Время до Теней

40.

До последнего момента я надеялась, что Государь подаст какой-нибудь знак, намёк, свидетельствующий о том, что приговор не столь суров. Надежды оказались тщетными. Доминик был взбешён.

Время пошло. Я бросила взгляд на часы, мысленно прикинув, что от моих двадцати четырёх часов беспощадно утекающее время уже отгрызло несколько минут. Сунув извивавшуюся цвиэски в руки Илару и тщательно избегая смотреть в глаза нелюдю, я, оторвавшись от своих спутников, поспешила к выходу. Брат нерешительно окликнул меня, но я отмахнулась. Я воспользовалась не теми ходами, которыми нас вели по Дворцу, а широкими светлыми коридорами, которые мне были известны со времён детских игр, сбежала по мраморной лестнице и, прошмыгнув мимо гвардейцев, каменными изваяниями застывших у дверей, выбежала на улицу.

Пронизывающий ветер яростно рвал последние листья с деревьев сада, разбитого перед Библиотекой, закручивал их в вихре и размётывал по аллеям. Тяжёлые серые тучи, набрякшие обещанием скорого дождя, быстро плыли по низкому небу. Ветер плетьми проходился по лицу, забирал крохи тепла и трепал волосы, хотя я этого почти не ощущала — лихорадочная жажда действия горячила кровь и гнала вперёд почти бегом. Я сбежала по пологой дороге, ведущей к набережной. У воды было ещё холоднее. Тяжело дыша, я присела на гранитный парапет, немеющими пальцами выщелкнула сигарету из пачки и достала зажигалку. Прикурить в таких погодных условиях было довольно трудно, но я достойно справилась с этим непростым заданием и, прикрыв глаза, с наслаждением затянулась. В правом боку что-то (возможно, печень) неприятно покалывало после бега. Я только сейчас поняла, что на мне до сих пор сковывающий движения и совершенно не греющий парадный мундир Охотника. С кислой миной бросив окурок в канал, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться, и мрачно уставилась в тёмные маслянистые воды. Надо было или срочно искать оправдание своему спонтанному побегу, или, чтобы не выглядеть совершенной идиоткой, срочно куда-нибудь податься… или к кому-нибудь…

Озарение пришло как-то само собой. Вознеся формальную молитву Небу и Триаде, чтобы он оказался дома сегодня, я спрыгнула с парапета и бегом поспешила к своей цели. Время дорого — а мне ещё нужно было пересечь два квартала.

Отдышавшись после подъёма на девятый этаж панельного многоквартирного муравейника с вечно сломанным лифтом, я медлила с нажатием на кнопку звонка. Все мои действия за последний час попахивали, мягко говоря, безумием, помутнением рассудка загнанного зверя. Но не возвращаться же обратно?

Он открыл почти сразу.

— Мор…

Я переступила порог квартиры, осторожно закрыла за собой дверь и подошла вплотную к нему. Поднявшись на цыпочки, чтобы стать одного с ним роста, я легонько взъерошила его чёрные непослушные волосы, обняла за шею и прошептала:

— Ничего не говори, Орвил. Ничего…

Свободной рукой я отцепила от пояса меч с эпсилона и уронила его на пол, за клинком последовали металлические декоративные наручи. Руки Орвила нерешительно взялись за пряжки ремней перетянувших мою талию поясов. Я закрыла глаза и поцеловала его. Он ответил, развеивая сомнения в том, правильно ли я трачу оставшиеся мне часы пребывания здесь.

Я лежала на спине, закинув ногу на ногу, и уставившись в потолок, в который раз пыталась научиться курить, выпуская дым кольцами.

— Вот, собственно, и всё, — медленно произнесла я, закончив рассказ о своих злоключениях Орвилу.

Лёгкая усталость принесла с собой не особое чувство уюта и умиротворения, а какую-то необъяснимую неприятную опустошённость. Я затушила окурок, бросив его в стоявшую на прикроватном столике пепельницу, и повернула голову к лежащему рядом Орвилу, взглядом следя линию его профиля. Интересно, чувствует ли сейчас он тот же диссонанс, что ощущаю я?

— Мне ничем тебе не помочь, Морру, — наконец, сказал он. — Ты решила, куда отправишься?

Я пожала плечами и задумчиво пошевелила пальцами ног:

— Не знаю ещё… каппа, дельта, лямбда, пси, омикрон, сигма — вариантов масса…

— Ты сейчас умышленно перечислила почти все миры, обитатели которых наиболее враждебно относятся к человеку?

Я невесело усмехнулась — неужели он не понял всей иронии моего приговора? Я была вольна идти на все четыре стороны, в любой мир, лишённый утомительного и вредного для окружающей среды господства Человека Разумного с Истинной Земли, то есть, в любое Пространство, где этого самого человека как поймают, так умнут с каким-нибудь местным соусом за милую душу. Конечно, я слегка утрирую, да и не стоит грузить мальчика своими проблемами:

— Я не совсем человек. К тому же, стрелять умею, ксенофобией не страдаю, — заявила я, нарочито беззаботно зевая и потягиваясь.

Мы помолчали. Что ж — сейчас или никогда.

— Ну, наверное, я должна официально сказать, что нам необходимо расстаться?

Неожиданно обострившимся чутьём на сканирование эмоций я поняла, что просто предвосхитила его реплику. Орвил младше меня на полтора года, и, при наличии некоторой доли удачи, его ждёт не бедное будущее и достойное место в нашем обществе. Звезда моей карьеры в Старой Москве скоропостижно угасла, зато его — даже не вошла в зенит. Наши пути должны разойтись. Я предложила такой выход только потому, что ему не доставало смелости произнести эти слова.

Сгорбившись, я уселась на кровати, скрестив ноги, и невидящим взглядом уставилась в стену напротив. Что-то всё равно шло не так. Я поморщилась. Орвил приподнялся на локте и спросил:

— Ты нашла себе кого-то? Там, на эпсилоне?

Ага, проблемы. Я мотнула головой:

— Нет. С чего ты взял?

Я резко отвернулась. Орвил закурил, погрузившись в угрюмое молчание.

— Ты любила меня когда-нибудь?

Где он откопал эту фразу? Почитывает втихаря беллетристику с моего планшета?

— Какое это имеет значение?

Я защелкнула браслет часов на левом запястье, машинально отметила, что вникуда ушла почти четверть суток, и водрузила на переносицу очки, стёкла которых уже приняли привычную дымчатую окраску. Соскочив с кровати, я занялась сбором своих разбросанных по комнате вещей. Уже затягивая ремень мундира, я заставила себя оглянуться на Орвила:

— Сам-то как думаешь? Я гибрид. Низкая пороговая эмпатия, все дела.

Мне всю жизнь этим пеняли.

Он хмыкнул.

— Думал, ты останешься на ночь.

— Времени нет. Мне ещё чемоданы собирать, — я выдавила сомнительного качества улыбку.

Ага. Живёшь себе спокойно, а потом твою нормальную жизнь ломает какой-то нелюдь, и приходится паковать чемоданы с барахлом.

— Кто он? Он тебя любит?

В горле стоял предательский комок:

— Нет, — прошептала я.

Одно из немногих трезвых суждений, которые я тогда сделала.