Выжить после апокалипсиса

Глава 3.

Глава 3

Земля и начало

Солнце только поднималось, когда Мира и её спутники остановились на краю долины. За их плечами была дорога, монастырские стены и бесконечные сомнения. Впереди — новая жизнь.

Перед глазами открывалось наследство: кусок земли, который в книгах называли «плодородным», но теперь он был скорее раненым. Местами почва чернела и блестела, словно после пожара. На других участках трава упрямо пробивалась, зелёная и сочная, как напоминание: жизнь ещё держится. На востоке тянулся лес, редкий, но живой. Там можно было найти орехи, дикое яблоко, вишню. На западе переливалась река — мутная, с корягами, но живая.

Мира глубоко вдохнула, и её сердце сжалось. Всё это теперь её. И именно ей решать, будет ли здесь дом или пустошь.

— Ну что ж, — тихо сказала она, — добро пожаловать домой.

Дом, что достался вместе с землёй, выглядел жалко. Сруб с перекошенной крышей, дверь, едва державшаяся на петлях, окна заколочены. Но внутри пахло когда-то затухшим очагом. Не смертью, не запустением — а тем, что здесь когда-то жили.

— Жить можно, — сказал кузнец, обходя дом кругом. — Камень держится. Крышу я подниму.

Фермерша молча кивнула. Она уже смотрела на землю вокруг, прикидывала, где можно будет вспахать, а где придётся оставить под пастбище.

Мира чувствовала — именно сейчас ей нужно взять слово. И она взяла.

— Мы начнём отсюда. Дом починим. Речку расчистим. Огород посадим. И сад — из леса. Яблони, орехи, вишню — всё пересадим сюда. У нас мало людей, мало сил. Но у нас есть главное — мы вместе.

Работа закипела. Подростки смеялись, вытаскивая балки из поваленной стены, таскали воду из реки. Кузнец рубил новые доски для крыши. Фермерша с дочерью выметали труху и пыль из комнат.

Мира же достала тетрадь — ту самую, что вела ещё в монастыре, делая заметки по старым книгам. На коленях она рисовала планы: поля, запруду на реке, коптильню, сараи.

«Если построить хлев здесь — к реке ближе. Козу или овцу — рядом, чтобы слышать. Огород — на южной стороне. Река — для рыбы. Лес — для сада. Дом — для людей. Но дом держится не на стенах. Дом держится на нас».

К вечеру они уже развели костёр. В котле кипела первая похлёбка — горьковатые яблоки, коренья и орехи. Подростки вернулись с рыбой. Маленькой, костлявой, но живой.

— Соли бы… — вздохнула фермерша.

— Соль купим в городе, — твёрдо ответила Мира. — Завтра. Я составлю список. Семена, соль, верёвки, иглы, топоры. Всё по порядку.

Она писала в тетради крупно и уверенно. Каждое слово было обещанием.

Ночь выдалась тёмной. Небо казалось чужим: синим, с зелёными разводами, словно на нём остались следы старой катастрофы. Звёзды горели ярко и холодно.

Мира вышла на улицу, обняла плечи руками и шепнула:

— Я смогу. Ради родителей. Ради нас. Ради этой земли.

Ветер принёс запах сырой земли и дыма. И впервые Мира почувствовала: у неё есть дом. Пусть ещё слабый, полуразрушенный — но дом.

Утро началось с крика кузнеца:

Деревянные балки встали на место, подростки радостно подпрыгнули. Фермерша с дочерью расстелили первый ковёр у очага.

Мира снова собрала всех у костра.

— Сегодня первый день. Кузнец — крыша. Подростки — огород. Фермерша — к реке, будем делать запруду. Я поеду в город. Куплю соль, семена и всё, что сможем себе позволить.

— Деньги-то есть? — осторожно спросила фермерша.

Мира достала из сумки кожаный кошель. Там было немного серебра и золота — родители оставили в наследство.

— Хватит. Но тратить будем с умом.

Дорога в город была тяжёлой. Каменные плиты старого тракта давно раскрошились. Лошади не было, шли пешком. Подростки тащили тележку.

По пути им встретились другие семьи. Кто-то вёз мешки с зерном, кто-то — поросят, пойманных в лесу. Кто-то просто шёл, с надеждой найти лучшее место.

Мира смотрела на них и думала: «Мы все одинаковые. Мы ищем дом. Мы ищем жизнь».

Город встретил шумом и пылью. Узкие улочки были забиты людьми. Женщины в богатых одеждах выводили мужчин, словно трофеи. Ремесленники кричали, предлагая товар. Бедняки сидели у стен, протягивая руки.

Мира чувствовала — сердце её колотится. В монастыре учили держать лицо. И она держала.

— Я пришла зарегистрировать землю, — сказала она писарю у ворот канцелярии. — Мира Лемар.

Слова прозвучали уверенно, хотя внутри всё дрожало.

Вечером, вернувшись домой с мешками соли, семян и игл, Мира собрала всех.

— Мы сделали первый шаг. Дом у нас есть. Семена у нас есть. Земля у нас есть. Теперь — работать. Вместе.

Подростки кивнули. Фермерша с дочерью улыбнулись. Кузнец поднял кружку:

— За наш дом.

И впервые в этом доме раздался смех.

— Соль. Семена — рожь, ячмень, горох. Лук, чеснок, морковь… — бормотала она вслух, загибая пальцы. — Из скотины: поросята, коза или овца, курицы. Ткань для одежды. Инструменты — плуги, мотыги, топоры. Свечи и масло для ламп. И… лекарства. — Она задумалась. — Нужно найти лекаря. Хотя бы травника, заключить договор, чтобы наведывался.

Кузнец хмыкнул, поправляя сбрую на лошади:

— Зато без него люди мрут, — жёстко ответила Мира. — Я не позволю. Лучше заключить договор сейчас, пока мы не отдалились от города.

Фермерша одобрительно кивнула.

Подростки тем временем спорили, кто поедет.

Мира подняла руку.

— А если кто нападёт? — спросила дочь фермерши.

— Значит, держитесь вместе, — твёрдо сказала Мира. — Мы не стадо. Мы семья.

Телега скрипела, но ехала. Лошадь, старая кобыла, фыркала на каждую кочку. Подросток сидел рядом, держа мешок с пустыми бурдюками — их нужно было наполнить зерном и солью. Кузнец шагал сбоку, держа топор на плече, словно вызов всему миру.

Мира смотрела на дорогу. По обочинам тянулись поля, местами чёрные от пожарищ, местами зелёные, словно сама жизнь держалась за каждую травинку. Попадались полуразрушенные дома, где из стен росла трава, и каменные колодцы, окружённые зарослями крапивы.

— Мрачно, — пробормотал подросток.

— Потому и едем, — ответила Мира. — Чтобы у нас было иначе.

Город встретил шумом. Высокие стены, ворота с ржавыми петлями, но внутри — настоящий муравейник. Торговцы кричали, зазывая: «Соль! Соль свежая, чистая!», «Семена — на любой вкус!», «Козлята недорого!» Запахи кружили голову: дым, жареное мясо, травы, пряности.

Мира сразу ощутила контраст. Здесь женщины в ярких платьях ходили с высоко поднятыми подбородками, а мужчины — в нарядных рубахах, старались казаться важными. Но за этим блеском прятался холодный порядок: стража у ворот, писцы на площади, что переписывали сделки.

— Сначала к семенам, — решила Мира. — Без хлеба нам не жить.

К торговцу семенами они пробились сквозь толпу. Старик с хитрыми глазами, щурясь, взвешивал зерно.

— Рожь, ячмень, горох, морковь, лук. На пробу — немного каждого.

— Немного? — он усмехнулся. — У вас земли мало?

— Земли у нас достаточно, — твёрдо сказала Мира. — Но я не стану покупать вслепую. Сначала проверю.

Старик прищурился, но кивнул.

Дальше был скотный ряд. Под навесами блеяли козы, визжали поросята, кудахтали куры. Возле одного загона подросток ткнул пальцем:

Мира посмотрела внимательно. Глаза у козы были умные, усталые, но шерсть блестела.

— Берём, — решила она. — Даже если не беременная — молоко даст.

Кузнец пробурчал:

— Ты, конечно, — улыбнулась Мира, и подросток прыснул от смеха.

На рынке они задержались ещё дольше. Купили соль, ткани на рубахи, свечи и масло, пару новых топоров. Мира тщательно вела записи: сколько потратили, что осталось. Золота было немного, но ей удавалось торговаться — не грубо, но с твёрдостью.

И наконец — лекарь. В тени навеса сидел худой мужчина в сером плаще, с корзиной трав. Он смотрел внимательно, словно сразу оценивал людей.

— Травы нужны? — спросил он.

— Больше — вы нужны, — ответила Мира. — У нас земля. Люди. Мы только начинаем. Нам нужен договор, чтобы вы приходили к нам хотя бы раз в месяц.

Лекарь приподнял бровь.

— Продукты. Рыбу, молоко, хлеб, когда пойдёт урожай. И уважение, — спокойно сказала Мира.

Он долго смотрел, потом улыбнулся уголком губ.

Когда вечером телега выехала за город, Мира смотрела на закат. Солнце садилось за лес, окрашивая небо в пурпур и золото. В мешках лежали семена и соль, на телеге — коза, и всё это казалось символом.

Подросток радостно прижимал мешок с семенами, кузнец мрачно держал топор, а Мира шла впереди.

И впервые она ощутила: они не просто выживают. Они строят.