Время до Теней

18.

Цвиэски уселся на площадке перед зданием, плотно прижав крылья к телу и обернув вокруг передних лап непропорционально длинный хвост, кончик которого нервно подёргивался.

Шесть конечностей, считая крылья. Бред какой-то. Такой экзотики не встретишь даже в Пространствах с наиболее древними точками расхождения с альфой. Тварь достигала полутора метров в холке и четырёх в длину, не считая хвоста. Чёрной глянцевой блестящей шкурой, узким вытянутым телом и сравнительно длинными гибкими лапами оно напоминало астарнатеров, поджарых гончих мира пресмыкающихся. Зачем этому существу крылья? С такими пропорциями оно не сможет даже парить в восходящих потоках, не то, что летать. Тонкую морду существа прикрывали шипастые роговые пластины, вдоль хребта шли какие-то извивающиеся гибкие выросты.

Я решилась подойти ближе, только когда увидела умильную картину, как Илар треплет цвиэски за щитками брони на морде, а тварь хрипло, будто наждаком методично водят по камню, урчит.

— Боишься? Иди сюда, цвиэски ненастоящие.

— Да я уж вижу, что плюшевые, — буркнула я, боком, по-крабьи, подходя ближе. — Какой-то слепок эволюционного абсурда…

Лошадиная морда цвиэски мотнулась в мою сторону, пасть с частоколом острых игольчатых зубов оказалась прямо перед моим лицом. Зная, как воняет от плотоядного астарнатера, я готовилась к худшему, но дыхание цвиэски пахло только осенним ветром. И было таким же холодным. Существо повернуло голову вбок, изучая меня внимательным бледно-зелёным глазом. Удивительно, я чувствовала, что животное не слепо, но зрачок у твари отсутствовал. Я протянула руку, осторожно коснувшись костяных надглазных щитков твари. Что бы это ни было, на ощупь оно было вполне материальным.

— Что значит «ненастоящие»? — я покосилась на безнадёжно отсыревшую сигарету в своей руке — нет, от перекура, да и то, перекура чем-то нелегальным, только розовые слоны могут случиться, такую гадину моё подсознание приглючить не додумается.

— То, что тобой они не закусят.

Цвиэски с хлопком развернул перепонку крыла — моя макушка и так промокла, но пренебрегать импровизированным зонтом я не стала.

— Э-э… отлично, — соврала я.

Тут считается нормальным совершать моционы под крылышком алогично эволюционировавшего куска чешуи? Ладно, сделаю вид, что там, откуда я родом, такое тоже в порядке вещей.

— Приятный дождь, что тебе не нравится, — заметил Илар.

Промокнув насквозь, особо удручённым этим фактом он не выглядел и укрываться под крылом цвиэски не спешил (хотя я смутно представляла, как это возможно, — нелюдю пришлось бы сгибаться в три погибели).

— Вот сам бы и прогулялся тогда.

Рядом была огромная зубастая ящерица, которая не порывалась отгрызть мне ручку-ножку. Ситуация бредовей уже не станет: можно и нелюдю похамить.

— Время против нас, — он поморщился, осознав, что какое-то слово утекло из устойчивого выражения, и добавил: — Работает.

О я не могу, все вокруг такие занятые, только нам с конё… с цвиэски заняться нечем, как под дождём бродить. Я легонько похлопала ящерицу по впалому боку и сказала:

— Ну, пошли, что ль…

.. «Но!», вроде, только лошадям и верблюдам кричат. Хотя насчёт последних не уверена. Тварь послушно потрусила рядом со мной.

— Чуть не забыл, — прокричал нам вслед Илар. — Бери всё, что хочешь, только никакого медузного желе! Терпеть его не могу.

Я озадаченно обернулась.

— Ты о чём вообще? Нелюдь расплылся в довольной ухмылке:

— О пицце.

Цвиэски боднул меня головой в плечо, отвлекая от выдумывания достойного ответа на тему, где я видела Илара и его поручения.

— Эх, нет во Вселенной справедливости, — философски заметила я и скормила бычок ящерице.

Бычок пошёл на ура. Таким образом блестяще была решена одна из экологических проблем, которой я могла угрожать этому миру.

Зеркало, конечно, светилось, но как-то вполнакала, когда я видела его в первый раз, мыльное сияние полуарки было радужней и ярче. Хотя, мне-то откуда знать, может, дождь так действует? Я для порядка ещё раз обежала вокруг Зеркала и решила, что оно исправно.

Вопрос с провизией тоже был решён. И в этой деревне нашёлся свой СуперСельПо (иероглифы на вывеске мне ничего не говорили, а по-другому окрестить этот… хм… склад продовольствия я никак не могла). Впрочем, истинно пиццей купленное мной не являлось — идею взять кусок теста и набросать на него всякой всячины обитатели эпсилона, наверняка, утащили у зазевавшегося человечества ещё века полтора назад, но разве ж они теперь в этом признаются… «Всякая всячина» в данном случае опять же сводилась к такому обилию разноцветных многощупальцевых пупырчатых обитателей глубин, что я до сих пор сушибары стороной обегаю, а на мидии смотреть спокойно не могу. На повестке дня стоял также вопрос с коварной мстёй. И с этим я разобралась, схомячив половину единственной пиццы без полупрозрачных кусочков желейной гадости. Больше в меня не влезло, потому страшная месть получилась какой-то незавершённой.

Дождь не прекращался, и я нырнула под крылышко Твари, которая, аки серьёзный смирный пёс, ждала меня у входа в местный супермаркет. Впрочем, вопрос о том, Тварь это или, хм, Твар, оставался открытым. Триединый, да какая разница? Я машинально отметила, что макушкой касаюсь перепонки крыла. Путём сложных логических умозаключений типа: «Рост Морру пять футов и один дюйм, крыло цвиэски постоянно держала параллельно земле… Дождик не грибной, следовательно, Морру не растёт. Напрашивается вывод…» Я обескуражено куснула философский заусенец на мизинце.

Тварь уменьшается?!

По дороге к лаборатории цвиэски старалась поднимать крыло повыше, а я — стать как можно меньше. Почти добежав до крыльца, я выскочила из-под крыла и обернулась. Тварь застыла, раскрыв многосуставчатые крылья и судорожно зарываясь когтями в гравий. Её силуэт задрожал, будто не попадая в фокус, и стал осыпаться разбитым витражом. Кусочки чёрной мозаики с пронзительным стрёкотом разлетелись в стороны, вокруг меня взвихрились сотни крошечных перепончатых крыльев. Я часто заморгала и осторожно покашляла, проверяя, существует ли ещё этот мир, я — в нём, коробки с провизией — в моих руках, а моё сознание — в моей голове.

— Н-да, — высказалась я в пространство.

Коварные капли дождя всё-таки пробрались за шиворот. Мир по-прежнему существовал.

Под ногами раздался тихий писк. Я опустила взгляд — крошечная копия распавшейся Твари сантиметров двадцати в длину оперлась лапками (назвать это «лапами» язык не поворачивался) на мой заляпанный грязью ботинок и всем своим видом выражала нежелание валить по своим делам.

— Э-э… ну, лети, что ли… — посоветовала я, осторожно отодвигая ногу.

Такая мелочь, интересно, взлетит? Хотя бы как курочка, с забора или с полпинка?

Ящерка плюхнулась на землю, нагребла себе искусственный холмик из камешков и уселась на него, несколько раз обернув вокруг себя хвост. Я пожала плечами и направилась к двери. Через несколько шагов я обернулась. Крошечные бериллы глаз продолжали смотреть мне вслед. Я отвернулась. Прошла ещё пару шагов. Неужели она до сих пор не улетела? Я остановилась и обернулась снова. Кто никогда не видел, сколь укоряющим может быть взгляд маленькой иноплановой ящерки, меня не поймёт. Это ж всё равно, что щенка спаниеля пнуть… чертыхаясь, я вернулась, подхватила свободной рукой тощее тельце цвиэски под брюшком и буркнула:

— Чёрт с тобой, будешь окурками питаться.