу от административного здания из красного кирпича. И выглядит довольно шикарно для жилья за пределами кампуса, не так уж сильно отличаясь от дома, в котором я живу, хотя и гораздо меньше.

Моя мама назвала бы его милым.

Когда отстегиваю ремень безопасности, чтобы подойти к двери и сообщить ей о своем приезде, та самая дверь открывается, и выходит Лилли. Она машет мне рукой, прежде чем закрыть за собой дверь и запереть ее на ключ. Идет по тротуару, натягивая куртку поплотнее.

— Брр! — выдыхает она, забираясь внутрь. — Кто бы мог подумать, что сегодня будет так холодно! Я замерзла.

Она дрожит, пристегиваясь.

— Обожаю это время года.

— То же самое. За исключением холода. — Она смеется. — Я люблю осень и зиму, но в основном из-за украшений, тыквенных пряностей и вкусной еды.

— У тебя всегда еда на уме.

— Я всегда голодна! — Она снова смеется. — Не осуждай меня. Я сжигаю много калорий во время тренировок и занятий.

Кстати, о еде...

— Сегодня у нас будет лазанья, так что я рад, что ты нагуляла аппетит.

— Лазанья? — Она стонет. — О, боже, надеюсь, она будет очень сырной. Лазанья мое любимое блюдо.

— А я думал, что спагетти.

— Да! Но и лазанья... и равиоли... и бургеры, и лобстеры, и креветки, и суши...

— Ты только что перечислила все.

— Это проклятие — быть неизбирательной. — Она смотрит на меня. — Спасибо, что забрал меня.

— Без проблем. Будет здорово, если сегодня у моей мамы будет еще кто-то, о ком она сможет позаботиться. Все внимание будет приковано к тебе, и я смогу нормально поесть.

— Ха-ха, не смешно. Надеюсь она не будет возражать, если у меня изо рта будет вываливаться лапша?

Да, будет, но никогда не стала бы упрекать гостя за то, что он жует с открытым ртом. Мама бы просто поджала губы и отвернулась в другую сторону.

Ха!

— А еще помнишь я упоминал о своей тете, которая живет с нами? Сегодня она будет дома.

Лилли изучает меня в тусклом свете уличных фонарей, которые начали зажигаться один за другим.

— Что это значит?

— Ну... — Я прочищаю горло. — Ей практически сто лет, но она... э-эм... ведет себя так, будто ей двадцать.

Лилли смеется.

— И что это значит?

— Тетя Миртл увлекается онлайн-знакомствами и вечеринками.

Ее глаза чуть не вываливаются из черепа.

— Что? Подожди. Объясни.

— На какой части ты хочешь, чтобы я остановился подробнее?

— Я не уверена, но начни с онлайн-знакомств.

Я сжимаю руль, ухмыляясь.

— Что ж, позволь мне начать с того, что последний парень ее надул. Он сказал, что ему шестьдесят девять, а на самом деле ему было семьдесят восемь, что на пять лет моложе, чем она.

— Стоп-стоп. Старик пытался выдать себя за молодого?

— Да, и дело в том, что Рич даже отдаленно не выглядел на шестьдесят. Скорее на семьдесят.

— Так что же произошло?

— Она поймала его, потому что на их первом свидании он пригласил ее к себе домой, и когда дал ей свой адрес, она провела расследование и узнала его полное имя. Что позволило выяснить его возраст.

— И что она сделала?

— Надрала ему задницу, но... — Я делаю паузу, чтобы придать драматизма, сворачивая на автостраду. — Пошла на свидание.

— И что случилось? — Лилли ловит каждое мое слово.

— Они пили «Пина коладу», потом ужинали и пили вино, и в итоге тетю Миртл стошнило на ковер.

— Прекрати! — кричит Лилли, смеясь. — Не может быть! И что потом?

— Потом она вырубилась.

Лилли ахает.

— Нет!

— Да. Она проснулась, а его уже не было. Он ушел домой.

— И оставил ее?

Я киваю.

— Ага.

— Фу, какой придурок.

— Не думаю, что есть возрастной предел для того, чтобы быть придурком. И после этого она стала пытаться заставить его ревновать, встречаясь с хирургом, ну, хирургом на пенсии. Рич не клюнул на эту наживку, поэтому они расстались, и она встретила Дэна.

— Кто такой Дэн?

— Дэну восемьдесят пять лет, и он принимает «Виагру».

— Откуда ты это знаешь?

— Она рассказала нам об этом за ужином однажды вечером. У меня весь следующий день шла кровь из ушей.

— Не могу в это поверить. Даже я не хожу на свидания так часто! — Лилли откидывается на пассажирском сиденье. — Значит с возрастом знакомства не становятся лучше, а это полный отстой!

Расскажи мне об этом.

Не то чтобы я пробовал ходить на свидания, хотя...

— Мне кажется, что женщинам это дается легче, чем мужчинам.

Она смотрит на меня.

— Как это?

— Ну, не знаю... разве тебе не проще ходить на свидания? Парни, должно быть, постоянно приглашают тебя, в то время как меня не приглашает никто.

Лилли не по-женски фыркает.

— Есть огромная разница между тем, что кто-то приглашает тебя на реальное свидание как возможную любовную пару с долгосрочным потенциалом, и тем, что кто-то приглашает тебя на свидание с намерением переспать с тобой. Проблема в том, что трудно понять наверняка, что это за намерение, пока не сядешь с ним за столом.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что парень приглашает тебя на свидание, но на самом деле имеет в виду следующее: я пытаюсь тебя трахнуть.

— Зачем парню приглашать тебя на настоящее свидание, если он просто пытается тебя трахнуть? — Для меня это вообще не имеет смысла.

— Потому что невежливо говорить кому-то в лицо «я хочу тебя трахнуть». И он притворяется, что приглашает тебя на свидание, потому что ты ему действительно нравишься и, возможно, не безразлична, хотя на самом деле это совсем не так. Есть ли в этом смысл? Парень может быть на сайте знакомств и вовсе не иметь намерения встречаться с тобой.

— А не дороговато ли ходить на все эти свидания, когда ты просто хочешь с кем-то переспать?

— Я использую термин «свидание» в широком смысле. В основном это выпивка, но не еда. А настоящее свидание? Может быть, а может, и нет. Обычно они хотят выпить пива, а потом пригласить тебя к себе домой. Почти всегда. — Девушка рассеянно теребит ремешок сумочки. — Мой кузен нашего возраста сказал мне однажды, что не ходит на свидания, потому что это пустая трата денег. Он может пригласить девушку выпить кофе или коктейль.

— На первом свидании?

— Да, потому что если он ходит на три свидания за неделю, а под свиданиями я подразумеваю «секс», это становится очень дорого.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Да, то же самое. — Лилли смотрит в окно на озеро, вдоль которого мы едем, и светящиеся огни домов на берегу отражаются в воде, когда мы проезжаем мимо. — Здесь так красиво

— Мы уже недалеко, еще минут десять.

Как по команде, ее желудок урчит, и девушка хихикает.

— Ты этого не слышал.

Мой тоже урчит.

— Мой рычащий желудок перекрывает твой рычащий желудок.

— Согласна. — Она делает паузу. — Блин, надеюсь, там будет чесночный хлеб, хотя я буду вонять несколько дней после того, как съем его.

— Ты все еще зациклилась на мысли, что от чеснока воняешь, да?

— Конечно, да. Чеснок, лук, артишоки, зеленый лук, да что угодно. Никакие дезодоранты не помогают, и я понятия не имею, зачем все это тебе говорю. Ты подумаешь, что я отвратительна.

Я думаю, Лилли можно описать разными словами, но отвратительной ее не назовешь.

Наверное, большую часть времени она пахнет розами и солнечным светом, и ничто не сможет убедить меня в обратном.

— Я не думаю, что ты отвратительна, — говорю я ей с ухмылкой, въезжая в черту города, где я вырос, и останавливаясь на углу возле средней школы.

— В этой школе ты учился?

— Да.

— И как тебе, нравилось?

— Нормально. — На следующем светофоре мы поворачиваем направо. — Я много учился, поэтому был не очень общителен. Наверное, не так, как ты.

Я предполагаю, что она была очень популярна как чирлидер и все такое. Лилли такая общительная по сравнению с моей интровертной личностью. Она танцует и радуется перед многотысячной толпой, в то время как я провожу большую часть времени в лаборатории в очках.

Типичный ботаник.

— Не знаю, честно говоря. Я один из тех интровертов-экстравертов, понимаешь, о чем я? Я бы предпочла сидеть дома, уютно устроившись с книгой, чем выходить на улицу и махать помпонами перед толпой. На протяжении многих лет я была вынуждена вылезать из своей скорлупы, хотя и не по своей воле. Не всегда.

— В этом есть смысл. В последние несколько лет, если мне предстояла выставка, дебаты или чемпионат, где я должен был выступать, чтобы получить стипендию или грант, мне приходилось заставлять себя быть более общительным. Иногда я даже тренировался перед зеркалом, произнося речь.

— Так и вижу, как ты это делаешь. — Она тепло улыбается, наблюдая за мной.

— Будучи в Великобритании, я вел учебную группу, и каждую неделю заводил разговор. Для меня это было огромным вызовом из-за моей застенчивости. Иногда мне приходилось гуглить вопросы, потому что не мог придумать их сам. — Я усмехаюсь, вспоминая об этом.

Нелегко быть ученым, который предпочитает проводить тесты и эксперименты, а не общаться с группой людей.

К счастью, эти люди были в той же лодке, что и я, и не стремились к общению. Наши общие черты придавали нам энтузиазма — те, кто был увлечен своей диссертацией или аспирантурой, загорались, как рождественская елка, когда обсуждали научный прорыв, который обнаружили.

В остальном эти группы были чертовски неловкими.

Я прочищаю горло.

— Этот разговор слишком содержательный и глубокий для поездки на ужин с лазаньей. — Я крепче сжимаю руль руками.

— Это неправда. Мне нравится слушать, как ты рассказываешь о своем опыте. Мой скучный.

— Скучный? Как ты можешь называть выступление на стадионе скучным?

— Это не так интересно, как все думают. Например, я всегда волнуюсь, что могу ошибиться в счете и оказаться единственной идиоткой на поле, которая испортит программу.

— Похоже, это у нас общее.

От ухмылки, которую Лилли дарит мне с пассажирского сиденья, у меня сводит живот, и, слава Богу, мы наконец-то подъезжаем к моему дому с его двумя этажами, белым забором и аккуратно подстриженной живой изгородью.

Последние цветы моей матери распустились перед зимней спячкой, и это сцена прямо из фильма «Отец невесты». На крыльце стоят хризантемы и другие осенние цветы, уверен, что в светлое время суток они яркие и живые.

— Удивительно, что мама не разбросала на лужайке украшения для Хэллоуина.

— Это было бы замечательно.

Мама обожает праздники, и я уверен, что очень скоро она вспомнит и о Дне благодарения; планирование — ее сильная сторона, а планировать никогда не рано. Клянусь, что моя мама готовится к следующему сезону еще до того, как уберет украшения нынешнего. На Рождество гостиная выглядит так, будто ее вырвало елочной фермой.

Я подъезжаю к навесу для машины, украшенному вьющимися розами и белой решеткой, и паркуюсь там, чтобы Лилли не пришлось далеко идти.

Дверь в дом распахивается, и в свете внутреннего освещения вырисовывается силуэт моего младшего брата с торчащими во все стороны волосами.

Загорается наружный свет, и Алекс кричит:

— Поторопись, я голоден настолько, что могу съесть дохлую крысу.

Отличное первое впечатление, Алекс.

Голос моей матери укоряет его откуда-то изнутри.

— Александр Майкл! — В ее голосе звучит ужас. — Отойди от двери!

Она появляется, отпихивая его, рукавица все еще на руке, волосы собраны в хвост, который раскачивается, когда мама хватается за дверь, чтобы та не захлопнулась.

— Привет! Вы добрались!

— Привет, мам.

Лилли почти застенчиво огибает переднюю часть машины.

— Здравствуйте, миссис Уитакер, рада с вами познакомиться лично. — Она протягивает маме руку для пожатия, но мама обнимает ее.

Сжимает.

— Мы здесь не пожимаем руки, мы обнимаемся.

О, боже.

Через плечо Лилли мама сияет, когда беззвучно произносит: «Она такая красивая!»

У меня проблемы.

— Надеюсь, вы голодны, у нас столько еды! Ужин уже на столе.

— Хорошо, потому что мне еще нужно позаниматься вечером, не хочу возвращаться домой слишком поздно. — Я весь в делах, очерчиваю границы, чтобы у мамы не сложилось впечатление, что мы останемся на ночь или будем болтать часами.

Мы можем поговорить во время еды. Не обязательно продолжать разговор после, как она часто пытается проделать со мной.

— Тебе нужно немного пожить, милый. От тебя не убудет, если отдохнешь один вечер.

Она права: я очень строго слежу за своим образованием. Но, опять же, я бы не был там, где нахожусь сейчас, если бы халтурил.

— Я приму это во внимание. — Мой тон жесткий, в основном потому, что я чертовски нервничаю.

Никогда еще я не приводил девушку домой. Ну... то есть приводил, но это было давно.

— Он старый ворчун, — признается мама Лилли, которую держит за руку и тащит через весь дом в столовую. Если она и заметила, как неформально я одет, то никак это не прокомментировала.

— Кстати, о стариках, — бубню я, когда мы поворачиваем за угол из одной комнаты в другую.

Тетя Миртл восседает за длинным обеденным столом, сверкая, как драгоценный камень на своем троне. Седые волосы уложены в пышную прическу, сбоку приколота декоративная заколка. На ней домашнее платье с длинными пышными рукавами, которое застегнуто до шеи.

Не представляю, как у этой женщины получается ходить на свидания чаще, чем я.

Она невысокого роста, столешница доходит до середины груди, плечи слегка ссутулены от старости.

Ее сморщенные, накрашенные ярко-розовым губы приоткрываются.

— Вот и он. Наконец-то. Хотелось бы надеяться, что умру от старости, а не от голода.

Она гогочет и дает «пять» моему брату, на запястьях у нее звенят блестящие браслеты.

— Да, — вторит ей Алекс.

Боже.

— Все, это Лилли. Лилли, это мой папа. — Мой отец встает и тянется, чтобы пожать ей руку. — И двоюродная тетя Миртл, и мой брат Алекс.

Лилли машет рукой, обходит стол и садится на стул, который для нее выдвинула моя мама.

— Всем привет. Большое спасибо за приглашение, обожаю лазанью.

— Ну разве ты не милашка? — начинает крошечная тетя Миртл. — Пожалуйста, скажи, что ты что-то замышляешь с моим племянником. Мы уже начали беспокоиться, что у него никогда не будет другой девушки.

— Во-первых, неважно, будет ли у меня когда-нибудь другая девушка. Или отношения — это не...

Мама прерывает меня:

— Пожалуйста, тетя, мы здесь для того, чтобы вкусно поужинать. Еще слишком рано приставать к нему, пока мы не съели хотя бы кусочек. — Она берет хлеб со стола и начинает передавать корзину направо. — Ты пытаешься ее отпугнуть?

Моя двоюродная бабушка ухмыляется, бросая на нас с Лилли зловещий взгляд.

— В мое время ты бы уже была замужем с ребенком на подходе.

— Тетя. Пожалуйста. — Мама сжимает зубы.

— Я просто говорю, — говорит она, когда мой брат вежливо кладет ей на тарелку ломтик чесночного хлеба, а затем передает корзинку папе. — В твоем возрасте у меня было много мужчин. — Она отхлебывает воду из стакана, руки слегка дрожат, когда добавляет: — Даже позволила нескольким окунуть свой фитиль, прежде чем связать себя узами брака с моим первым мужем Ральфом. — Она подмигивает. — Даже в те времена я была секс-позитивной.

Папа кашляет.

Мама стонет.

Рядом со мной Лилли начинает смеяться.

— Никогда не слышала такой фразы — «окунать фитиль». — Она склоняет голову и хихикает. — Уверена, что теперь буду использовать ее.

Тетя Миртл одобрительно кивает.

— Наконец-то кто-то оценил мою мудрость.

— Я бы не назвал это мудростью, — добродушно говорит папа.

Он обычно очень спокоен, когда речь идет о моей тете; в смысле, какой у него выбор? Маленькая властная женщина живет в его гостевой комнате и пользуется всеобщим вниманием двадцать четыре часа в сутки.

У этого человека терпение святого.

— Надеюсь, ты любишь лазанью. Ее хватит на всю семью. — Мама ставит сковороду и начинает нарезать толстые, гигантские куски запеченного блюда из макарон.

— Ага, одним куском всю семью, — язвительно замечает мой брат.

— Алекс, не дерзи маме, — сурово говорит отец, бросая на него предупреждающий взгляд через весь стол, не давая ему спуска.

По какой-то причине мой брат считает, что он выше закона, когда сидит рядом с тетей Миртл, как будто пожилая пикси размером с ладонь защитит его от неприятностей, когда он будет болтать лишнее. Что, наверное, часто бывает правдой. Но только когда это касается моей мамы. Папа — совсем другая история, и за ним не заржавеет посадить ребенка под домашний арест, когда он того заслуживает, независимо от того, где произошел проступок. Например, за обеденным столом с совершенно незнакомым человеком.

Мы по очереди передаем свои тарелки маме, пока она подает нам лазанью, которая еще горячая, только что из духовки. Она сырная и полна мясного соуса — чистое совершенство. Также одно из моих любимых блюд. Хотя, как и Лилли, я не привередлив в еде.

Я съем практически все.

— Роман рассказывал тебе, что жил в Лондоне в прошлом семестре? — спрашивает мама, снова заняв свое место. — Он очень умный, практически гений.

Я краснею, понимая, что это неправда. Я и близко не гений, хотя у меня очень высокий уровень IQ и отличный средний балл.

— Мам, я не хочу говорить об учебе.

Она откладывает вилку.

— Ну, ты ведь занимался и другими вещами в Англии, пока был там, не так ли? Почему бы не рассказать об этом? Расскажи о том, как играл в сквош.

Меньше всего мне нужно, чтобы моя мать играла роль свахи перед всей моей родней. Боже, как неловко, что она выставляет меня в выгодном свете перед Лилли.

— Вообще-то я знала, что он учился в Лондоне. — Лилли мило улыбается мне. — И что он очень умный — я видела его трофей. — Она смущенно слегка качает головой. — Простите, я имею в виду его награду, которую он получил за стипендию на обучение за границей? Она такая впечатляющая. Думаю, она похожа на «Грэмми». — Девушка хихикает.

— Я уронил ее, — говорю я родителям. — Она сломалась, и Лилли её починила.

— Сломалась? — Папа делает паузу, откусывая кусочек еды. — Что значит «сломалась»?

Я пожимаю плечами, кладу кусочек лазаньи в рот. Жую. Проглатываю.

— Она была в коробке, когда я переезжал, и эта коробка упала.

Мама ахает. Прикрывает рот рукой.

— Роман, нет! О нет, милый, ты так старался ради этого!

Я пожимаю плечами.

— Я упорно трудился ради стипендии, а не ради награды. — Бросив взгляд на Лилли, сидящую рядом со мной, я усмехаюсь. — Кроме того, Лилли починила ее.

— Починила? — Мама переводит взгляд с Лилли на меня. — Как?

Я достаю свой телефон из заднего кармана джинсов, листаю фотогалерею и нахожу снимок, на котором запечатлена усыпанная блестками награда.

Протягиваю телефон маме, чтобы она могла посмотреть.

Она наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть. Поднимает брови. Хмурится.

У нее открывается рот.

Я вижу, что она потрясена, но слишком вежлива, чтобы сказать что-то грубое в присутствии Лилли.

— Как... мило.

Я показываю папе.

Он не такой деликатный.

— Что это, ради всего святого?

Я со смехом беру свой телефон и засовываю его обратно в карман.

— Я тоже хочу посмотреть, — громко жалуется Алекс с хлебом во рту.

— Слишком поздно. — Я ухмыляюсь ему, и внезапно мы оба ведем себя как двенадцатилетние.

Лилли с удовольствием ковыряет вилкой свой ужин, жует, глотает и объясняет:

— Я была там, когда он уронил коробку, и мы все слышали, как награда разбилась, его соседи по комнате и я. Я лучшая подруга его соседки Элизы. Мы с ней были соседками в прошлом году. В общем, мы все сидели там, когда Роман вошел в комнату, и по какой-то причине коробка выпала у него из рук. Я увидела, что на ней со всех четырех сторон написано «Хрупкое», и мы все буквально услышали, как эта штука разбилась. — Жует, жует. Проглатывает. — Это было так грустно, что мне хотелось умереть.

Брови моей матери поднимаются.

— Я подскочила и заглянула в коробку, и ох, бедный Роман. — Она в насмешливой печали опускает голову. — Я люблю мастерить и нечасто этим занимаюсь, поэтому решила, что если не смогу починить её, то хотя бы украшу, понимаете?

Мои родители смотрят на нее так, будто инопланетянин захватил разговор за ужином.

— Выглядит здорово.

— Точно, — радостно соглашаюсь я. — По-другому, но здорово.

Лилли смеется.

— Я использовала целую бутылку клея с блестками. То есть, это были маленькие бутылочки, но это только показывает, насколько испорченной была эта штуковина.

Штуковина.

Моя мама краснеет.

Тетя Миртл кудахчет, как старая курица.

— Лоретта, ты бы видела свое лицо!

— Я хочу посмотреть! — повторяет мой брат, как попугай, который знает только одну фразу.

— Алекс, ешь свой ужин и не мешай. — Это от папы.

— Награда великолепна. Я поставил ее прямо в центр своей книжной полки.

— Великолепна, — повторяет Лилли, оглядывая мою семью за столом, и ее маленький носик мило морщится. — Обожаю, когда он использует такие громкие слова для описания.

У мамы такой мечтательный взгляд, как будто Лилли только что назвала ее старшего сына самым красивым парнем на всей земле.

Ей нужно остановиться.

— Вы двое уже ходили на свидание?

— Свидание, ха! — Ярко-розовая помада тети Миртл перекочевала на два передних зуба, остальная часть практически стерлась, так как она время от времени промокала рот льняной салфеткой, чтобы вытереть соус. Зрелище интересное. — То, чем вы, дети, занимаетесь в наши дни, это не свидания. Вы все вступаете в отношения друг с другом, даже не зная фамилии другого человека.

— Тетя Миртл, это неправда. — Почему я защищаю свое поколение? В основном это правда. В наши дни люди занимаются сексом с кем-то, даже не зная его имени, не говоря уже о фамилии.

— Как фамилия девочки?

— Во-первых, тетя, ее зовут Лилли.

Старушка закатывает глаза, как подросток.

— Какая у Лилли фамилия? — Она чопорно откусывает кусочек лазаньи, маленькие губы сжаты, пока жует и осуждающе смотрит на меня.

Откуда, черт возьми, мне знать, какая у нее фамилия? Я встречался с ней всего... э-эм... Я мысленно подсчитываю, сколько раз мы с Лилли были в одной комнате — три раза!

— Тетя Миртл, ты ведешь себя нелепо. — Мамин смешок получился натянутым и нервным.

— Говард, — подсказывает моя подруга.

— Ты не должна была этого говорить! Он должен был! — Моя пожилая тетя поднимает руку, позвякивая браслетами, рукав вздымается, ее тонкая нарисованная бровь выгибается дугой. Она кривая и не подходит к другой, но тете Миртл на это наплевать.

Она прекрасно осуждает нас и без двух симметричных бровей.

— Лилли Говард, — говорю я ей с довольной улыбкой, слегка подталкивая Лилли локтем, чтобы никто не видел.

Девушка в ответ похлопывает меня по бедру, а затем возвращает руку на колени.

Это движение не ускользает от внимания моей матери.

Мой член, который тоже заметил безобидное поглаживание бедра, слегка подергивается.

— Какая у тебя специальность, Лилли? — спрашивает папа. Я знаю, что он ведет пустую беседу и проявляет вежливость, возможно, пытаясь сменить тему.

— Я изучаю английский язык и бизнес. — Она колеблется, ковыряясь в еде на тарелке, а потом добавляет: — Родители не разрешили мне изучать искусство.

Я слышал точно такие же слова три года назад, когда мы были первокурсниками.

— А чем плох бизнес и английский? — вклинивается мой брат, и мне хочется ударить его за такой идиотский вопрос.

— Не плох. Просто это совсем не та специальность, которую я хотела бы изучать, так что не думала, что выбор имеет значение.

— Конечно, это важно. — Алексу двенадцать, но он еще и напыщенный всезнайка, отчасти потому, что гениален, отчасти потому, что избалованный сопляк.

— Эй, мы не говорим об учебе, помнишь?

— Вот черт, извини. — Папа извиняется за то, что поднял эту тему, и я вижу, как его мозг ищет другую.

Лилли не ждет, пока кто-то задаст ей очередной вопросы, а переходит к своему собственному.

— Тетя Миртл, Роман сказал, что вы часто ходите на свидания. Какими приложениями вы пользуетесь?

Все за столом стонут, включая моего брата.

— Я рада, что кто-то наконец задал важные вопросы. — Сверкающие глаза тети Миртл сужаются, когда она кладет вилку на край тарелки и театрально расправляет салфетку на коленях. Она собирается начать рассказ, и я уверен, что он не разочарует. — Да, я часто хожу на свидания. Это вернуло мне... — Драматическая пауза. — Мою молодость.

— Да неужели, — невозмутимо вставляет мама.

Тетушка игнорирует ее.

— В моем возрасте особо нечем заняться — никто не вернет мне водительские права. — Еще больше прищуренных взглядов за обеденным столом. — Всего дважды останавливают за слишком быструю езду, и ты вдруг становишься непригодным для вождения.

— Тебя едва видно из-за руля.

— Я говорю о своем гольф-каре. — Она закатывает глаза. И тут я замечаю, что ее веки слегка накрашены голубыми тенями, а ресницы подкрашены черной тушью. — Я бы встречалась с мужчинами из пенсионного сообщества, но знаете ли вы, что почти все они болеют... — Она понижает голос. — Трипаком?

Да, я это знал. ПОТОМУ ЧТО ОНА ВСПОМИНАЕТ ОБ ЭТОМ ПРИ КАЖДОМ УДОБНОМ СЛУЧАЕ.

Все стонут. Опять. Мы часто это делаем, когда рядом тетя Миртл со своими дикими историями.

Лилли тихонько хихикает.

— Трипаком?

— Вы, дети, называете это венерическим заболеванием, передающимся половым путем. — Лилли снова смеется, когда тетя Миртл говорит: —Я сама в прошлом году едва избежала герпа.

— Герпа?

Мы все знаем, что сейчас скажет тетушка.

— Ну, знаешь — герпес. — Она вытирает рот салфеткой. — Похож на рею, но не такой заразный.

То, что она использует это слово перед всеми, заставляет меня смеяться.

— Рея? — медленно спрашивает Лилли. — Типа... диарея?

— Нет, гонор-рея.

— Это произносится не так, — объявляет Алекс. — Даже я это знаю.

— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — умоляет мама. — О чем угодно. Пожалуйста.

Мой брат энергично качает головой.

— Ром уже однажды попросил нас сменить тему, поэтому ты не можешь попросить сделать это снова. Правило дома.

— У нас нет такого правила. — Папа смеется, звуча как один из моих сверстников. — Кроме того, я хочу услышать, как она объяснит, что такое «рея».

— Честное слово, Джош, может, не надо? — говорит моя мама.

— То есть ты хочешь сказать, что приложения для знакомств гораздо безопаснее?

— Безусловно. Знаешь, как трудно заставить старого чудака запаковываться?

Мама задыхается.

— О, боже.

— Я полагаю, она говорит не о подарках? — шепчет Лилли. — Она говорит о...

— Презервативах? Ага. — Невозмутимый, но все еще немного смущенный, я занимаю себя тем, что запихиваю еду в рот, проглатываю, украдкой поглядывая на часы на запястье, чтобы узнать время.

Мы здесь уже тридцать пять минут.

Еще полчаса, кажется, нормально, да? Тогда мы сможем спокойно убраться отсюда.

Кажется, мое кровяное давление только что подскочило на миллиард пунктов, а ведь я вполне здоровый человек.

— Итак, вот она я, пролистываю «Сильвер Фокс Синглз» по несколько минут каждый вечер, — продолжает тетя Миртл. — Знаешь, сколько бесплатных ужинов со стейками я съела только за последние два месяца? Давай, угадай.

— Эм... пять?

— Ха! — Тетушка хохочет. — Двадцать шесть! И мне не обязательно заниматься сексом. — Она делает паузу. — Ну, я занимаюсь конечно, но это не обязательно.