Я не сплю по ночам

Наташа выбросила из головы и глупые слова коллеги, и служебные неприятности; она предвкушала поход в театр. Размышления о подходящем наряде были для Наташи сейчас гораздо важнее! Едва вернувшись домой, она принялась осматривать свой гардероб. Достала из шкафа любимое платье из синего велюра, с довольной улыбкой приложила его к себе... Вот неприятность! В последний раз Наташа надевала это платье, когда они с Сергеем были в гостях у Жени, отмечавшего день рождения в кафе. В суматохе Наташа тогда не заметила, что кто-то прожег ей сигаретой подол. «Конечно, можно отрезать, – размышляла Наташа. – Но тогда платье станет совсем коротким. Что ни говори, в театре мини не слишком уместно!»

Черное платье Наташа тоже отвергла, посчитав его слишком открытым. «Ну что же, придется идти в юбке и джемпере», – вздохнув, решила девушка. Наташа как раз осторожно стирала вручную нарядный джемпер из розовой ангорки, когда в коридоре послышались треск дверного звонка, голоса...

– Мамуль, кто там? – высунувшись из ванной, окликнула Наташа.

– Аленушка пришла.

Оставив свое занятие, Наташа вышла навстречу подруге.

– Хотела отдать тебе в бассейне, – едва поздоровавшись, заговорила та, – но не удержалась! Смотри, какие вьетнамки я только что купила! Прозрачные. Розовые тебе, зелененькие мне. И недорого.

– Ален, у меня проблема, – начала Наташа.

– Ерунда, с зарплаты отдашь, – неправильно истолковала ее слова подруга.

– Да нет, дело не в этом...

Узнав, что произошло, Алена решительно заявила:

– Сейчас уже слишком жарко, чтобы ходить в джемпере! Вот что, размер у нас почти одинаковый... Встретимся завтра, и я дам тебе свое выходное платье, ну, то, голубое с люрексом. Тебе должно пойти!

– Аленушка, ты прелесть. – Наташа обняла подругу так крепко, что Алена шутливо пискнула:

– Пусти, задушишь!

– Я тебе так благодарна!

– Друзья для того и существуют, чтобы выручать в трудную минуту, – подмигнула Алена. – К тому же у меня есть предчувствие. Ваш с Сережкой поход в театр обязательно закончится чем-то очень важным для вас обоих!

Подруга посмотрела Наташе в глаза так многозначительно, что нетрудно было догадаться, на что она намекает. Наташа и сама чувствовала, что больше не в силах противиться властно говорившему в ней желанию навсегда соединить свою судьбу с судьбой Сергея.

В пятницу Наташе удалось вырваться с работы чуть пораньше. Торопливо выпив несколько глотков чая, девушка принялась наряжаться и прихорашиваться, ощущая себя чуть ли не невестой, готовящейся к венцу. «Решено, решено, – пело сердце Наташи. – Сегодня я сама заговорю с Сереженькой о том, что хочу быть с ним вместе! И он ответит мне „да“...»

Вечер прошел чудесно. Сергей, заехавший за Наташей на машине, был восхищен тем, как чудесно она смотрелась в голубом платье. В фойе театра перед началом спектакля он купил и галантно преподнес девушке коробку конфет. Пока он приобретал у капельдинера программку, Наташа подошла к стоявшему в углу киоску и тайком купила альбомчик с репродукциями картин русских пейзажистов. «Положу его Сереже в бардачок, – пряча продолговатую глянцевую книжечку, подумала девушка. – Вот будет сюрприз!»

Радостное чувство, которое испытывала Наташа, окрашивало все вокруг в радужные тона. Ей нравилась музыка, покоряли отточенные движения артистов, восхищали красивые костюмы и декорации... Сергей все время был рядом, и его присутствие доставляло девушке невероятное наслаждение. «По дороге домой мы обязательно поговорим с Сергеем», – думала она.

Сергей вышел из подъезда театра чуть раньше Наташи и, пока она напоследок поправляла макияж, успел подогнать машину чуть ли не к самым дверям. Это вызвало недовольство дежурившего поблизости милиционера.

– Здесь не положено стоять, – выговаривал он Сергею, когда подошла Наташа.

– Погоди, командир, – желая уладить конфликт, Сергей отвел милиционера в сторонку. За то время, которое понадобилось им, чтобы обменяться парой слов, Наташа успела усесться в салон. Радуясь представившейся возможности незаметно подложить Сергею свой подарок, она открыла бардачок...

Как только недоразумение было улажено, Сергей, весело улыбаясь, вернулся к машине. В его ушах еще звучали скрипки оркестра...

– Поехали, Наталочка, – начал было он и осекся.

Наташа, с бледным, как мрамор, лицом, выбралась из салона к нему навстречу. Ее движения были странно скованными, будто ловкая, подвижная девушка разом постарела на добрый десяток лет.

– Тебе плохо? – испуганно кинулся к любимой Сергей, но Наташа, не ответив ни слова, сунула ему в руки какую-то картонку, а затем все так же молча повернулась и пошла прочь. На мгновение растерявшемуся Сергею показалось, что все происходящее – лишь дурной сон. Не веря собственным глазам, он посмотрел ей вслед, а затем, почти машинально – на странную бумажку, которую сжимал в руке. Внезапно Сергей ощутил дикую, ни с чем не сравнимую злобу, а после им овладело чувство тяжелой безысходности. Казалось, ярко освещавшие улицу фонари разом погасли. На фотографии, кокетливо изогнувшись, красовалась полуголая Лариса!

...Наташа не смогла бы сказать, как она прожила эти дни. Автоматически завтракала, одевалась, причесывалась и красилась, автоматически шла на новую работу – и, похоже, неплохо справлялась, во всяком случае, ею были очень довольны. Автоматически улыбалась маме, отвечая на испуганные вопросы, что все в порядке, она просто немного устала, а Сережа? Какой Сережа?.. Ах, этот... Да, я с ним больше не встречаюсь, ну и что? Город вступал в лето, толпа на улицах стала оживленной, нарядной. Бесчисленные прогулочные катера, сновавшие по рукавам реки и каналам, оглашали воздух лившейся из репродукторов популярной музыкой. В тот год особенно модна была песня о встрече влюбленных; бесконечно растиражированная, она, казалось, раздавалась отовсюду – с борта каждого нарядного кораблика, из окошка каждого ярко покрашенного киоска, которые внезапно, как грибы после дождя, выросли на углах и перекрестках.

Атмосфера вечного праздника оставляла Наташу безучастной, и только песня о радостной встрече после разлуки больно царапала сердце, заставляя девушку вздрагивать... На третий день ей позвонила Алена.

– Наташ, куда ты пропала?

– Прости, замоталась... Дел по горло. – Голос Наташи ничего не выражал.

– Я тебя что обидела? Почему ты стала ходить в бассейн без меня?

– Так как-то, само собой получилось... Ален, я не могу с тобой разговаривать.

– Занята?

– Я хочу побыть одна. Мне... мне очень тяжело, извини...

Наташа уже готова была опустить трубку, но подруга воскликнула:

– Так... Сейчас же рассказывай, что случилось! Или нет, постой... Приходи на наше место, поговорим.

Алена жила гораздо дальше от центра города, чем Наташа, к тому же, как назло, троллейбус, на котором она ехала, остановился, и пришлось ждать, пока водитель, ворча, поправит соскочившую дугу. Терзаемая недобрыми предчувствиями, Алена нервно теребила ремешок сумки: ей почему-то казалось, что Наташа не дождется ее, уйдет, а услышанное в голосе подруги неприкрытое отчаяние сильно встревожило ее. Бегом преодолев последние метры до заветного уголка на набережной, Алена встала как вкопанная: «Так и есть, не дождалась. А может быть, и вовсе не приходила? Господи, да что же это случилось у Наташки такое? Лишь бы не с девочкой...» Алена знала, сколько испытаний успела перенести в жизни ее юная подружка, и никогда, даже в самые тяжелые дни, с лица Наташи не сходила улыбка, а голос звенел весенней капелью. Должно было произойти нечто страшное, раз Наташа впервые на памяти Алены не сумела справиться с горем!

И тут Алена увидела ее – Наташа тихо стояла возле парапета канала и безучастно смотрела на воду. Погруженная в свои мысли, она даже не заметила появления подруги.

– Наташка! – с облегчением воскликнула Алена, подбегая к девушке. – Натусечка! Наталка!

По бледному лицу Наташи промелькнула тень страдания.

– Не называй меня так, – одними губами попросила она.

– Сережка так часто тебя называет, и я успела привыкнуть, – машинально пояснила Алена и вдруг, осознав, ахнула: – Так это из-за него? Не может быть!

– Я верила ему! Верила! Не позволяла себе сомневаться в том, что его слова, губы, глаза не обманывают меня. Какая же я была дура!

Наташе больно было рассказывать о том, что произошло, и в то же время она испытывала какое-то горькое облегчение. Алена внимательно слушала.

– А как он сам это объясняет? – спросила она, когда Наташа умолкла.

– Никак, – горько усмехнулась девушка. – Я просто не дала ему этого шанса.

– Это несправедливо по отношению к Сережке!

– Знаю.

– Сергей тебя любит! Это ясно с первого взгляда всякому, кто видел вас вместе! Так почему бы тебе не послушать, что он скажет о том, откуда взялась эта злосчастная фотка?

– Объяснения у него наверняка найдутся, – мрачно кивнула Наташа. – Вопрос в том, захочу ли я их слушать! Нет, подожди, не перебивай... Если бы это была чья угодно фотография, я бы и сама решила, что произошло какое-то недоразумение, но Лорка!.. Нет, недаром меня все время, пока я встречалась с... с ним, мучило подозрение... Ален, пойми, ведь для меня наши отношения были более чем серьезны. И так хотелось верить, что и для него они – не просто романчик... И вот... Какая гадость! Обнимал меня, шептал нежные слова и сразу после этого отправлялся к Лорке. А я, дура, еще не верила Катьке, когда она рассказывала... Господи, да что Катька, когда я собственными глазами видела, как они ворковали! ...В тот раз он тоже сумел мне все объяснить, – проговорила Наташа прерывающимся от душевной боли голосом.

– Но ты ведь поверила ему тогда? – испытующе посмотрела на подругу Алена. – Значит, в глубине души не сомневалась в его искренности!

– Знаешь, что самое ужасное? Я и сейчас, вопреки очевидному, верю ему. Вот появись он передо мной, и я все прощу, забуду, пойду следом. Поэтому я и не хочу разговаривать с Сергеем, а тем более видеться.

– Ну, не переживай, – погладила Алена Наташу по руке. – Пройдет время, и все как-нибудь обойдется, забудется...

Слова Алены можно было истолковать двояко: то ли разногласия между Наташей и Сергеем сгладятся от времени, то ли уйдут в прошлое их отношения... Наташа разглядела в них именно второй вариант.

– Нет, Алена, я никогда не забуду того, что было у меня с Сергеем, – твердо сказала она. – Даже если мы больше никогда не увидимся, я всегда буду помнить его – слишком большую часть своего сердца я отдала этой любви.

...Уже неделю лил дождь, и желтоватые стены домов потемнели, стали мрачно-коричневыми. Выходя из парадного унылым субботним утром, Наташа отметила это и мрачно усмехнулась: окружающий пейзаж вполне гармонировал с ее отвратительным настроением. Девушка раскрыла зонт и, стараясь не наступить в лужу, направилась к дальней подворотне. Возле нее в серой пелене смутно виднелась чья-то фигура.

– Здравствуй, Наталочка!

Дернув плечом, девушка попыталась проскользнуть в арку, но Сергей успел схватить ее за руку.

– Пусти!

Ей почти удалось вырваться.

– Однажды я уже ловил тебя вот так же, – как ни в чем ни бывало напомнил Сергей. – Кажется, тогда ты тоже злилась из-за этой Лоры...

– Как у тебя хватает совести напоминать мне о ней? – сверкнула глазами Наташа. Девушка уже не пыталась сбежать – стоя возле влажной стены, она казалась изготовившимся к бою храбрым тигренком. Впрочем, Сергей и не рассчитывал, что она сразу бросится ему на шею.

– Наталочка! – снова начал он, но девушка вызывающе бросила ему в лицо:

– Наташа!

– Хорошо, пусть Наташа, – не стал спорить Сергей. – Я понимаю, что ты оскорблена.

– Предатель! Знать тебя больше не хочу! – плотно сжав губы, девушка отвернулась, не желая, чтобы Сергей увидел навернувшиеся на глаза слезы.

– Все же выслушай меня напоследок.

– Неделю спустя совесть проснулась?

– Я звонил, но ты не брала трубку.

Наташа промолчала.

– И в бассейне не появлялась. Тогда я поехал к тебе на работу и узнал, что ты уволилась. – Сергей развел руками таким знакомым жестом, что у Наташи защемило сердце. – Вот и пришлось караулить во дворе. Сделай милость, послушай!

Против этого нечего было возразить.

– Что ж, начинай выгораживать себя, – выдохнула Наташа.

– Незадолго до... того вечера, – старательно выговорил Сергей, – я подвозил тебя утром на работу. Помнишь?

– Ну и что?

– И на обратном пути встретил эту Ларису. Она споткнулась, разбила коленку...

Наташа была вынуждена признать, что подобное имело место, – теперь она вспомнила, как Катя злорадствовала, узнав, что Лорка испортила свои любимые туфли на шпильках.

– Я только на минутку отлучился в аптеку! – горячо заверил девушку Сергей. – Лариса оставалась в машине одна. Наверное, тогда она и подсунула мне эту проклятую фотку.

Это звучало правдоподобно; более того, в глазах, в голосе Сергея было столько искренности и неприкрытой боли! Наташу охватила жгучая жалость к Сергею, к себе, к Анечке, которая ведь тоже поверила, что нашла своего папу...

– Не знаю, может, все так и было... – глухо проговорила она. – Но... Прости, мне пока еще слишком тяжело обсуждать это!

Устало отвернувшись от Сергея, она скользнула в подворотню. В дальнем конце сырого туннеля глухо шумел ожидавший Наташу дождь. На душе было точно так же пасмурно... Сергей не отрываясь смотрел Наташе вслед. Ее ладная фигурка быстро удалялась, словно растворяясь в полумраке, плечи были непривычно опущены, девушка будто хотела сделаться как можно более незаметной... Сердце Сергея услышало отзвук той муки, которая сейчас терзала Наташу, и он едва не задохнулся от нахлынувшего страха – неужели он может вот так, нелепо, без вины навсегда потерять эту женщину, никогда больше не заглянуть в ее озорные миндалевидные глаза, не намотать на палец шелковый локон, не ощутить ставшим уже таким родным запах... По подбородку побежала теплая струйка; очнувшись, Сергей с удивлением обнаружил, что прокусил губу.

Наташи уже не было видно. Сергей прошел через подворотню, почти физически ощущая тепло ног любимой на холодном асфальте, и побрел в никуда.

Очевидно, на этом пути Сергея направляло сердце: идя наобум, он наугад свернул за один угол, за другой, вышел на набережную, свернул в первую попавшуюся подворотню. За ней начиналась анфилада проходных дворов. Сергей обогнул мрачный брандмауэр и вдруг снова увидел Наташу. Она медленно шла по пустому двору. Сергей понимал, что, скорее всего, его снова отвергнут, но он уже не владел своими чувствами. Его сердце тосковало по Наташе, и это было сильнее мужской гордости, самолюбия, благоразумия... Она обернулась на звук его шагов по мокрому асфальту и сделала движение, словно желая убежать, но Сергей успел схватить девушку в объятия.

– Наталочка, ты можешь думать что угодно, но я никуда тебя больше не отпущу, – задыхаясь, выговорил он. – Что мне сделать, чтобы ты поверила: кроме тебя, для меня в целом мире не существует ни одна женщина? Только прикажи, я жизни не пожалею, чтобы доказать тебе свою любовь!

Он ждал ее ответа почти с ужасом – слишком очевидна, осознал Сергей с горечью, была его никогда не бывшая измена, и все оправдания выглядели лишь неуклюжими попытками замазать вину. Любая женщина на месте Наташи была вправе с презрением оттолкнуть того, кто нанес такой сокрушительный удар по самым сокровенным ее чувствам. Сергей потому и предложил Наташе требовать от него испытания, что не сумел удержать этот последний крик отчаявшегося сердца. Вот сейчас эта хрупкая девушка, красивее и умнее которой он не встречал до сих пор и никогда уже не встретит после, презрительно рассмеется ему в лицо, столкнет со своих плеч его дрогнувшие руки и, не оглядываясь, уйдет в дождь – уже навсегда. Наташа подняла на Сергея полные с трудом сдерживаемых слез глаза и тихим, прерывающимся голосом прошептала:

– Я слишком хочу тебе верить. Я верю тебе! Прости меня, я сомневалась... мучила тебя и себя...

Они не знали, сколько времени простояли вот так, обнявшись. Зонтик Наташи был отброшен, и их головы и плечи хлестали струи дождя. Однако двое, обнявшиеся у подножия мрачного брандмауэра, ощущали лишь радость вновь обретенной близости. Но вот Сергей, будто очнувшись от сна, нагнулся, чтобы поднять зонт... Дождь кончился, и в лужах на неровном асфальте ярко дробилось солнце.