Зверь. Изменил мне — изменил меня

Глава 29

— Потерпи, сынок… — шепчу, накладывая повязку на рану альфы. — Твоя истинная скоро будет здесь. Она источник силы для тебя. Ты обязательно поправишься.

Говорю, а под горлом стоит комок из горечи и страха. Только бы девочка успела доехать, пока сердце Карима ещё бьётся.

Страшная авария… Лобовое столкновение с фурой. Я не знаю, как мой сын остался жив после такого. Наверное, Луна послала ему матёрого ангела-хранителя. Вот только сил, чтобы восстановиться, у альфы нет. Слабая искра жизни теплится в теле волка, а я могу лишь поддержать её до приезда пары. Эта девочка — исцеление Карима. Только её возвращение даст ему шанс, а больше никто и ничто не поможет.

— Как он? — Назим подаёт голос.

А я вздрагиваю. Забыла, что он тоже в лазарете.

— Порадовать нечем, — отвечаю, и сердце сжимается от боли.

Бывший бета стаи сидит на стуле у двери, наблюдая, как я работаю. Пусть сидит. Пока рядом кто-то есть, я не позволю себе расслабиться и дать волю эмоциям. Хотя душа разрывается от одного взгляда на искалеченного сына.

Да и вообще Назим очень помог. Я поехала за альфой вместе с ним. Если бы не наш бывший бета, я бы не смогла вытащить сына из раскуроченной машины и не привезла бы его сюда. Что тогда стало бы с моим мальчиком? Ответ очевиден.

— В том, что случилось, есть вина моей дочери, а значит и моя… — глухо бубнит Назим. — Если альфа не выживет, я себе этого не прощу.

Нагнать трагедии Назим умеет. Я его не первый год знаю. Причитает не хуже бабки.

— Намажь спину, — беру банку с мазью со стола и отдаю волку. — Болит, наверное, после кульбитов на трассе.

— Наринэ… — он снова открывает рот, чтобы выдать порцию жалобных речей.

— Ни слова! — заявляю строго. — Займись своей спиной и не каркай. Без тебя тошно. — Иду зажигать лампады с обезболивающими травами.

У моего сына жар, который не получается сбить. Бедный мальчик стонет в бреду, зовёт истинную. Где она? Почему так долго?

Но вместо первой после Луны в лазарет заходит та, кому здесь совсем не место.

— Мне сказали, что Карим… — Увидев альфу на койке, Захария замирает на пороге. — О, Луна… — выдыхает с ужасом.

— Выйди отсюда! — рявкаю.

— Не командуй, шаманка, — девчонка окидывает меня надменным взглядом. — Я бета стаи и сама решаю, где мне находиться. Я нужна нашему альфе и буду с ним рядом, сколько потребуется. — И идёт к кровати, на которой лежит Карим.

— Нисколько не требуется, — встаю на пути девчонки. — Рядом с Каримом должна быть его истинная, а не ты.

— Что-то я её здесь не вижу. — Захария складывает руки на груди и вздёргивает нос. — Может, истинная пара нашего альфы прячется?

У неё ещё хватает наглости ёрничать в такой ситуации. Бете бы помолиться за спасение альфы — попросить Луну, чтобы быстрее привела его истинную в стаю. Впрочем, Захарии никогда не стать настоящей бетой, а значит, и говорить не о чем.

— Нази-и-им… — поворачиваю голову к отцу наглой девчонки. — Или ты выведешь свою дочь из моего лазарета, или, клянусь, я перекинусь и перегрызу ей горло!

— Зубов-то хватит? — Захария даже не собирается сбавлять обороты.

Назим подскакивает со стула и, держась за поясницу, быстро идёт к дочери:

— Уходи, — берёт девчонку её за локоть, тянет к порогу. — Не навлекай беду ещё больше.

— Не трогай меня, папа! Я бета! Я!..

Девчонка оказывается за дверью, а её отец щёлкает замком.

— Иди домой! — кричит. — Иначе я тебя выпорю!

Захария на крыльце ещё какое-то время ругается, щедро посыпая нас с Назимом проклятиями, а потом уходит. О, Луна, дай нам всем сил. Особенно нашему альфе.

Пяти минут не проходит, а с улицы снова доносятся крики. На этот раз кричит не Захария. Кто-то зовёт на помощь. И, кажется, я знаю этот голос. Таня…

Не помня себя, вылетаю из лазарета и бегу к воротам. Там уже собрались наши волки. Расталкиваю оборотней локтями, выхожу за частокол, и сердце покрывается коркой льда.

— Что с ней? — с ужасом смотрю на истинную моего мальчика.

Пара Карима на переднем сиденье машины без сознания. Бледная, а под глазами чёрные круги.

— Наринэ, я не знаю! — Татьяна бросается ко мне. — Мы поехали к вам, Динара Ильясовна всю дорогу молчала, а как заехали в лес, она заговорила. Только я ни слова не поняла, у неё будто язык отказал. Не речь — каша. А потом она вообще отключилась.

— Эй, девочка, ты слышишь меня? — осторожно хлопаю истинную сына по щекам.

Нет реакции. И пульс у неё слабый…

— Я тоже пробовала, — Татьяна едва не плачет. — Даже нашатырь в аптечке нашла, но всё бесполезно.

— На инсульт похоже, — шепчу. — Чего встали, глаза проглядываете?! — рявкаю на собравшихся поглазеть оборотней. — А ну, парни, взяли хозяйку стаи! Несите её в лазарет!

Трое молодых парней суетятся — вытаскивают истинную Карима из машины.

— Как ты сказала? — Таня смотрит на меня полными ужаса глазами. — Инсульт?

— Скорее всего, — подтверждаю неутешительную догадку. — О, Луна! Что вы вцепились втроём в бедную девочку?! — отчитываю молодых оборотней. — Она же тонкая, как веточка. Один взял и понёс. Аккуратнее! Назим, открывай дверь шире! — командую старому волку, который застыл на крыльце лазарета.

Не стая, а сборище безруких оборотней. Зло берёт.

С горем пополам девочку укладывают на свободную койку, а я потрошу запасы лекарств. Где-то были препараты для людей.

— Ты ведь поможешь Динаре Ильясовне, да? — чуть не плача спрашивает Таня.

— Чем смогу, — набираю жидкость из ампулы в шприц, — но девочка — человек, а не оборотень. Так что без гарантий.

— Господи… — Татьяна хватается за сердце. — Может, тогда в город? В больницу.

— Не довезём, — отрезаю холодно.

Беру жгут и подхожу к Динаре. Выглядит человечка из рук вон плохо, а чувствует она себя, подозреваю, ещё хуже. Ставлю укол под Танины вздохи, потом капельницу. Ждём.

Бесполезно. Девочка в себя не приходит. Что могу сказать, это кома.

— Боже мой… — Таня замечает «расписного» Карима.

Назим успевает подхватить бедную женщину под руки. Не успел бы — грохнулась. Ещё одной болезной мне тут только не хватало.

— Выведи Таню на улицу, пусть воздухом подышит, — киваю Назиму.

Старый оборотень ведёт впечатлительную человечку из лазарета, а я остаюсь наедине с едва живой парой влюблённых. Вот что бывает, когда истинные решают идти против Судьбы. Она дама обидчивая, злопамятная и крайне жестокая.

У меня умирает сын, а спасти его может только Динара, но она сама на пороге смерти. Что может быть страшнее, чем похоронить собственное дитя? Если мальчик отправится к Луне, то и моя жизнь закончится. А эта рыжая девочка… Его пара. Даже если Карим чудом выкарабкается, то без истинной он угаснет. Это чёртов замкнутый круг.

Но я могу его разорвать. Придётся заплатить большую цену, но я это сделаю. Ради сына.

— Назим… — выхожу на крыльцо. — Как она? — киваю на Таню, которая сидит на лавочке.

— Вроде лучше. От вида крови голова поехала.

— Жить будет — это главное, — выдыхаю. — Назим, послушай, — беру старого волка за руку, — дело совсем плохо. Они оба умирают.

— Неужели ничего нельзя сделать? — оборотень бледнеет.

— Можно. И мы сделаем. Скажи женщинам, чтобы подготовили круг Советов к ритуалу.

— Что за ритуал? — бывший бета чует неладное.

— Ритуал обмена жизней, — объясняю, а собственный просевший голос кажется чужим.

— Да ты с ума сошла, Наринэ!

— Тише!.. — шиплю, крепче сжимая пальцами руку Назима. — Не хочу, чтобы Таня услышала. Она тоже будет меня отговаривать.

— А я не отговаривать тебя собираюсь, — волк таращит на меня глаза. — Я просто не позволю тебе…

— Тс-с-с! — шикаю. — Это единственные способ спасти нашего альфу и его пару. Я отдам свою жизнь Луне в обмен на жизнь Карима, он придёт в себя и обратит Динару. Они оба будут жить.

— Наринэ-э… — Назим кривится. — Как мне это пережить? Ты мне как сестра.

— А ты мне как брат, — глажу волка по плечу. — Но я не могу позволить сыну умереть. — Мои глаза обжигают слёзы. — Я много лет прожила рядом с ним, но не могла дарить ему свою любовь и нежность. Пусть это будет моей расплатой за то, что я когда-то оставила Карима.

— У тебя не было выбора, Наринэ, — старый волк качает головой.

— Ты сделал бы то же самое для своей дочери. Захария вздорная, глупая девочка, а ты вредный и упёртый старик. Ваши отношения нельзя назвать тёплыми, но ты любишь дочку. Она плоть от плоти твоей, а Карим плоть от плоти моей. Понимаешь?

— Ты всегда была сильной женщиной, а с годами стала только сильнее. — Старый волк сам едва не плачет.

Назим был правой рукой моего безумного мужа. Он не мог пойти против альфы, но он всегда мне помогал, как мог. Это было нашей с ним тайной. Многие считают Назима жестоким, в том числе и мой сын. А я не могу сказать про старика ни одного плохого слова. Он делал то, что должен делать искренне преданный своему альфе бета.

— Буду рада, если ты запомнишь меня сильной, — обнимаю друга. — Иди скажи женщинам, чтобы готовили круг к ритуалу.

Прощаться с близкими всегда тяжело. И больно. Но иногда надо пройти через эту боль, потому что других вариантов нет.

Открываю глаза и охреневаю от ночного неба, что висит у меня над головой. Такое ощущение, что это картинка. Невероятно красивые сияющие, словно бриллианты, звёзды и огромная красная луна. Потрясающее зрелище! Кроны высоких сосен упираются макушками в сверкающие небеса и переливаются северным сиянием. Никогда такой красоты не видел.

— Сынок, вставай. Подойди ко мне.

Мама?.. Её голос звучит ручейком, а у меня сердце звенит от боли.

Приподнимаюсь на локтях и вижу мою любимую матушку. Она сидит на поваленном дереве и улыбается. Будто живая. Это что, сон?..

К чёрту вопросы!

Встаю и несусь к ней. Как в детстве…

— Ма-а…

Падаю перед мамой на колени, а она запускает пальцы мне в волосы. Улыбается. Она у меня такая красивая.

— Я так хотела с тобой увидеться перед смертью, но не успела, — гладит моё лицо тёплыми ладонями.

— Хотя бы во сне… — рыдаю, как малолетний пацан, целую мамины руки.

— Это не сон, Карим. К сожалению.

— О чём ты? — поднимаю голову, смотрю в глаза самой родной женщине. — Если это не сон… Где мы?

— Где-то между жизнью и смертью, сынок, — вздыхает.

— Я умер?

— Нет. Но мог умереть. Ты совсем не бережёшь себя.

В голову врываются воспоминания. Я сел за руль, поехал в город. Башка почти не соображала, я потерял управление и вылетел на встречку. Там была фура. Больше ничего не помню.

— Ты меня спасла, — снова целую руки маме.

— Нет, не я. Тебя спасла твоя родная мать. Дважды. Первый раз, когда поехала за тобой и вытащила из смятой в гармошку машины. И второй, когда отдала свою жизнь в обмен на твою.

Я не понимаю, о чём она говорит. Мы с мамой никогда не обсуждали женщину, которая меня родила. Я не хотел. Знал от отца, что биологическая мать оставила стаю, когда я был младенцем. Этой информации было достаточно.

— Мне выпал шанс поговорить с тобой, и я не хочу тратить время на женщину, которая меня родила. Что бы она ни сделала — не хочу.

— Милый мой сыночек, — матушка смотрит на меня с нежностью, — твоя настоящая мать могла лишь издалека наблюдать, как ты растёшь. Отец изгнал её из стаи и пригрозил убить тебя, если посмеет хотя бы подойти.

— Почему ты не говорила мне об этом раньше?

— Пока ты был ребёнком, мы хранили тайну, чтобы альфа не навредил тебе. А когда ты вырос… — мама с сожалением поджимает губы. — Наринэ так и не решилась рассказать тебе правду.

— Наринэ? — нервно улыбаюсь. — Новая шаманка из моей стаи. Как я не догадался… — рычу.

— Наринэ больше всего боялась, что ты не сможешь её понять, но она всегда нам помогала. Ты об этом не знал.

— И что с ней сейчас?

— Ты не мог излечиться от ран, у тебя не было сил для этого. Она провела ритуал и отправилась к Луне, чтобы ты жил. Не вини маму ни в чём, сынок. Она очень любила тебя.

Сложно описать чувства, которые я испытываю. Мой мир перевернулся с ног на голову, и я, чёрт возьми, не знаю, как вернуть всё на свои места. Наверное, это невозможно. Я думал, что родная мать меня предала, а оказалось, отец и в этом мне врал. Даже представить не могу, какой силой духа надо обладать, чтобы сделать то, что сделала для меня Наринэ.

— Жаль, что я не смогу с ней поговорить… — хриплю тихо.

— И мне жаль, сынок, — тёплая мамина ладонь снова касается моего лица.

— Я так скучаю по тебе, ма… — кладу голову маме на колени, как в детстве. — И мне стыдно. Ты всю жизнь мне отдала, а я ничего не смог дать тебе взамен.

— Не говори так, Карим, — тон матушки становится строгим. — Однажды ты рискнул ради меня жизнью и свободой. Это дорогого стоит.

— Но у тебя могла быть семья. Муж и родные дети. Ты могла остаться здоровой и стать счастливой.

— Выпади мне шанс прожить жизнь заново, я бы ничего не меняла. Я жила так, как подсказывало сердце, и была счастлива. Я уверена, что всё сделала правильно.

— Если бы ты согласилась, чтобы я исцелил тебя… Если бы… — шепчу.

— Милый мой сын, я не согласилась, и считаю это самым правильным решением, которое я когда-либо принимала.

— Ты неправа, — поднимаю голову, смотрю на маму. — Моя истинная оборвала нашу связь. Я не нужен Динаре.

— Ты здесь не для того, чтобы болтать со мной, — заявляет матушка. — Поторопись. Осталось мало времени.

Я снова ничего не понимаю. Застрял между жизнью и смертью не для того, чтобы поговорить с мамой… Тогда для чего? Зачем я здесь? Куда торопиться?

— Нет, не уходи, — хватаю маму за руки, а они становятся туманом. — Побудь со мной ещё. Прошу тебя, мам…

Растворилась. Была и нет. И только мамин голос остаётся эхом в моей голове:

— Найди её, сынок. Она здесь.

Кого я должен искать? Что это значит?

Грудь сдавливает от боли, а из глаз катятся слёзы. Попятившись, разворачиваюсь и иду сам не зная куда. Камень на сердце превращается в песок, а его место занимает вертлявая паника. Прибавляю шаг, будто пытаясь скрыться от этого мерзкого чувства.

Поторопись…

Бегу. Несусь сквозь мерцающие зеленоватым светом заросли. Падаю, поднимаюсь и снова мчусь. Где-то вдалеке журчит вода. Откуда знаю — не знаю, но мне надо туда. К реке.

Быстрее. Ещё быстрее.

Ветки деревьев хлещут по лицу, дыхание сбивается, но нос ловит слабые нотки знакомого аромата. Я так давно не чувствовал этого запаха…

Она здесь? Нет, этого не может быть… Но я чувствую аромат моей пары.

Осталось мало времени…

— Малышка! — ору, надрывая сдавленное горло.