Я спереди! (ЛП)

Глава 10

ДОМИНИК

Дорога домой была недостаточно долгой, чтобы я смог как следует осмыслить то, что произошло у Ламара, и поэтому я проехал мимо своего дома в поисках хоть какой-то ясности.

Идея с котом, конечно, принадлежала Наоми, но я подумал, что это хорошая идея. Мы с ней оба подумали, что присутствие компании животного поможет Ламару взбодриться. Тогда его дом будет меньше похож на тюрьму. Но я не рассчитывал на то, что мое сердце затрепещет от одного его вида, или что вид его лица и звук его голоса поколеблют мою решимость. Я, конечно, не рассчитывал на то, как легко он сможет разрушить мои сексуальные запреты, или на то, как прекрасно я буду себя чувствовать, обнимая его и целуя, когда все закончилось.

Слишком идеально. Как будто это была самая естественная вещь в мире. Даже потом, когда я отстранился, чтобы застегнуть джинсы, я не чувствовал ничего, кроме умиротворения, а перед уходом поймал себя на том, что приглашаю его зайти, используя «Звезду Смерти» как предлог. Он пообещал зайти попозже во второй половине дня. Сначала, по его словам, ему нужно было выйти и купить все необходимое для Мисс Присс Пом Пом Поу.

В то время это казалось достаточно разумным планом, но теперь, когда я проанализировал свои действия и чувства, я понял, что заигрывал с катастрофой. Я не мог сопротивляться его ухаживаниям. Это было ясно. В ту минуту, когда он прикоснулся ко мне, я был потерян. Я вздрогнул при воспоминании о своем недавнем оргазме, вспомнив, как невероятно приятно было ощущать его рот на себе, словно сбывшаяся фантазия. Приятное тепло разлилось по моим внутренностям, когда я вновь испытал радость от этого. Я уже хотел вернуться. Я хотел сдаться, умолять о большем и полностью раствориться в его мягкой, бледной плоти. Я хотел провести ночь, обняв его за плечи, и просыпаться под его ласковые голубые глаза и манящую улыбку.

Но я не мог.

И все же, я не мог уйти от него. Я не мог игнорировать его, как делал это последние две недели. Я мог бы притворяться, что время, проведенное с ним, было альтруизмом с моей стороны, я делал все, что мог, чтобы помочь ему справиться с депрессией, но, по правде говоря, я не мог вынести разлуки с ним. Я был несчастен без его общества. Мне нравилось быть с ним. И, в довершение всего, я пообещал быть рядом с ним.

И к чему это меня привело?

Я знал, что Елена поддержала бы меня, но от этой мысли у меня внутри все сжалось от беспокойства. Я представил отвращение моего отца, разочарование Дмитрия и шок Наоми. После этого в моем мозгу всплыли ужасные сценарии, в которых мой отец обращался в социальную службу и заявлял, что я неподходящий родитель. Судья бессердечно вставал на его сторону и приказывал забрать Наоми из моего дома. Убитая горем Наоми говорила мне, что больше никогда не хочет меня видеть. Теперь Грег мог бы стать ее папой.

Излишне драматично, да, но не настолько нереалистично, чтобы я мог полностью отмахнуться от этого. И, несмотря ни на что, Наоми была для меня на первом месте. Я бы не стал делать ничего, что могло бы поставить под угрозу наши отношения с ней.

Нет, откровенность не входила в мои планы. И избегать Ламара тоже не входило. И, учитывая мою беспомощность перед собственным желанием, когда я был с ним, у меня оставалась только одна возможность: что-то, вроде тайного романа. Грязный секрет, который следовало скрывать от всех, кого я знал, возможно, за исключением Елены. Я попытался представить, каково это, с нетерпением ждать вечера, когда Наоми будет у своей матери, чтобы я мог прокрасться к Ламару на короткое свидание. Я представил себе торопливые телефонные звонки и приглушенные заверения.

Эта мысль повергла меня в уныние. Это не то, чего я хотел. Я не хотел, чтобы мое общение с ним было омрачено чувством вины или скрытностью. Я не хотел прятаться.

Но и любить его открыто я тоже не мог.

Я вздохнул, застряв в бесконечном круговороте невозможных решений.

— Что, черт возьми, мне теперь делать? — Спросил я у пустого сиденья рядом со мной.

Оно не ответило. Когда я, наконец, въехал на свою подъездную дорожку, я был в таком же смятении, как и тогда, когда уезжал от Ламара.

К тому времени, когда он приехал ко мне домой два часа спустя, мое беспокойство улеглось, но ненадолго. Я все еще краснел, когда открыл дверь. Воспоминания о том, что произошло на его кухне, было трудно выбросить из головы, но он пообещал последовать моему примеру. Все, что мне нужно делать, это держать свои руки при себе, и все будет хорошо. Даже просто. Мы могли бы быть друзьями, не срывая друг с друга одежду, и мне не придется беспокоиться о Наоми или моей семье.

Я был уверен, что поступил правильно. Так почему же от этой мысли у меня на сердце словно легла тень?

— Ты устроил кошку? — Спросил я, закрывая за ним дверь.

— Устроил. И я купил чай. — Он с явным ликованием потряс передо мной пластиковым пакетом из-под продуктов. — Я узнал в зоомагазине, что в кофейне в центре города продают рассыпной листовой чай. Я нашел отличный дымчатый «Лапсанг сушонг» и купил ирландский чай для завтрака. Я принес свой чайник, потому что не был уверен, что у вас найдется такой. Хочешь немного?

Я совершенно не разбирался в чае, но его энтузиазм заставил меня улыбнуться.

— Конечно.

Я достал «Звезду смерти» из шкафа и начал раскладывать пакеты с Лего на столе, пока он возился со своим чаем. Я думал, что ему нужно всего лишь вскипятить воду и высыпать в нее пакет, но все оказалось гораздо сложнее. Он что-то напевал себе под нос, расхаживая по моей кухне, и я поймал себя на том, что улыбаюсь. Казалось естественным, что он здесь. И больше всего на свете было приятно видеть его улыбающимся. Я вспомнил, каким подавленным он был первые неделю или две, которые мы провели вместе. Я вспомнил, как он обнимал меня на крыльце дома Анджело, говоря, что я — единственное, что удерживает его на плаву, и отчаяние в его глазах, когда он сказал, что не вынесет, если я снова его брошу, но я подумал, что он недооценивает себя. Туман его депрессии рассеивался сам по себе, осознавал он это или нет.

Он поставил на стол две чашки и сел рядом со мной.

— Это чертовски много Лего.

Он не лгал. Маленькие свертки лежали на столе.

— Разве это не здорово? Я слышал, какой-то старик отключил притягивающий луч, но у него есть работающий уплотнитель мусора, который идеально подходит для уничтожения мятежных отбросов.

Он покачал головой, смущенно улыбаясь.

— Никогда бы не подумал, что ты фанат «Звездных войн».

— Елена была большой фанаткой. Думаю, она втянула меня в это.

Он уткнулся лицом в инструкцию, и у меня возникло отчетливое ощущение, что я сказал что-то не то. Я сделал глоток чая. На вкус он был почти таким же, как и любой другой чай, который я когда-либо пробовал, но когда он выжидающе посмотрел на меня, я сказал:

— Вкусно.

Он улыбнулся, и неловкость исчезла. Некоторое время мы сортировали наборы Легo, просматривая инструкции, чтобы понять, когда нам понадобится каждый из них. Наконец, мы приступили. Я просеял все детали и передал их ему, когда он начал собирать.

Мы были только на пятом этапе, когда он тихо спросил:

— Ты расскажешь мне о своем браке?

— Что именно?

Он пожал плечами, не поднимая глаз.

— Я не знаю. Просто... на что это было похоже, думаю. Похоже, вы, ребята, все еще близки.

— Да, мы близки.

— Это довольно необычно, не так ли?

Я колебался, описывая круги своей почти пустой кружкой по столу.

— Мы с Еленой были лучшими друзьями в младших классах средней школы. Мы часами разговаривали по телефону и проводили вместе почти каждые выходные.

— Но это не было романтикой?

— Нет. Никогда. Она говорила со мной о мальчиках и спрашивала о девочках. Но в какой-то момент она поняла, что я тоже смотрю на мальчиков, и, думаю, после этого мы стали еще ближе.

— Ты встречался с девушками в старшей школе?

Его щеки были красными, но я не покраснел, когда ответил.

— Несколько раз. Но мне всегда казалось, что это неправильно. — Я колебался, пытаясь скрыть свою неловкость, разыскивая следующие Лего. — А ты?

— Никогда.

— Совсем?

Он улыбнулся мне.

— Мы сейчас говорим о тебе.

Я усмехнулся.

— Отлично. Но скоро твоя очередь.

— Значит, ты встречался с несколькими девушками, — подсказал он. — Но не с Еленой?

— Не думаю, что кому-то из нас это приходило в голову. Она была одержима этим парнем. — Я сжал руки на коленях, отмахиваясь от мрачных воспоминаний. Я обратился к чему-то светлому. — А потом, прямо перед моим выпускным годом, я встретил одного парня.

Он поднял взгляд, на его лице читалось любопытство, но в то же время настороженность.

— Он был из другого города. Довольно положительный. Очень симпатичный, — продолжил я, стараясь не слишком сильно улыбаться. — Все выглядело вполне прилично, пока мы не отошли подальше от толпы, и тогда он начал флиртовать со мной. Он практически набросился на меня.

На его лице медленно расплылась улыбка.

— И эти ухаживания были неприятными?

— Боже, нет. Думаю, будет справедливо сказать, что он изменил мою жизнь.

Он опустил голову, но я успел заметить, как он был доволен.

— Но потом, — продолжил я, — он ушел, и я снова стал единственным парнем-геем в школе маленького городка.

Его улыбка исчезла.

— Прости.

— За что? Что не родился в Коде? Это не твоя вина.

— Я знаю, но... — Он потянулся к моей руке, но остановился. Он прикусил губу, казалось, раздумывая, стоит ли говорить что-то еще, но передумал. Вместо этого он ободряюще махнул мне рукой. — Продолжай.

Я обдумал свои слова. Меня так и подмывало рассказать ему, как мне было плохо. Как сильно я скучал и тосковал по нему, хотя едва его знал, потому что чувствовал его силу и убежденность. Потому что я почему-то знал, что мог бы справиться с чем угодно, если бы только он был со мной. Но, оставшись один, я не смог этого сделать. Я немного поиграл с кузеном Елены, Дэйвом, но это только заставило меня осознать, насколько я одинок. Это только укрепило мою уверенность в том, что Ламар — именно тот, кто мне нужен.

Конечно, Ламар был в нескольких штатах от меня и жил своей собственной жизнью.

Но, признавая все это, я чувствовал себя влюбленным дураком, коим и был. Кроме того, Ламар не спрашивал о моих чувствах к нему. Он спрашивал о моем браке.

— У Елены был неприятный опыт, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Парень, который, как она думала, ей нравился....

Я замолчал, не зная, как объяснить, не делясь секретами, которые мне не принадлежали. Но тембр моего голоса и внезапное напряжение в челюстях, плечах и шее, должно быть, выдали меня.

— Думаю, я понял, — тихо сказал он. — Тебе не нужно раскрывать подробности.

Я кивнул.

— Ну, это было в конце нашего выпускного года. И после этого ей было очень трудно доверять мужчинам.

— Кроме тебя.

Я кивнул.

— Кроме меня. — Я снова запнулся, чувствуя, как мои щеки начинают гореть. Я уставился в стол, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он терпеливо ждал, пока я продолжу. — Я не мог открыться, — сказал я наконец. — А она терпеть не могла, когда к ней прикасается другой парень.

— Так она согласилась быть твоей бородой?

Я покачал головой, сдерживая свой гнев из-за этого термина и его предположения. Он сделал логический вывод. Не его вина, что это было неправильно.

— Все было не так.

И снова он ждал, что я продолжу.

— Мы так сильно зависели друг от друга, — сказала я, наконец, встретившись с ним взглядом. Мне нужно было, чтобы он понял, что мы не лгали. Во всяком случае, никому, кроме самих себя. — Я думаю, нам было легко убедить себя, что это нечто большее. Я имею в виду, мы любили друг друга безоговорочно, от всего сердца. Разве мир не говорит нам, что это и есть любовь?

Он колебался, явно не уверенный, ожидал ли я ответа или нет.

— Наверное. Но что насчет остального? — По его щекам, залившимся краской, я понял, что он имел в виду под «остальным».

Я пожал плечами.

— Я не знаю. Не уверен, как это объяснить, кроме как сказать, что мы были молоды, нам обоим было любопытно, мы были возбуждены, и мы доверяли друг другу. — Я пожал плечами, чувствуя, что это объяснение было совершенно неадекватным. — Честно говоря, это случилось всего пару раз. — На самом деле, полное отсутствие страсти стало нашим первым признаком того, что мы выходим за рамки естественного. — Мы поняли, что на самом деле не любим друг друга, но... — Ущерб уже был нанесен.

Я мысленно втоптал эти слова в пыль, ненавидя себя за то, что позволил им обрести форму. Я бы не стал думать об этом как о чем-то негативном. Я не мог. Не тогда, когда результатом стала Наоми.

— Было слишком поздно, — сказал я вместо этого.

— Я не понимаю... — Но затем его глаза расширились. — Ой. Она уже была беременна.

Я кивнул. Я выиграл себе несколько секунд, допив остатки остывшего чая. Невезение, неподходящий момент и неверные суждения, и внезапно мы оказались лицом к лицу с будущим, которого никто из нас никогда не хотел. Казалось, что мир наказывает нас. Но ответ был прост.

— Семья Елены — истовые католики.

— Свадьба без правил? — спросил он тихо. Я подозревал, что он шутил, но его улыбка была натянутой.

— Так бы и было, если бы мы рассказали нашим семьям, и мы оба это знали. Поэтому мы сделали это сами. Мы решили, что мы уже лучшие друзья, и, учитывая, что у нас скоро будет ребенок, почему бы не пожениться и не извлечь из этого максимум пользы? Поэтому мы пошли в здание суда и ничего не сказали нашим семьям, пока все не свершилось.

— Мне жаль...

— Нет, — твердо сказал я. — Не надо меня жалеть, потому что я отец Наоми.

Он кивнул с выражением раскаяния на лице.

— Ты прав. Я не это имел в виду, но ты прав. Это был неудачный выбор слов. Я только имел в виду... — Он замолчал, очевидно, пытаясь озвучить свои мысли, но у него ничего не получалось. — Наверное, я сам не знаю, что имел в виду.

Но, несмотря на то, что я разозлился на него за это, я понял. Моя жизнь сложилась не так, как я хотел. Да, теперь у меня была Наоми, и я не променял бы ее ни на что на свете, но это не изменило того факта, что тогда все было непросто. Мы с Еленой оба плакали, когда тест дал положительный результат. Нашей первой мыслью было сделать аборт, но мы отказались. Мы говорили о «ребенке» в резких тонах, как будто плод, растущий в утробе Елены, был чем-то отвратительным, чему мы не осмеливались дать название. Но шли недели, и тело Елены начало меняться, «ребенок» стал «нашим ребенком». И вот однажды Елена положила мою руку себе на живот, и я почувствовал, как плоть перекатывается под моей ладонью, когда наш ребенок двигался внутри нее, и вся моя жизнь изменилась. Все мое существование приобрело новый смысл, в центре которого была моя дочь, и я отказывался сожалеть об этом. Я не мог представить свою жизнь без Наоми.

— Я не хотел вам мешать, — сказал Ламар.

— Ты не мешаешь.

Он поежился, явно сомневаясь. Он на мгновение склонился над Лего, лежащим перед ним, оставив меня размышлять над тем, что я рассказал. Я вспомнил ту первую ночь, когда мы играли в Лего, когда я спросил его о его собственном очевидном багаже.

И, словно прочитав мои мысли, он ответил, не поднимая на меня глаз:

— Я встречался с женатым мужчиной.

— О, — Признание было настолько неожиданным, что я не был уверен, как реагировать. — Ты имеешь в виду, в Далласе?

— Да. Я не знал, что он женат. Сначала не знал. А потом, когда узнал, он продолжал обещать, что бросит ее. Он сказал, что их браку все равно пришел конец.

— Но это было не так?

Он покачал головой.

— Это был просто его способ держать меня на привязи.

Его слова что-то зажгли во мне. Какой-то слабый огонек, который я не мог определить. Не гнев. Не смущение из-за его затруднительного положения. Что-то, что заставило меня почувствовать себя ничтожеством.

— В ту ночь, когда мы с тобой встретились, — сказал он, понизив голос. — Это тоже изменило мою жизнь, Дом. Может быть, не так сильно, но...

Он замолчал, снова и снова вертя в руках конструктор Лего. Я терпеливо ждал, и, в конце концов, он заговорил снова.

— Я ушел из дома, как только вернулся, и ни разу не оглянулся. — Он покачал головой. — Оглядываясь назад, я понимаю, что в своей жизни я принимал действительно дерьмовые решения, особенно в отношении мужчин. Но ты никогда не был одним из них. Я ни разу не пожалел о проведенной с тобой ночи.

— Я тоже. — Единственное, о чем я сожалел, так это о том, насколько сейчас все сложнее, чем было тогда. На несколько мгновений мы замолчали, уставившись в стол, очевидно, погруженные в свои мысли.

— Хей, — сказал он, поднимая голову и улыбаясь. — Тебе нравится футбол?

Вопрос застал меня врасплох.

— Наверное. Я имею в виду, я могу смотреть или не смотреть, но мне он не нравится, если ты это имеешь в виду. А что?

— Зак и Анджело пригласили нас завтра посмотреть игру. — Я не мог не задаться вопросом, откуда взялось это приглашение. — Ты ведь пойдешь со мной, правда?

И хотя мне было абсолютно все равно, кто будет играть в воскресенье, я поймал себя на том, что говорю:

— С удовольствием.