Я спереди! (ЛП)

Глава 14

ДОМИНИК

Сказать, что я был несчастен после разрыва с Ламаром, было бы преуменьшением. Проведя день с Ламаром и Наоми, разделив с ними такое простое занятие, как прогулка в контактном зоопарке, и вечер, вырезая тыквы ужасающей формы, я почувствовал вкус чего-то замечательного, а теперь это было для меня недоступно. Я чувствовал себя Эбенезером Скруджем, как будто призрак будущего Рождества даровал мне возможность заглянуть в жизнь, в которой Ламар занял свое место рядом со мной, в жизнь, в которой Наоми приняла это так же легко, как приняла вызов кукурузного лабиринта. Но это была в лучшем случае несбыточная мечта. Наоми никогда не узнает, что Ламар был для нее кем-то большим, чем друг. Ее одноклассники и двоюродные братья и сестры не могут знать, что я не гожусь ей в отцы. Моя семья никогда не узнает, как близок я был к тому, чтобы все это потерять.

Я молча отрабатывал свои смены в гараже, оставаясь наедине с самим собой. Больше никаких вечеров, проведенных в импровизированном клубе «молодых христиан» Коды. Больше никаких просмотров футбольных матчей с мужчинами, которые были сильнее и смелее, чем я смел мечтать. Было только одно: мой отец снова улыбался мне, слухи у Джуниора закончились, а моя дочь никогда не узнает мой самый старый секрет.

Приближался День благодарения. Мы с Еленой, наконец-то, согласились на уговоры Наоми поужинать у меня дома. Мои родители восприняли мою новообретенную независимость лучше, чем ожидалось, но моя радость по поводу приближающихся праздников была незначительной. Видения того, как я готовлю ужин с Ламаром рядом, преследовали меня, оставляя в одиночестве. Я задавался вопросом, будет ли он ужинать со своими тетей и дядей, или, может быть, полетит во Флориду к родителям, или проведет день с Заком и Анджело. Я задавался вопросом, не беспокоит ли его до сих пор преследователь.

Я ненавидел неизвестность. Больше всего на свете я ненавидел то, что отказался от своего права знать.

Дмитрий использовал любую возможность, чтобы поработать рядом в течение дня и поговорить со мной, демонстрируя мне свою неизменную поддержку, пока я продолжал делать то, о чем он просил. Он никогда не говорил об этом вслух. Мы ни разу не говорили об этом с того ужасного дня, но я чувствовал, что между нами витает ультиматум, который мешает нашим разговорам, портит наши братские отношения. «Слон в комнате», как гласит расхожее выражение. Только этот слон не только занимал эмоциональное пространство, он лишал меня воли двигаться вперед от одного дня к другому. У меня выдалась одна из редких пятниц, и я провел ее, развалившись на диване и уставившись в пространство, пока Наоми не пришла домой из школы.

— Пап, — сказала она, плюхаясь на другой конец стола, — ты же не смотришь это на самом деле, правда?

Я моргнул, сосредоточившись на телевизоре. Я начал смотреть «Полицейского из Беверли-Хиллз», но, по-видимому, он закончился. Что бы ни показывали в данный момент, в нем, похоже, было много плачущих южанок.

— Нет, — сказала я.

— Мистер Франклин придет сегодня вечером?

Я вздрогнул.

— Я так не думаю.

— Почему нет?

— Он... занят, я думаю.

— О. Ладно.

Я посмотрел на нее. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда она вошла с голубыми волосами после вечера в доме своей тети Джен, но я привык к этому быстрее, чем ожидал. Это красиво контрастировало с глубоким оттенком ее кожи, но я, черт возьми, не собирался признаваться в этом вслух. Особенно, когда мы куда-то ходили вместе, и я чувствовал на себе осуждающие взгляды всех родителей, мимо которых мы проходили.

И все же, несмотря на синие волосы и плохое воспитание, мне нужно было вырваться из своих четырех стен.

— Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь поужинать, Снежинка? Только мы вдвоем?

Она улыбнулась.

— Ладно. Если тебе от этого станет легче.

Мой телефон зазвонил спустя полтора часа, когда мы с Наоми выходили из «Чайна Палас». Я не узнал номер на экране.

— Алло?

— Доминик, это Мэтт Ричардс. Где ты?

Его резкий тон удивил меня. Проведя с ним целый день в дружеской обстановке, я, было, решил, что теперь мы считаем друг друга друзьями, но резкие нотки в его голосе свидетельствовали об обратном.

— Мы с дочерью только что поужинали. А что? Что происходит?

— Нам нужно поговорить. Когда ты будешь дома?

— Через десять минут.

— Буду ждать. — На линии повисла тишина, так и не дождавшись даже «увидимся».

— Отлично, — пробормотал я, убирая телефон в карман. — Это не к добру.

— В чем дело, папа? — Спросила Наоми.

— Дома ждет полицейский, чтобы поговорить со мной.

— О чем?

— Думаю, я скоро это выясню.

По дороге я размышлял о возможных причинах, по которым Мэтт потребовал встречи со мной. Первой возможностью было то, что что-то случилось с Еленой или с кем-то еще из членов семьи, но я быстро отбросил ее. Если бы это было так, я бы уже получил известие от кого-нибудь другого, и, хотя Мэтт настаивал, он не сообщил, что это срочно. Следующая возможность заключалась в том, что с Ламаром что-то случилось. Я обдумывал это в течение минуты. Конечно, если бы у Ламара возникли проблемы, он бы связался со мной. Независимо от того, что произошло между нами, Ламар обязательно позвонил бы, если бы я ему понадобился.

Верно?

Я хотел в это верить, но это была ложь. Ламар, скорее всего, не позвонил бы. Только не после того, как я все испортил. Я оставил его в затруднении, пообещав ранее, что не буду этого делать. От осознания этого у меня скрутило живот и появилась странная уверенность, что, что бы ни происходило, Ламар был в этом замешан. Мое сердце сжалось от страха.

— Тебе ведь нужно сделать домашнее задание, верно? — Спросила я Наоми, сворачивая на нашу улицу.

— Нет.

— Да, нужно.

Она вздохнула с драматичным подростковым раздражением.

— Другими словами, ты хочешь, чтобы я была в своей комнате, пока ты будешь разговаривать с копом.

— Проницательна, как всегда.

— Я уже не ребенок, знаешь ли.

— О, поверь мне, я знаю.

Она закатила глаза, глядя на меня.

— Как скажешь.

Как и было обещано, офицер Мэтт Ричардс ждал, когда мы подъехали к нашему дому. Если я и подумал, что он был недружелюбен по телефону, то это было ничто по сравнению с тем холодным приемом, который я получил, когда поздоровался с ним. Всякая надежда на то, что это может быть дружеский звонок, мгновенно испарилась. Я провел его внутрь. Предложил пиво и присесть, от чего он отказался. Наконец, после того, как дверь в спальню Наоми захлопнулась, и ее стереосистема включилась на полную громкость, я присел на край кухонного стола и скрестил руки на груди.

— Все в порядке. Я здесь. Что происходит?

— Ты сегодня работал?

— Нет. У меня был выходной. А что?

— Ты весь день был дома?

— Да.

— Кто-нибудь может за это поручиться?

— Нет. А что?

— Ваша семья владеет «Автосервисом Якобсена»?

— Ты уже знаешь, что это так.

— Все ваши сотрудники — ваши родственники?

— На данный момент, да. А что? В чем дело?

Он достал блокнот и ручку.

— Кто из вас работает в гараже?

Его игра в двадцать вопросов выводила меня из себя, но я знал, что если потеряю самообладание, то ничего не добьюсь.

— Это заведение принадлежит моему отцу. Мы с братом Дмитрием управляем им. У нас работают несколько моих двоюродных братьев и сестер. Фрэнк и Ленни Якобсен, Джуниор Эрнандес и Хулио Сандовал. А что?

— Сколько из них сегодня работали?

— Я не знаю! — Ответил я, повысив голос. — Как я уже сказал, меня там не было. Что? Что, черт возьми, все это значит?

Он расправил плечи и, не сводя с меня глаз, наконец, ответил.

— Это касается Ламара. Кто-то разгромил его дом. У тебя есть какие-нибудь предположения, кто бы это мог быть?

Эти слова заставили меня опустить руки. Я подозревал, что темой будет Ламар, но после того, как это подтвердилось таким грубым образом, я почувствовал себя беспомощной.

— Что значит, разгромили его? Типа, разгромили его двор? Разбили окно?

— Я говорю о разрушениях, причиненных в его доме. Разбитая посуда. Перевернутые ящики. Что-то в этом роде.

— Боже мой. Вломились?

— Нет, — сказал он, и я заметил, как внимательно он следил за моей реакцией. — У этого человека определенно был ключ.

Я пошатнулся, провел руками по волосам, думая о Ламаре, жалея, что не могу подбежать к нему и предложить хоть какую-то поддержку, но я сжег мосты.

— И ты думаешь, что это был я. — Это был не вопрос.

— Это не так? — спросил он. — Ламар так не думает, но я не могу не удивляться.

— Послушай, — сказал я, опуская руки и поворачиваясь к нему лицом. — Я не имею к этому никакого отношения. Ты можешь обвинять меня во всем, в чем хочешь, но я этого не делал. Я не вламывался в дом. Я не разбивал его машину. У меня нет причин причинять ему боль.

— Нет причин, кроме как скрывать вашу с ним историю.

Я посмотрел в сторону коридора и комнаты Наоми. Ее дверь все еще была закрыта. Басы из стереосистемы глухо разносились по дому.

— Ты прав, — согласился я. — Я хочу, чтобы это осталось в тайне. Так с какой стати я должен доставлять ему такие неприятности? Почему я должен делать что-то, что приведет к тому, что разъяренные копы постучатся в мою дверь?

В уголках его глаз появились морщинки. Мне показалось, что он почти улыбнулся, но быстро подавил их.

— У тебя есть ключ от дома Ламара?

— Нет.

— Ты знаешь кого-нибудь, у кого он может быть?

Вопрос показался мне странным.

— Ты имеешь в виду кого-то еще, кроме Ламара? Нет. С чего бы мне знать?

— Потому что, насколько я помню, единственный раз, когда он отдавал кому-то свои ключи, это когда водитель эвакуатора из вашего гаража забрал его.

Из гаража.

Ключи Ламара.

Я вспомнил, как получил их от Дмитрия в тот самый первый день.

Я медленно опустился на край стола, чувствуя, что ноги меня не держат.

— У моего брата были ключи Ламара.

— У твоего брата? — Спросил Мэтт, делая пометки в своем блокноте. — Дмитрий, верно?

— Да.

— И как много он знает о Ламаре?

Хороший вопрос. Если бы Мэтт спросил меня месяц назад, я бы ничего не сказал. Сейчас?

— Честно говоря, я не уверен. Он знает о... — Я вздохнул и понизил голос. — Он знает обо мне. Вроде. Он знает, что я встречался с учителем Наоми, но знает ли он, что это Ламар, я не знаю. И он знает, что я провел день в доме Зака и Анджело. Он...

— Да? — подсказал Мэтт.

— Ему это не нравится, — признался я. — Он взбесился. Сказал, что я разрушу нашу семью, если не буду осторожнее.

— И что потом?

— Я порвал с Ламаром. — Странно, как тяжело было произнести эти слова, и как больно было признавать это. Выражение лица Мэтта было непроницаемым, но я подумал, что он был потрясен моей слабостью.

— Итак, Дмитрий знает о вас с Ламаром, и ему это не нравится, и у него были ключи Ламара.

— Я знаю, это звучит подозрительно, — сказал я. — Но он бы этого не сделал.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, если бы у Дмитрия были проблемы, он бы обратился с ними ко мне, а не к Ламару.

— А как насчет твоих кузенов или отца? Как много они знают?

— Честно говоря, я понятия не имею. Они могут что-то подозревать. Мой двоюродный брат Джуниор... — И внезапно все стало ясно. — Это он отбуксировал машину Ламара в тот день. У него был доступ к ключам Ламара, и у него гораздо больше шансов сделать что-то подобное, чем у Дмитрия. — Чем больше я думал об этом, тем больше сомневался, может ли это быть правдой. — Это он увидел меня у Анджело и рассказал моей семье. Он устроил скандал из-за того, что я тусуюсь с... - с городскими педиками. Возможно, именно эти слова использовал мой брат или Джуниор, но я бы не стал их повторять. — Со всеми вами, — слабым голосом закончил я.

— Всеми нами? — многозначительно повторил он.

Я осел и уставилась на свои пальцы.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Угу. — Но было совершенно ясно, что в этот момент он предпочел бы втоптать меня в грязь, чем продолжать разговор. — Джуниор. Ты сказал, что его фамилия Эрнандес?

— Его полное имя Марио Эрнандес-младший. — Мысль о том, что Мэтт столкнется с Джуниором, заставила мое сердце учащенно забиться. — Что теперь будет? Ты собираешься пойти поговорить с моей семьей? Выдать меня им всем?

— Я не выдам тебя. Еще нет. Но я собираюсь поговорить с твоим братом и этим парнем, Джуниором. Может быть, и с остальными тоже. Посмотрим, как они отреагируют, когда я упомяну имя Ламара.

Я должен был прийти в ужас. Я должен был умолять его сделать что-нибудь еще, но у меня не было сил. После всего, что я натворил, все должно было выплыть наружу. Какие у меня были шансы сохранить свою тайну? Может быть, если я позвоню Дмитрию. Может быть, если я предупрежу его, он захочет прикрыть меня настолько, чтобы держать Мэтта подальше от моих кузенов или отца.

Но что, если один из них действительно был преследователем Ламара?

Это казалось маловероятным. В конце концов, повреждение его машины произошло еще до того, как она попала в гараж. Никто там не знал о наших с ним отношениях. Даже если бы они знали, что я проводил с ним время с тех пор, как он вернулся, у них не было причин преследовать его тогда.

Я сказал об этом Мэтту, и, к моему удивлению, он не стал спорить.

— Я тоже об этом подумал, — сказал он. — Но ключи ведут в гараж вашей семьи. Кто-то там, должно быть, знает больше, чем ты думаешь.

Я не стал ему возражать. Какой в этом был смысл? Он опирался на веские доказательства. Мои мысли были сосредоточены на Ламаре. Он был в опасности. Он был один. Ему нужен был кто-то, и все мои опасения по поводу того, что я буду с ним, рассеялись перед осознанием того, что я тот человек, который должен ему помочь. Я хотел быть тем, к кому он обратится, когда дела пойдут плохо. Желание подбежать к нему, заключить в объятия и сказать, что я буду его спасителем, несмотря ни на что, было непреодолимым.

Но я не мог.

— С Ламаром все в порядке? — спросил я.

— С ним все в порядке.

— Я бы очень хотел его увидеть.

— Наверное, тебе следует сказать это ему, а не мне.

Верно.

— Могу я с ним поговорить?

— Пока нет. И не звони своему брату или двоюродным братьям. Если я узнаю, что после моего ухода ты звонил по телефону, предупреждая людей, что нужно говорить, я вернусь сюда и предъявлю тебе обвинение в препятствовании правосудию. Если понадобится, я надену на тебя наручники прямо на глазах у твоего ребенка. Все ясно?

Я терпеть не мог позволять ему издеваться надо мной, но у меня не было особого выбора.

— Кристально.

— Хорошо.

— Но ты дашь мне знать, когда мне можно будет ему позвонить?

Он покосился на меня, словно раздумывая, ударить меня или нет. Он убрал блокнот в карман.

— Я дам тебе знать, когда вычеркну тебя из моего списка неприятностей, — сказал он, наконец, поворачиваясь, чтобы уйти. — Но я не даю никаких гарантий, что избавлюсь от него.