Я спереди! (ЛП)

Глава 15

ЛАМАР

Анджело отнесся ко мне как к давно потерянному другу, пригласив меня в свой дом, как будто это была самая естественная вещь в мире. Они даже не возражали, чтобы я привел с собой воющего кота, хотя их собственный кот немедленно убежал в спальню.

— Гейша старая и у нее свои привычки, — сказал Анджело. — Но одну ночь потерпит.

Поскольку была пятница, он уже собирался на работу.

— Чувствуй себя как дома, — сказал он мне перед уходом. — Зак будет дома через пару часов. Я скажу ему, чтобы он принес что-нибудь на вынос, так что вам обоим не придется готовить.

Поначалу я чувствовал себя незваным гостем, сидя один в их доме. Я спрятал свою сумку в крошечной комнате для гостей, где мне предстояло провести ночь, но сразу же растерялся, не зная, что делать дальше. Я переключал каналы на их телевизоре и просматривал книги на их книжной полке. В конце концов, я забрел на кухню и заглянул в холодильник. Нашел «Доктор Пеппер», пиво и достаточно острого соуса, чтобы пригорело все, что стоит съесть, но не более того.

Было бы слишком надеяться на чай?

Я начал рыться в их шкафчиках. Я обнаружил чайник, который прятался за кастрюлями и сковородками. Это показалось мне многообещающим. В шкафчиках я нашел много «Рисарони», несколько недоеденных пакетиков чипсов и арахисовое масло, как рассыпчатое, так и с кусочками. Наконец, в глубине шкафчика для специй я обнаружил пыльную упаковку ромашкового чая «Небесные приправы».

— Ага! — торжествующе воскликнул я, доставая его. — Не самый лучший из чаев, но все же лучше, чем ничего.

Я поставил чайник на плиту и, ожидая, пока он закипит, изучал фотографии, прикрепленные к их холодильнику. Как и следовало ожидать, на большинстве из них были запечатлены Зак и Анджело. На нескольких были Мэтт и Джаред. Две фотографии явно были сделаны в Париже. На одном из них была видна Эйфелева башня, а на другом, снятом перед Лувром, был Джаред с двумя незнакомыми мне мужчинами. Там также было несколько фотографий маленькой девочки, каждый раз одетой в новое очаровательное платьице, обычно с одинаковыми лентами в темных волосах, но ничто не указывало на то, как она вписалась в жизнь Зака и Анджело. Но во всех остальных я видел совершенно счастливые пары, живущие той жизнью, о которой я мечтал, но которую так и не смог найти.

Я не мог не позавидовать им всем немного.

Я уже собирался сесть за стол с кружкой дымящегося чая, когда кто-то так сильно постучал в дверь, что я подскочил и пролил половину чая себе на ногу.

— Замечательно, — пробормотал я и пошел открывать.

Это был Мэтт.

— Это не обязательно хорошая новость, — сказал он, плюхаясь в кресло напротив меня, — но и неплохая. Я еще не вышел из игры.

— Что ты выяснил?

Он наклонился вперед, опершись локтями о колени.

— Прежде всего, я подтвердил, что ни Трой Фаулер, ни Боб Болен не причастны к этому.

— Правда?

— Взлом произошел днем, когда они оба были на работе. Боб показал мне свое расписание в школе. Он мог бы это сделать только во время обеденного перерыва, но я поговорил с двумя другими учителями, которые сказали, что он все время был в учительской.

— А Трой?

— Работал до тех пор, пока не перекрасил два дома, и с тех пор все время стоял у бара.

— Хорошо. — Я чуть не решился задать следующий вопрос. — А что насчет Доминика?

Он вздохнул и покачал головой.

— Я все еще не думаю, что это он.

— Я тоже так не думаю. Но как насчет остальных?

— Я поговорил с его отцом, братом и всеми кузенами, которые работают в этом чертовом гараже. Не считая Доминика, только два человека имели доступ к твоим ключам в тот день. — Он поднял пальцы, перечисляя их. — Его брат Дмитрий и его двоюродный брат Джуниор.

— Ты думаешь, это сделал кто-то из них?

— Дмитрий, похоже, не знал, кто ты такой. Он вспомнил твою машину, как только я напомнил ему об обстоятельствах. Но, похоже, он не понимал, почему я вообще с ним заговорил.

— Ты ему веришь?

— Не думаю, что это было притворство. Нутром чую, что это не он, но...

— Но что?

Он вздохнул.

— Возможно, мне следовало надавить на него посильнее. Я пытался быть жестким, не раскрывая тайны Доминика.

— Ты имеешь в виду, не выдавая его?

Мэтт пожал плечами, не глядя в глаза. Он откинулся на спинку стула, вытянув перед собой свои длинные, обтянутые джинсами ноги.

— Я мог бы, — сказал он. — Как полицейский, я, вероятно, должен это сделать, если это означает найти что-то, что я упустил.

— Но ты не хочешь?

Он почесал невидимое пятнышко на колене своих джинсов.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Я удивленно моргнул.

— Ты хочешь сказать, что сделал бы это, если бы я согласился?

— Нет. Я просто спрашиваю, ты бы действительно хотел, чтобы я поступил так с Домиником, если бы мне не требовалось?

Я колебался, но это был сложный вопрос. С одной стороны, это могло бы упростить наши отношения. С другой стороны, я не хотел, чтобы Дому было больно.

— Нет. Я так не думаю.

— Вот именно. Забавно. Я заехал домой на несколько минут, прежде чем прийти сюда. Рассказал Джареду о том, что Доминик прячется в шкафу, когда он должен действовать... — Он замолчал, но я знал, что это еще не все, поэтому подождал. После нескольких секунд задумчивого молчания он продолжил. — Он напомнил мне, что когда-то давно я поступил точно так же.

Я не ответил. Я даже не пошевелился. Было так странно слышать, как этот огромный, сильный мужчина рассказывает мне что-то настолько личное. Сейчас он казался таким уверенным в себе. Абсолютно уверенным в себе, во всех отношениях. Трудно было представить, что он с чем-то борется.

— А тот, другой? — Наконец, спросил я. — Джуниор?

Он провел рукой по своему заросшему щетиной лицу, словно приходя в себя. Он снова выпрямился в кресле.

— Ну, трудно сказать. Я с ним примерно в одной лодке, как и с Дмитрием. Я пытался расспросить его, не раскрывая слишком многого. Он знал, кто ты такой. Не по имени, а по репутации. И, скажу тебем, он не питает любви ни к кому из нас.

— Нас? — Спросил я, на мгновение смутившись. — О. Ты имеешь в виду, что он гомофоб.

— Не настолько смелый, чтобы сказать мне это прямо в лицо, но я бы сказал. И он определенно кажется достаточно подлым, чтобы сделать что-то подобное.

— У него есть алиби? — Я почувствовал себя идиотом, употребляя слово «алиби», как ребенок, играющий во взрослого, но Мэтт не засмеялся.

— Дмитрий говорит, что Джуниор сегодня весь день был в гараже, но он не может поклясться, что его двоюродный брат вообще никуда не уходил. Он говорит, что иногда там царит настоящий хаос, и он понятия не имеет, брал ли Джуниор перерыв на обед. Никто из тех, кто был там сегодня, не смог дать мне четкого ответа относительно того, уходил ли Джуниор в какой-то момент. Один парень, Фрэнк, говорит, что однажды не смог найти Джуниора, когда тот ему понадобился, но он сказал, что не проверял туалет или курилку на заднем дворе.

— Ты думаешь, что это он, да?

— Я думаю, что он, безусловно, самый вероятный кандидат из всех, кого мы рассматривали.

Может ли это быть так? Можем ли мы, наконец, найти виновного?

— Что теперь делать?

— Я подал заявку на получение ордера на проверку ключей Дмитрия и Джуниора, но ответ я получу не раньше понедельника.

— Это занимает так много времени?

— Судья сейчас на охоте, и если я прерву его выходные не более чем парой разбитых тарелок, это не пойдет нам на пользу. Честно говоря, я не питаю больших надежд в любом случае, но решил, что попробовать стоит. Если он согласится, все, что нам нужно будет сделать, это сравнить их ключи с твоими и посмотреть, подходит ли какой-нибудь из них к замку, который я заменю на твоей входной двери завтра утром.

— Тебе не обязательно это делать. Я уверен, что смог бы…

— Чушь собачья. Если я это сделаю, я буду знать, что все сделано правильно.

— Так, значит, это все? Будем ждать ордера?

Он пожал плечами.

— Ага. — Он поднялся со стула. — Я поменялся местами с одним из парней с ночной смены, так что могу переночевать у тебя дома. Посмотрим, вернется ли этот ублюдок.

— Слежка, — сказал я, ухмыляясь. — Это действительно похоже на Полицию Майами.

Он рассмеялся.

— Да. Зато гораздо меньше красоток в бикини.

Зак появился всего через несколько минут после того, как Мэтт пожелал мне спокойной ночи. Он принес огромный пакет из китайского ресторана и две бутылки вина. Большую часть вечера мы вели светскую беседу. Мы прикончили половину первой бутылки, когда он задал вопрос, которого я ждал.

— Почему ты не пошел к Доминику?

Я покачал головой и осушил свой бокал.

— Для этого мне понадобится гораздо больше алкоголя.

— Как ты думаешь, зачем я купил две бутылки? — рассмеялся Зак.

Я сказал себе, что не собираюсь говорить об этом. В конце концов, мы были мужчинами, а мужчины не сидят сложа руки и не выражают сочувствия по поводу таких вещей, как их потенциальные любовники, которые скрываются от всех. Но мне больше не к кому было обратиться. Зак был тихим и непредвзятым, и не успел я опомниться, как рассказал ему все. Я рассказал ему о Джонасе. О переезде в Коду. О том, как я встретил Доминика пятнадцать лет назад, а потом снова нашел его, ожидающим меня возле школы, как какой-то рыцарь, пришедший мне на помощь. Я рассказал Заку о нашем с Домом безумном поцелуе несколько недель назад, о тыквенной грядке и о том, как он закончил все это чем-то таким безличным, как телефонный звонок. Я рассказал ему о своем преследователе, о телефонных звонках, разбитой машине и разграбленном доме, и о предупреждении Мэтта, что это может быть кто-то, кого я никогда не встречал, и о его подозрениях, что виновником может быть двоюродный брат Дома Джуниор, но нам пришлось скрестить пальцы и ждать ордера. И как только алкоголь развязал мне язык, я вернулся к Дому. Я говорил о том, как сильно по нему скучаю. Я говорил, пока у меня не заболело горло. Вторая бутылка вина еще не была допита, но я уже давно перешел на воду.

— Он передумает, — наконец, сказал Зак.

Я покачал головой, хотя комната немного закружилась, когда я это сделал.

— Я так не думаю.

— Он передумает. Ему просто не приходилось сталкиваться с этим до сих пор, вот и все. — Зак нахмурился. — Забавно, что мы все проходим через это, но в разное время и по-разному. Мои родители восприняли это хорошо, но все равно это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать.

— Наверное. — Я знал, что он прав, но меня так долго не было дома, что страх признаться маме с папой прошел. Я похоронил его под неприятием череды неудачных романов. — Для меня это было так давно.

— Для меня тоже. Но иногда я думаю, что чем старше мы становимся, когда это случается, тем тяжелее нам приходится. — Он пожал плечами. — Или это может быть из-за алкоголя и старости. Кто знает? В любом случае, я думаю, он вернется.

Я закрыл лицо руками и сильно потер его. От вина у меня онемели щеки.

— Я больше не играю в эту игру. Сначала Джонас, а теперь Дом. — Я покачал головой, пытаясь заставить свой одурманенный алкоголем мозг и язык работать вместе. — Он сделал свой выбор. — И этим выбором был не я.

Вскоре после этого я забрался под простыни на узкой двуспальной кровати в гостевой спальне Зака и Анджело, а Мисс Присс свернулась клубочком у моих ног. Я спал беспокойно, мне снился мой преследователь, я представлял его снаружи, наблюдающим за домом. Где-то ночью я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Я проснулся с бешено колотящимся сердцем, прежде чем понял, что это Анджело возвращается с работы. Минуту спустя я услышал их приглушенные голоса в соседней спальне. Я лениво подумал, услышу ли я что-нибудь еще. Я надеялся, что нет. Я заснул, так и не успев ничего узнать.

Когда я снова проснулся, дом наполнился густым запахом свежесваренного кофе. Мисс Присс завыла у двери спальни, и мне показалось, что по голове кто-то треснул монтировкой. Из кухни до меня донеслись тихие голоса. Я последовал за ними, ожидая увидеть Анджело и Зака. Вместо этого я обнаружил Анджело и Джареда, сидящих за обеденным столом, у каждого в руках по дымящейся кружке.

— Привет, — сказал Джаред. — Как ты?

— Думаю, Зак отравил меня.

Джаред выглядел смущенным, но Анджело рассмеялся.

— Не понимаю, как вы, ребята, пьете это дерьмо. — Он махнул рукой в сторону кухни. — Налей себе кофе.

Я бы предпочел чай, но жаловаться не собирался.

— Спасибо. — Я налил себе кофе и присоединился к ним за столом. — Кстати, где Зак?

— Он всегда спит допоздна, — ответил Анджело.

Джаред протянул мне через стол связку ключей. На ней было два одинаковых ключа.

— Мэтт не спал всю ночь, поэтому я отправил его спать. Но он уже сменил у тебя замки. Он сказал, что ты можешь возвращаться домой, когда будешь готов, но звони ему...

— Если еще что-нибудь случится, — закончил я за него. — Я так и сделаю. — Я взял ключи и сжал их в руке. Мэтт, которого я едва знал, всю ночь наблюдал за моим домом. Он сменил мои замки ни свет ни заря, потому что не доверял это никому другому. Джаред первым делом заехал за мной, чтобы принести ключи. А Зак и Анджело приютили меня и относились как к друзьям на всю жизнь.

— Спасибо вам, — сказал я. — Вы, ребята, великолепны...

Но они уже начали успокаивать меня, говоря, что ничего страшного, и явно испытывая неловкость от моей благодарности.

— Но есть кое-что еще, — сказал Джаред. — Мэтт просил передать тебе, что Доминик, вероятно, зайдет. Он сказал, что ты заслуживаешь справедливого предупреждения.

У меня упало сердце. Или, может быть, оно распухло. Сквозь туман похмелья было трудно понять, испытываю ли я ужас или облегчение.

— О, — сказал я, потому что это было все, что я смог выдавить.

— Хочешь, чтобы я послал его на хуй? — Спросил Анджело. — Потому что я так и сделаю.

Я рассмеялся, представив себе эту сцену.

— Решу, когда приду в себя.

Я допил кофе и направился в душ. Я долго стоял под струями горячей воды, пытаясь решить, что делать, если Доминик появится. В конце концов, я понятия не имел. Во многом это зависело от того, что он скажет в свое оправдание.

Не прошло и десяти минут после того, как я оделся и причесал мокрые волосы, как в дверь позвонили. Анджело и Джаред перешли в гостиную, и Анджело посмотрел в мою сторону, ожидая услышать мой вердикт.

— Я открою, — сказал я ему.

Доминик выглядел потрясающе. Несмотря на стресс, похмелье и смесь злости и разочарования, это было первое, что я подумал, увидев его. Он был великолепен, даже с мешками под глазами и растрепанными волосами. Его плечи опустились с явным облегчением, когда я открыл дверь.

— Привет.

Это все? Привет?

— Чего ты хочешь, Дом?

Он поморщился.

— Могу я войти?

Я придержал дверь и отошел в сторону, но как только он вошел внутрь, в гостиной мы увидели Анджело и Джареда, которые наблюдали за нами с нескрываемым любопытством.

— Сюда, — тихо сказал я. Я отвел его в свободную спальню и закрыл за нами дверь. Там было тесно, почти на каждой горизонтальной поверхности были разложены коробки с паззлами. Я повернулся к нему лицом, и, когда я это сделал, он придвинулся ближе. Я увидел отчаянный вопрос в его глазах. Он потянулся ко мне, но я поднял руки.

— Остановись.

Он отступил на шаг, нервно теребя молнию своей распахнутой кожаной куртки.

— Сожалею.

— О чем именно? — спросил я.

Он сглотнул, оглядывая узкую комнату.

— Мэтт сказал, что кто-то вломился в твой дом.

Итак, он сожалел о моих обстоятельствах, а не о том, что он сделал со мной. Не о том, что наши отношения испортились.

— Я в порядке.

Он моргнул, глядя на меня. Возможно, он боролся со слезами.

— Я не спал полночи. Мэтт не сказал мне, где ты. Он просил не звонить, но этим утром... — Он запнулся. Прочистил горло. Провел рукой по растрепанным волосам. Наконец, снова встретился со мной взглядом, в котором читалось отчаяние. — Господи, Ламар. Просто позволь мне прикоснуться к тебе. Пожалуйста.

— Чтобы потом ты мог снова обвинить меня в этом? Нет, спасибо.

Он опустил голову и нервно потер затылок. Он выглядел разбитым и напуганным до смерти, но у меня не было настроения нянчиться с ним.

— Почему ты вообще здесь? — спросил я.

Он вздохнул, впервые проявив разочарование.

— Потому что я беспокоился о тебе. Мэтт сказал, что у этого человека, кем бы он ни был, есть ключ?

— Похоже на то. Они перевернули все вверх дном.

— Это был не я, Ламар. Клянусь.

— Я знаю.

— Я знаю, что ты оставил свои ключи у Дмитрия, но это не мог быть он.

— Мэтт думает, что это мог быть твой двоюродный брат.

— Джуниор?

— Он мог это сделать?

— Я не знаю. — Он обхватил голову руками, сердито дергая себя за волосы. — Боже, если это так, то это моя вина, да?

— В данный момент это даже не имеет значения.

— Имеет!

— Дом...

— Почему ты не позвонил мне?

— Потому что ты сказал, что больше не хочешь меня видеть. Совсем, помнишь?

— Да, но... Господи, Ламар, я так по тебе скучал. Я никогда не переставал заботиться о тебе. Я подумал, что если что-то пойдет не так...

— Боже мой, — сказал я, хлопнув себя по лбу, потому что это было проще, чем ударить его. — Ты вообще слышишь себя? Ты тот, кто порвал с нами. Ты тот, кто не смог с этим справиться. И теперь ты утверждаешь, что беспокоишься...

— Я беспокоюсь!

— Но как только я начину полагаться на тебя, ты снова отвернешься от меня!

Он с трудом сглотнул.

— Моя дочь для меня на первом месте. Если ты не можешь этого понять...

— Я никогда не просил, чтобы меня ставили выше нее. Я никогда не говорил, что она не должна быть твоим главным приоритетом, но, черт возьми, Дом, я бы хотел хотя бы попасть в этот список!

Он кивнул, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Я знаю. И мне жаль. Я думал, мы могли бы стать друзьями. Я подумал…

— Прекрати! — Я был не в настроении обсуждать это снова. Не после всего, что произошло. Было достаточно неприятно осознавать, что по возвращении домой мне придется убирать огромный беспорядок. У меня не было сил разбираться еще и с его сексуальным кризисом. — Я не могу этого сделать, Дом, — сказал я, сокрушенно разводя руками. — Я не могу продолжать в том же духе, когда ты ходишь туда-сюда. То ты не хочешь меня видеть, то притворяешься, что тебе не все равно.

— Мне не все равно! Мне всегда было не все равно.

— Этого недостаточно!

Он расправил плечи и отступил на шаг.

— Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.

— То, чего мы хотим! Не веди себя так, будто ты в этом не участвуешь.

Он сглотнул.

— Я никогда не отрицал, что хочу тебя.

— Но ты решил, что этого не случится.

— Этого не случится.

— Почему, блядь, нет?

Его взгляд метался по комнате. Он снова принялся возиться с застежкой-молнией.

— Это сложно.

Из всех слов, которые он мог бы сказать, ничто не вывело меня из себя больше, чем эти.

— Это сложно? — Я в ярости шагнул к нему. Это было все, что я мог сделать, чтобы не броситься на него. Не толкнуть его в грудь, пытаясь вытолкать за дверь. — Это сложно?

— Да…

— Только потому, что ты слишком труслив, чтобы все уладить!

Его темные глаза вспыхнули гневом, когда он, наконец, встретился со мной взглядом.

— У меня есть дочь.

— Отлично. Тогда давай об этом поговорим. Давай выясним, что она чувствует. Давай поговорим с ней и выясним, как именно нам нужно с этим справиться. Потому что, если дело в том, чтобы не торопиться и убедиться, что Наоми чувствует себя комфортно, я сделаю все, что для этого потребуется. Но если она — просто предлог для того, чтобы оттолкнуть меня, когда дела пойдут плохо, тогда можешь идти к черту.

— Это не только Наоми.

— Тогда кто? Твой брат? Твоя семья? Что?

— У меня есть жена.

Я отступил на шаг.

— Бывшая жена, ты имеешь в виду.

— Нет. — Он покачал головой. — Я никогда не говорил, что мы разведены.

Мой мир перевернулся. Я упал обратно на узкую двуспальную кровать.

— Но...

— Мы живем раздельно, но по закону мы все еще женаты.

Я вспомнил наши разговоры. Все его упоминания о Елене. Он сказал, что больше не женат, но ни разу не произнес этого слова на букву «Р».

Я рассмеялся. Я ничего не мог с собой поделать. Смех был злым и полным горечи, и выплескивался из меня, как яд из колодца.

— Конечно, у тебя, блядь, есть жена. И дочь. И чертов список причин, по которым ты можешь быть со мной, только когда тебе приспичит.

— Все совсем не так.

— Дерьмо собачье! — И внезапно я разозлился больше, чем когда-либо. Разозлился на него, и на Джонаса, и на череду мужчин, которые были до него, на то, что все они кормили меня своей ложью. Все они говорили мне, что, в конце концов, может быть, позже, может быть, когда-нибудь, они смогут поставить меня на первое место.

Больше всего я злился на себя за то, что всегда принимал их дурацкие оправдания.

— Убирайся, — сказал я ровным голосом. — Возвращайся к своей дочери. И своей жене. И твоей, такой сложной, жизни.

— Ламар...

— Последнее, чего я хочу, это еще больше все усложнить.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить.

— Я не хочу вот так уходить.

— Может быть только один выход. И ты закрыл дверь для этого варианта.

— Я бы хотел, чтобы мне не приходилось этого делать, Ламар. Хотел бы я, чтобы у меня был выбор.

— Да, — сказал я, наклоняясь и обхватывая голову руками. — Ты его уже сделал.

Я не мог смотреть на него. Я не мог смириться с тем, во что я себя превратил. Потому что теперь мне стало все так ясно, как я годами занимался проституцией, надеясь, что когда-нибудь это приведет к любви. Я думал, что с ним все может быть по-другому. Я думал, что, может быть, любовь и дружба будут расти вместе с нашей страстью, но теперь я понял, как ужасно ошибался. Я понял, как манипулировал им. Как я давил на него, когда мне следовало подождать. Да, это было то, чего он хотел, но вместо того, чтобы решить проблему словами и помочь ему справиться с этим, я прибег к соблазнению.

— Уходи, — повторил я. И на этот раз он ушел.

Я свернулся калачиком на кровати, жалея, что не могу сдержать слезы, наполнявшие мои глаза. Я услышал громкие голоса в гостиной. Доминик, а затем безошибочно узнаваемый уличный говор Анджело и, наконец, грубоватый голос Джареда, который, несомненно, пытался успокоить их обоих.

Я подавился слезами, разрываясь между горем и смехом при мысли о том, что Анджело и Джаред вступились за меня, онемев от нового осознания:

Мне не нужен был Доминик. Да, я хотел его. Я был уверен, что мы могли быть счастливы вместе, если бы он только рискнул. Но мое счастье не началось и не заканчивалось с ним. Этого никогда не было. Оно началось и закончилось со мной, и только со мной. У меня были друзья. У меня была работа. У меня была Мисс Присс, и если Доминик думал, что заб е рет ее у меня, он может подумать еще раз. Я твердо намеревался оставить ее у себя, так же как я твердо намеревался остаться в Коде.

Где-то в доме хлопнула дверь, выразительный знак препинания в этом чертовски дерьмовом утре.

Нет, Дом мне был не нужен.

Мне все еще было чертовски больно расставаться с ним.