Время до Теней

39.

Молчаливые сопровождающие, неразличимые, словно двое из ларца, в посеребряных масках, изображавших лица Предсвятых, уже ждали нас у трапа. Они слегка кивнули мне и Доминику и бегло взглянули на Илара. Честно говоря, я слегка беспокоилась по поводу того, как нелюдь будет реагировать на… ну, в общем, на самое распространённое отношение, которого удостаиваются все чужаки на альфе. Но мои опасения оказались напрасными — Итаэ'Элар вот уже несколько минут, что нас вели по однообразным коридорам подземелья, начинавшегося от пристани, вел себя умницей, а не заносчивым засранцем… в общем, не как обычно.

На самом деле это здание, пережившее Третью войну, в народе называли Библиотекой, а «Дворец» — не более чем ироническое сокращение словосочетания «Дворец знаний». Как бы то ни было, слухов о дворце ходило великое множество. Что там стены и потолки сплошь покрыты позолотой, что подземная часть — настоящие катакомбы, ведущие в уже как полтора века затопленное метро, а оттуда — на Уральский архипелаг, в секретную столицу. Наше с Домиником детство прошло, в основном, в загородной резиденции родителей на островах Смоленской гряды, но и во Библиотеке нам бывать приходилось — и ничего, о чём упорно ходили сплетни, мы так и не обнаружили. Хотя, может, конечно, плохо искали…

Поверхность пола стала постепенно повышаться — мы плавно поднимались с подземного уровня Дворца на нулевой. Хотя обстановка богаче не стала — никакого «хай-тек» или, на худой конец, «ампир» — подобные безликие коридоры запросто могли находиться в любом офисном здании. Только здесь, в отличие от большинства офисов, не было искусственных фикусов в кадках, словно Небом созданных для тушения в них окурков… У меня аж пальцы мелко затряслись, когда я вспомнила, что не курила уже часа четыре как, и это при таких-то треволнениях!

Я поняла, что мы достигли нулевого уровня Библиотеки, только когда свет стал естественным — наши проводники уверенно вели нас по знакомым мне с детства залам. Эти анфилады были, по сути, всего лишь данью прошлым векам, но здесь хотя бы было, на чём задержать взгляд — тяжёлая мебель тёмного дерева, старинные светильники… Наконец, вместо того, чтобы идти дальше, один из сопровождающих бросил: «ждите», и скрылся за очередной дверью. До меня начало доходить, что Государь будет говорить с нами явно не в просторном тронном зале, а в куда как более приватной обстановке.

Государь был фигурой загадочной — так повелось ещё во времена двух его предшественников. Его титул был на устах у каждого чуть ли не с рождения, им клялись, его поминали к месту и не к месту, только ему молились те, кто уже не верил в Небеса и Триаду, хотя немногие видели его живьём. Всей публичной деятельностью занимались его братья, единственные из помилованных во время смуты восемьдесят пятого, но сам Государь оставался в тени. Моя мать приходилась ему правнучкой. Поговаривали про такое феноменальное долгожительство правителя разное — что под одним и тем же титулом уже сменилось несколько представителей разных поколений правящего дома, что Государю продлевают жизнь с помощью постоянно заменяющихся имплантов, потому он и не выглядит глубоким стариком, и даже то, что (но я вам этого не говорила) Государь — самый настоящий ксенос, а вся эта байда с национальной политикой — не более, чем прикрытие. Как бы то ни было, я была среди тех, кто Государя видел. Он человек. По крайней мере, не меньше человек, чем я или Доминик. И именно это — мой шанс на спасение.

— Госпожа, — обратился ко мне второй из сопровождавших, впрочем, ничем не отличавшийся от первого, и кивнул на дверь.

Я озадаченно оглянулась на Илара и Доминика. Брат посмотрел на меня с выражением: «а ты чего ожидала?», а нелюдь только пожал плечами. Особого выбора мне не оставалось.

— Государь, — стараясь выглядеть более внушительно, я вытянулась в струнку и положила ладонь на рукоять прицепленного к поясу складного клинка с эпсилона.

Человек, стоявший у огромного окна обернулся. Единственный глаз Государя внимательно оглядел мою персону, пока, наконец, та часть его лица, что не была скрыта металлической полумаской, не изобразила подобие улыбки узнавания.

— А, Морруэнэ, — голос правителя был мягким, но, в то же время, каким-то механическим. — Вольно, княгиня.

Я позволила себе немного обмякнуть. По крайней мере, внешне.

— Хочу поздравить тебя, — продолжал он (во время этой краткой паузы моё сердце успело ёкнуть энное количество раз), — с успешным завершением миссии на эпсилоне.

Успешным?

Государь в несколько широких шагов преодолел разделявшее нас пространство:

— Зверушка какая у тебя интересная, экзотическая, — заметил он.

Цвиэски настороженно обнюхала протянутую ей ладонь, задумчиво попробовала на зуб металл костей кисти и, видимо, удостоверившись, что этот человек всё-таки заслуживает некоего доверия, перебралась на руки к Государю. Я очень постаралась, чтобы выражение моего лица оставалось каменным, и ответила:

— О да, удивительное создание. Подарок аборигенов эпсилона. Всех кусает, без разбора.

— Подарок… — задумчиво повторил он, поглаживая хрипло урчащую ящерку протезированной рукой, больше напоминавшей стальной костяк, обтянутый полупрозрачными полимерными заменителями тканей. — Как и этот меч, — дед перевёл взгляд на рукоять складного двуклинкового оружия, которое мне отдала Аме. — Редкая штука, кому попало они их не дарят… Скажи, Морру, тебе понравилось на эпсилоне?

Я чуть не поперхнулась. К чему эти отвлечённые беседы?

— Там… удивительно. Но этот мир не для человека.

— Почему? — неожиданно резко спросил он.

Я вздрогнула, но упрямо продолжала:

— Местные чужаков не принимают, они подчёркнуто обособлены и далеко не безобидны…

— Твои… подарки и то, кем является один из твоих спутников, думаю, говорят об обратном, — вкрадчиво напомнил Государь. — Кстати, пригласи сюда ксеноса, — обратился он к одному из наших сопровождающих.

Тот кивнул и исчез за дверью.

— Те… существа, в обществе которых я, в основном, проводила время на эпсилоне, — затараторила я, — … в общем, они являются, в некоторой степени, изгоями… то есть, не совсем поддерживают общепринятые точки зрения на… на некоторые аспекты…

Впрочем, завершить свою путаную мысль я не успела — Итаэ’Элар занял место сбоку и чуть позади меня, прямо встретив внимательный взгляд Государя:

— Итайэ’Элаар, тард’иэлт’cкхор, с эпсилона, — представился нелюдь, кивнув деду как равному себе.

Что означало слово (несколько слов?), произнесённое Иларом после своего имени, я тогда понятия не имела. Зато Государь, похоже, в переводе не нуждался — он коротко усмехнулся и, обратившись ко мне, переспросил:

— Изгои, да?

Видимо, проклятый нелюдь, справедливо рассудив, что ничего ему за это не будет, решил выпендриться и вернуть себе все звания, которых его когда-то лишила новая Анахармэ. Я бросила на Илара испепеляющий взгляд и сухо спросила:

— Могу я продолжать? — Государь не возражал, а нелюдь, если и возражал, то очень тихо и очень мысленно. — Технологии Пространства класса «эпсилон» напрямую связаны с психофизическими особенностями организмов его обитателей, и, так как их вид лишь условно можно называть антропоморфным, я вывожу заключение, что их технический подход к человеческой цивилизации не применим.

Повисла неловкая пауза. Единственную свою связную мысль я уже высказала, а Государь, видимо, ждал дальнейших чудес логического мышления в экстремальных ситуациях с моей стороны и только поглаживал разомлевшую цвиэски по роговым щиткам брюшка.

— Надо же, как интересно, — хмыкнул дед. — Этой ящерице каким-то образом удалось сгрызть полимерную кожу протеза, — он с интересом изучал нанесённый Тенью урон.

Цвиэски быстро перебралась обратно на моё плечо, хотя дед не проявлял желание немедленно поквитаться с Тварью.

— Таскаешь с собой настоящее оружие массового поражения, Морруэнэ? — шутливо и добродушно спросил Государь.

Мои нервы, наконец, не выдержали:

— Дед, что, чёрт возьми, происходит? Я провалила задание! Война до сих пор не развязана.

Государь криво улыбнулся, и я машинально отметила, насколько эта гримаса напоминает Иларовы попытки совладать с мимически неподвижной повреждённой половиной лица.

— Ближе к делу, значит? Хорошо, — прапрадед прошёлся по залу, сцепив руки за спиной и нервно похрустывая пальцами живой правой кисти. — Во временной системе эпсилонцев существует понятие «положения на грани», краткого момента безвременья и баланса…

— Время до Теней, — хрипло сказал нелюдь.

Дед остановил своё маятниковое хождение и с любопытством воззрился на Илара. В отличие от многих людей, дед был достаточно высок, чтобы не теряться на фоне рослого нелюдя.

— Продолжайте, Элаар, — наконец, сказал Государь.

— Время после захода светила, в вашей временной системе — всего несколько минут. У нас есть легенда. О том, что однажды Сердце Света, уже прошедшее дневной цикл и скрывшееся за горизонтом, начало всходить по прошествии нескольких мгновений, баланс нарушился и… — нелюдь замялся, видимо, размышляя, стоит ли пересказывать не подтверждённые фактами байки, — это просто легенда, не представляю, что могло бы так быстро изменить направление вращения планеты. Время до Теней… аллегория?.. промежуток хрупкого равновесия и неопределённости.

Вот оно. То, что происходило за последние годы межу эпсилоном и альфой. Я должна была стать тем камушком, что подтолкнёт вниз одну из чаш весов?

— Я не сумела нарушить равновесие, — пробормотала я, не ощущая никакой вины.

— Видит Триада, я всегда был против тех способов решения проблем, которые предлагает твоя матушка, — заметил Государь. — Хотя на Элоиз, думаю, наложила отпечаток её первая профессия. Они с твоим отцом когда-то были лучшими.

— Лучшими убийцами, — заметила я кисло.

Эти страницы истории моей семьи я предпочитала не трогать — фигурально выражаясь, они были слипшимися от крови.

— Охотниками, — мягко поправил дед. — Как ты и твой брат.

— Я больше не Охотница.

— Ресто никогда не одобрял этого твоего решения.

Я опустила голову и тяжело вздохнула. Это было правдой. Отец мог бы попросить Государя, чтобы на проступки, мешающие моей карьере, закрыли глаза, и, я уверена, прапрадед бы не отказал, если бы не одно «но» — я просила этого не делать…

— Продолжив карьеру Охотницы, я бы навсегда осталась в тени сомнительной славы моих родителей. Я всегда понимала, что… буду справляться хуже их, дед.

— А ты бы хотела их превзойти? — спросил Государь. — К чему эта гордыня? Эпсилонцы на тебя плохо повлияли? — усмехнулся он, кивнув Илару.

Я хмуро воззрилась на прапрадеда:

— Я бы предпочла оставить эту тему.

Я ожидала бури, но она так и не разразилась.

— Морру, твоя семья всегда проявляла… вольности, — усмехнулся Государь.

Предки моего отца происходили не с альфы, предки моей матери не вовремя записались в революционеры. Моя семейка — сплошное разочарование.