Я спереди! (ЛП)

Глава 5

ЛАМАР

На следующий день я проснулся, чувствуя себя лучше, чем когда-либо. Даже голый пол под моими ногами не казался таким холодным, как обычно.

Я сидел на краю кровати, уставившись на белые стены моей странно тихой комнаты, погруженный в свои мысли.

Все, что произошло накануне, казалось сном. Моя машина была разбита вдребезги, а затем из ниоткуда появился Доминик и увез меня, чтобы я провел вечер, играя в игрушки. В это время я выпил гораздо меньше бурбона, чем обычно. Мы провели несколько часов, наслаждаясь пластиковым конструктором и пиццей, а потом он отвез меня домой на той же машине, на которой мы когда-то целовались, как будто нам снова было по семнадцать, и мы были готовы повторить все, что было пятнадцать лет назад.

Я покачал головой.

Должно быть, все это было сном, но явное отсутствие похмелья говорило об обратном.

Я проверил свой телефон и порадовался, что не забыл выключить его перед тем, как лечь спать. Три пропущенных звонка с неизвестного номера. Я покачал головой. Очевидно, разбивания моей машины было недостаточно. Те студенты, которым я насолил, были полны решимости доставать меня как можно больше. Я уже подумывал о том, чтобы просто поставить всем «пятерки», чтобы это прекратилось.

Я ввалился в свою гостиную и меня ждал второй сюрприз за день: светило солнце. Вот почему в моей спальне было так тихо. Я был слишком отвлечен, чтобы заметить, что дождь не барабанил по черепице или по окнам. Выглянув из-за раздвижной стеклянной двери, я увидел бледно-голубое небо.

Казалось, что дела идут на лад, но я не смел слишком надеяться. Я бы не смог, даже если бы захотел. Несколько недель назад я словно провалился в колодец. От того, что на небе светило солнце, было мало толку, когда его свет был загорожен со всех сторон холодными серыми стенами депрессии.

Полчаса спустя водитель из «Мастерской Якобсена по ремонту автомобилей» позвонил в мою дверь. Это был не тот угрюмый водитель, которого я видел накануне. Этот парень показался мне странно знакомым.

— Вы готовы ехать, мистер Франклин?

— Только дайте мне взять куртку.

Он рассмеялся, и его сходство с Домиником поразило меня. Я смутно помнил Дмитрия с той ночи, когда он занял мое место в машине моей кузины, но это должен был быть он. У него было такое же долговязое телосложение, как у Дома. Те же темные волосы и дразнящий взгляд. Он даже наклонял голову точно так же, когда смеялся.

— Вам она сегодня не понадобится. Будет жарко. После такого дождя и так чертовски душно.

Я подозревал, что его представление о «жарко» сильно отличается от моего, но было гораздо теплее, чем я ожидал, и он не ошибся насчет влажности.

— Ваша машина должна быть готова к тому времени, как вы сегодня закончите работу, — сказал он, поворачивая на перекрестке с моей тупиковой улицей. — Фургон будет ждать вас в 3:45.

Доминик, подумал я. Доминик будет ждать меня.

Это знание вызвало во мне противоречивые чувства. Восторг, потому что я наслаждался проведенным с ним вечером, но в то же время и тревогу, потому что в последнее время мне было трудно поддерживать дружеские отношения. Утомительная беседа казалась мне непосильной ношей. Пойти домой и напиться до бесчувствия казалось намного проще, даже если это было неразумно.

Я искоса взглянул на Дмитрия. Казалось, он меня не узнал. Я хотел спросить его, как все прошло с моей кузиной в ту далекую, роковую ночь, но, в конце концов, решил промолчать, и Дмитрий сделал то же самое.

Офицер Ричардс позвонил во время моего первого урока в этот день и оставил голосовое сообщение с просьбой перезвонить. Мне пришлось подождать до обеда на третьем уроке. Я сунул замороженное блюдо в микроволновку, затем сел за обшарпанный столик в комнате отдыха и перезвонил ему.

— Хотел бы я, чтобы у меня были новости получше, — сказал он мне, — но на каждом шагу попадались тупики. Джонас Мартин все еще в Далласе, как вы и сказали. Его жена и ребенок тоже, если уж на то пошло. Они определенно ни при чем.

— Ох. — Несколько эмоций нахлынули на меня в быстрой последовательности. Облегчение, когда я понял, что это был не он. Стыд, потому что офицер Ричардс теперь знал о моем постыдном романе в полной мере. А затем тревога. — Вы сказали Оливии...

— Я ни черта ей не говорил.

Я не был уверен, испытал ли я разочарование или облегчение.

— Я поговорил с Бобом Боленом и Троем Фаулером. Они оба отрицали какую-либо причастность. Шокирующе, я знаю. Они утверждали, что были дома и спали всю ночь, как младенцы. Они одиноки, так что подтвердить или опровергнуть это некому. Ваши соседи ничего не видели и не слышали, так что у меня нет никаких доказательств для выдачи какого-либо ордера. В общем, если не случится чего-то еще, у меня ничего нет.

— Я ценю ваши усилия.

— Вы не должны. Это меньшее, что я мог сделать. Я немного зол, что не могу сделать большего.

— Возможно, это глупый вопрос, но как насчет отпечатков пальцев?

Он оказал мне услугу, не посмеявшись надо мной.

— Снятие отпечатков приводит к большому беспорядку и трате уймы времени и денег, чего не одобряет мой босс. Наверняка найдутся сотни отпечатков, большинство из которых ничего не стоят. И все, какие можно было бы использовать, вероятно, было бы вашими.

— В криминалистике это всегда срабатывает.

Он издал звук, который мог бы сойти за смешок.

— Да, у этих засранцев сценаристы лучше, чем у нас с вами. И бюджет намного больше.

— Итак, я полагаю, что не стоит проверить всю мою машину на ДНК?

— Как ни странно.

— Попробовать стоило.

— Может быть, в следующий раз вандалы окажут нам любезность и подпишут свои работы.

Я не волновался. Несмотря на заверения офицера Ричардса, я был уверен, что вандализм был делом рук подростков.

— Спасибо, офицер. Но я сомневаюсь, что будет следующий раз.

Я закончил разговор и, подняв глаза, увидел, что Лейла смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Что? — спросил я.

Она озадаченно покачала головой.

— Ты. Ты улыбаешься.

— Я?

— Как дурак.

Микроволновка звякнула, и я воспользовался возможностью спрятать от нее свое лицо. Теперь, когда она указала на это, я не мог сдержать улыбки.

— Ты кого-то встретил!

— Нет.

— Это коп?

— Нет, — рассмеялся я. — Он привлекательный, но определенно не вариант. — Я снял тонкий слой пластика со своего ланча, обжегшись при этом о пар, несмотря на предупреждения на упаковке, и отнес картонную упаковку с лапшой и мясом «мистери» обратно к столу.

Лейлу не смутила моя задержка.

— Ну и что? — спросила она. — В чем дело?

— Может быть, я счастлив, потому что, наконец, выглянуло солнце.

— Хорошая попытка. Дело не только в погоде. И если это не полицейский, то это должен быть тот парень, который подобрал тебя вчера.

— Доминик? — спросил я.

Она понимающе усмехнулась.

— Так его зовут? — Я наклонил голову и принялся помешивать свой ланч, чувствуя, что слишком легко поддался искушению. — У вас двоих был замечательный момент для фото, — поддразнила она.

— Ты преувеличиваешь.

— Действительно?

— Я давно его не видел. Вот и все.

— Ага.

— Что?

— Ничего, — ответила она. — Только ты опять ухмыляешься, как дурак.

Я откусил кусочек от своего ланча. Он обжег мне рот и на вкус напоминал просоленные спортивные носки, но, по крайней мере, я перестал улыбаться. Я пытался решить, осмелюсь ли я прожевать его, прежде чем проглотить, когда в комнату отдыха вошел Боб Болен. Он обедал позже нас, поэтому я был удивлен, увидев его. Еще больше я удивился, когда он подошел прямо к столу, а не просто хмуро посмотрел на нас с Лейлой, как делал это раньше.

— Слушай, говнюк, — сказал он, расправляя плечи и нависая над нами. — Мне не нравится, когда меня преследуют копы.

Я проглотил слишком горячий кусок и постарался выглядеть невозмутимым, хотя сердце у меня бешено колотилось.

— Мне не нравится, когда ко мне пристают за ланчем, так что, думаю, мы квиты.

— Кто-то слегка помял твою машину, и ты решил, что это я?

— Нет. Он спросил, есть ли у меня коллеги, которым я не нравлюсь, и по какой-то странной причине всплыло твое имя.

— Я ни черта не делал с твоей машиной.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

У меня было ощущение, что он хотел сказать что-то еще, но, к счастью или к несчастью, он был не слишком красноречив. Он снова нахмурился и ушел.

— Ну и засранец, — сказала Лейла, когда он ушел. — Ты думаешь, это был он?

— Нет, — сказал я, размазывая по подносу остатки своего обеда. — Мне жаль, что я вообще назвал его имя тому копу.

С другой стороны, по крайней мере, никто больше не мог обвинить меня в глупой ухмылке. Я почти не улыбался до 3:45, когда вышел на улицу и обнаружил, что Доминик ждет меня. Он стоял на том же месте, что и раньше, хотя я заметил, что на этот раз он приехал на своем личном грузовичке, а не на служебном фургоне гаража. Он помахал мне, и я помахал в ответ, до смешного осознавая, что Лейла стоит рядом со мной и наблюдает за нашим общением.

— Он симпатичный, — сказала она.

— Да, это так.

— Он выглядит знакомым.

— Он отец Наоми Якобсен.

— Интересно. Он одинок?

— Да.

— Так чего, черт возьми, ты ждешь?

Я предпочел не отвечать.

— Я жду полный отчет утром.

— Докладывать будет не о чем.

— Неважно.

Я почувствовал облегчение, когда она направилась к своей машине, оставив меня приветствовать Доминика в одиночестве.

Несколько ярдов до его грузовика показались мне вечностью. Мои ноги казались слишком короткими, а руки — слишком длинными. Не слишком ли сильно я размахивал портфелем? Почему я не проверил прическу, прежде чем выйти на улицу? Тот факт, что я даже не посмотрелся в зеркало, показался мне безрассудной оплошностью. Насколько я знал, у меня в зубах застрял шпинат.

— Привет, — сказал он, когда я, наконец, оказался достаточно близко, чтобы можно было непринужденно разговаривать.

— Привет.

Мы стояли там, как идиоты, и оба ухмылялись. Одному из нас нужно было сделать шаг, просто воспользоваться шансом и поцеловать другого, но я увидел, как он посмотрел на окружающих нас людей и отступил от меня на шаг.

Это не имело значения. Он был здесь, и вечер, проведенный за игрой с пластиковым конструктором, показался мне в сто раз приятнее, чем выпивка в одиночестве. Он открыл для меня пассажирскую дверцу своего грузовика, и я с радостью забрался внутрь.

На четвертый вечер мы закончили «Сокола тысячелетия».

— В магазине сказали, что потребуется некоторое время, чтобы получить «Звезду смерти», — сказал он мне на второй неделе после того, как мы снова нашли друг друга, — но у них в наличии был «Имперский шагоход». — И мы приступили к следующему.

Я не проводил с ним каждый вечер. Примерно половину времени я по-прежнему оставался дома один, хотя потребление бурбона немного снизилось. Но, по крайней мере, дважды в неделю он звонил, и мы проводили вечер у него дома, играя в Лего. Не раз он пытался уговорить Наоми поиграть с нами, но она наотрез отказывалась.

— Это для детей, папа, — говорила она, закатывая глаза.

Иногда мы так долго болтали, что забывали сложить вместе несколько деталей. Пару раз мы откладывали Лего в сторону, чтобы посмотреть фильм. Одно оставалось неизменным: одежда оставалась на нас.

Я не мог не задаться вопросом о его нежелании. Я знал, что это не из-за отсутствия влечения. Я чувствовал на себе его пристальный взгляд. Я видел, как он украдкой поглядывал в мою сторону. Я заметил, как он придвинулся ближе, как потянулся ко мне, но затем остановил себя, прежде чем прикоснуться. В те моменты, когда я катался с ним в его старом GTO, я чувствовал, как напряжение волнами исходит от него.

По крайней мере, проблемы были не у меня одного.

Если не считать появления Доминика в моей жизни, все вернулось на круги своя. В его гараже закончили ремонтировать мою машину, и я списал весь инцидент на скучающих подростков. Я предположил, что те же подростки были ответственны за продолжающиеся ночные телефонные звонки. По вечерам, когда я забывал выключить звук на телефоне перед сном, я просыпался от того, что он звонил где-то после полуночи. Если я не отвечал, они продолжали звонить. Если я все-таки отвечал, толку от этого было мало. Звонивший так и не ответил.

Боб Болен продолжал избегать меня на работе, но в этом не было ничего нового, и это не было нежелательно. И все же я сожалел, что дал ему еще больше поводов для неприязни ко мне.

В четверг, на третьей неделе, Доминик позвонил мне чуть позже четырех, как раз когда я шел по подъездной дорожке к своему дому. Я поражался тому, как быстро может измениться погода. Весь день было солнечно, но теперь с запада подул сильный ветер. Густые, темные грозовые тучи сгущались над головой. Я нащупал свой телефон, уронив при этом ключи.

— Алло?

— Угадай что? — Радостно воскликнул Доминик.

— Я сдаюсь.

— «Звезда смерти» прибыла.

В его голосе звучало явное воодушевление, и я не смог удержаться от смеха. Я не совсем разделял его энтузиазм, но знал, что нам будет весело собирать эту штуку.

— Сколько деталей?

— Три тысячи восемьсот.

— Ух ты. Это не луна.

— Точно.

— Значит, увидимся через пару часов? — спросил я.

— Ну, нет. Собственно, именно поэтому я и звоню. У Наоми сегодня мероприятие.

— Концерт группы?

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я работаю в ее школе.

Он рассмеялся с явным смущением.

— Верно.

— На чем она играет?

— На кларнете. И если она спросит, я никогда не говорил, что это звучит так, будто мучают кошек.

— Понял.

— Но завтра, это точно. Хорошо? Мне нужно поработать, но я буду дома к пяти.

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь про себя. — Тогда увидимся.

Я положил телефон в карман и взял ключи с нижней ступеньки лестницы, затем открыл свою дверь. Я переступил порог своего дома....

И застыл на месте.

Воздух показался мне каким-то неправильным. Кожу между лопатками покалывало странное, напряженное чувство, которое у меня ассоциировалось с тем, что за мной наблюдают. От выброса адреналина у меня задрожали руки. Я медленно оглядел гостиную, пытаясь понять, что не так.

Прямо напротив меня были застекленные двери, ведущие на мой заброшенный задний двор. Я мог бы поклясться, что шторы были задернуты, когда я уходил. Теперь они были открыты. Я мысленно вернулся к тому утру, изо всех сил стараясь вспомнить детали. Задняя часть дома выходила окнами на запад. Если бы не надвигающаяся гроза, солнечный свет заливал бы это маленькое пространство в это время суток. Но до начала работы задний двор все еще был бы в тени. Здесь был бы только мягкий, рассеянный утренний свет. Оставался вопрос: шторы были открыты или закрыты?

Честно говоря, я не мог вспомнить.

Я медленно прошел остаток пути внутрь и закрыл за собой дверь. Я повернул замок на дверной ручке. Задвинул засов. Накинул цепочку, жалея, что не могу сделать больше, чтобы защитить себя от того, кто, казалось, охотился за мной. В конце концов, я повернулся лицом к дому, который должен был казаться мне убежищем, но теперь казался ловушкой. Даже без неопровержимых доказательств я была уверен, что в моем доме кто-то был. И все же как? Это было просто невозможно. Чересчур разговорчивый слесарь из «Мартинес и сыновья» сменил мне замки в тот день, когда я переехал. У меня был запасной, но мне потребовалось лишь быстро проверить ящик для мусора на кухне, чтобы убедиться, что он все еще там, где я его оставил. Единственным ключом от дома был тот, что у меня на кольце, которым я только что открыл дверь.

Отправляйся к Доминику.

Но другая часть моего сознания тут же возразила: Не будь дураком. У него своя жизнь, с которой нужно разобраться. Ты же слышал его. У Наоми сегодня концерт группы. Кроме того, в доме никого не было.

Это правда, что не было никаких веских доказательств того, что кто-то был внутри. Вполне возможно, что все это было у меня в голове, паранойя, вызванная одиночеством, порчей моей машины и несколькими ночными розыгрышами. Я огляделся в поисках чего-нибудь необычного. Неужели нераспечатанная почта лежала на столе такой аккуратной стопочкой? Возможно. Висело ли кухонное полотенце на ручке дверцы духовки именно таким образом? У меня не было возможности узнать наверняка.

Я подумал о визитке офицера Ричардса, лежащей в моем бумажнике. Я мог бы позвонить ему и сообщить о своих подозрениях. Каким-то образом я знал, что он сразу же приедет. Я знал, что он воспримет меня всерьез, даже учитывая полное отсутствие улик.

И что потом?

Большой полицейский предложит остаться на ночь? Проследить за моим домом? Организовать охрану?

Я рассмеялся про себя, услышав голос офицера Ричардса в своей голове: «Это точно не Полиция Майами».

Нет, я бы не стал звонить офицеру Ричардсу. Не уверенный ни на чем, кроме расшатанных нервов.

Я приготовил себе ужин и устроился поудобнее со стопкой тетрадей и красной ручкой, но я нервничал. Я вздрагивал от каждого звука, который слышал, и оборачивался, ожидая, что на меня упадет тень, когда я буду проверять отчеты по учебникам.

Над Кодой разразилась буря. Раскаты грома не были похожи ни на что, что я когда-либо слышал, они прокатывались вперед и назад по горам, отдаваясь таким эхом, какого никогда не было в Далласе. Ветер хлестал ветками по моему дому. Молния отбрасывала странные тени на мои стены. Гром прогремел так близко и так громко, что в моих окнах задребезжали стекла. Свет мигнул один раз и погас.

В кромешной тьме, когда на улице бушевала гроза, подозрение, что кто-то побывал в моем доме, стало слишком реальным, чтобы его игнорировать.

Знал ли я, где мой фонарик? Вероятно, он все еще лежит в коробке.

Я вытащил телефон и нажал на кнопку, чтобы включить подсветку экрана. Я держал его перед собой, как оружие, в трясущейся руке и медленно пошел по дому, проверяя каждую комнату и каждое окно.

Все было на своих местах. Все заперто.

Свет снова зажегся так же внезапно, как и погас.

— К черту все это, — пробормотал я.

Я выпил изрядную дозу бурбона и отправился спать. Я проспал как убитый до 2:13 ночи, когда проснулся от наглого пения моего сотового телефона, мелодичного исполнения чего-то отдаленно похожего на кантри. Я схватил телефон с прикроватной тумбочки и проверил, кто звонит. Номер неизвестен, как и всегда. Но в этот момент мое мировоззрение резко изменилось. Моя машина подверглась нападению вандалов, и я заподозрил, что кто-то побывал в моем доме, и теперь, когда посреди ночи у меня в руке пронзительно зазвонил телефон, все казалось по-другому. Я был абсолютно уверен, что это не какой-то ученик средней школы, который доставляет мне неприятности.

Это была угроза.

Мой телефон продолжал звонить, а я ждал, не желая отвечать. Я мысленно вздохнул с облегчением, когда он замолчал и включилась голосовая почта. Я ждал, надеясь, что он больше не зазвонит, но в то же время была уверен, что зазвонит. От осознания этого, ожидание стало еще мучительнее. Мое сердце бешено колотилось. Мышцы моей шеи были напряжены настолько, что у меня разболелась голова. Это было то же самое напряженное ожидание, которое я испытывал в детстве, заводя чертика из табакерки, зная, что сейчас произойдет, и не в силах удержаться от того, чтобы не повернуть ручку, но в то же время, не желая видеть, как этот чокнутый клоун выскакивает прямо на меня. Когда телефон зазвонил снова, я подскочил, а затем выругал себя за то, что был таким слабаком.

Я ответил на звонок и поднес трубку к уху. С трудом сглотнул. Во рту пересохло, и я пожалел о втором бокале бурбона перед сном.

— Алло? — Такой глупый способ ответить на звонок, даже если звонит не какой-нибудь сумасшедший преследователь. Алло? Приветствие, но также и вопрос. Это единственное слово прозвучало у меня в ушах, как признание в слабости. Я снова сглотнул и сказал, на этот раз громче: — Перестань мне звонить.

Ответа не последовало. Я его и не ожидал. Но я почувствовал мужчину, или, может быть, это была женщина? на другом конце провода. Я услышал тихий звук выдоха. Где-то в Коде этот человек слушал мою ночную браваду. Я представил себе силуэт на фоне бледного квадрата света, безликую фигуру, прижимающую телефон к уху, наклонившуюся вперед в ожидании, когда я сломаюсь. Пустое пространство между нами, связанное какой-то тайной эфира и сети 4G, казалось плотным и тяжелым. Чреватое…

Чем? Какие эмоции заставили звонившего так мучить меня? Был ли это гнев? Ревность? Какое-то извращенное представление о любви?

— Чего ты хочешь?

Но прежде чем слова слетели с моих губ, связь прервалась. Щелчка не последовало. Просто изменилась природа тишины, стало меньше злобы.

Моя рука дрожала, когда я клал телефон обратно на прикроватный столик. Подмышки покрылись потом, а сердце, казалось, билось слишком медленно и слишком громко, но все было кончено.

По крайней мере, на сегодняшний вечер.

Моим первым побуждением было позвонить Доминику, но, взглянув на часы, я остановил движение руки. Зачем будить его из-за такой ерунды? Вряд ли он мог чем-то помочь.

Как насчет офицера Ричардса? Может, мне ему позвонить?

— Я сделаю это утром, — сказал я, ни к кому не обращаясь.

И, о чудо, я снова заснул.

Я слишком часто нажимал кнопку «отложить» своим делам, и в итоге в пятницу метался как дурак, чтобы вовремя выйти за дверь, но все было напрасно. Я остановился как вкопанный на пороге, уставившись на свою бедную «Хонду Сивик».

Она снова подверглась нападению вандалов. Все было не так страшно, как раньше, все стекла были целы, но все четыре шины были проколоты, и на этот раз на ней было сообщение. Покинь Коду! оно было нанесено краской из баллончика на двери со стороны пассажира.

— Блядь, — выругался я, опускаясь на ступеньки своего крыльца. Бетон сквозь джинсы казался ледяным. — Почему?

Ответа не последовало, но солнце вдруг показалось мне чуть менее ярким. Я вспомнил о своем подозрении, что в доме кто-то был, о телефонном розыгрыше и о своем намерении позвонить офицеру Ричардсу утром.

Похоже, теперь у меня не было выбора.

Сначала я позвонил ему. Потом позвонил Лили Вишневски.

— Я найду замену, — сказала она. — Почему бы тебе не взять выходной?

На этот раз я не стал с ней спорить. И когда прибыл офицер Ричардс, я пригласил его внутрь, несмотря на беспорядок. Казалось нелепым проходить через все это, стоя снаружи, несмотря на то, что температура быстро повышалась.

Офицер Ричардс почему-то казался еще больше в моем крошечном доме. Он внимательно слушал, пока я описывал телефонные звонки, которые, как я предполагал, были только от детей, но которые теперь воспринимались как угроза, и подозрение, что кто-то побывал внутри, пока я был на работе.

— У кого, кроме вас, есть ключ? — спросил он.

— Ни у кого.

— Ваш дядя? Вы сказали, что это его дом, верно?

— Я поменял замки в тот день, когда переехал сюда. Ни у кого, кроме меня, нет ключа.

— Запасного нет?

— Один, но он все еще в кухонном ящике. Я проверял вчера.

Он подошел к двери и проверил замки, затем проверил французские двери, ведущие на задний двор. Он обошел дом, заходя по комнатам, проверяя окна. С каждым разом я чувствовал себя все глупее. Никто не смог бы проникнуть внутрь. Не было абсолютно никакой возможности.

— Не похоже, что кто-то вломился, — сказал он, наконец.

— Я знаю, — сказал я, чувствуя себя глупо. — Наверное, мне это показалось.

— Я этого не говорил. Если ваша интуиция подсказывает вам, что внутри кто-то есть, вы должны ей доверять.

Ему легко говорить, но моя интуиция за пятнадцать лет ни разу не подводила меня.

— Кроме того, — добавил он, — вам не показались четыре проколотых шины или телефонные звонки.

— Верно, — неохотно согласился я.

— Я еще поговорю с Бобом Боленом и Троем Фаулером, но подозреваю, что все будет как в прошлый раз. — Он скрестил толстые руки на широкой груди. — Есть еще кто-нибудь? О ком вы забыли упомянуть раньше?

— Нет.

— Кто-нибудь угрожал?

— Никто.

— Никто из тех, кто бывал у вас дома или знает, где вы живете?

— Н… — Но слово застряло у меня в горле. Я похолодел и опустился на диван, колени у меня дрожали, желудок был полон мрачного чувства страха. — О Боже.

— Что? — Спросил офицер Ричардс, подходя ближе. — Кто?

— О, Господи. — Я обхватил голову руками, размышляя. Возможно ли это? Мое сердце кричало «нет», но разум твердил обратное. В его словах было больше смысла, чем в чьих-либо других. Тем не менее, мне было трудно произнести это имя. — Доминик Якобсен.

Офицер Ричардс достал из кармана маленький блокнот и ручку и начал писать.

— Откуда вы его знаете?

— Мы... — Я с трудом сглотнул. Хороший офицер сказал, что нужно доверять своей интуиции, но я понятия не имел, что говорит моя интуиция. Я знал только, что факты слишком четко выстроились в ряд, чтобы их игнорировать. — Мы встречались однажды, пятнадцать лет назад. У нас был... ну, сексуальный контакт, я полагаю.

Он приподнял бровь, глядя на меня.

— Вы полагаете?

— Мы были молоды.

По его раздраженному выражению лица я понял, что он счел это слабым объяснением, но настаивать не стал.

— Значит, вы встречались?

Я покачал головой.

— Не совсем так. Мы случайно встретились пару недель назад. Его семья владеет гаражом, в который я ездил на своей машине, когда ее в последний раз разбили. — И тут меня осенило. — Подождите. Это не может быть он. Время выбрано неудачно. Мою машину разбили еще до того, как он узнал, что я вернулся в город.

Мэтт пристально посмотрел на меня.

— Насколько вам известно.

— Это не может быть он.

— Вы начали встречаться с ним снова после той ночи?

— Я не «встречаюсь с ним». Мы провели вместе несколько вечеров. — А потом, поняв, что я только копаю глубже, добавил: — Просто тусуемся. Ничего больше.

— Почему вы не упомянули об этом раньше?

— Мне это и в голову не приходило. Мы провели вместе одну ночь, когда нам было по семнадцать. Я даже не знал его фамилии. До того дня я понятия не имел, что он все еще в Коде.

— Он работает в «Автосервисе Якобсена»?

Я кивнул.

Он убрал блокнот в карман.

— Я поговорю с ним.

— Это не может быть он, — повторил я, но мои слова прозвучали неубедительно даже для меня.

— Вам есть куда пойти?

Я слышал слова, но не осознавал их.

— Извините?

— Вам не следует здесь оставаться. Кем бы ни был этот парень, у него может быть ключ от вашего дома, и он может решить вернуться. Вам нужно место, куда вы сможете пойти, где этому парню не придет в голову искать вас. Ваш дядя в городе?

— Нет.

— У вас есть какое-нибудь другое место?

— У Доминика?

— Нет. Не раньше, чем я исключу его из списка подозреваемых.

Мое сердце сжалось при мысли о том, что Доминик мог так поступить со мной. Отчаяние сдавило мне горло. Это не могло быть правдой, но других подозреваемых у меня не было. Нравится мне это или нет, но Доминик казался наиболее вероятным кандидатом.

— Разве в полицейском управлении нет места, куда я мог бы пойти? Вроде конспиративной квартиры?

Он невесело рассмеялся.

— Как я уже говорил, это не совсем Полиция Майами. Здесь есть приют для женщин, подвергшихся насилию, но мне пришлось бы несколько раз ударить вас, прежде чем я смог бы отвезти вас туда. Есть полицейский участок, но там даже отдаленно не уютно. Я думаю, мы могли бы поселить вас в отеле на Мейн-стрит, но... Подождите! — Он хлопнул себя по лбу. — Я должен был подумать об этом раньше. — Он поднял палец, доставая телефон из кармана. — Подождите. Дайте мне позвонить.

— Конечно. — Я сидел в оцепенении, даже не потрудившись подслушать, о чем он быстро и тихо переговорил с кем-то на другом конце провода.

Доминик, мой преследователь? Доминик, разбивший мою машину и звонивший мне ночью, просто чтобы напугать меня? Этого не могло быть. Этого просто не могло быть. Мой мозг отказывался воспринимать такую возможность.

— Все улажено, — сказал офицер Ричардс, убирая телефон в карман. — Я вас подвезу, поскольку о вашей машине не может быть и речи.

Пока он вел машину, нам было не о чем поговорить. Я чувствовал себя идиотом, потому что нуждался в шофере. Офицер Ричардс, казалось, был погружен в свои мысли. Я заметил серебряное кольцо на безымянном пальце его левой руки. Я представил, как дома его ждет очаровательная маленькая жена.

— Куда мы идем? К вам домой?

— Нет. Днем там никого нет, и я не хочу оставлять вас одного.

— Тогда куда?

Он вздохнул.

— Послушай, это немного странно. У нас в отделе нет четкой политики в отношении подобных вещей, понимаешь? Мой начальник, возможно, был бы не в восторге, если бы узнал. Но есть и другой вариант: ты сидишь на вокзале, пьешь очень плохой кофе и читаешь «Ридерз Дайджест» за 1982 год. И я решил отвести тебя в гости к другу.

— К другу?

— Никому и в голову не придет искать тебя там. К тому же, он... проницательный и знает практически всех в городе. Мне интересно, что он может сказать о твоем приятеле Доминике.

Я отвернулся и уставился в окно, не желая думать о Доме как о своем мучителе, но и не в силах полностью исключить такую возможность.

— Офицер Ричардс?

— Зови меня Мэтт.

— Мэтт. — Мне пришлось с трудом сглотнуть, чтобы продолжить говорить. — Это не может быть Дом. Я просто… Я не знаю... — Я не знаю, что я буду делать, если мой единственный друг окажется моим врагом.

— Я разберусь с этим, как только смогу, обещаю.

Он остановился перед небольшим домиком, похожим на дом Доминика, хотя и не таким ухоженным. Нельзя сказать, что он был запущенным, но тот, кто в нем жил, не позаботился о том, чтобы он выглядел как дом.

— Они снимают это место целую вечность. Я все время говорю им съехать и купить что-нибудь, но они чертовски упрямы. Чем больше я им это предлагаю, тем упорнее они сопротивляются.

Я поднялся вслед за ним на крыльцо. Он открыл сетку и постучал во входную дверь с такой силой, что я чуть не подумал, что она слетит с петель. Она распахнулась буквально через секунду.

— Господи, Мэтт. Я знал, что ты припрешься. Ты должен выбить эту чертову дверь? Почему ты не можешь просто войти, как нормальный человек?

— И тебе доброе утро, солнышко.

Мужчина, державший дверь, закатил глаза, но отступил в сторону, чтобы впустить нас. На вид ему было около двадцати пяти, возможно, он был коренным американцем, у него были густые темные волосы, растрепавшиеся на затылке. Он был босиком, в одних фланелевых пижамных штанах и поношенной футболке. Его взгляд упал на меня с явным любопытством.

— Кофе готов? — Спросил Мэтт, ведя меня внутрь.

— Ты собираешься нас знакомить или как?

— Нет.

— Да.

— На кухне?

— Нет, умник. В чертовом гардеробе.

Я переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, какие ответы соответствуют каким вопросам.

— Заходи, — сказал мне мужчина, указывая на гостиную. — Я не такой страшный, каким кажется Мэтт. Хочешь кофе?

Я чувствовал, что мне с трудом удалось взять под контроль свои трясущиеся руки.

— Кофеин, наверное, последнее, что мне сейчас нужно.

— Как хочешь. Кстати, меня зовут Анджело. Поскольку Эмили Пост вернулась, она не удосужилась нас познакомить.

На последнем предложении он повысил голос, чтобы Мэтт мог его расслышать, и Мэтт крикнул из кухни:

— Пошел ты.

Анджело улыбнулся, но не сводил с меня глаз.

— Я Ламар, — наконец, представился я, чувствуя себя до смешного неловко.

— Приятно познакомиться. — Он не подал мне руки, поэтому я держал свою в кармане. — Садись. — Я неловко устроился в потертом кресле. Он плюхнулся на диван, разглядывая меня так, словно пытался запомнить. — Ты новичок в городе?

— Я переехал сюда в августе.

— Это все объясняет.

— Что?

— Просто, думаю, я не видел тебя еще...

Он резко остановился, когда из коридора появился еще один мужчина, выглядевший заспанным. Он моргнул опухшими, красными глазами, посмотрел на меня, затем на Анджело.

— Что за черт?

— Мэтт здесь.

— Знаю. Думаю, Бог слышал, как он стучит. — Мэтт появился как по команде, дуя на дымящуюся кружку с кофе. Не обращая внимания на вошедшего, он подошел и сел на единственное свободное кресло в комнате, прямо напротив меня.

Именно Анджело представил нас друг другу.

— Зак, это Ламар.

Зак никак не отреагировал на то, что его представили. Он обхватил голову руками и упал на диван рядом с Анджело.

— Боже, сколько же я выпил вчера вечером?

— Ты открыл вторую бутылку.

— Я все выпил?

— Был близок к этому.

— И ты меня не остановил?

— С чего бы мне это делать? Тебе было весело.

Зак опрокинулся на спину, уронив голову на колени Анджело.

— Пожалуйста, скажи мне, что сегодня не мой день открытия.

— Твой день открытия.

— К черту мою жизнь. У меня есть время принять душ?

— Я уже заменил тебя в твою смену. Тот новенький, которого мы наняли, постоянно просит прибавки.

— Боже, я люблю тебя, — вздохнул Зак. И с этими словами он, казалось, заснул, все еще лежа головой на коленях Анджело.

— Да, — тихо сказал Анджело, проводя пальцами по темным волосам Зака. — Ты должен мне.

Я все еще понятия не имел, о чем они говорили. Казалось, что все в этом доме стенографировали. Я был немного ошеломлен всем происходящим, эта пара, явно гомосексуалисты, и Мэтт, который просто сидел и пил свой кофе. Я ждал, что кто-нибудь вспомнит, что я был здесь.

— Анж, — сказал, наконец, Мэтт, ставя кружку на стол, — ты знаешь что-нибудь о парне по имени Доминик Якобсен?

Анджело уставился в потолок, обдумывая это имя, его пальцы все еще ерошили волосы Зака.

— Доминик. Да. Кузен Фрэнка. Или, может быть, племянник. Я не знаю. Большая семья. Трудно уследить за ними, но у них есть гараж на Тауэр-роуд.

Мэтт посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул. Мэтт повернулся к Анджело.

— Ты что-нибудь о нем знаешь?

Анджело нахмурился.

— Я не знаю. Кажется, хороший парень. Иногда приходит со своей дочерью. Она любит лимонад. Он любит ванильные молочные коктейли, очень густые, без солода. Иногда заказывает наборы Лего через нас, и это круто, потому что он, вероятно, мог бы взять их на «Амазон» быстрее и дешевле, но он говорит, что знает, как трудно вести местный бизнес. — Анджело пожал плечами. — Что именно ты пытаешься выяснить?

— Он показался тебе человеком, склонным к преследованию? Или вообще склонным к насилию?

— О боже. Я не знаю. — Анджело покачал головой. — Я действительно не знаю этого парня.

— Знаю. Но у тебя хорошая интуиция.

Анджело отвел взгляд, и у меня возникло ощущение, что он пытается скрыть, насколько ему приятна похвала Мэтта.

— Я бы удивился, если бы ты сказал мне, что он делал подобные вещи. Не тот тип. — Взгляд Анджело на мгновение метнулся ко мне, затем снова к Мэтту. — Что происходит?

— Ну, я не могу обсуждать текущее расследование...

— О, не пизди. — Анджело пренебрежительно махнул рукой в сторону Мэтта, словно отмахиваясь от мухи, и повернулся ко мне. — Что происходит?

Я посмотрел на Мэтта, который улыбался так, словно знал, что это произойдет.

— Ты можешь обсуждать все, что хочешь, — сказал он, снова поднимая свою чашку. — Но ты также можешь сказать Анджело, чтобы он занимался своими чертовыми делами. Я пришел просто выпить кофе.

Анджело наблюдал за мной в ожидании, но без особой настойчивости. У меня было ощущение, что если я скажу ему, что не хочу об этом говорить, он пожмет плечами и сменит тему.

Зак, однако, казалось, пришел в себя настолько, что заинтересовался происходящим. Он приподнялся, хотя все еще прижимался к Анджело.

— За тобой кто-то следит?

— Я не знаю.

— Да, — сказал Мэтт.

— Думал, ты не можешь говорить об этом, Мэтт, — сказал Анджело, не отводя от меня взгляда. — Ты думаешь, это Доминик?

Я не был уверен, кому был адресован вопрос, мне или Мэтту, но решил ответить.

— Нет. — Я ждал, что Мэтт начнет возражать, но вместо этого он сделал еще один глоток кофе. Я глубоко вздохнул и продолжил. — У нас с Домом было... кое-что, я думаю. Давным-давно.

— Ха! — торжествующе воскликнул Анджело. Он толкнул Зака локтем. — Я же говорил тебе! Я говорил тебе, что этот парень не совсем натурал, помнишь?

— Нет.

— Помнишь? Тот день в прошлом году? Это было незадолго до Рождества, и...

— Анж, я не имею ни малейшего представления, о ком ты говоришь. Ты же знаешь, я не помню ничего подобного. — Он искоса взглянул на Анджело. — Но если ты хочешь сказать...

— Нет. Слишком близко к дому.

Я не был уверен, что он имел в виду, но у меня не было времени спросить, прежде чем Анджело повернулся ко мне.

— Так вы с Домом встречались?

— Нет, не совсем. Это было всего один раз. Мы были детьми, и я просто приехал погостить. В то время я жил в Тусоне, поэтому не видел его пятнадцать лет. До встречи три недели назад.

Анджело повернулся к Мэтту.

— Итак, думаешь, Доминик его преследует?

Мэтт пожал плечами, медленно водя кружкой по столу.

— Я думаю, что это возможность, которую нужно проверить. И пока я не смогу этого сделать, мне нужно, чтобы Ламар был там, где Доминик, или кто бы там ни был преследователем, не стал бы искать.

— Без проблем, — сказал Анджело. Он повернулся ко мне. — Оставайся, сколько захочешь. Как только Зак проснется, он приготовит нам завтрак.

— Приготовлю?

— Конечно. А потом мы закажем пиццу на обед. Будет весело.

Зак снова искоса взглянул на Анджело и толкнул его локтем в бедро.

— Нет, — сказал Анджело, на этот раз более решительно. — Слишком близко к дому.

Я посмотрел на Мэтта, ожидая объяснений. Он нахмурился и почти незаметно покачал головой.

— Тебе лучше не знать. — Затем он взглянул на Зака и Анджело. По его шее медленно поползла краска. — А может, и нет, — пробормотал он вполголоса. — Черт возьми, я не знаю.

— Кстати, о «близком к дому», — сказал Анджело, обращаясь к Мэтту. — Знаешь, как я узнал, что Доминик не совсем натурал?

— Если ты скажешь гейдар, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Потому что я застукал его за тем, как он проверял Джареда.

Мэтт выпрямился, как собака, насторожившая уши при подозрительном шуме.

— Что?

— Да, чувак. Они оба были в магазине, и Доминик был со своей дочерью, так что, думаю, он пытался быть незаметным, но он определенно пялился на Джареда. Типа, реально заценил его задницу, сечешь?

Мэтт издал низкий звук, похожий на рычание.

— И где был я?

— Я не знаю. Работал? В любом случае, даже если бы ты был там, я бы не позволил тебе устраивать скандал. И, в конце концов, он всего лишь смотрел. Не то чтобы все мы не пялились на задницу Джареда. Особенно, когда он наклоняется. Езда на велосипеде определенно приносит свои плоды. Его бедра...

— Осторожно!

— Ну, в любом случае, Доминик определенно залип на него.

Мэтт встал с таким видом, словно собирался чем-то запустить в Анджело. Анджело улыбнулся ему.

— Я дам тебе знать, что выясню, — сказал мне Мэтт, все еще не сводя взгляда с Анджело.

— Спасибо.

Зак подождал, пока за Мэттом захлопнется дверь, и рассмеялся.

— Ты жестокий, — сказал он Анджело.

— Ничего не могу с собой поделать. Люблю смотреть, как он заводится.

— Я люблю смотреть, как ты заводишься.

— Прекрати, — засмеялся Анджело. — Ты смущаешь Ламара.

Зак одарил меня извиняющейся улыбкой, но обратился к Анджело.

— Тебе придется извиниться перед этим Домиником.

Анджело пожал плечами, поворачиваясь и оценивающе глядя на меня темными глазами.

— Нет, если он окажется плохим парнем.

Я сидел, чувствуя себя невероятно неловко. Я совсем не знал этих мужчин, и они оба смотрели прямо на меня, изучая, как будто оценивали. Анджело выглядел задумчивым. Зак — откровенно любопытным. Наконец, он бросил на Анджело еще один косой взгляд с многозначительной ухмылкой на лице.

— Уверен? — спросил он тихо.

Анджело рассмеялся, покачал головой и встал, спихивая Зака с дивана.

— Прими холодный душ, — сказал он, взъерошивая волосы Зака. — Я приготовлю завтрак.

Я чувствовал себя глупо, сидя один в их гостиной, поэтому решил пойти за Анджело на кухню. Он начал доставать яйца, бекон и молоко из холодильника.

— Я, не фига, не Коул, но обещаю, что не отравлю тебя или что-то в этом роде.

Я не понял, что он имел в виду, но промолчал.

— Пока готовлю не я, ты не услышишь от меня никаких жалоб.

Сквозь стены до нас донесся звук включающегося душа, который ни с чем нельзя спутать.

— Что именно все это значило? — спросил я. — Все это «слишком близко к дому»?

Анджело, должно быть, покраснел, хотя с его темной кожей было трудно сказать наверняка.

— Зак и я, мы...

— Пара.

— Да.

Я посмотрел на его левую руку и заметил блеск золота и серебра на ней.

— Женаты?

Он улыбнулся. Это было самое милое и наименее саркастичное выражение, которое я видел на его лице с тех пор, как вошел в дверь.

— Да.

— И что?

— Не хочу пугать тебя.

— Если только он не тот, кто преследует меня, я сомневаюсь, что это будет проблемой.

Он вздохнул и разбил яйцо в миску.

— Мы не совсем моногамны, если ты понимаешь, о чем я.

Я задумался на секунду, эти вопросительные взгляды Зака на Анджело и его решительное «нет», и почувствовал, что тоже краснею.

— Ты хочешь сказать, что он хочет заняться со мной сексом? Или с Домиником?

— Нет. — Он отвернулся, якобы для того, чтобы достать вилку из ящика, хотя на это у него ушло ужасно много времени. На этот раз я был уверен, что он скрывает смущение. — Он хочет, чтобы я.

— О. — Я никогда не занимался сексом втроем. Никогда по-настоящему не понимал динамику секса, когда в нем участвуют больше двух человек. Я отвел взгляд от Анджело, стараясь не думать о сексе с ним, но было трудно удержаться от мысли, что он предпочитает быть сверху или снизу, или как он выглядит обнаженным. Мне было интересно, какова была бы роль Зака в этом сценарии, но я не хотел спрашивать.

— Извини, — сказал Анджело, к счастью, прерывая мои слишком эротичные мысли. — Не то чтобы у нас в городе было много шансов, так что я не могу винить его за надежду. Но у нас есть правила.

Я покачал головой, не желая больше ничего слышать.

— А что насчет остального? Что-то о ком-то по имени Джаред?

Анджело рассмеялся.

— О да. Зак прав. Если предположить, что твой друг Доминик невиновен, я действительно должен перед ним извиниться.

— Я не понимаю.

— Потому что Мэтт будет очень стараться оторвать ему яйца.

— Из-за того, что засмотрелся на какого-то парня?

— Джаред — не просто парень. Он муж Мэтта.

Я моргнул, глядя на него, затем повернулся, чтобы посмотреть на дверь, через которую вышел Мэтт, как будто там мог быть какой-то другой Мэтт. Какой-то Мэтт, который, возможно, был мужем мужа, и носил кольцо на левой руке.

— Ты хочешь сказать, что...

— Я знаю, да? — Сказал Анджело, ухмыляясь мне. — Самый негейский гей, которого я когда-либо встречал.

— Но он гей?

— Технически, думаю, он би, потому что обращает внимание на женщин гораздо больше, чем на мужчин. Но он, вероятно, никогда не думал об этом достаточно серьезно, чтобы навесить ярлык. Вот что я тебе скажу. Когда дело доходит до Джареда, он безумно ревнив.

— Доминик действительно заглядывался на Джареда? — Да и какое мне было дело, если и так? Перед прошлым Рождеством, сказал Анджело, а это было задолго до того, как я переехал в город. Я был в Далласе и умолял Джонаса уделить мне несколько рождественских часов.

Тем не менее, мысль о том, что Доминик может быть заинтересован в ком-то еще, заставила меня нахмуриться.

— Заглядывался. Хотя, возможно, я немного преувеличил. — Он одарил меня озорной улыбкой. — Ради Мэтта, ты же знаешь.

Зак появился мокрый до нитки и выглядевший значительно лучше, как будто душ смыл с него большую часть похмелья. Он незаметно подкрался к Анджело сзади, пока тот готовил, и зашептал ему на ухо, обняв за талию. Мне даже захотелось, чтобы они перестали быть такими счастливо влюбленными прямо у меня на глазах. Это чертовски раздражало.

Я отвернулся от них и оглядел их незнакомый дом с его слишком маленькой кухней и странно большой столовой. Почти весь обеденный стол был завален наполовину собранным паззлом. На ближайшем ко мне краю стоял почти пустой бокал из-под вина. С того места, где я сидел, я чувствовал резкий запах его остатков.

Как я дошел до этого? Мне казалось, что мой мир перевернулся с ног на голову. Доминик мог быть моим преследователем, и я был здесь, в этом доме, с людьми, которых я не знал с детства, к которым привел офицер Ричардс, у которого, как оказалось, был муж.

— Когда я впервые встретил офицера Рич…, я имею в виду Мэтта. Когда я впервые встретил его, сказал ему, что думаю, что я единственный гей в городе.

— Я удивлен, что ему удалось сохранить натуральное выражение лица, — сказал Зак.

— Так сказать, — добавил Анджело.

— Что? — растерянно спросил Зак.

— «Натуральное» лицо. Понял? — Анджело рассмеялся, очевидно, его больше забавлял Зак, чем Мэтт и его выражение лица, искреннее или нет. Зак закатил глаза.

— Есть еще кто-нибудь? — спросил я. Это был глупый вопрос, но Анджело, очевидно, понял.

— Насколько нам известно, нет, — сказал он. — Кроме преподавателя музыки в старшей школе, но он примерно вдвое старше нас.

— И, очевидно, твой друг Доминик, — добавил Зак, подцепляя кусочек бекона с тарелки, на которую Анджело накладывал его, когда он уже снимал со сковороды.

— Да, — тихо сказал я. — И Доминик.

— Надеюсь, Мэтт не будет слишком строг к нему, — сказал Анджело.

— Надеюсь, Доминик не даст ему повода для этого.