Второе дно

Глава 17. Об ответной жестокости

В домик на соленых болотах я вернулась только после отлива, по щиколотку проваливаясь в грязь. Ноги гудели от усталости, голова стремилась к идеально квадратной форме, и категорическая нелюбовь к мужскому полу многократно усиливалась с каждым шагом.

Мужской пол не упустил случая усугубить мое настроение: всю наружную лестницу добротно проштемпелевали соленой грязью маленькие шустрые ножки. На веранду я буквально взлетела на реактивной тяге из недобрых предчувствий — и обнаружила на скамейке придавленный пустой банкой конверт. Его я оставила на десерт, для начала бдительно прогулявшись по цепочке грязных следов до кухни.

Перед распахнутым буфетом громоздилась жуткая конструкция из подушки, водруженной на табуретку, поставленную на стул. У почтенной миссис Хантингтон при виде подобной картины сердце ушло бы в пятки, но я только цинично заглянула на верхнюю полку, отметила отсутствие сразу трех леденцов и выдохнула с облегчением: если Терренс умудрился их стырить и ничего не уронить, то, по крайней мере, точно ниоткуда не упал.

Потом я рассмотрела подушку, поняла, почему цепочка следов вела только в дом, а не обратно, и едва сдержалась, чтобы не пожелать пронырливому юнцу все-таки навернуться: на светлой наволочке красовались смазанные отпечатки детских ног. Я бессильно выругалась себе под нос. Стоило гробить целый день на уборку после одного мужика, чтобы назавтра другой пустил все мои старания коту под хвост?!

Вернувшись на веранду, я мстительно зашептала входную дверь, чтобы незваных гостей разворачивало с порога, и достала конверт из-под банки. Внутри оказался сложенный пополам лист бумаги, от которого тонко пахло цветочными духами. Снаружи на нем был изображен скрипичный ключ и легкой рукой Ее Светлости написано мое имя.

Я бессильно дернула уголком рта, уже догадываясь, что увижу внутри. Тао все-таки выполнил обещание: сама супруга губернатора после неудачного спиритического сеанса вряд ли помышляла о том, чтобы пригласить проштрафившуюся ведьму в свой салон на музыкальный вечер. Камердинеру наверняка пришлось долго и упорно дергать за ниточки, чтобы добиться своего.

Но ему ведь не привыкать, так?

Из развернутого приглашения выпала записка. Резковатый, летящий почерк я узнала сразу — это меня и выручило, потому как подписаться Тао снова не потрудился.

«Завтра в шесть», — вот и все, на что его хватило. Я сверила время с приглашением и нахмурилась: музыкальный вечер должен был начаться в восемь. Кажется, на записке не хватало не только подписи, но и слов «зайду за вами».

Дорога от моего домика до Мангроув-парка в худшем случае занимала чуть меньше часа. В оставшееся время Тао, вероятно, рассчитывал поговорить — уже от одного этого меня должно было обуять дурное предчувствие, причем куда сильнее, нежели при виде детских следов на веранде, но вместо этого я ощутила только облегчение, густо замешанное на неловкости.

Я могла сколько угодно с воинственным видом рыскать по Лонгтауну и прыгать по деревьям, как мартышка, но от этого не переставала быть всего-навсего ведьмой из домика на отшибе. Спасение Империи определенно стоило доверить кому-то, кто был лучше знаком с обстановкой при дворе, чем с болезнями прислуги Мангроув-парка. Из всех моих знакомых под это описание подходили только Тао Лат и Кристиан Кантуэлл. Я была бы более чем рада поделиться с ними своими наблюдениями и препоручить им заботу о государственном благе, согласившись разве что сопроводить призрака короля до полагающегося ему места в Старом Кастле.

Только вот сомневалась, что для меня все закончится так просто — поэтому вместо того, чтобы покаянно выбросить газетный сверток с чердака, присовокупила к нему еще и записку. Кто я такая, чтобы судить, если до человека с первого раза не дошло, что ведьме нельзя давать ничего, сделанного своими руками? В конце концов, я и сама не могла похвастаться переизбытком здравого смысла, иначе давно бы уже упаковала свои нехитрые пожитки и не позднее конца следующей недели пересекла границу с Дезервийским княжеством…

Вместо этого я взялась за тряпку, ликвидируя следы пребывания юного Терренса Джея Хантингтона III в моем домике. Закончила уже затемно и без сил свалилась в постель, твердо вознамерившись проспать до полудня.

Разумеется, такого рода планы удается воплотить в жизнь крайне редко.

Казалось, я только-только успела сомкнуть глаза, когда меня выдернул из сна звук шагов. Я сощурилась на сероватое утреннее небо за окном и некоторое время просто лежала, злорадно прислушиваясь: шепоток на входной двери должен был продержаться еще не один месяц, не впуская незваных гостей. За буфет я могла не беспокоиться.

Увы, сквозь сон я не разобралась, что шаги слишком длинные и неспешные для маленького мальчика, и подскочила на постели, когда «мальчик» вместо того, чтобы попытаться вломиться в домик, звучно постучал по свае.

— Мисс Блайт!

— Чтоб тебя… — простонала я, накрыв голову подушкой.

Увы, Тао выбрал слишком удачное место, чтобы стучать. От удара по свае содрогался весь дом, и прятаться под подушкой было бесполезно — а потому на веранду я вышла злая, как ведьма из детской сказки.

— Вы же писали, что зайдете в шесть!

Тао, застывший внизу, выглядел так, словно получил хороший удар под дых. По крайней мере, ему понадобилось сделать несколько вздохов, прежде чем он смог ответить:

— Сейчас шесть.

— Утра! — простонала я, обреченно помассировав виски. — Заходите, чтоб вас…

Не дожидаясь ответа, я вошла в дом, машинально скользнув пальцами по дверному косяку, и прямой наводкой двинулась на кухню. Тао нагнал меня почти сразу и молча оттеснил от поленницы. Пока я сонно хлопала глазами, он успел растопить печь и сноровисто поставить в нее чугунок с водой.

— Простите, я полагал, вы догадаетесь, что в шесть вечера я должен буду помочь Кристиану одеться к ужину, — негромко сказал Тао, вернув ухват на место.

Героически подавив зевок, я только дернула плечом и сунулась в буфет в поисках печенья и мешочка с кофе. О прикрытии Тао я подумала бы в последнюю очередь: вчера меня гораздо больше волновала его основная деятельность, а сегодня я вовсе не ощущала никакой расположенности к мыслительному процессу.

— Я хотел поговорить, — без привычной уверенности в голосе произнес Тао.

Я молча сунула ему в руки миску с печеньем, банку с тонкими палочками корицы и мешочек с молотым кофе, после чего прошла в угол кухоньки и демонстративно задернула занавеску, тут же зажурчав набираемой в таз водой. К разговорам я тоже была не расположена, а к разговору с Тао — еще и не готова.

Холодная вода немного прояснила голову, и из-за занавески я вылезла уже более-менее вменяемой. Тао как раз деловито достал из печи чугунок, и по домику разлился насыщенный горьковатый аромат, перебивший и ароматы сушеных трав, и специфический болотный душок, доносившийся из мангровых зарослей. С удовольствием принюхавшись, я достала две чашки.

— О чем вы хотели поговорить? — поинтересовалась я, не без удивления заметив, что у непробиваемого камердинера горят уши.

На сей раз проблемы с красноречием наметились у него. Тао хватило только на то, чтобы аккуратно поставить чугунок на приступку и протянуть мне руку.

Я вложила пальцы в его ладонь. Тао вздрогнул, словно его ударило статическим электричеством, судорожно втянул в себя воздух… и с недоумением заморгал, когда больше ничего не произошло.

— Вы освободились от чар, — кивнула я, — иначе не смогли бы покинуть собственную постель до полного заживления ребра. Или вы пришли не за подтверждением, а за?..

Тао выпустил мою руку и взялся за прихватку, чтобы разлить кофе. Уши у него по-прежнему горели.

— Нет. Воспоминания о… об этом у меня все еще обрывочны, но то, что я испытывал… было неестественно.

— В таком случае, с вашей стороны было крайне опрометчиво присылать мне записку, — хмыкнула я и, подхватив чашки, потащила их в столовую. — Садитесь. Не думаю, что вы успели позавтракать в Мангроув-парке. Дейзи никогда не успевает, если ей нужно забежать ко мне до пробуждения леди Изабель.

— Если хоть что-то из того, что рассказывают о вашей семье — правда, мисс Блайт, то при наличии окровавленных простыней вы запросто слепите из меня послушную куклу, — пожал плечами Тао, покорно усаживаясь на указанное мной место. Лицо у него было непроницаемым, голос — ровным, и неловкость выдавали только полыхающие уши. — Записка в таких условиях — меньшее зло.

Я проследила за тем, как он обреченно хрустит печеньем, и расслабленно откинулась на спинку стула.

Надо же, достучалась. Не без потерь, но для чего мне его безоглядное доверие?..

— Выходит, вы даже не уверены, по своей ли воле пришли ко мне, — усмехнулась я.

Тао запил печеньку кофе.

— Вот теперь — не уверен, — провокационно усмехнулся он. — Вас видели возле «Жемчужной короны», мисс Блайт, и я знаю, чем вы угостили миссис Стирлинг… — он заметил, как я поменялась в лице, и резко замолчал.

— Пришейте своим источникам глаза и уши — или зашейте рот, — посоветовала я, злобно захрустев печеньем. — Миссис Стирлинг впустила меня добровольно.

— Она — один из самых верных служащих в гостинице, работает там едва ли не с основания, — осторожно сообщил Тао. — Не может быть, чтобы она просто так рискнула нарушить прямой приказ владельца.

— Не может, — согласилась я и, полюбовавшись на его вытянутую физиономию, призналась: — Печенье предназначалось не ей. А конкретно это печенье, — я кивнула на миску, — как видите, я ем сама. В нем нет ничего выдающегося.

— Позвольте мне об этом судить, — вежливо улыбнулся Тао, стараясь не выдать нахлынувшее облегчение. Безуспешно. — Я назвал бы выдающимся как минимум его вкус.

Я опустила глаза. На дне опустевшей чашки кофейная гуща делала непристойные знаки.

— Значит, вы наконец-то осознали, что от женщины тоже можно получить по морде, и теперь решили играть вежливо, — констатировала я. Должно было прозвучать ядовито, но получилось отчего-то устало и обреченно. Из-за левого плеча веяло холодком, напоминая, что в сложившихся обстоятельствах вежливость — это не самая плохая опция. — Потому как вам по-прежнему нужна помощь… почему вы так уверены, что Его Величество дотянет до начала осени?

Тао взглянул на меня с легким недоумением.

— Отчего бы ему не дотянуть? Визит делегации Фурминта согласован на высочайшем уровне. Послы прибудут только осенью, тогда же и намечена встреча принцессы Фурминта с Его Высочеством. Он и не должен был вернуться в Старый Кастл раньше сентября… что-то не так?

Я проглотила скользкий комок.

— Вы не поддерживаете связь со Старым Кастлом? — нервно уточнила я, ощутив холодок еще и в животе — только вот к нему призрак не имел ни малейшего отношения.

— Как вы себе это представляете? — хмыкнул Тао. — Чтобы чей-то камердинер начал строчить письма или, того хуже, слать телеграммы королевской службе безопасности? А потом еще и получать ответы? Мы ничего не можем доверить бумаге. Вся связь осуществляется через… одного человека, который вынужден постоянно курсировать между Вайтоном и Ньямарангом.

— И сейчас он, надо полагать, как раз в Старом Кастле, — обреченно вздохнула я и хлопнула себя по левому плечу, сгоняя с него мерзкое леденящее ощущение, усилившееся на последних словах. — Видите ли, мистер Лат, Его Величество не дотянет до осени, потому что скончается в течение двух-трех недель. Нет, дослушайте! — я чуть повысила голос, не позволив Тао встрять с ценными замечаниями. — Я не угрожаю и не гадаю. Впрочем… лучше, если вы увидите своими глазами, — решила я и поднялась.

Тао хмуро пронаблюдал за тем, как я мечусь по столовой, задергивая шторы, разыскивая старые запасы свечей и невесть куда запропастившиеся зеркальца. Зловещая подготовка к непонятным мистическим фокусам ничуть не повлияла на его аппетит, и он методично уничтожал печенье, наплевав на опасность быть повторно околдованным.

Я поставила зеркальца под углом друг к другу и установила между ними свечу. Сама я превосходно обошлась бы и без живого огня, но не рассчитывала, что Тао сумеет что-то рассмотреть без соответствующей подготовки, а потому деловито щелкнула зажигалкой. По столовой поплыл слабый анисовый запах, едва ощутимый за горьковатым ароматом кофе, но камердинер насторожился мгновенно:

— Что это?

— Фенхель, — коротко отозвалась я, усаживаясь перед зеркальцами, — и еще кое-что. Встаньте за моим правым плечом, положите на него левую руку и смотрите на свечу.

Тао, кажется, проглотил тысячу и одно замечание, но все-таки поднялся и встал где велено. Рука оказалась тяжелой и горячей, особенно — по сравнению с призрачным холодком за левым плечом, и я едва заметно вздрогнула, сжав колени. В зеркальцах отражалось растерянное лицо в обрамлении встрепанных рыжих волос и длинные пальцы на белой ткани: на Тао была достопамятная рубашка (разве что отстиранная, для разнообразия), и в полумраке она сливалась с моим домашним платьем в сплошной идеальный фон для смуглой ньямарангской кожи.

— Что дальше? — поинтересовался камердинер, вежливо не обращая внимания на мое замешательство.

Я встряхнулась и строго велела:

— Явись, живой, незваный!

Зеркальца потемнели, но первой на зов, как обычно, явилась альциона, чрезвычайно возмущенная тем, что ее привычное место занято чьей-то нахальной рукой. Гневно заверещав, она от души долбанула клювом по ладони Тао, пустив ему кровь… и резко замолчала. Тао, увы, хорошему примеру не последовал — отдернул руку и так обложил безответную птичку, что я не выдержала и собралась было отчитать его, как отчитала бы в аналогичной ситуации Терренса…

Яркий перьевой фонтан прервал обоих, в буквальном смысле залепив рот. Цветное оперение разлетелось во все стороны, только чудом не запалившись о свечу, и резкий птичий свист переплавился в детский стон, от которого у меня внутри все перевернулось. Альциона всегда превращалась, предварительно приземлившись, — но, похоже, тоже была уверена, что явится только в том случае, если я позову и напою своей кровью.

Кажется, кровь будущего отца производила примерно тот эффект. Только вот альциона в этот момент сидела у меня на плече — где никогда не поместилась бы пятилетняя девочка.

Я с ужасом ощутила, как по лицу скользит нежный пух, отброшенный, будто взрывом, а на плечо давит плавящееся в жутком изменении теплое тельце — вот-вот упадет.

— Что за?!. — Тао выразился так, что я сама едва не покраснела, и молниеносно подставил руки, ловя падающую девочку.

И застыл, озадаченно уставившись на нее во все глаза, будто позабыв все на свете.

Я обреченно зажмурилась. Сходство было слишком очевидным, чтобы объяснить его случайным совпадением: девочку словно слепили из наших черт, взяв ровно половину от Тао и половину — от меня. Это не могло не вызывать вопросы… на которые я не была готова отвечать. Да еще в такой момент, когда я вообще собиралась показать Тао короля, а вовсе не фамилиара с его глазами!

— Вивиан, — резко осипшим голосом произнес Тао, — вы не хотите ничего мне рассказать? Что-то… что произошло здесь, пока я был не в себе?

Это предположение заставило меня резко распахнуть глаза и мобилизовать все запасы убедительности, какие только были в моем распоряжении.

— Клянусь, я просто сделала все возможное, чтобы как можно скорее поставить вас на ноги! А это… это долгая история.

Ладно, с запасами убедительности все было очень и очень плохо.

— Кажется, я уже никуда не тороплюсь, — все еще не своим голосом известил меня Тао и осторожно сел на стул, устроив девочку у себя на коленях. — Вы сказали, что она мне просто примерещилась в бреду. Но…

Альциона, наконец, отмерла и глубокомысленно изрекла:

— Он же не должен меня видеть.

Тон у нее при этом был такой укоризненный, словно Тао рассмотрел ее исключительно из-за моего упущения.

— Вы собирались и дальше скрывать ее от меня? — хрипло спросил камердинер и прокашлялся, возвращая голосу привычное звучание. — Вивиан? Может быть, вы хотя бы представите нас?

Я нервно рассмеялась и воспроизвела тот свист, которым альциона обычно обозначала свое имя.

— Это мой фамилиар, мистер Лат, та самая птичка, которая клюнула вас в руку. Она может менять облик… и показать я действительно собиралась не ее, а причину, почему Его Величество не дотянет до осени.

Попытка перевести тему провалилась с треском. Тао вдумчиво смотрел вниз, на черноволосую макушку. Альциона, словно почувствовав чужой взгляд, вскинула голову и уставилась на камердинера.

— Вы недоговариваете, — заметил Тао, рассматривая свою нерожденную дочь. Безмолвная дуэль взглядов отчего-то больше всего напоминала соревнование пары двустволок, нацеленных друг на друга, и я с трудом удерживалась от нервного смеха. — Почему ваш фамилиар так похож на меня? Словно…

Безнадежно проиграв раунд в гляделки, альциона завозилась, пытаясь перебраться на колени уже ко мне. Тао покорно подсадил ее, завороженно рассматривая черноволосую макушку и странно спокойное лицо, и обессиленно опустил руки. Я обняла девочку, и она откинулась спиной мне на грудь — а в зеркальцах на столе отразилась нахохлившаяся птица, вцепившаяся когтями в ткань домашнего платья.

— Давайте так, — обреченно предложила я, — вы расскажете мне о принце, а я вам — о фамилиаре. А потом все-таки обсудим то, что я успела выяснить за минувшие дни, вам определенно стоит об этом услышать.

— Хорошо, — бессильно согласился Тао, переводя взгляд с меня на альциону и обратно, словно сличая. — Принц… ему сейчас двадцать два. Он родился в год, когда был заключен мирный договор с Фурминтом, и одним из его условий стала кровная связь между династиями. Поскольку на тот момент Его Высочество был единственным наследником Вайтонского престола, его помолвили с Ирмалиндой Агнезэ, младшей дочерью короля Фурминта. Невеста старше принца на три года. Они никогда не виделись вживую. Этой весной Его Высочество завершил свое обучение в Королевском университете Старого Кастла, и Фурминт напомнил Вайтону о соглашении. Разумеется, одной юриспруденции наследнику престола недостаточно, но второе высшее образование он будет получать уже после свадьбы, заочно…

Я прервала его жестом.

— Все это я могу узнать из газет, мистер Лат. Мне нужно что-то более личное, чтобы я могла судить о Его Высочестве как о человеке и хоть как-то предугадывать его действия. Что ему нравится? Как он проводит свободное время? Какое впечатление произвел на вас при первой встрече?

Я спрашивала — и практически ощущала, как вокруг Тао вырастает каменная стена. Он почему-то не хотел об этом говорить — настолько, что был готов забыть об элементарной вежливости.

— Вы же не рассчитываете, что я осыплю вас перчеными сплетнями о Его Высочестве? — прохладно осведомился Тао, впервые с момента превращения альционы оторвав от нее взгляд и уставившись на меня в упор — словно из двустволки прицелился. — Вы говорите о наследнике престола, мисс Блайт. Для вашего же блага… не задумывайтесь о том, какой он человек. Вряд ли вам удастся пообщаться лично.

— Причем тут перченые сплетни? — даже немного опешила я от такого перехода. — Я же спрашиваю вас! Вы его друг, разве не так? Вы ведь не стали бы поддерживать теплые отношения с тем, кто не заслужил вашего доверия и уважения, правда?

Тао выдохнул и отвел взгляд.

— Простите. Разумеется, вы правы. Просто Его Высочество… всегда был мишенью для грязных сплетен. А ко мне и Кристиану журналистам прорваться куда проще, чем к наследнику престола и приближенным, постоянно проживающим на территории дворца. Мы привыкли реагировать на подобные вопросы несколько резче, чем принято в приличном обществе.

Я покорно проглотила это объяснение, хоть и чувствовала в его словах второе дно, как лиса — мышь под снегом; только укоризненно вздохнула и призналась:

— Хотела бы я когда-нибудь заслужить такую же преданность.

Взгляд Тао метнулся от макушки альционы на мое лицо — и в сторону. Заверять меня в том, что его преданность принадлежит прекрасной даме всецело, как сделал бы любой джентльмен на его месте, он не стал. На такую обезоруживающую честность я могла разве что ответить равной жестокостью, макнув Тао головой в безжалостную правду.

Я уткнулась носом в макушку нерожденной девочки, вдохнула сладковатый, нежный запах детских волос — и не стала отказывать себе в удовольствии.

Тао последовательно провел меня через всю гамму эмоций, свойственную подозреваемым на допросе. Я раскололась сразу же, отвечая предельно честно и полно, и от этого камердинеру было здорово не по себе. Он ждал соревнования, долгой игры в недомолвки и догадки — а получил безоговорочную капитуляцию, и теперь чувствовал себя полководцем, который собирался возглавить штурм легендарной крепости, окруженной рвом с крокодилами и охраняемой драконом, — но внезапно обнаружил на ее месте покосившуюся избушку с одинокой бабкой, чрезвычайно польщенной оказанным ей вниманием.

— Итак, за вашим левым плечом летает Его Величество, в исчезновении принца замешан его собственный камердинер, вы, скорее всего, можете зачаровать одного из похитителей, а еще ваш фамилиар при желании выглядит точь-в-точь как наша будущая дочь, — флегматично резюмировал Тао и сжал пальцами переносицу.

Я почувствовала себя той самой одинокой бабкой в кольце вражеских войск.

— Справедливости ради, моя дочь вовсе не обязательно будет от вас, — уязвленно заметила я.

Тао выразительно хмыкнул, не отнимая пальцев от переносицы:

— А от кого? От Кристиана, что ли?.. — и вдруг резко замолчал.

Я затаила дыхание и навострила уши, подспудно ощущая всю важность этой оговорки, но больше Тао не произнес ни слова.