Я не сплю по ночам

Интерес других спортсменов – и мужчин и женщин – к подробностям Наташиного триумфа был настолько велик, что она просто не знала, как удовлетворить их любопытство, не обидев никого невниманием к его вопросам.

– Скоро язык у меня распухнет и перестанет помещаться во рту, а времени на работу и тренировки не останется вовсе, – пожаловалась она Вадиму.

– Значит, нужно ответить всем разом. Давай организуем собрание, куда придут все желающие, – нашел решение проблемы Вадим.

В назначенный день Наташу ожидал сюрприз: среди собравшихся в спортзале, чтобы выслушать ее рассказы, она увидела Симу и еще нескольких девочек и ребят. Скромно сидя в сторонке на матах, они с интересом ждали начала.

Наташу ничуть не смущала эта огромная аудитория, многие десятки пар устремленных на нее внимательных глаз. Глаз, изучающих ее лицо, волосы, одежду... По части владения собой Наташа могла дать сто очков вперед любому полководцу, а публики боялась не больше, чем какая-нибудь кинозвезда. Грациозным жестом тонких пальцев откинув прядь роскошных волос, Наташа заговорила, и в спортзале воцарилась тишина, в которой раздавался лишь ее мелодичный голос.

Наташа подробно описывала им ход чемпионата; ее рассказ был полон мельчайших, но интересных подробностей, не попавших в помещенные в прессе публикации. Меткость ее сравнений, острая наблюдательность, правильная литературная речь завораживали слушателей.

Потом посыпались вопросы. Не все они касались спортивных тем: людей интересовали подробности жизни простых американцев, которые не узнаешь из боевиков и глянцевых журналов. Напрягая память, Наташа старалась ответить как можно полнее. Наконец иссякла и эта тема. И когда, казалось, пришла пора расходиться, со сложенных горкой матов раздался просительный голосок:

– А правда, что вы хотите организовать боксерскую секцию для девочек.

– Как только получу разрешение в мэрии, – охотно пояснила Наташа.

– А дорого это будет стоить?

– Я постараюсь, чтобы наша секция была доступна каждой из вас.

– А когда бьют грушей по голове, это очень больно? – наивно пропищала беленькая худышка.

Можно было подумать, что прорвалась плотина: большинство взрослых уже давно разошлись по домам, а девочки все толпились вокруг Наташи, требуя немедленно разрешить их сомнения. Она старалась, как могла:

– Бокс вовсе не уродует женскую красоту, это предрассудок. Ну посмотрите хоть на меня!.. Правда, ничего страшного? И глупыми от ударов по голове вы не станете: во-первых, никто не будет задаваться целью истязать вас, это спорт, а не уличная драка. А во-вторых, у вас будут средства защиты. Давайте подойдем к шкафчику, я вам покажу...

Наташа с радостью подметила в детских глазах тот же огонек удовольствия, с которым она сама когда-то разглядывала одеяния боксера.

– Какие здоровские ботинки! Гляди, Кравцова!

– Ого! Прямо рыцарские доспехи! Мы что, будем амазонками?

– Ой, какие шорты! Шелковые, да? Можно, я потрогаю? Руки у меня чистые!

– А эта черная штука для чего? – дергала Наташу за рукав беляночка.

– Чтобы защищать зубы. Вот видишь, все предусмотрено.

– Но ведь бывают и травмы? – солидно уточнила рослая девочка с роскошной русой косой.

– Травму можно получить, даже упав с дивана. – Ответ Наташи вызвал смех. – Тебе не кажется, что жизнь, проведенная в коробке с ватой, тоже имеет свои недостатки?

– А почему эта ваша зубная защитка черная? – гнула свое ее подруга.

– Она называется «капа». А черная... Да они всякие бывают, просто самая первая у меня была черная, и я привыкла к этому цвету.

– С черной будет казаться, что рот без зубов...

– Если это для тебя так важно, нарисуешь на своей капе зубы. Хоть золотые.

– А на бокс только девок запишут, да? – вдруг печально спросил ломкий юношеский голос.

– Да ведь секция для мальчиков существует уже давно, – поразилась неведению подростка Наташа. – Ты что, не знал?

– Откуда? У нас в школе и физрука-то нет...

– Если хочешь, можешь прийти к нам и присмотреться, – заметил Вадим. – Кстати, я тренирую участников юношеской секции бокса. Только, знаешь ли, что... Есть одно условие.

– Как в Шаолине?

– Почти. Немедленно выкинь сигареты и больше никогда не бери их в руки.

Дети расходились окрыленные: оказывается, совсем рядом с ними существует огромный и безумно интересный мир спорта, и вот дружеские руки отворили в него дверь, и от них самих зависит – войти или нет. Первый серьезный выбор, предложенный им, заставлял подростков ощущать себя старше и рассудительней. Впервые они почувствовали, как это здорово – быть хозяевами собственной судьбы, не плыть по течению жизни, а смело преодолевать его. Проходя мимо урны, двое мальчишек выбросили в нее свои сигареты. Немного помедлив, их примеру последовала и Сима.

Педагоги окрестных школ и родители подростков одобрили затею Наташи. Но для того, чтобы планы воплотились в жизнь, требовалось разрешение городских властей. По пути к мэрии Наташа не могла не вспомнить, как долго мыкался по инстанциям Сергей, а ведь он просил куда меньшее! «Однако он добился своего, – напомнила себе Наташа. – А там, где сумел пройти один, смогут и остальные!»

И она прошла. Не одна, конечно: под заявлением было больше сотни подписей. Новая спортивная секция была нужна городу, и спорить с этим было бессмысленно. Тем не менее вопросы по мере прохождения бумаг по инстанциям, разумеется, возникали.

– Бокс вовсе не воспитает в девочках агрессивность, – говорила она в одном кабинете. – Наоборот, он введет ее в управляемые рамки. Разве лучше будет, если томящаяся от скуки хулиганка огреет кого-то в парадном по голове? Плохо будет и жертве, и малолетней преступнице. А вот если она сумеет подчинить себе свои эмоции, а агрессию оставить в спортзале, мы с полным правом сможем считать, что спасли сразу две судьбы.

– Как – «зачем обычной горожанке нужен бокс?» – горячо возражала Наташа другому, внимательно слушавшему ее чиновнику. – Во-первых, он нужен и жительнице села, ваша классификация здесь неуместна. Во-вторых, женщина, занимающаяся таким энергичным видом спорта, долго сохранит свою молодость, физическое здоровье. Ну и... о том, что бокс – прекрасный способ самозащиты, тоже не следует забывать.

– Почему вы считаете, что бокс оглупляет? – азартно доказывала она очередному оппоненту. – Наоборот, он развивает способность к анализу ситуации, к почти шахматному просчету ходов. Не напоминает ли это вам высшую математику?

Слушать Наташу было настолько интересно, что бумаги подписывались почти непроизвольно – будто греческая богиня Победы, она совершала свое триумфальное шествие во славу Спорта. И когда открытие боксерского клуба для девочек наконец состоялось, один из присутствовавших на нем гостей предложил Наташе записать свои рассказы о боксе, о его роли в жизни тех женщин, которые не побоялись сделать шаг в новый, непривычный вид спорта.

«Я подумаю об этом завтра», – чуть было не ответила Наташа словами своей любимой литературной героини. Она сдержалась, потому что понимала, что человек может не понять ее слова и обидеться. Но в самом деле, перед Наташей расстилалось столь широкое поле деятельности, что она порой мечтала, чтобы в сутках было по крайней мере 48 часов. «Прежде чем брать на себя новые обязательства, я должна выполнить уже принятые», – думала она; успех не вскружил Наташе голову, не лишил рассудительности и практичности. Да, глядя на нее, никто бы и не подумал, что перед ним – совладелица крупного предприятия, тренер, чьи питомцы ежегодно собирают на всех континентах урожай наград, любящая жена и прекрасная мать.

Да, теперь они с Вадимом всегда были вместе. Анечка и Коля уже подросли и теперь с удовольствием занимались боксом: мальчик под руководством Вадима, а девочка – в знаменитой секции Наташи. А дома подрастали еще два очаровательных малыша. Словно соблюдая некий закон симметрии, укрощенная судьба одарила их мальчиком и девочкой: Сереженька – живое напоминание о навсегда оставшейся в Наташином сердце первой любви и Александра, Сашуня, самая маленькая «мышка». Крошке дали имя и в честь прадедушки, и в честь отца Александра, продолжавшего помогать Наташе своими мудрыми советами.

Именно он подсказал ей однажды смелую идею, которая, несмотря на все трудности, стоила затраченных усилий.

Выйдя с мужем и детьми после службы из храма, Наташа остановилась возле крыльца. Они ждали отца Александра. Был неприглядный промозглый день; но вот, поправив резво вертевшейся в коляске Сашуне капюшончик, Наташа подняла голову, и внезапно ей почудилось, что тесный церковный двор озарило весеннее солнце. Сколько ласкового тепла было в глазах молодой женщины, с которой Наташа встретилась взглядом! Наташа невольно залюбовалась ею: незнакомка была из тех женщин, прелесть которых заключается не в правильности черт лица или особой соразмерности фигуры, а в проглядывавшей в каждом жесте красоте души. Сообразив, что слишком уж настойчиво разглядывает незнакомую женщину, Наташа поспешила отвести глаза.

– Вы тоже батюшку ждете? – приветливо спросила та. Почувствовав, что Наташа не в своей тарелке, незнакомка решила рассеять недоразумение, успокоить ее.

– Да, отец Александр обещал поговорить с нами...

– Какие славные ребятишки! Это все ваши?

– Да, а вон там – мой муж... А у вас мальчик или девочка?

Наташа видела, что возле незнакомки стоит прогулочная коляска, но верх был поднят и разглядеть крохотного пассажира было невозможно.

– Мальчик... – с непонятной Наташе запинкой ответила женщина. Почему ее глаза наполнились еле сдерживаемыми слезами? И для чего пластиковые окошки в нежно-голубом верхе коляски наглухо завешаны чем-то черным? В сердце Наташи зародились недобрые подозрения, но они не успели набрать силу, как непредвиденный случай помог все объяснить. Какая-то старушка, одной из последних вышедшая из храма, размашисто перекрестилась на церковные двери и, повертев головой, решительно направилась прямо к голубой коляске. Прежде чем мама мальчика успела помешать ей, старушка заглянула внутрь: точно удостоверившись в чем-то, она удовлетворенно кивнула и, достав из замусоленной сумки несколько купюр, насильно втиснула их в руки женщины.

– Возьми на пропитание убогого! – заявила она.

Женщина поспешно выпустила из рук деньги, и смятый комок упал на старинную брусчатку.

– Как вам не стыдно! – болезненно вскрикнула она. – Как вы могли подумать, что мы попрошайки? Не нужны мне ваши деньги!

Оскорбленная в лучших чувствах, старуха обиделась:

– Денежками бросаешься, а ты заработала их? Ты вот на паперти стоишь, а я всю жизнь ишачила и теперь по заслугам пенсию получаю. Легко ты, барышня, жить хочешь. Видать, за грехи твои тебя Бог уродом покарал.

Наташа, обернувшийся на голоса Вадим, Анечка, Коля, испуганно прижавшийся к папе Сережа, еще какие-то люди, прогуливавшиеся по церковному двору, – все, кто слышал старуху, окаменели. Даже Сашуня, казалось поняв что-то, испуганно оборвала свой веселый лепет. Неизвестно, чем закончилась бы ситуация, но тут из храма бодрой походкой вышел отец Александр. С подобными недоразумениями он, к сожалению, в последнее время сталкивался достаточно часто и прекрасно понял, что произошло. В одно мгновение он оказался возле продолжавшей кипятиться старухи и, подобрав с земли деньги, осторожно, но настойчиво заставил ее взять их обратно.

– Я, батюшка, как лучше хотела, – плаксиво завела та.

– Знаю, знаю.

– Убогим помогать положено.

– Верно, матушка. Но Глаша и Кирилл не просят милостыню, и убогими их не назовешь. Помогите лучше тем, кто стоит возле ворот.

– Как же, батюшка, не убогие? – заспорила старуха. – Малец-то уродец, да еще, поди, и дурачок: вон как нога-то скручена!

– Господи, просвети неразумную, – отец Александр не позволил втянуть себя в бессмысленный спор; произнеся вполголоса краткую молитву, он вежливо проводил старушку до ворот и вернулся обратно.

Наташа, желая утешить Глашу, подошла к ней, но та, неверно истолковав ее поведение, проворно шарахнулась прочь. Бедняжка так торопилась отодвинуть подальше от чужого, недоброго любопытства коляску, что едва не перевернула ее.

– Осторожнее! – испуганно вырвалось у Наташи.

– Можно подумать, вам не все равно! – выпалила Глаша.

– Конечно же нет!

– Мама, а кто там сидит? – недоуменно спросил Коля. – Мальчик, да? Пусть он вылезет, поиграет с нами! Я дам ему свои ролики.

Эти наивные слова ребенка окончательно добили Глашу. И она тихонько, будто стыдясь своего горя, заплакала.

Плед, видный в проем между верхом и пологом коляски, зашевелился, и оттуда выглянуло бледное от вечного затворничества умное лицо. Наташа не ожидала, что в крохотной коляске может оказаться мальчик – по виду ровесник Коли.

– Мам, не плачь, – жалобно попросил Кирилл.

– Сколько ему лет?

– Был бы здоров – пошел бы в третий класс, – смахнула слезы Глаша.

– Травма?

– ДЦП. Люди жестокие, зовут его уродом, считают почему-то дураком... А Кирюша у меня умненький, все книжки перечитал, на дому учится... Скучно ему без товарищей, а здоровенькие ребята не хотят с ним дружить, дразнят. Да и родители, что греха таить, не останавливают их. Сами же запрещают с Кирюшей водиться: дескать, он заразный. Только и есть у него друзей, что Богдан и Владлена. Он, бедняжка, слепой, а Владочка глухонемая. Но ведь и такие люди жить хотят, поймите! – Голос Глаши оборвался, она заплакала.

Наташа была глубоко потрясена этим страшным в своей безыскусности рассказом. И тем радостнее было ей услышать решительный голосок Анечки:

– Как подло отталкивать человека только потому, что он болен! Папа Сережа ни за что бы так не сделал! Тетя Глаша, если Кирюша захочет, я буду с ним дружить!

– И я, – подхватил Коля, а Сереженька молча кивнул.

– Приводите его к нам, – продолжала Анечка. – У нас весело. Можно на компьютере играть, а еще у нас есть Атоска, он умеет ходить на задних лапах.

– Спаси тебя Господь, девочка... Да родители твои разве позволят нам таскаться к вам, мешать...

– Что же мы были бы за родители, если бы преподали сейчас детям урок бездушия, – вмешался Вадим. – Непременно приходите к нам в гости! Вот адрес и телефон...

– А если вместе с Кирюшей к нам придут его друзья, мы будем только рады, – добавила Наташа. В ее уме уже обрисовывался сценарий детского праздника – такого, на котором могли бы найти себе развлечение по душе и гости со слабым здоровьем.

Глаша как завороженная вертела в руках глянцевитую визитную карточку, которую дал ей Вадим.

– О, вы боксер, – протянула она. – Кирюша, ты ведь давно мечтал пообщаться с настоящим боксером!

Вадим, испросив взглядом разрешения у Глаши, извлек мальчика из его убежища. Наташа была потрясена: и без того болезненный, с мучительно перекошенным из-за натяжения мышц тельцем, несчастный ребенок, оказывается, был буквально сложен пополам для того, чтобы поместиться в детской коляске.

– Ему же там тесно! – невольно воскликнула она.

– Тесно, а что делать? – вздохнув, пожала плечами Глаша. – Это для Кирилла единственная возможность выбраться из дома.

– Но ведь существуют специальные коляски...

– А знаете, сколько стоит эта роскошь? – горько усмехнулась Глаша.

– Вот что, – прервала ее Наташа. – Я частенько бываю по делам в мэрии. Ничего пока не обещаю, но постараюсь выбить для вашего мальчика бесплатную коляску. А если не выйдет... Что ж, мы с друзьями скинемся и попросту купим ее!

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – Глаша давно усвоила печальный закон: людям, имевшим материальную возможность помочь ей, как правило, не приходило в голову это сделать. А те, кто, сам испытав в жизни трудности, искренне сочувствовал несчастной матери и ее ребенку, сами еле сводили концы с концами. – Что мы должны будем сделать взамен? Имейте в виду, квартиру я на вас переписывать не стану! Это все, что у нас осталось.

Наташа не обиделась: она прекрасно поняла, что устами Глаши говорила сейчас горькая обида, порожденная черствостью и эгоизмом людей, точно вороны слетающихся порой на чужое горе. Почему Глаша должна вот так сразу, без оглядки, поверить ей? Кроме обещаний, она от Наташи и ее семьи пока ничего не видела...

– Глаша, я перед Богом клянусь вам: никто ничего не потребует с вас, и даже долг отдавать не придется, – в подтверждение своих слов Наташа перекрестилась на церковные купола. – Наоборот, это я выплачу часть своего долга, помогая вам.

– Ничего не понимаю, – окончательно растерялась Глаша. – Вы что, знали моего мужа, вели с ним дела? Но после рождения Кирюши он бросил нас, не пожелал считаться отцом инвалида и не признает уплатой долга деньги, отданные бывшей жене!

– Я никогда даже не видела вашего мужа, – удивила ее ответом Наташа. – Просто в жизни мне довелось встретить много хороших людей, которые в трудную минуту помогли мне. Они не ждали возмещения за сделанное добро, а просто пустили его по кругу: теперь вот настала моя очередь по мере сил помогать тем, кто в беде... Не будем больше об этом, лучше расскажите, почему Кирюше так нужно было пообщаться с боксером?

– Да у него любимый писатель – Джек Лондон... Кирюша боксом просто бредит, и в альбоме у него все ринг да ринг... А на Рождество, не поверите, выпросил перчатки, толстые эти. Бедняжка, и ведь понимает умом, что не видать ему этого ринга никогда... А вот все надеется на чудо.

Подошел отец Александр. Извинившись, он отвел Глашу в сторонку и принялся горячо убеждать ее в чем-то. До Наташи долетал его спокойный басок:

– Грех гордыни... Не гнушайся... Ребенку... Эти продукты мы с Еленой Николаевной купили от чистого сердца...

– ...Вот что порой бывает в жизни, – задумчиво заметил он, когда Глаша и Кирилл отправились домой.

– Больно при мысли, что вся моя помощь этим незаслуженно несчастным людям будет заключаться лишь в решении мелких бытовых проблем, – откликнулась Наташа.

– Вы считаете, что неспособны на большее?

– Батюшка, да если бы я могла... Но чем тут помочь?

– А ведь я специально попросил вас и вашего супруга задержаться, чтобы предложить вам...

– Что же? – Вадим был тем более заинтересован, что, оборвав фразу на полуслове, священник загадочно умолк.

– Известно ли вам, что во всем мире набирает силу спортивное движение для... инвалидов? – заговорил наконец отец Александр. – А что, если... в вашем детском клубе бокса появится секция и для таких, как Кирилл и его друзья?

– Господи, да конечно! – обрадовалась Наташа, как, оказывается, близко было решение, и все же без умудренного опытом священника она сама не увидела его сразу.

– Да я лично буду тренировать Кирилла! – подхватил Вадим. – Н-да, вот только почитать бы специальную литературу по этому вопросу. Тут ведь должна быть масса тонкостей...

– Я предвидел это, – отец Александр показал небольшой томик на иностранном языке. – Вот, добрые люди поделились с нами книгой... Я, правда, больше по новогреческому языку специалист, но вы, конечно, с Божьей помощью сумеете разобрать, что тут рассказано.

– Ой, это по-французски! – по-девчоночьи воскликнула Наташа. – Я-то «англичанка»... Вадим, может, ты?

– Я немецкий учил, – расстроился тот.

– Мамочка, а ведь тетя Алена знает французский, – вмешалась Анечка. – Попросим ее!

– Дерзайте, друзья мои, дерзайте! – напутствовал отец Александр. – А я буду молиться об успехе нового дела.

Вскоре уникальная секция, едва ли не первая в нашей стране, открыла свои двери для тех, кто раньше и думать не смел о том, чтобы испить из животворного источника спорта, а теперь, перешагнув болезни, омрачавшие жизнь, радостно спешил вступить в спортивное братство. У тех, кого обыватели презрительно именовали «уродами», появились уверенность в собственных силах, надежда на то, что и они смогут вырваться из цепких лап жестокой судьбы.

...«Скоро все мои четыре мышонка подрастут, – мечтала Наташа порой. – Дети двух тренеров, Сереженька и Сашуня, разумеется, тоже не смогут отвернуться от веселого и благородного спорта – бокса. И вся наша семья будет дружно выезжать на соревнования. Что сможет сплотить нас крепче?»

Даже четырежды став матерью, Наташа осталась юной и прекрасной. Время, как и судьба, было не властно над ней. Это она командовала временем, позволяя себе проплыть в его потоке назад, а потом вернуться в настоящее. Это случалось, когда Наташа, Вадим и все их четыре мышонка посещали могилу Сергея. Когда муж и дети, возложив на серый мрамор венок из живых роз, уходили к машине, Наташа задерживалась, чтобы, оставшись с Сереженькой наедине, рассказать ему о кроссах, пеших маршах, спортивных соревнованиях, посвященных памяти героев-чернобыльцев. Их организация была делом упорных стараний Наташи и ее многочисленных друзей и болельщиков.

Время шло, и вот пришла пора вспомнить о книге. Наташа сомневалась, что у нее получится, но когда Вадим, любящий мужчина и строгий тренер, предложил ей представить, сколько общественной пользы принесет такая книга, Наташа заставила себя попробовать.

И попытка удалась! Тираж этой написанной простым, доступным языком, полной интересных эпизодов книги был невелик, но сразу оценившие ее читатели передавали томики с прекрасным девичьим лицом на обложке из рук в руки, а многие сканировали содержание и после распечатывали его, чтобы иметь книгу в доме.

Книга была и веселой, и грустной: Наташа не скрыла от своих друзей-читателей сложной истории своей жизни. В этом не было ни самолюбования, ни эгоцентризма: когда люди узнавали, из каких пропастей поднял на вершину личного и общественного успеха Наташу спорт, их желание подражать ее стойкости и жизнелюбию многократно возрастало. Ведь главным в книге было то, что она выполняла свое назначение. Многим она помогла выбраться из жизненного тупика, – и Наташа смела надеяться, что многим еще поможет.

Ведь спорт – это мир. Бескрайний мир дружбы, взаимовыручки, а главное – любви. И горизонты его озарены солнцем.