Воскресили не того

Глава 66. Махач

— Будь предателем, но хотя бы не становись трусом, — сказал Кеншин, — Я безоружен. Дерись по-настоящему.

Глен охотно отбросил звякнувший меч в сторону. Трусом он точно никогда не был, хотя и прекрасно помнил о том, как в тренировочных схватках Кеншин всегда его побеждал. Глену даже не пришлось поддаваться приемышу императора — он и так всегда был в проигравших.

Избавившись от меча, Глен скинул военный камзол и закатал рукава рубашки. Он также вывернул карманы, чтобы показать — спрятанного оружия нет. Кеншин в ответ принял боевую стойку, создав надежную опору в ногах.

— Сотру тебя в порошок, — прорычал он, — Предателям место в могиле.

— Ты сам всегда повторял: выживает сильнейший, и каждый хочет им быть.

— Возомнил, будто сильнее меня?

— А ты возомнил себя будущим императором? Безродный ублюдок, вот кем ты всегда был. А я — потомственный граф, последний представитель нашего древнего рода — вынужден плестись за тобой в тени.

— Выходит, ты такой же дворцовый пудель, как и они все. А я-то думал, что ты один — достойный. Один видишь во мне что-то, кроме позорной родословной.

— Все мы слепы, дружище.

Кеншин первым бросился в атаку. Мощная рука расслаблена, но в момент удара резко напряглась. Мышцы и вены заиграли, кулак с ужасающей силой устремился в солнечное сплетение.

Внутренний блок рукой, и Глен отбил удар. И тут же сам попытался сделать накладку — сломать ногу Кеншина ударом чуть выше стопы и лишить его равновесия.

Кеншин ушел через разворот и нацелил новый удар в голову. Глен пригнулся, тоже повернулся вокруг своей оси и ударил ногой сбоку. Но Кеншин, казалось, даже не почувствовал этот ужасающий выпад. Его тело непоколебимо как скала, мышцы будто сделаны из железа. И он столько раз ломал это тело, покрытое шрамами, что оно как будто получило иммунитет к боли.

Кеншин ответил боковым ударом рукой прямо по лицу. Глен не успел защититься и отлетел назад с разбитым в кровь носом. Он выплюнул кровь, попавшую в рот, и снова бросился вперед, пытаясь наградить противника целой серией мощных ударов.

Кеншин легко отражал их все, с бешеной скоростью меняя внутренний и внешний блок, подстраиваясь под сыпавшиеся на него со всех сторон атаки.

Наконец, Глен начал уставать, сбил ритм дыхания. Его удары теряли скорость. Кеншин воспользовался слабиной противника и неожиданно сделал подсечку. Как только Глен зашатался, потеряв опору, Кеншин отправил его на пол мощным прямым ударом.

Глен с отчаянным хрипом рухнул на землю, обливаясь кровью. Один глаз он уже не мог открыть. Все лицо было страшно разбито.

Кеншин наклонился к нему и схватил за горло. Глен захрипел еще громче, забрызгивая лицо Кеншина своей кровью. Он с трудом бил по бывшему другу руками и ногами, но Кеншин даже не замечал этого и продолжал душить его. Лицо Кеншина было страшно в эту минуту. На нем играла дьявольская усмешка победителя и садиста. А покрасневшие глаза пронзали бывшего друга насквозь.

Когда Глен уже совсем задыхался, лицо Кеншина вдруг смягчилось. Он быстро заморгал, рука ослабила хватку.

— Что… что такое… — сдавленно пробормотал Кеншин.

Глен сразу понял, в чем дело. Прибор выпал из виска генерала, и его разбуженная личность снова уходила вглубь сознания, уступая место Артему.

Адъютант резким пинком оттолкнул его от себя. И, схватив валявшуюся рядом колбу, изо всей силы разбил ее об голову Кеншина. Тот упал без сознания.