Зверь. Изменил мне — изменил меня

Глава 10

— Вчера ты обещал, что перестанешь избегать меня, — припоминает Динара, наблюдая, как я гружу вещи в машину. — И что?

— Что?

— Ты уезжаешь! — делает большие глаза. — Я снова буду ночевать одна, — дует губки.

Лось сам себя не добудет, к сожалению. А времени у меня всё меньше и меньше. Сегодня заказчик звонил — интересовался, как дела у сохатого. Поеду, спрошу у лося лично.

— Малышка, не начинай, — хлопаю крышкой багажника. — Нам деньги нужны? — поворачиваюсь к девочке.

— Нужны, наверное, — пожимает плечами.

— Значит, тебе придётся провести ещё одну ночь без меня. Я еду на охоту.

— Ничего не понимаю… — бормочет растерянно. — Почему ты охотишься по ночам? И вообще, раньше ты уходил в лес, а сегодня уезжаешь.

— Не вникай, — подмигиваю любопытной девочке.

Пока так. Динаре только предстоит узнать, кто я и почему охочусь по ночам. Не сейчас — позже. А на тачке я, потому что решил гнать сохатого с другой стороны леса к болоту. До отправной точки на колёсах быстрее будет.

— Снова какие-то секреты, — Динара качает головой.

— Долго объяснять, а время поджимает, — стучу пальцем по часам на запястье. — Я там тебе чай заварил с травами. Выпей перед сном — поможет уснуть.

— Спасибо, — бубнит себе под нос. — Хорошей охоты, — и идёт в избу.

Я тоже не в восторге, что проведу ночь вне дома. Но что поделать — надо.

Вдыхаю шлейф потрясающего девичьего аромата и прыгаю за руль. Погнали.

Дорога петляет. Луна и звёзды на безоблачном небе освещают тайгу. Хорошая ночь. Надеюсь, сегодняшняя охота будет удачной, и я вернусь домой с добычей.

До места добираюсь за полчаса. Оставляю тачку у ручья и иду в чащу. Принюхиваюсь, прислушиваюсь — рядом где-то ходит, скотина осторожная. Но оборачиваться в зверя я не спешу — не хочу пугать сохатого волчьим запахом раньше времени. Метров пятьсот прошагаю, а там уже и перекинуться можно.

Стоять… Останавливаюсь и забираю ноздрями воздух.

Ля, а я здесь не один такой умный!

Кроме меня в лесу есть ещё один оборотень. Рядом. Ещё принюхиваюсь — это женщина. И снова здорово — знакомый ароматец. Многовато встреч с прошлым в последнее время.

— Добрый вечер, Захария, — выхожу на поляну.

— И тебе вечер добрый, Карим, — отзывается волчица.

Захария — дочь Назима. Давно я её не видел. Кто бы мог подумать, но из угловатой нескладной девчонки Захария превратилась в сочную девушку на выданье. Метки на шее у волчицы не видно — значит, не замужем. Но это ненадолго. Таких красавиц в стае быстро разбирают.

— Что в наших краях позабыла? — Присаживаюсь на поваленное дерево.

— Э-э… травы на полную луну собираю, — выдёргивает иван-чай с корнем.

— Возле поселения стаи травы уже не те? — хмыкаю, изучая волчицу внимательным взглядом.

Врёт. Захария здесь по другой причине. И мы оба эту причину знаем.

— Врать я никогда не умела, — дует щёки и выбрасывает цветок.

— Странно, что твой отец этого не понимает, — щурюсь.

— О чём ты? — Захария смотрит на меня полным непонимания взглядом.

— Назим несколько дней назад заглядывал ко мне в гости, — делаю паузу, слежу за реакцией девушки. — Он хотел, чтобы я вернулся в стаю. Я отказал. Достаточно грубо. — Снова замолкаю.

— И?

Захария искренне не понимает, к чему я веду. Или делает вид, что не понимает.

— Твой отец отправил тебя, чтобы ты поговорила со мной. Так?

Волчица вздыхает и присаживается рядом. Вид у неё не радостный — губки надула, пальчики выкручивает.

— Ох, Карим… — выдыхает с дрожью. — Мне сейчас не до папиных проблем.

— В каком смысле? — приходит мой черёд удивляться. — Разве проблемы стаи тебя не касаются?

— В стае всё плохо. Но у меня всё ещё хуже, — едва сдерживает слёзы.

— Рассказывай, — мне становится любопытно.

— Папа решил выдать меня замуж. За одного альфу из соседней стаи. Он… — волчицу передёргивает. — Он старый и мерзкий.

— Назим совсем с катушек съехал? — пытаюсь понять мотивы папаши, но не понимаю. — Ты его единственная дочь, зачем он с тобой так поступает?

— Хочет спасти остатки стаи, — Захария сверлит взглядом тёмную лесную чащу. — У нас отобрали территории, охотиться стало негде. Да и некому. Многие волки подались в город. Сейчас в поселении почти нет молодых оборотней, а стариков надо кормить. Мы едва концы с концами сводим.

— И Назим решил отдать тебя за старика, чтобы получить от него хороший калым? — спрашиваю, но уже понимаю, что это так.

— Папа очень старается. Он ведь бета…

Я послал Назима лесом, и он ничего лучше не придумал, чем продать собственную дочь замуж. Гений! А Захария — добрая душа — отца оправдывает.

— Здесь ты что делаешь? Сбежать решила?

— Сначала решила, — кивает, — но чем дальше я уходила от дома, тем больше понимала, что так нельзя, — роняет голову на колени и рыдает на весь лес.

Поохотился, твою мать…

— Слезами тут не поможешь, — кладу ладонь на плечо девчонки.

— Тут уже ничем не поможешь! — всхлипывает. — Даже твоё возвращение в стаю ничего не исправит… — лопочет, захлёбываясь слезами.

О как. Моё волчье самолюбие задето. Но…

Да, я, чёрт его дери, неудачник хренов! Отсидевший оборотень, который даже собственной матери не может помочь. У меня нет нормального дома, нет денег, нет семьи. Я одиночка. И в этом моя главная проблема.

Как бы я ни упирался, но Назим был прав, когда говорил, что природа оборотня — быть в стае. Моя удача, сила, ловкость — вообще всё — зависят от большой волчьей семьи. А её у меня нет. Как и всего остального. Живущая во мне ненависть к мёртвому отцу и собственная гордость не пускают обратно в стаю.

— Успокоилась? — поглядываю на Захарию.

— Прости, развесила тут нюни, — шмыгает носом, вытирая слёзы. — Мне пора возвращаться домой, — встаёт.

— Подвезти тебя? — бросаю девчонке в спину. — На машине быстрее, чем зверем.

Ну что, Карим, придумал предлог, чтобы своими глазами посмотреть на разруху в стае? Красавчик, чо!

— Подвези, — после недолгих раздумий соглашается Захария.

— Нет-нет, нам нельзя здесь ехать! — волчица на переднем сиденье активно жестикулирует.

— С чего вдруг? — рулю по страшным кочкам.

— Это больше не территория нашей стаи. Здесь охотятся другие волки.

— Я не в вашей стае. Мне насрать, — отрезаю совсем не вежливо.

Захария забывает про панику и задумчиво кусает губы:

— Разве ты не боишься, что чужие оборотни выйдут на дорогу? Мы залезли на их территорию, — почти шепчет.

— Я своё отбоялся давно. А всех желающих могу переехать, и попрём дальше, — подмигиваю девчонке. — Когда свадьба? — резко меняю тему.

— Через семь лун, — вздыхает волчица.

Неделя. Совсем немного осталось. Надо бы Назиму мозги вправить. Калым за дочь не решит проблемы стаи, а лишь отсрочит неминуемый конец.

— Ну вот, а ты боялась, — торможу у частокола из вековых сосен. — Приехали.

— Спасибо, что подвёз.

Поблагодарила, а выходить из машины не торопится. Могу понять. Сердце волчицы рвётся на волю, а разум говорит ей — останься в стае. Девчонку раздирает на части. Чувство долга — страшная штука.

— Отец дома? — глушу мотор.

— Наверное, — пожимает плечами. — На охоту папа давно не ходит — кости болят, так что по ночам он теперь спит.

— Вот и хорошо. Сейчас разбудим его, — выхожу из машины.

— Зачем? — Захария тоже выскакивает из салона.

— Попробую достучаться до его разума. Если там, конечно, ещё не всё маразм съел.

Иду к воротам.

— Карим! — волчица бежит за мной. — Ты, что хочешь поговорить с ним насчёт моей свадьбы? — догоняет и берёт меня под руку.

— Попробую. Посмотрим, что из этого выйдет.

Мы с Захарией неплохо раньше общались. Друзьями не были в силу разницы в возрасте, но я всегда относился к ней с теплотой. И сейчас так же. Когда меня попёрли из стаи, она была подростком. Можно сказать, ребёнком. Я не ждал, что юная девочка заступится за меня. Я ждал этого от других волков. От тех, кто имел вес и силу слова в стае. Их было немало, но все промолчали.

Старые обиды кипят и пузырятся в сердце. Я иду по поселению и смотрю на дома с заколоченными окнами. Раньше в них жили семьи — по пять-шесть волков каждая, а теперь это пустые деревянные коробки. На месте пекарни — фундамент с остатками обгоревших стен. На двери лазарета висит амбарный замок. А ведь раньше там круглые сутки находились шаманы — ухаживали за больными, готовили лекарства впрок. Ничего этого теперь нет. И даже круг Совета зарос травой по пояс. Хрен знает, сколько времени старейшины не собирались, чтобы обсудить дела стаи. Да и где теперь старейшины?

Вопросы множатся, а ответов нет. Пока. После увиденного я чувствую острое желание взять Назима за горло.

Бета вылетает из гостиной, когда мы с его дочерью заходим в дом:

— Где тебя носило?! — орёт, но, заметив меня, сбавляет обороты. — Иди к себе в комнату. Завтра поговорим, — гневно бросает Захарии.

Волчица кивает и, глянув на меня, уходит к себе. Это был короткий, осторожный взгляд, но я успел увидеть в нём надежду. Попробую не облажаться.

— Доброй ночи, — здороваюсь с главой дома.

— Какими судьбами? — Назим складывает руки на груди.

— Разговор есть, — отвечаю сухо.

— Проходи, — кивает на дверь гостиной.

Проходим. Назим садится в кресло у камина. Даже горло промочить гостю не предложил. За летающий топор обиделся? Зря. Стоило сделать выводы, а не обижаться. Назим — оборотень в возрасте, — зачем ведёт себя, как юная девушка? Впрочем, старость приближает к забвению. Этот волк даже не почуял мой запах — вылетел в коридор с бешеными глазами дочь встречать. Совсем нюх потерял. Бета стаи. Отец. Маразматик.

— Правда, что ты собираешься выдать дочь за старого альфу? — захожу в лоб.

— Разве у меня есть выбор? — волк даже бровью не ведёт. — Стая в упадке, ты отказался помогать, а жених обещал хороший калым за неё. На эти деньги мы проживём зиму.

— А дальше что? — тру пальцами подбородок.

— Дальше посмотрим, — фыркает Назим.

Крайне «дальновидный» план. Ещё одной Захарии у беты нет. Кого в следующую зиму продавать будем?

— Не порть девчонке жизнь. Одумайся, — пытаюсь достучаться до волка.

— У меня здесь пятнадцать стариков, один немощнее другого, и почти нет молодых оборотней. Охотиться некому. И негде.

— Куда же делись территории? — вопросительно выгибаю бровь.

Ответ мне известен. Примерно. Хочу услышать его от беты.

— Твой отец в последние годы сильно сдал, не мог вести волков в бой… — глядя на огонь, объясняет бета.

Так я и думал. Альфа скончался далеко не скоропостижно. Он долгое время болел, а в это время гнили основы большой волчьей семьи. Нападки соседних стай из-за охотничьих угодий — дело обычное. Тут главное, чтобы у оборотней был хороший вожак. У кого он сильнее, тот и выйдет из боя победителем. Ничего сложного.

— Это всё? — спрашиваю с издёвкой.

— Ты приехал, чтобы посмеяться над нами? — Назим зло зыркает на меня. — Лучше бы явился на похороны отца.

— Я сам знаю, что для меня лучше. В отличие от тебя. Ты выживший из ума старик, — добиваю пожилого бету. — Как тебе в голову пришло продать дочь замуж?

— Для стаи это выход. И Захария будет жить хорошо. Возможно, лучше нас всех.

Даже не знаю, что лучше — медленно умирать от голода и холода в родной стае или мечтать о смерти под стариком-альфой. Шикарный выбор! Назим не хочет отпустить дочь на волю, чтобы у неё появился шанс нормальной жизни. Зачем, когда можно выгодно продать девчонку? Что такого? Бета пустит деньги на благое дело, а его совесть останется чистой, как слеза младенца.

— Вы с альфой не думали, что старость придёт так скоро, — философствую, глядя на огонь. — Отцу казалось, что у него впереди не меньше, чем он уже прожил. А то и вовсе вечность. Ни тебя, ни моего папашу не волновало, кто встанет у руля стаи, когда придёт время. Альфа до последнего надеялся, что поправится. Ведь так? — перевожу взгляд на оборотня.

— Сейчас нет смысла говорить об этом. Всё уже случилось, — Назим хмурится. — Я не собираюсь тешить твоё самолюбие мольбами о помощи.

Мольбы мне не нужны. Тем более от Назима. Он был правой рукой моего покойного папаши, но не был его разумом. Отец при жизни многим сломал жизни. Мне, моей матери и ещё десятку волков, которых ненавидел по неизвестным даже Луне причинам. Он оставил этот мир, но его призрачные руки продолжают создавать хаос. Я могу это прекратить. Я должен. Хотя бы ради Захарии, которая ни в чём не виновата.

— Я вернусь в стаю, — выдаю неожиданно для Назима.

— Что ты сказал? — он вздрагивает и смотрит на меня круглыми глазами.

— Я вернусь в стаю и буду вашим альфой, — повторяю твёрдо. — Но есть несколько условий.

— Слушаю, — бета подвигается ближе к краю кресла — весь внимание.

— Во-первых, ты отменишь свадьбу дочери и позволишь ей выйти замуж за того, за кого она захочет, — загибаю палец. — Во-вторых, я приведу сюда человечку, и она станет главной после Луны в стае.

На «во-вторых» у Назима дёргается глаз. Главная после Луны в стае — это жена альфы, его истинная пара. Дарина не моя пара и она человечка, но для меня это не имеет значения.

— Подожди, Карим… — старый волк пытается сообразить. — Ты ведь обратишь человечку? Она станет одной из нас?

Хороший вопрос… Ответа, на который я пока не знаю.

— Не факт. Скорее всего, она останется человеком. Но с первого и до последнего дня все в стае должны относиться к ней с почтением и уважением. Слушаться её и прислушиваться к ней. Эта женщина будет главной после Луны в нашей стае.

— Боюсь, в таком случае отсюда уйдут все, кто остался, — Назим заметно нервничает. — В чём проблема обратить человечку? Не понимаю, — промакивает ладонью взмокший лоб. — Люди жили в волчьих стаях испокон веков, но они были прислугой.

— Времена меняются, — улыбаюсь однобокой улыбкой. — Считай это бумерангом за мою мать-человечку.

— Но… — бета открывает рот, чтобы выдать ещё одну не имеющую для меня вес фразу.

— Заткнись, — выставляю вверх указательный палец. — Я никого не держу. Кто хочет уйти — пусть уходит. Кто хочет, но не может, тем я помогу. Но кто останется — не пожалеет. Думайте.

Встаю и выхожу из гостиной. За спиной остаётся бета и океан его недоумения. Пусть думают.