Янтарные слезы Феникса

ГЛАВА 7 "Дружная" семейка

— И все-таки я не понимаю, отчего твоим родителям приспичило именно сегодня лицезреть невесту наследника, а Рыжик? К чему такая срочность? Ведь с того памятного дня, когда ты их уведомил о своем судьбоносном выборе, минуло уже побольше месяца, — недовольно вопрошала я, прижатая к горячей груди любимого, посчитавшего что заявиться к своим родным нужно непременно по старинке — то есть в карете.

Именно по этой причине мы перешли порталом в столицу Энилии, и уже там поймали повозку. От таких манипуляций и так не самое веселое настроение, не предчувствующее теплого приема, уныло вздыхало. А ехидный разум вредно констатировал — походу крепчает не только мороз за окном, но и маразм ненаглядного.

— Воительница, перестань бузить, — миролюбиво и крайне насмешливо молвил в ответ преспокойный гад, — Ну, что здесь непонятного? Им нужно было время для освоения и принятия сего известия…

— Угу, прямо как удаву кролика переварить, — не сдержала раздражения и пожаловалась отчаянно: — Такое ощущение, словно они нарочно поджидали день, когда я буду менее к этому подготовлена, что внутренне, что внешне.

Феникс нахмурил красивые брови, и уточнил, не совсем разобравшись с моей претензией:

— Гордость моя, насчет внутренней неподготовленности я еще имею предположения, но что ты подразумеваешь под внешней?

— А ты не понимаешь? — воскликнула обвинительно и, получив в ответ преувеличенно покаянный взгляд, с жаром пояснила, почувствовав себя при этом капризной сириной, не успевшей навести перед значимым приемом лоск: — Мы только вчера вырвались из лап перволюдов и антимагической ловушки, Мир. А за день до этого ты лежал бессознательный с раскуроченным плечом, а я над тобой ревела навзрыд.

— И грозилась надругаться не только над моим памятником, но и испоганить загробную жизнь, — счел должным дополнить деталей в речь своей невесты огненный паяц.

— Будешь перебивать, и над тобой надругаюсь, — угрожающе выставив палец вперед, выдала я.

Очи жениха на мгновение неверяще изумленно расширились. Затем Феникс попытался прикусить губу, дабы не расхохотаться, однако вышло у него это плохо и, давясь смешком, благоверный молвил:

— Лиани, я понимаю, что ты пыталась быть угрожающей, но, если честно, вышло в точности до наоборот. Обещание, мягко говоря, заманчиво. Моя голова сейчас едва не взорвалась от количества идей, связанных с твоим, скажем так, пикантным предложением, — промурлыкал Демирин, когда я уже и сама осознала, что ляпнула лишнего.

— Не обольщайся, — буркнула без былого воодушевления.

Рыжик наигранно раздосадовано вздохнул и печально изрек:

— Вот так всегда, сначала поманишь, завлечешь в свои колдовские сети и…

— Что? — не выдержав, поторопила, ибо Мир отчего-то не спешил продолжать.

— И все, — хмыкнул, поглядывая на меня весело. — Так и оставляешь там измотанного ложной надеждой.

Не нашлась, что ответить и только фыркнула, чтоб совсем уж не проиграть в шуточном подначивании любимого.

— Ничего, — тем временем с предвкушением договорил огненный хитрец, — скоро я исправлю сие безобразие. Свадьба-то близится.

— Судя по твоему взгляду, ты ожидаешь вовсе не ее. А того, что будет после, — преувеличенно возмущенно ответила я, впрочем, не стесняясь при этом счастливо улыбаться. Ведь такое нетерпение огненноволосого мага дико приятно и вполне соответствовало ожиданиям.

— Не буду лукавить, в твоих словах есть доля истины, — преспокойно согласился Демир. — Однако же, только доля… Потому как помимо прочего, сама лишь идея тебя окольцевать греет мою израненную ожиданием душу. Я, знаешь ли, устал жить в постоянном напряжении, распихивая локтями конкурентов и бдительно следя за тем, чтобы ты не передумала, — добавил в речь нотки усталости и смирения огненный прохвост.

— Ой-ой-ой, — воскликнула, начиная хихикать. — Локоточки уже, небось, занемели от усилий. Где ты видишь этих конкурентов?

— Да везде, — возмущенный тем, что не прониклась, и не поверила на слово, проговорил женишок. — Взять хоть эту деревяшку с прорезью. Думаешь, я не вижу, как он на тебя зыркал.

— В прорези? — сочла своим долгом уточнить, всячески подавляя желание засмеяться в открытую.

И хоть понимала — Феникс всего лишь этим незатейливым спором отвлекает от предстоящего знакомства с родителями, к слову весьма успешно, но приятное чувство осознания, что меня ревнуют, укрывало сердце нежным одеялом, дабы оно перестало волноваться и отстукивать дробный ритм. В общем, хитрый замысел огненноволосого говоруна оказался раскрыт, однако признан удавшимся.

— Да, — вошел в образ ревнивца ненаглядный. — Он же в эти щелочки, зенки свои наглые едва полностью не высовывал, чтоб внимание к себе привлечь.

Все же не выдержала и расхохоталась.

— Думаю, его замысел удался, — проговорила отсмеявшись. — Твое внимание он к себе точно, даже не привлек, а приковал.

— Главное, чтоб не твое… — уже совершенно серьезно, возвестил Рыжик и эдак испытывающе на меня воззрился.

Улыбка тут же застеснялась, поняла, что она на этом празднике жизни лишняя и покинула мое лицо.

— Мир… — произнесла с легким укором, досадуя на то, что сей ревнивец, хоть и отшучивается, но, поди ж ты, все равно переживает на счет рарха.

И как при этом уломал себя помощи у него попросить?

Вспомнила о том, что мне, да и ему завтра предстоит, и расстроилась сильнее. Вод ведь ни дня спокойно. Сегодня к старшим фениксам на "заклевание", завтра к демону на растерзание. Что за жизнь?

— Я уже умолчу о том скудоумном дроу, лишенном всяческого инстинкта самосохранения, — решил не заметить моего упрека Демирин.

— О-о-ох, — вырвалось на выдохе, — нашел, что вспомнить. Помнится, тем памятным вечером ты тоже себе позволил много лишнего.

— Речь не об этом… — пошел на попятную Рыжик, сообразив, что действительно сболтнул лишнего, и что теперь грозовые тучи выяснения отношений, до сего момента висевшие над моей головушкой, могут скоропостижно сменить дислокацию и расположиться аккурат над огненной шевелюрой некоторых.

— Да, конечно, — похоже, дурной пример заразителен. Иначе, почему я так резко завелась и уже сама готова обвинить ненаглядного во всех наших злоключениях?

— Рад, что ты со мной согласна, — совершенно не убоялся обвинительного тона огненный хитрец. Однако предусмотрительно захватил в плен мою ладонь и самым наглым образом стал переманивать ее поцелуями на свою сторону.

Она сопротивлялась. Сначала уверенно и настойчиво, пытаясь вырваться, после, осознав невозможность сей затеи, предпочла сделать вид, словно ласка ее нисколечко не волнует. Но постепенно потеряла бдительность и под умелыми губами, расслабилась. Стоит ли говорить, что я испытывала все те же чувства, что и моя конечность?

И вот так, каждый раз. Только огненноволосый поганец применит этот в высшей степень подлый прием, как моя несклонная к слабости натура, тает, будто подледеневшая речушка, дождавшаяся весеннего ветерка.

— О чем мы с тобой говорили? — несвязно пролепетала, когда бессовестный рыжий плут чуток ослабил хватку и позволил мурашкам отступить от центра управления сознанием.

— О том, награда моя, что тебе совершенно нет смысла о чем-либо беспокоиться, — уверенно выдал Феникс, приподнимая мой подбородок для пущего закрепления эффекта. — Я ведь рядом.

Блики расплавленного золота, засветившиеся в глазах жениха, словно две монеты, завораживали и заставляли поверить в выше сказанное. Да и без сих признаков проявления оборотнической сущности, Демир был сама уверенность. А я давно отвыкла сомневаться в его словах.

— И уж тем более не стоит нервничать о том, что ты не успела подготовиться к встрече с моими родителями. Ты прекрасна.

— Скажешь тоже, — от похвалы невольно смутилась, ибо сколько не уговаривала организм привыкнуть к комплиментам, на которые любимый щедр, а все одно продолжала то робеть, то краснеть, то бледнеть.

И хорошо, если эти процессы не протекали одновременно.

Оставшееся время до приезда в фамильный особняк Алых Фениксов, мы скоротали, ведя непринужденную беседу о темах, никак не связанных с предстоящим знакомством, наших недавних приключениях и маячившем на горизонте, малоприятном считывании моей ауры. В самом деле, еще представится шанс об этом подумать. Причем, не зависимо от нашего желания.

— Лиани, не упрямься, — мило улыбаясь, но при этом, поглядывая с неодобрением, сквозь зубы выдал женишок, когда осознал, что вылезать вслед за ним я не тороплюсь и протянутую для помощи руку игнорирую.

И, между прочим, у меня есть причина. Масштабная, сверкающая, на грани ослепления, и, безусловно, баснословно дорогая причина.

Нет, мне, конечно, Инка рассказывала, что их семейка не бедствует, но чтобы настолько…

Особняк четы Фениксов был роскошным, и откровенно говоря, переполнял и так практически переливающуюся через край неуверенность в моей душе.

— Ты не говорил, что являешься наследником столь богатого рода, — прошипела зло, дабы быть услышанной только женихом, а не выпорхнувшей нас встречать прислугой.

— А ты не требовала справок о доходах, — немного наклонив голову и поглядев с эдаким веселым огоньком, выдвинул встречную претензию Рыжик. А после, откровенно наслаждаясь моей растерянностью, и вовсе включил привычное амплуа, под названием — алый паяц, — И потом, я скрывался. Ну, вдруг бы тебе приглянулось мое наследство, гораздо больше, чем я. Как бы я пережил сию корысть?

— Не знаю, — ответила раздраженно, и все-таки благосклонно протянула недрогнувшую ладошку рыжему говоруну, чтобы он смог красиво и галантно вытянуть меня из, как выяснилось — убежища, — Но могу с уверенностью пообещать тебе, что утаивание сей информации тоже понижает твои шансы на выживание. Еще пару таких вскрытых секретов, и я за себя не ручаюсь, — угрозы пришлось выговаривать сквозь широко расползшиеся губы, пытающиеся изобразить счастливую улыбку, дабы окружающие, не дай боги, не заподозрили меня в желании подпортить жениху… Хоть что-нибудь, но подпортить.

— О, моя грозная и воинственная, обожаю выражение скорой расправы на твоем серьезном личике, — естественно, не проникся Рыжик, и залыбился совсем уж провокационно. — А вообще, ты меня сегодня балуешь, — выдал с наигранным одобрением, подталкивая меня по направлению к массивным дверям, больше напоминающим закрытый до поры до времени рот диковинной, но непременно зубастой зверушки. — То надругаться обещаешь, то и вовсе, как я понял — прикопать где-нибудь от большой любви.

— Рада, что ты у меня такой понятливый, — цежу, яростно посверкивая глазами, пытающимися посоперничать с яркостью фонарей, коих здесь множество, утомляющее в своем количестве. — Вот бы почаще в тебе сия черта проскальзывала, дабы твоя невеста не чувствовала себя так неловко в столь претенциозном месте, — добавляю обвинительно.

— Не наговаривай на себя, — лениво заметил расслабленный провокатор, дожидаясь пока дворецкий разогнется из "трех погибелей" и отворит сирину хозяину дверь. — Ты прекрасно владеешь собой. Да и нужный запал в твоей душе уже пылает ярко и неистово, так что, если честно, мне уже жаль родителей, Воительница…

— Так может, оградим их от незавидной участи, а? — вопросила практически умоляюще, потому что, несмотря на уверенность во мне Феникса, я таким похвастать не могла. Оттого и предприняла последнюю попытку к бегству, перед тем, как преодолею порог рыжиковского дома, и отступать станет окончательно поздно.

Мир глянул в ответ, ну очень красноречиво, и добил категоричным отказом:

— И не надейся.

В свою очередь, смиряясь, пожала плечами и тихонечко прошептала себе под нос:

— Попытаться стоило…

А дальше, влекомая женихом, все-таки вошла в холл особняка. Мило улыбаясь, позволила поухаживать за собой и забрать верхнюю одежду и так же мило вновь доверила руку ненаглядному, чтобы быть сопровожденной до места, где нас дожидались старшие Фениксы.

Таким местом оказалась круглая гостиная, обставленная дорого, но со вкусом. И, если честно, некоторые вещи весьма заинтересовали мой исследовательский ум, поскольку являлись древними, наполненными силой и сокрытыми в них тайнами. Практически заставила себя сфокусироваться не на деревянной маске, по концепции и рунической вязи, напоминающей мне украшение наглого песчаника, а на оборотнях, восседающих за гостеприимно обставленным яствами столом. Ну, просто в голове засел вполне логичный вопрос: "Откуда у них такая диковинка?" Ведь о культурном наследии Окаянного Владычества не так уж много сведений, потому как наши королевства только налаживают мирные отношения, после многих столетий отчужденности, если не сказать — вражды. И не говорит ли это о том, что мой невозможный Мир, знает о расе демонов и им подобных куда больше, чем говорит…

Но, как бы ни были любопытны вещи, а все ж таки живым нужно отдать дань предпочтения. Оттого я, сделав над собой усилие, перевела взор на собравшихся Фениксов старших.

Уф, определенно в комнате перебор с огненноволосыми гривами. Двое мужчин, вежливо приставших и застывших в приветствии, и одна утонченная сирона были на диво похожи друг на друга. И объединял их не только цвет волос, но и эдакая птичья суть, проглядывающая из умудренных возрастом глаз оборотней. Мне даже, несмотря на всю свою храбрость, специально заготовленную загодя, для сей встречи, стало под изучающими взглядами несколько не по себе. Однако уверенно поддерживающий меня Рыжик, который, думается мне, до последнего сомневался, как бы я не ринулась обратно, удерживал от опрометчивых, пусть и желанных глупостей. Потому оценивание своей персоны я перенесла достойно и едва подавила желание повернуться в разные стороны, дабы продемонстрировать публике черед моих "достатков" с разных ракурсов.

— А вот и мы, — эта фраза, проговоренная женихом столь радостно и счастливо, нашла на лицах "судей" живейший отклик, правда нельзя сказать, чтоб положительный…

— Видим, — холодно отрезал… видимо батенька ненаглядного. И вновь вернулся к разглядыванию меня.

Не стала тушеваться и ответила взаимностью пылкому интересу родителя Демира…

Еще не стар, красив и властен. И сын определенно походил больше на него, нежели на мать. Правда, расчетливость и привычку командовать всем, и вся Феникс не унаследовал, слава Творцу. Нет, правда, сложилось ощущение, будто сей сирон и тапками своими привык повелевать, чтоб те и думать не смели теряться.

Позволила коротенький выдох и подумала, что теперь более всеобъемно понимаю Инку и ее излишнее счастье, связанное с зачислением в академию. Ох, и не сладко ей здесь обиталось…

— Родная, — весьма фамильярно, для столь чопорного приема возвестил Демирин, обращаясь ко мне, — позволь представить тебе мою семью.

Очень хотелось буркнуть нечто на подобие: "А что, у меня есть выбор?" Однако я вновь превзошла себя. Ох, любимый, на какие жертвы иду ради совместного мирного будущего.

Судя по лукавому взгляду, не упускающему из вида перемены в моем настроении, Мир приблизительно догадывался, во что ему обойдется такая покладистость. Вот и прекрасно. Значит, можно стребовать еще больше, дабы не тешить лишний раз мужскую предусмотрительность, чай она не кошка, вымуркивающая ласку.

— СиронДэвайс, мой почтенный родитель, — и рыжиковский перст утыкается в грудь папеньки, не то указывая, не то предостерегая, чтоб отче не смел шалить. — Сирона Оливия, моя почтенная родительница, — и рука перенаправляется на стройную, серьезную женщину с уставшими, но такими знакомыми медовыми глазами.

Невольно почувствовала к ней если не симпатию, то благодарность за то, что сотворила такое языкастое и несносное чудо.

…— а это, — продолжает мой защитник, оглашать список имен, коих я и так давно успела выучить, загоревшаяся идеей стать невестой если не образцовой, то всяко удовлетворительной, — мой прародитель по отцовской линии сиронФирист.

Дедушка, значится, что ж…

Этот мужчина был мной воспринят более благосклонно, поскольку в тщательно отредактированном ложными эмоциями тоне любимого, я все-таки раскопала теплоту к главе семьи. Плюс, давно заметила — вспоминание родителей Фениксу дается тяжковато (и небез оснований, между прочим), зато о Фиристе и он, и Инка болтали легко. Да и упомянутый огненноволосый слегкой проседью мужчина взирал на меня без предвзятой неприязни, проросшей на порушенных планах касательно дальнейшей судьбы своего своенравного чада.

Старейшина сих представителей рода Фениксов благодушно улыбнулся, и склонил голову в поклоне, приветствуя гостью.

Ответила сирону тем же. И уже было хотела вымолвить приличествующие событию обтекаемые фразочки о долгожданной встрече, которая, наконец, свершилась, но… Не успела.

— Рад, — высказался родитель любимого до того скупо, словно не слова из себя цедил, а риллы из кошеля вынимал. А после добавил, будто бы это могло спасти положение, — знакомству.

Остальные предпочли отмолчаться, правда дедушка Демирина при этом как-то осуждающе покачал головой, а вот сирона Оливия, поступила, как и полагает супруге, то есть поддержала муженька. Ибо с такими "радостными" лицами, даже в гроб не кладут.

— Это заметно, — в тон папе ответил Мир, и засиял еще ярче.

Отчего заставил меня обеспокоиться, как бы жениховские губы не выдержали над собой такого насилия. Еще треснут, а мне таких травм совершенно не нужно, я уже как-то попривыкла к их неустанной "боевой готовности".

Тем временем Мир перестал фиглярствовать пред старшим поколением и решил поухаживать за мной, галантно придержав стул, дождался, пока я не менее светски расположусь на предложенном месте (благо оно было дальним от будущих родичей) и сам неспешно занял свой насест, стрельнув в деда лукавым взглядом.

Тот, нужно признать, эстафету отбил мастерски, подмигнув внучку, и одобрительно ухмыльнулся, намекая, дескать — да ты не промах.

Рыжик, естественно, приосанился, украдкой скосил на меня зенки, и ухмыльнулся довольно, мол, о да — я такой.

Не смогла не присоединиться к сему молчаливому диалогу и тоже позволила себе радостную улыбку, которая, впрочем, тут же скрылась с лица, заслышав тягучий, холодный тон сиронаДэвайса.

— Ита-а-ак, — протянул мрачно родитель ненаглядного, поглядывая на него испытывающе-недовольно: — Это и есть твой выбор?

Феникс в ответ заметил не менее приветливо:

— По-моему, все очевидно. И я бы попросил тебя быть более учтивым к Лие, и не говорить так, как будто бы ее здесь нет.

О, вот это тон. Металлорезательный, неиначе.

Почувствовала непреодолимый порыв нежности к огненному защитнику, и положив свою ладошку поверх его, слегка прикрыла глаза, давая понять, что меня такой прием не заботит. Было бы из-за кого печалиться.

Отец Демирина зло сжал губы и резко мотнул головой, словно отмахиваясь от просьбы сына, а после снова воззрился на меня. И создалось ощущение, будто бы точно сейчас клюнет. Какой там Феникс? Гарпия мужского рода, не меньше. Вот это свекор мне достался.

— Значит, Лианель? — якобы с первого раза не запомнив имя, осведомился уже у меня.

— Значит, да, — ответила на диво мягко и улыбнулась приветливо.

Вы когда-нибудь пробовали зубоскалить медведю, выползшему из берлоги после спячки, с одной лишь навязчивой мыслью — пожрать? Вот и мне сие далось нелегко.

— А вам не кажется, что ваше решение, слегка… необдуманно? — растягивая слова, словно были они частью атакующего заклинания, процедил мужчина.

— Отчего же? — деланно изумилась, и бровки эдак легко приподняла.

— Вы столь молоды. К чему такая поспешность? Возможно, вам посчастливиться встретить более достойную партию? То есть, я не имею виду, что мой сын не достоин… — вдался в пространные пояснения папочка Рыжика, заметив, каким взором его наградил Феникс, — но вдруг… ваши чувства окажутся недостаточно прочными и серьезными?

— Не беспокойтесь, мои чувства по прочности могут посоперничать с фуллеритом, — объявила сдержано, понимая, что начинаю уставать от будущего родственника.

— Почему не с алмазом? — поинтересовался папенька жениха с иронией, которую не удосужился скрыть.

— Фуллерит прочнее, — пожала плечами.

— Какие познания, — о, а вот и сирона Оливия вступила в беседу.

Уже и не чаяла услышать голос свекрови. До этого маменька любимого атаковала меня только взглядами.

— Демирин рассказывал, что вы учитесь на изобретателя, — задрав повыше подбородок, который, несмотря на возраст, не успел приобрести себе пару, и оставался, столь же строен, продолжила женщина: — Но разве на него можно выучиться?

— Как выяснилось, можно, — отвечаю спокойно, чувствуя себя племенной кобылкой, которую и покупать не хотят, но и поторговаться не отказываются. — В любом случае, специальность моя весьма широкого спектра, и с трудоустройством проблем возникнуть не должно, если вы беспокоитесь за мои финансовые возможности.

— С чего бы мне? — возмущенно фыркнула маман ненаглядного.

— К слову, о возможностях, — ухватился за реплику отче Рыжика, словно капкан за руку.

Я прямо фантомную боль на запястье ощутила, правда.

— …как и где вы собираетесь жить?

— Ну, точно не здесь, — вырвалось у меня с нервным смешком, прежде чем разум успел натянуть узду языка и тот своевольный, умудрился-таки отличиться. Впрочем, чего расстраиваться? Со мной, вижу, церемониться не планируют, к чему тогда напрасно жилы рвать?

— По-моему, как наследник рода, отец, я могу позаботиться о благополучии семьи, которую планирую создать, — в излюбленной ироничной манере выдал Феникс, перехватывая мой дальнейший ответ, словно более ловкая гончая дичь.

— Да что ты? — мрачно-ядовито изумился будущий свекор. Скомкал салфетку, небрежно бросил ее на нетронутое блюдо, откинулся на спинку стула и, приподняв одну бровь в наигранном удивлении, уточнил: — И как же ты, наследник, собираешься это сделать? Уж не со своего ли наследства, которое смею тебе напомнить, пока что является исключительно моим капиталом? Иными словами, метите на готовенькое?

На секунду показалось, словно он вместо слов, опрокинул на нас с Миром содержимое стола. И сидим мы сейчас с неестественно спокойным ненаглядным, будто бы действительно политые грязью. Мне сделалось так противно, что даже выдохнуть не выходило, а комок, по привычке застрявший в горле, приобрел форму, доселе невиданную геометрии, и размеры, не сопоставимые с моими глотательными способностями.

За Демирина стало так обидно, что… я едва не вскочила с места, дабы заплевать собравшихся ядом. Благо, последнего, по утверждениям друзей, у меня всегда с избытком. Однако жениховская длань, мягко, но настойчиво придержала сей порыв, еще и массировать стала пальчики успокаивающе.

Переведя взор на посмурневшего, но по-прежнему непрошибаемо спокойного огненного мага, отметила, что родительский выпад, хоть и был неприятен, однако не удивил совершенно. Наверное, такая тема уже затрагивалась старшими Фениксами, как основной рычаг давления на сына.

Осознав это, сразу успокоилась. В самом деле, на что они бы еще давили? Такие только на языке денег, небось, общаться и способны.

— Не волнуйся, отец, на готовенькое я не претендую, — улыбка, от которой поежилась бы даже ночная стужа, досталась сиронуДэвайсу. Затем любимый перевел насмешливый медовый взгляд на меня и с эдакой мальчишеской, хулиганской лукавостью, осведомился: — Ну что, родная, пойдешь за отреченного?

Маменька Демира потрясенно охнула, сообразив, на что намекает сынок.

— Ты блефуешь, — процедил папенька, с досадой отбросив к салфетке еще и вилку. — Кишка тонка, отречься от рода. Да что ты знаешь о бедности? Никогда ведь ни в чем не нуждался.

— Ни в чем, — с готовностью согласился Мир, — кроме… — сделал вид, словно не может упомнить важную информацию, а после, выставив вперед палец в знаке — вспомнил, дополнил свой ответ: — Кроме родительской любви.

— Можно подумать ты о ней что-нибудь знаешь, — насмешливо выдал до сего момента помалкивающий самый старший из присутствующих Фениксов, подначив сына по поводу упомянутой бедности. Однако больше ничего говорить не стал и вновь переключил свое внимание на меня, ожидая, чего ж я решу.

Было бы, что решать. Чай не уравнение Гибстера по тончайшему плетению поисковой сети. Вот там я намучилась, прежде чем смекнуть, а здесь…

— Как говорится, и в бедности, и в богатстве, голодранчик ты мой, — сияя, словно только что вышедшая из-под чеканки монета, ответила я и для полноты образа, умильно потискала жениховские щеки.

Те, не выдержав этакой нежности, слегка порозовели и едва не дрогнули, дабы расхохотаться.

Мир перевел свой взор обратно на родителя, и, не скрывая счастливой улыбки, подытожил:

— Что ж, думаю, дальнейший разговор бессмыслен. О дате свадьбы уведомлять не стану, вряд ли вас заинтересует столь незначительное событие, — на последних словах жених поставил отдельное, просто пропитанное иронией, что тот бисквит примочкой, ударение. — Спасибо за "радушный" прием. — А дальше, мой несносный Рыжик без видимых сомнений или печалей, легко и непринужденно сдергивает с груди алую цепочку, с красивым кулоном ввиде дивной огненной птицы, и кидает ее на середину стола, будто бы профессиональный картежник, карту, способную поменять ход игры и спутать все планы остальным игрокам.

Знак принадлежности Демирина к роду звякнул торжественно громко, и замер этаким огоньком на белоснежной скатерти, раздумывая, не спалить ли ее к рыхту.

Сей звук стал единственным, раздавшимся в царящей тишине. Однако Рыжик не был бы собой, если бы напоследок еще больше не шокировал окружающих. И ладно б родителей, тем не помешает лишняя встряска собственного снобизма и алчности, словно пропыленной подушке. Но меня-то, зачем так изумлять?

— К слову, Инкиния присоединяется к моему бунтарскому поступку, — и на сей раз похожий, только более изящный кулончик, вытягивается благоверным из кармана и ложится на стол. — Ей, знаешь ли, до одури не охота больше вас слушать, — радостная и одновременно какая-то злая ухмылочка и продолжение: — И еще, закладную на завод Скверски, которым ты беспринципно шантажировал Далина, я выкупил. Да-да, не нужно делать столь удивленное лицо, твой нерадивый сын, за это время не только огненные шары метать научился, но и в экономике кое-что смыслить.

— Как ты посмел? — ярясь, прошипел задетый мужчина.

— Так же, как ты, — спокойный ответ. — Яблоко от яблони, и все такое. Брось, неужели ты думал, будто я не узнаю, по какой такой причине мой по уши влюбленный друг, без лишнего повода не подходит к Ини и на метр? Не приглянулся тебе, да? Всегда-то тебе мало… Мало денег, влияния, власти, женщин. Мало, мало, мало…

А все ж таки и Демирина выдержка покинула на последних словах. Он вскочил с места, и поглядел на родителя до того, отчаянно-тоскливо, что у меня вмиг заслезились очи. И дабы не дать самовольным слезам пролиться, я так же покинула пригретый стул, и обхватила руку любимого своей ладонью, давая хоть молчаливую, но поддержку.

Тот не стал капризничать, и знак участия воспринял с благодарностью, да и нашел в себе силы продолжить. Вынул из кармана пиджака какие-то бумаги, и отшвырнул их к остальным предметам, коих так естественно лишился, словно молодой клен, листвы к холодам.

— Это копия сделки. На досуге изучишь со своими юристами, дабы убедиться сколь грамотно и законно я тебя провел, — молвил, не скрывая сарказма Демир. — Не смею больше отвлекать от трапезы. Повара, как и всегда, превзошли себя, так что отомрите, наконец, и приступайте, а то блюда стынут, — договорил и, напоследок вновь улыбнувшись отчего-то довольному, едва ли не пыжащемуся от гордости деду, подхватил меня за локоть, и, не вслушиваясь больше в ответ отца, раскрыл огненный проход. В который я не раздумывая, вступила.

С ним, куда угодно и без оглядки.