Зверь. Изменил мне — изменил меня

Глава 23

Две недели спустя

— А ну стой! Куда пошла?! — почти бегу за молодой волчицей.

Захария шагает по дорожке к дому альфы, на плече у неё спортивная сумка. А в сумке что-то «весело» позвякивает. Стоило мне отлучиться на пару недель, как тут чёрт-те что началось. Но я положу этому конец. Сейчас же!

— Это вы мне? — Захария оборачивается.

— Тебе! — быстро иду к ней. — Куда ты идёшь?!

— Я бета стаи и не обязана отчитываться перед какой-то шаманкой, — девчонка хамит, не стесняясь.

Пред какой-то шаманкой, значит?! Я тебе сейчас покажу шаманку какую-то!

— Сопля ты зелёная, а не бета! — берусь за ремешок спортивной сумки. — Что там и куда ты это несёшь? Отвечай!

Волчица замирает, провожая взглядом скрюченного отца. Назим идёт из лазарета. Я ему лечение назначила, чтобы спину отпустило. Скоро старому волку станет легче.

— Папа! — девчонка дёргает ремень сумки. — Скажи этой ненормальной, чтобы отстала от меня!

Отец Захарии останавливается, окидывает дочь не самым добрым взглядом, а потом смотрит на меня.

— Полегче тебе, Назим? — интересуюсь у пациента.

— Да, Наринэ, спасибо. Уже гораздо лучше. Боли почти не мучают, я стал спать по ночам.

— Папа! — Захария едва не подпрыгивает. — Я прошу заступиться за меня, а ты мило беседуешь?!

— Должен же тебя кто-то поставить на место, — кряхтит Назим, продолжая путь. — Наринэ умеет сбивать спесь с наглых девчонок.

— Давай сюда! Живо! — отбираю у Захарии сумку.

Расстёгиваю молнию. В сумке полно бутылок. Штук десять их тут.

— Что ты творишь?! — верещит Захария, когда я разбиваю первую об ствол сосны.

Быстро она перешла со мной «ты». Наглости волчице не занимать.

— Не даю тебе погубить нашего альфу, — разбиваю следующую. — Мне рассказали, чем ты тут занимаешься.

— Я выполняю приказ Карима. Он сказал привезти — я привезла. А теперь я расскажу ему, кто не дал мне выполнить приказ. Ты вылетишь отсюда, — вздёргивает нос и, поджав губы, смотрит на меня.

Подозреваю, что в этом месте я должна испугаться и упасть на колени перед великой бетой. В фантазиях Захарии я, наверняка, уже умоляю её пощадить меня.

— Ты уже неделю таскаешь Кариму бутылки. Он из дома не выходит, — пытаюсь достучаться до глупой девчонки.

— Всё из-за этой человечки, — волчица морщит курносый нос. — Прежде чем начать запивать горе, альфа исчез на семь дней. Мы его искали. А ты где была, м-м? — строит из себя правильную.

— Я заканчивала дела в старой стае. Переход из одной семьи в другую требует времени. Ещё вопросы?

— У меня нет, но скоро вопросы появятся у альфы. К тебе, — угрожает Захария.

— Карим похоронил мать, а потом потерял истинную пару. Он обезумил, Захария, — наступаю на волчицу с отколотым горлышком бутылки, а она пятится. — Альфа носился по лесам семь дней, пока волки из моей старой стаи не привели его домой. Не твои оборотни, госпожа бета, а мои, — припираю наглую девчонку к стволу дерева.

— Пф-ф, я думала, он сам вернулся, — заявляет как ни в чём не бывало. — Мы тоже искали Карима, но нас было мало. В стае не так много волков.

— Или просто ты не можешь повести оборотней, бета. Даже на поиски.

— Я всё могу. Поэтому Карим сделал меня своей правой рукой, — отходит от дерева и, смахнув несуществующую пылинку с плеча, складывает руки на груди.

— Всё, что ты можешь — ездить в город за бутылками. И больше ничего.

— Так Карим хотя бы сидит дома, а не носится по лесу.

— А ты и рада, да? Альфа заперся в четырёх стенах и запретил всем, кроме тебя, приходить к нему. В стае снова проблемы, а бете плевать. Наша бета воплощает в жизнь свои грязные мечты, — выбрасываю осколок бутылки и иду добивать уцелевшие.

— Что? Ты о чём? — волчица топает за мной.

Забегала. Чует, что жареным запахло. Да, девочка, это твой хвост горит.

— Ты прыгала по кустам, когда пара нашего альфы уезжала. И ничего не сделала, чтобы её остановить, — выплёвываю в лицо Захарии правду. — Ты единственная, кто на тот момент знал, когда и в каком направлении уехала девочка. Но ты ничего не сказала Кариму. Устроила целый спектакль.

— Откуда… — волчица растерянно хватает воздух ртом. — Откуда тебе это известно?

— О-ой, милая, у меня в этом лесу за много лет появилось столько информаторов, что тебе и не снилось, — дарю бете агрессивно-весёлый оскал.

— Я не знаю, кто ты такая, но ты меня достала! — кричит, сжав кулаки. — Я не стану ждать Карима. Я изгоняю тебя из стаи прямо сейчас!

— Лучше изгони из себя дьявола, которому ты продала душу, — добиваю последнюю бутылку об дерево. — Мне ты ничего не сделаешь.

— Я бета стаи! — визжит истерично.

— А я первая после Луны в стае, — шокирую Захарию. — Пока истинная пара нашего альфы не вернулась, я занимаю это место. По праву. По законам оборотней.

— Я поняла! — волчица заходится в смехе. — Ты сумасшедшая! Сдуревшая шаманка!

— Полегче, девочка! — беру хамку за косу.

— Ай! А-ай! Пусти!

Бедняжка пытается освободиться, но делает себе только больнее.

— Ты никогда не займёшь место первой после Луны в стае, — рычу. — Карим не будет с тобой. Я об этом позабочусь, — отпускаю волосы девчонки.

— Ненормальная! — тяжело дыша, Захария таращит на меня глаза.

— Мне плевать, что ты обо мне думаешь, — бросаю холодно.

Обхожу волчицу и иду к дому альфы. Пора привести его в чувство.

Когда волки из моей бывшей стаи привели Карима домой, я успокоилась и продолжила улаживать дела. Думала, что, оказавшись в стае, мальчик начнёт приходить в себя. Но Захария сделала всё, чтобы этого не случилось. Как только я об этом узнала, бросила всё и пришла. Надеюсь, я успела вовремя.

Переступаю порог дома альфы и словно в прошлое попадаю. Холодный пыльный полумрак, царящей здесь, забирается прямо в душу. Даже стены этого дома пропитаны моей болью. Куда ни глянь — везде воспоминания. Хуже, чем здесь, мне не было нигде. Но и лучше не было. Тут я обрела самое большое счастье, но его у меня отобрали…

— Захария! — голос мальчика доносится со второго этажа. — Ты принесла, что я просил?!

Совсем нюх потерял. Не может по запаху определить, кто зашёл в дом. Плохо дело.

Быстро поднимаюсь по лестнице, захожу в одну из спален и замираю. Лучше ослепнуть, чем видеть эту картину. Наш альфа не может встать на ноги: ползёт к двери на четвереньках и мычит. Зачем ты это делаешь с собой, Карим? Ты ведь сильный мальчик. Ты альфа.

— Вставай… — выдыхаю с дрожью. — Умойся и приведи себя в порядок.

Волк поднимает на меня плавающий взгляд, щурится — пытается понять, кто я:

— Я запретил заходить сюда всем, кроме Захарии, — рычит тихо, но очень зло. — Убирайся!

Крик забирает у Карима последние силы, и он грохается на пол. Невыносимо смотреть на него такого. Душа разрывается на части.

Подхожу к мальчику и пытаюсь его поднять.

— Вставай! Вставай сейчас же, Карим! — тяну тяжелого волка за руку.

— Да кто ты такая?! — отпихивает меня и снова встаёт на четвереньки. — Как смеешь ослушаться моего приказа?! Я сказал, чтобы ты убиралась отсюда! Пусть Захария придёт!

— Она не придёт, — прикладываю ладонь ко лбу, дышу часто. — Я её прогнала.

— Что?.. — Карим снова смотрит на меня затуманенными глазами. — Да кто ты, твою мать?!

— Шаманка я, — объясняю сухо. — Вставай!

Кое-как поднимаю альфу и веду в ванную. Из крана в раковину хлещет ледяная вода — умываю волка, а сердце кровью обливается. Забыл обо всём, забил на свою стаю. До ручки себя довёл. Так нельзя.

— Надо было лично смотреть, кого принимают в стаю… — вытирая полотенцем лицо, ворчит волк. — Ты, наглая шаманка, слишком много себе позволяешь.

— Я лишь пытаюсь вернуть стае вожака, — отбираю у мальчика полотенце. — Этим должна заниматься твоя бета, но она почему-то таскает тебе бутылки, — подталкиваю его к двери.

— Захария делает, что я сказал. Она выполняет мои приказы. А ты…

— А я сейчас заварю тебе трав! — перебиваю оборотня. — Придёшь в себя, и поговорим, — выдавливаю его из ванной. — Иди вниз, — показываю пальцем на лестницу.

Карим от такой наглости в шоке, но мне плевать. Или он будет делать, что я говорю, или я за себя не ручаюсь. Меня потряхивает от злости на этого дурного мальчишку.

Спускаемся на первый этаж. Альфа плюхается на диван, а я иду к плите. Ставлю кипятить воду в сотейнике и достаю из мешочка на поясе травы. Делаю отвар и поглядываю на оборотня. Переносицу пальцами мнёт, стонет тихо. Плохо тебе, мальчик? А не надо было глупостями заниматься! Вырос давно, а ведёт себя, как пацан неразумный.

Процеживаю напиток через сито и несу кружку болезному.

— Пей, — заявляю приказным тоном. — Только не обожгись — очень горячо, — добавляю мягче.

— Спасибо, — Карим смотрит на меня исподлобья и делает осторожный глоток. — Неплохо, — даёт оценку вкусу отвара.

— Точно лучше того, что тебе таскала Захария, — вздыхаю и присаживаюсь рядом с альфой.

— Смелая ты, уселась рядом… Я разрешал тебе сесть? — рычит на меня снова.

— Мне твоё разрешение не нужно, — смело смотрю в глаза главному волку стаи. — Моё дело — привести тебя в порядок.

— За стаю переживаешь? — ухмыляется и снова делает глоток отвара.

— Переживаю. И за стаю, и за тебя, альфа. Ты должен вернуть первую после Луны в стае.

Карим меняется в лице. Боль и обида в чёрных глазах мальчика читаются чётко. Что ж, ему придётся как-то пережить. Я не отстану.

— В это не лезь, шаманка, — цедит сквозь зубы. — Это моё личное.

— Ошибаешься, Карим, — качаю головой. — От твоего «личного» зависит судьба стаи. Верни пару.

Оборотень разбирает меня взглядом на молекулы — у него желваки ходят и венка на виске пульсирует. Но я его не боюсь. Главный мой страх — это что мальчик угробит собственную жизнь. Карим не должен похоронить себя под обломками чувств. Я не допущу этого.

— Моя пара не хочет меня видеть. Понятно? На этом тебя закрыта. Уходи.

— Нет, я не уйду, — беру волка за руку. — Эта девочка тебя любит, а ты любишь её. Что бы между вами сейчас ни происходило, всё можно исправить. Нужно исправить.

— Вот приставучая шаманка, — альфа вынимает руку из моих ладоней. — Совсем меня не боишься, да?

— Я уже своё отбоялась, альфа, — грустно улыбнувшись, отвожу взгляд. — И поверь моему опыту, потерять близких легко, а жить с такой потерей невыносимо сложно. Да и не жизнь это, а существование. Ты уже похож на живой труп. Дальше будет только хуже.

— Зачем я вообще говорю с тобой об этом?.. — Карим снова мнёт пальцами переносицу.

— Может быть, потому что я не самый плохой советчик, — снова беру мальчика за руку.

— Она прогнала меня. Не хочет видеть. Сказала, что больше никогда не сможет мне доверять, — выдыхает с дрожью в голосе.

— И ты поверил? — глажу альфу по плечу. — Глупый-глупый мальчик.

— Ты начинаешь меня раздражать, — горько смеётся, но руку не убирает.

— Карим, ты недавно потерял мать. Это большое горе, пережить такое сложно. Тебе было бы проще, будь твоя истинная рядом, но её здесь нет. Почему?

— Я же сказал, моя пара не хочет меня видеть, — твердит волк. — Она не хочет, чтобы мы были вместе.

— Девочка создана для тебя самой Луной, как и ты для неё. Она может злиться на тебя, прогонять, но разлюбить не может. Это выше всего, что есть на грешной земле. Это истинность.

— Я тоже сказал ей об этом. Сказал, что рано или поздно она вернётся ко мне. Не поверила.

— И правильно сделала, — киваю. — Верить надо не словам, а поступкам. На что ты готов, чтобы вернуть истинную?

Карим молчит, но я почти слышу металлический скрежет его мыслей. Думай, мальчик… Думай.

— А ты права, шаманка. Я могу кое-что сделать. Не знаю, поможет это вернуть мою пару или нет, но дышаться ей будет легче.

Агрессивный оскал альфы тонко намекает, что до него так и не дошёл смысл моих слов. Карим себе на уме. И это нехорошо.

Волк встаёт, берёт со стола ключи от машины и идёт к двери.

— Ты куда?! — бросаюсь за ним, хватаю за локоть.

— В чём дело? — строго выгибает бровь. — Мне ещё и отчитываться перед тобой надо?

— Нет… Нет, конечно, — стушевавшись, отступаю.

— Не зли меня, шаманка. Иди в лазарет, — бросает холодно и выходит из дома.

Стою на крыльце и, кусая губы, смотрю, как Карим садится в машину. О, Луна… Он точно натворит глупостей. Оставить это так я не могу. Надо ехать за ним.