Зверь. Изменил мне — изменил меня

Глава 9

Несколько дней спустя

Или мне кажется, или брат меня избегает. Скорее второе, чем первое. Карим старается не находиться со мной на одной территории. Если я в доме — он идёт на улицу, а если выхожу к нему — ретируется в другое место. Баня, машина, изба — куда угодно, лишь бы меня там не было. Иногда кажется, что будь у него возможность свалить на другую планету, он бы свалил.

Карим ведёт себя странно, а я из-за этого нервничаю. Память не возвращается, поговорить о прошлом не с кем. Сплошной мрак и пустота. И вообще в поведении моего брата многовато тёмных пятен.

— Чем занимаешься? — заглядываю в баню.

— Печку чищу, — выгребает золу из топки. — Пойду выкину, — разгибает спину и стоит с совком в руке. — Посторонись.

— Не посторонюсь, — мотаю головой. — Ты меня избегаешь?

— Что за глупости, малышка? — на красивых губах мелькает нервная улыбка.

— Глупости? — вздёргиваю бровь. — Тогда почему каждый раз, когда я прихожу, ты уходишь.

— Совпадение, — легко отбивает мою атаку.

— Да? А то, что ты не ночуешь дома, тоже совпадение?

— Охота, — скупо объясняет.

Нормальные люди одеваются для похода в лес, берут оружие и идут на охоту. У Карима всё наоборот. Он в джинсиках и футболочке безоружный прётся в тайгу ночью. Спит, наверное, под кустом. Почему не дома — непонятно. Первую ночь в одиночестве я жутко боялась, а потом ничего, привыкла. Но это ненормально. У человека есть дом, диван, а он в лесу дрыхнет.

— Я похожа на дуру? — складываю руки на груди.

— Нет, — буркнув, Карим выходит из бани.

Опять! Нет, дружочек, не в этот раз.

— Карим, мне плохо одной, — опираясь на трость, ковыляю за ним. — Мне надо с тобой поговорить.

— О чём? — спрашивает, будто не понимает.

Зло берёт! Но я держусь. Мне нужен конструктивный разговор, а не ссора, которая приведёт к обоюдному молчанию.

— Не включай дурака, — встаю перед ним. — Ты обещал рассказать что-нибудь из моего прошлого.

— Как только начнёшь вспоминать, я расскажу. Это поможет плавно восстановить твою память. Стресс тебе ни к чему, девочка.

М-м… Девочка, малышка, сестрёнка.

— Почему ты не зовёшь меня по имени? — сощурившись, смотрю в чёрные глаза.

— Зову… — отвечает неуверенно.

Врёт! Ни разу не назвал меня Асией.

— Не зовёшь, — тыкаю пальцем в мощную грудь.

Здоровенного бугая от моего тычка уносит назад на полметра. Понятно, что не в силе дело. Карим от меня шарахается.

— Тебе поскандалить приспичило? — ворчит, делая вид, что занят важными делами.

Копаться в ящике с инструментами — что может быть важнее?!

— Я хочу понять, что, чёрт возьми, происходит! — психую. — Ты ведёшь себя странно!

— Нормально, — огрызается.

— Кто к тебе приезжал несколько дней назад? — не унимаюсь. — Что это был за человек?

— Мой старый знакомый. Я уже говорил тебе.

— Он кричал, что природа своё возьмёт. Что ты вернёшься в стаю, — освежаю память брата. — Что это значит? Что за стая?

— Тебе послышалось, — с ледяным спокойствием врёт Карим.

Слов нет! Стою тут перед ним, как идиотка, правды добиться пытаюсь. Он надо мной издевается?! Я память потеряла, а не с ума сошла! Нет у меня слуховых галлюцинаций!

Рыкнув, разворачиваюсь и ковыляю в избу. Ничего я от Карима не добьюсь, только нервы зря потрачу. Кто бы знал, как я жду, когда память вернётся! Думаю, в воспоминаниях будет много сюрпризов.

Захожу в дом и с тоской смотрю на бардак. Здесь до сих пор никто не прибрался. Я не могу, а Карим только обещает. Чую, ещё пара дней в этом хаосе — и я начну выгребать хлам из дома через не могу.

Добираюсь до кровати, сажусь и смотрю на наше с братом фото в рамке на стене. Это не единственная фотография — их тут хватает. Везде мы вместе. Взрослые. Нет ни одного снимка из детства, фоток наших родителей тоже нет. Это очень странно.

В душе снова поднимается пыльная буря сомнений. Нет, я не могу просто сидеть и мучиться. А что я могу? Снова задать тысячу вопросов и получить на них односложные ничего не значащие ответы. Всё.

Лучше пойду прогуляюсь. Передвигаюсь я не слишком быстро и не особо уверенно, но у меня есть трость и огромное желание проветриться.

Выхожу из дома, и взгляд примагничивается к брату. Он нашёл новое и, конечно, срочное дело — ковыряется под капотом машины. Бесит!

— Далеко собралась? — вытирая руки тряпкой, следит за мной внимательным взглядом.

— Прогуляюсь по лесу, — сообщаю без эмоций.

— Стоять! — преграждает мне путь. — По лесу одна? Ты мышей в доме боишься, а там звери дикие.

— Никого я уже не боюсь, — вздыхаю. — Одинокие ночи закаляют, — подкалываю брата с ехидной улыбкой.

— Зубы мне не заговаривай, — хмыкает. — Одна ты в лес не пойдёшь.

— Пойдём вместе, — не сдаюсь.

Секундное замешательство, и у брата начинают ходить желваки. Какое «вместе» на прогулку, если он со мной в одном доме пять минут высидеть не может?

— Я машину чиню. Некогда.

— Ну и чини, — фыркаю. — А я пошла.

— Нет, — хватает меня за локоть. — Не хватало, чтобы ты ноги себе переломала. И так еле ходишь.

— Нормально хожу, — выдёргиваю конечность из хватки. — На трёх ногах надёжнее, чем на двух, — кручу трость.

— Ты. Никуда. Не пойдёшь, — чеканит слова, как станок монеты. — По двору гуляй.

Дома моральный терроризм, за двор выйти нельзя. Достал.

— Почему у меня ощущение, что я тебе не сестра? — зло цежу.

— Глупости не болтай. Кто, если не сестра?

— Пленница, — с вызовом смотрю на Карима. — Я чувствую себя твоей пленницей.

В чёрных глазах мелькает непонятная мне эмоция. То ли страх, то ли удивление. А может, всё сразу.

— Я просто о тебе забочусь, — выдаёт на выдохе.

— Забота — это прекрасно, а удавка на шее — не очень.

Продолжать бессмысленный разговор нет желания. Карим со двора меня не выпустит, а спорить с ним бесполезно. Пойду полежу. Книжку глупую почитаю.

— Вечером баня! — кричит мне в спину.

— Иди ты… в баню, — ворчу тихо и захожу в избу.

Сколько уже девочка живёт у меня? Сегодня шестой день вроде. А ощущение, что вечность прошла. Мне безумно сложно врать Динаре. И ещё сложнее делать вид, что я её брат. Я уже на грани, если честно.

Сестрёнка не дура. Память потеряла, но подвох чует чётко. Каждый день меня к стенке припирает. Моментами я почти готов плюнуть на всё и рассказать ей правду. Из-за матери только держусь.

И работа не прёт. Надо сохатого завалить кровь из носу. Неделю за ним по лесу хожу, а он, гад, след путает. За сохатину мне приличные бабки обещали, только тянуть не стоит — найдут другого поставщика. Охотников-то хватает.

От мыслей о работе я снова возвращаюсь к мыслям о девочке. И так по кругу. Рехнусь скоро. Самое поганое во всей этой истории — неопределённость. Я устал врать. И от неконтролируемого влечения тоже устал. Но я не хочу отдавать девочку мужу-упырю. Будь моя воля, я бы Динару себе оставил.

На ловца и зверь бежит. Не сохатый, но тот ещё лось — Тимурчик на линии.

— Не добрый день, — отвечаю на звонок.

— Что так? — напрягается моментально. — Проблемы?

— Ты мне проблему подкинул. Забыл?

— Не начинай, ты за это деньги получил, — Тимур злится. — Какие новости? Динара ничего не вспомнила?

— Нет, но она нервничает. Чувствует, что её обманывают.

— Твоя задача её успокаивать, — рычит в трубку.

— Слушай, ей врач нужен. Еле ползает девчонка.

— Это нормально, — небрежно бросает ублюдок. — С ней такое не первый год.

— В смысле?

— Динара разбилась на машине. Уже была одна операция, после неё стерва стала передвигаться с тросточкой. Жизни мне не давала, коза. Ты не представляешь, как было хорошо, когда она с койки не вставала!

И тут мне становится очевидна вся глубина задницы. Я знал, что Тимурчик упырь, но чтобы настолько… Башка гудит. Кажется, я бы сейчас руку в трубку сунул и сломал шею утырку.

— Слышь, муж, — выплёвываю зло, — врача жене ищи!

— Громкость убавь, — холодно бросает Тимур. — Никакого врача не будет, пока я не найду, куда стерва спрятала фотки.

Что за фотки? Почему Тимур из-за них так переживает? Вопросов тьма, но сейчас не об этом.

— А если Динара ласты склеит?! — почти ору. — Ты конченый, что ли? — убавляю громкость, поглядывая на дом.

— Склеит — закопай её в лесу, — гогочет. — Да не ссы, Каримка! Не может мне так повезти! — снова уходит в штопор ублюдского веселья.

Не о чем с ним разговаривать. Давлю на кнопку отбоя так, что старенький телефон трещит на ладони. Хватит устраивать цирк. Пора рассказать всё Динаре. А дальше действовать буду по ситуации.

В дом не вхожу — врываюсь. Чуть пар из ноздрей не валит. Энтузиазма у меня море — Тимурчик мотивировал как надо.

Сестрёнка лежит на кровати, книжку читает. Поднимает на меня взгляд, смотрит внимательно, а потом вздыхает:

— Сейчас снег пойдёт.

Опешив, теряю настрой и ни хрена не могу понять.

— Какой снег? — промакиваю ладонью взмокший лоб.

— Так говорят, когда происходит что-то из ряда вон выходящее, — спокойно объясняет девочка и, отложив книгу, присаживается на кровати. — Ты зашёл в дом, когда я здесь. Удивительно! — округляет глаза.

— Не об этом сейчас, — быстро собираю мысли в кучу. — Надо поговорить. Серьёзно.

— М-м… — Динара щурится. — Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать.

Может, услышала, как я говорю с Тимуром, и всё вспомнила? Или давно вспомнила и просто водила меня за нос? В общем-то, это уже не имеет значения. Девочка знает правду.

— Прости, — хочу, но не могу посмотреть ей в глаза. — Мне пришлось тебе врать.

— Ч-ш-ш… — прикладывает указательный пальчик к губам. — Присядь, — взглядом показывает на место рядом с собой.

Да, надо поговорить. И разговор будет непростым. Но мне есть что предложить. Пусть разводится со своим недомужем, я смогу её обеспечить. Миллионов не зарабатываю, но она будет сытой, одетой и дом хороший обязательно построим. Когда есть мотивация, я всё могу.

Только бы Динара согласилась. Сомнения на этот счёт имеются. Она совсем к другой жизни привыкла. Лесная романтика — не люксовая хата в центре города.

Мандраж шпарит — ух! Аж уши закладывает.

— Я… — открываю рот, чтобы озвучить мысли.

Но девочка качает головой:

— Давай я скажу, ладно?

— Валяй, — киваю и сажусь на кровать.

— Мы с тобой не жили как брат и сестра — так?

— Так, — подтверждаю тихо.

— Не понимаю, почему ты мне сразу ничего не сказал, — растеряно хлопает ресничками. — Хотя… — стучит ноготком по скуле. — Могу понять. Мы сводные, у которых случился роман. Такое не все поймут, — хмурится. — Ты боялся, что я с чистой памятью не приму тебя как своего мужчину, — смотрит с сочувствием и кладёт руку мне на плечо.

— Чего? — у меня глаза по пять копеек.

— Карим, я всё поняла, — гладит меня ладошкой, будто хочет утешить. — Ты ждёшь, когда я всё вспомню и приму решение. Ты и я… мы… — поджимает губки. — Я ничего не помню, но меня к тебе влечёт, — её щёчки краснеют. — Просто перестань от меня бегать, и давить на меня не надо. Дай мне время, пожалуйста.

Ох-ре-неть!

В голове срабатывает перемотка назад. Примерно к тому моменту, где — мы с тобой не жили как брат и сестра. Динара ничего не вспомнила. Она просто сопоставила факты, и женская логика выдала версию.

А мне что с этим делать?

Девочка мне нравится. Или даже больше чем нравится. Сказать ей правду и стать в её глазах лжецом и уродом, который спелся с её муженьком за бабки — это могила для моих надежд.

— Я постараюсь не давить на тебя. И избегать тебя не буду. Посмотрим, что из этого выйдет, — улыбка у меня выходит натянутая.

Я только что принял решение не в пользу совести и чести, но в пользу будущего. Надеюсь, нашего с Динарой совместного будущего.