Время до Теней

21.

2270 год. Пространство класса «эр».

Между собой мы разделили этот лесок на три сектора.

— Мама растерзает нас почище астарнатера, когда узнает, что мы охотились без неё, — сокрушённо заметил Доминик, вглядываясь в глубь перелеска. — А если узнает, что мы разделяемся… — он в отчаянии завёл ясны очи под скальп.

— Охотники работают в одиночку, — хмуро повторила я слова отца.

— Особенно такие способные, как ты, — ядовито заметил брат. — Твой аттестат позорит нашу семью.

— Меня преподы невзлюбили! За что-то…

— За отвратный характер? — невинно вопросил Доминик.

Его физиономия прямо-таки напрашивалась на кирпич. Или на приклад.

Мы одновременно повернулись к отцу, ища поддержки. Ресто невозмутимо изучал карту местности. Отец никогда не ввязывался в наши споры, предпочитая подождать, когда ненаглядные чада, наконец, сцепятся, передерутся и угомонятся сами собой.

— Потому мы и разделяемся, — заметил отец, убирая голографическое изображение обратно в навороченный карманный компьютер. — Иначе на ваши вопли сбегутся все астарнатеры округи.

Мы с Домиником безуспешно попытались испепелить друг друга взглядами. Ресто задумчиво посмотрел на нас, видимо, прикидывая наши шансы выстоять даже против одного астарнатера, сделал какие-то выводы, удовлетворённо кивнул и отрывисто начал перечислять:

— Идти не торопясь, особенно не скрываться, но и не шуметь. Никакой беготни, никаких резких движений. Если тварь голодна, она сама найдёт вас и догонит без труда. Даже множество лёгких ранений могут оказаться не смертельными для астарнатера, поэтому целиться только в голову. В воздух не палите — это их не отпугивает, только раздражает. Если особь молодая, старайтесь выманить её на открытое место — в кроне деревьев их можно и не заметить. Прочёсываем лесополосу поперёк. Поперёк, Морру, а не вдоль, — отец, к сожалению, был в курсе моих отметок по ориентированию на пересечённой местности. Доминик не преминул хихикнуть. — Через шесть часов встречаемся у Поста на альфу семь, это километрах в десяти отсюда, — отец обвёл нас взглядом, пытаясь понять, запомнили мы хоть что-нибудь, или нет. Потом махнул рукой на прощание: — Будьте на связи. Ну, удачи, — и сошёл с тропы, направляясь вглубь леса. Ветки низких деревьев качнулись, сходясь за его спиной.

Доминик зыркнул на меня из-под косой русой чёлки, буркнул:

— Чтоб тебе самая сопливая тварь попалась, — и направился в сторону, противоположную той, куда ушёл отец.

— Ха! — беззаботно отозвалась я.

— А вообще, удачи, — напоследок бросил братец.

— И тебе, мой бледнолицый брат, — смиренно пожелала я, вовремя увернувшись от метко брошенной шишки.

А что такого? Ник, действительно, настолько похож на цивилизованного европейца, что непосвящённые ни за что не признали бы в нём наличия нечеловеческой крови. Я страдальчески вздохнула и тоже сошла с тропинки. Как там в сказках? «Прямо пойдёшь —…» что потеряешь? Голову или коня?.. нет, хоть убей, не помню.

Через час перебежек и попыток спрятаться в складках местности я умудрилась: споткнуться о выступающие корни деревьев раз десять, доломать планшет, пытаясь призвать спутники через ближайший Коридор (надо было карты заранее грузить), утопить рацию в заболоченной низинке, перемазаться в грязи, пока я её оттуда доставала, и многократно помянуть родителей не одним добрым словом.

Понятие «родительская опека» вызывало у Ресто и Элоиз что-то вроде лёгкого недоумения. Отец и вовсе свято верил, что надо не позволить ребёнку помереть в первые десять лет жизни (когда этот самый ребёнок тащит в рот всякую гадость, радостно выбегает на проезжую часть и иногда ненароком падает за борт прогулочной яхты), а дальше всё как-нибудь само собой обойдётся. Поэтому, стоило нам с родителями прибыть в Пространство класса «эр», где предки улаживали какие-то дела с добычей редкоземельных металлов, стоило отцу прознать о том, что в местных лесах под чистую сожрали целую стройбригаду, а грибники, кроме как в двадцатером и с двустволками ходить-то боятся…

В общем, как результат — мы здесь. С пушками, навороченной электроникой и кровожадными намерениями. Только истинный человек может с таким энтузиазмом взяться за уничтожение тварей, которых расплодилось не меряно как раз из-за пресловутой человеческой безалаберности и, как следствия её, нарушения пищевых цепей. Астарнатеры столь радостно размножались последние лет десять потому, что их естественные враги (по ходу, ещё более мерзкие и здоровенные ящеры) были почти полностью истреблены во время экспансии «эр», ибо проблем от них было ещё больше, чем от туземцев-гуманоидов. Впрочем, как цинично замечал отец, астарнатеров развелось так много потому, что грибник нынче интеллигентный пошёл — неловко им супостату зубастому в лоб картечью зафитилить, вот и жиреют ящерицы на дармовой кормёжке. Очень интеллигентной такой кормёжке.

Солнце, пробиваясь сквозь листву, пятнами ложилось мне на лицо. Я замерла, не дыша, и судорожно пыталась подавить рвущийся наружу чих. Сделав пару пробных вдохов-выдохов (уф, кажется, отпустило), я поднесла к глазам тепловизор. Солнце сильно осложняло задачу — более нагретые участки земли на полянах, какая-то копошащаяся в земле мелкая теплокровная живность. Я убрала прибор и сняла с плеча автомат… чёрт, не проверила в инфракрасном кроны деревьев — если нарвалась на молодняк, они могут запросто сидеть себе на веточке прямо над моей макушкой.

Нервы не выдержали — я резко крутнулась вокруг своей оси, вскинув калаш, и отступила на несколько шагов назад. Под ногами звонко, как выстрел, хрустнула ветка. На дереве, подвергшемуся моему пристальному изучению, ничего, кроме полагавшихся листиков-веточек и старого вороньего гнезда, не было. Хозяев гнезда, и тех не было. Спокойно, спокойно, Морру. «Не бывает такого, чтобы тренированный человек не почувствовал их присутствия», — так, кажется, говорил отец? «Бредни это всё, что половину десантного отряда завалили, а никто даже ухом не повёл. Значит, не десантники это были, а малолетние любители походов и антисанитарных условий». (Вообще, в оригинале конец фразы звучал так: «любители походов и е*** под кустом», но цензура не позволяет цитировать моего папашу в оригинале.)

Я облизнула пересохшие губы и прошла вперёд ещё немного. Коварный солнечный луч всё-таки пробился сквозь листву, заставив меня зажмуриться.

— А… а… а… а-а-апчхх!

Чёрт.

Вот и не нашумела.

Виновато шмыгнув носом, я быстренько прижалась спиной к мшистому стволу дерева и огляделась. Руки немного тряслись, крест прицела прыгал. Где-то в стороне вспорхнула из травы стая маленьких птичек, пронзительными криками всколыхнув влажный лесной воздух. Н-да, я, кажется, пол-леса переполошила.

Я мельком взглянула на дерево, которое временно укрывало мою зад… то есть, тыл, от всяческих напастей и вражеских зубов. Дуб. Ну, наверное. Смахивает чем-то на дуб. Раскидистый такой, знаете ли. Лучше бы, конечно, сосна — у неё ветки далеко от земли находятся, да и не угнездиться там довольно крупному астарнатеру. Но и на данном представителе местной флоры никто пока не сидел. Я перевела дыхание и попыталась успокоиться. Ещё ничего не случилось. Может, твари, закусив очередной порцией собирателей ягод и ролевиков (эта болезнь проникла и в этот мир), просто завалились спать, и мы их совсем не интересуем?

Что же эти птахи так разорались? Уже чихнуть нельзя. Птичьи крики действовали мне на подкорку — наверное, так же ощущал себе древний человек, слушая подобные вопли, и наблюдая, как качаются ветки деревьев, попадаясь на пути чего-то огромного, прущего прямо сюда. Так, пора сворачивать воображение — уж больно живые картинки получаются.

Ветер шумел высоко в кронах деревьев, и, наверное, именно поэтому я не сразу сообразила, когда именно в этот шум вплёлся приглушённый заунывный вой. Меня передёрнуло. Нет, это не волки точно. Сожрали здесь уже всех волков. Те, кто сейчас выл, и сожрали. Сердце тревожно защемило, желудок, судя по ощущениям, попытался закопаться поглубже в кишки. Стоны невидимого существа до жути напоминали человеческие бесслёзные рыдания, только голос был глубоким и трубным.

Я щёлкнула предохранителем. Ладони покрылись холодным липким потом, спина, судя по ощущениям, от них тоже не отставала.

Откуда же ты подвываешь, сволота?

Температура тела астарнатера обычно держится на отметке около тридцати по Цельсию, так как их сердце, вроде бы, устроено по типу крокодильего — трёхкамерное с не полностью заросшей перегородкой между желудочками (ох уж эта иноплановая биология…). В принципе, если я успею достать тепловизор.

Не успела…

Длинный хвост плетью хлестнул воздух, срезав ветки росших рядом кустов. Я стиснула зубы и вскинула автомат к плечу, до боли в побелевших пальцах сжав воронёный металл. Тварь, буквально вытекшая одним неуловимым движением из небольшой укромной лощинки, которую я до этого и не заметила, была не слишком крупной — примерно в полтора моих роста, если поднимется на задние лапы, а, значит, из молодняка. Чёрная с прозеленью шкура, блестящая, будто облитая водой, длинное гибкое тело, изящные лапы с непомерно длинным кривым когтем на каждой, голова, увенчанная изогнутыми, заострёнными на концах, рогами — астарнатер был весь такой… всамделишный. Совсем не такой, как на картинке в учебнике. От рисованной ящерицы никоим образом не могло так остро разить кровью.

Я прищурилась, наводя прицел, нервы и мышцы были натянуты до предела — я ожидала от астарнатера стремительного смазанного движения в мою сторону, тогда и стоило очередью свалить тварь. Вряд ли промахнусь по такой махине. Астарнатер приоткрыл пасть и снова коротко взвыл, не отрываясь, глядя на меня глубоко посаженными чёрными глазами с тлеющей в их глубине золотой искрой.

— Ну, давай же, — невольно хрипло прошептала я.

Хотелось поскорее оборвать и так затянувшееся противостояние. Потому что страх подкрадывается именно тогда, когда ничего не происходит. Астарнатер нервно хлестал по земле хвостом, как разобиженный кот, и взрывал сырую землю длинными когтями. Я, наконец, взяла на мушку роговой щиток чуть выше глаз твари. Теперь?.. Или ещё рано?..

Правило первое — нельзя стрелять, затаив дыхание, нельзя трепетать. «Отключили фибры души, бабы!» — как выражался наш военрук. Дыхательные ритмы должны оставаться ровными, как всегда. Я шумно выдохнула сквозь сжатые зубы. Ящер взревел, будто передразнивая меня.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Воздух вырывался из моих лёгких с неприятным натужным сипением. Правило второе — делай то, что требуется по ситуации, а философствуй на философии.

Астарнатер застыл. Курок плавно пошёл вниз. Правило третье — нельзя зажмуриваться при выстреле. Охотник в ответе за свои действия — нужно смотреть, на то, что ты творишь. Даже если не хочется.

Я немного постояла на месте, устало прикрыв глаза. Вот и всё.

Теперь поставить автомат на предохранитель, проверить в тепловом спектре округу — всё чисто, эти твари в стайности замечены не были. Выщелкнуть из пачки сигарету, помучить доживающую свой век зажигалку и затянуться так, чтобы казалось, будто дым, минуя лёгкие, сразу добрался до мозгов. И, желательно, отравил их к чертям…

Я медленно обошла вокруг упавшего монстра, коснувшись носком ботинка уже потускневшей чёрной шкуры. Только сейчас я поняла, почему мне так везло — правая задняя лапа астарнатера была перебита, тёмная, почти чёрная, запекавшаяся на воздухе кровь из раны пачкала молодую траву. От тёмного липкого пятна едко пахло медью. Видимо, кто-то недавно подстрелил тварь, но, скорее всего, оказался недостаточно проворным, и добить не успел. Это объясняло и малоподвижность ящера, и его тоскливый вой.

— Мор, ты… неужели ты замочила его?!

Я покосилась на брата, неизвестно какими тропами забрёдшего в эту часть леса.

— Ты-то что здесь делаешь?

— Ну, там, в моей части, такие болота пошли, — скороговоркой пробубнил Доминик. — И я подумал, что меня комары быстрее там сожрут, чем астарнатеры.

Улыбаться шутеечкам братца тоже было лень.

— Не говори отцу о том, что я курила. А то он меня на кусочки порвёт…

— Ладно, но исключительно ввиду того, что ты сегодня — герой дня, — Ник хлопнул меня по плечу. — Это ж надо… — пробормотал он, разглядывая тушу астарнатера.

Я присела на корточки перед мордой ящера. Чёрные глаза уже заволокло белёсой плёнкой, жёлтый огонёк погас. Аккуратненько так получилось, без лишней кровищи.

— А ты как будто и не рада…

Я не знала, что на это ответить, и потому промолчала.

Я сняла очки и ожесточённо потёрла лицо ладонями, прогоняя ненужные воспоминания. Покосилась на цвиэски — та щекотно обвила мою шею хвостом и, похоже, вознамерилась вздремнуть часок-другой.

И что на меня нашло?.. Цвиэски так подозрительно похожа на астарнатера потому, что частично воплощает образ невинно убиенной ящерицы, взятый из моего сознания? Все ящерицы, большие и малые, чем-то схожи между собой?.. Ответ оформлялся в сознании медленно и противно. Отец ошибался во мне. Я так и не смогла избавиться от чувства, которое вообще не должно приниматься во внимание Охотником. От сомнения. Я сомневалась в правильности своих действий.

Нельзя допустить, чтобы сомнение помешало моим планам. Я с крайне серьёзным и суровым видом кивнула своим умозаключениям и поспешила догонять Илара, который, по своему обыкновению, ждать, пока я соберусь с мыслями, не стал.