Адептка с огоньком, или Искра для последнего дракона

Глава 86. Высокая цена

Я дернулась к ней. Побежала, не думая, что творю.

— Стоять! — рявкнул Шейн.

Я успела сделать лишь пару шагов — и уперлась в высокую ледяную стену. Со злости ударила по ней ладонями.

По стене пошла трещина, но явно не от моих стараний. Разбираться с неожиданными преградами у Маркуса выходило куда эффективнее. Трещины затягивались, а на их месте появлялись новые.

— Ты ей ничем не поможешь — безжалостно произнес Шейн.

Он был прав. Даже не будь здесь Маркуса, даже окажись мы в безопасности, я просто не умела лечить — разве что по памяти сварить пару маминых настоек. Целителем нужно было родиться. Я же оказалась полной противоположностью: моя сила могла убивать, а то и, если верить Маркусу, истреблять целые виды. Впрочем, что-то логичное в этом предположении и в самом деле существовало. Три вида, три сущности, три порождения одной и той же древней магии. Любые два из них, объединившись, могли победить третий. И они объединились во мне.

— Ты напрасно тратишь мой резерв, — процедил Шейн за спиной. Я физически, каждой клеточкой кожи, почувствовала его злость. — Делай, что должна, или мы улетаем отсюда.

— Нет! — воскликнула я и отпрянула от стены.

Только не улетать.

Я даже не осознавала, как сильно мне везло до сих пор. Ведь Шейн и впрямь мог просто забрать меня с собой, едва я вышла в сад. Не разговаривать, не предупреждать, не просить подумать. Он не сделал этого только потому, что не знал, важно ли именно это место, а если да, то насколько.

А это означало, что вопреки сказанному и своему показному равнодушию, он тоже верил в то, что я могла все изменить. В то, что еще ничего не потеряно. Что исполнить предназначение не поздно. Шейн не забрал меня, потому что, как и я, верил в последний шанс.

Это говорило лучше любых слов. Поступки всегда оказываются красноречивее. Только зачастую их было сложнее понять, примеряя на себя через призму собственных ощущений.

Лед окружал пруд и нас вместе с ним. Стены стянулись, образовав купол, который защищал нас от твари, что тоже могла летать. Крошечный ледяной дворец, сияющий от пробивавшихся сквозь него лучей солнца.

Я осталась одна. Без помощи. Без целительницы. Шейн не обладал таким даром, а все его силы уходили на поддержание нашей хрупкой ограды.

Сквозь лед я видела Миранду. Он стояла на крыльце, скрестив руки на груди, и не вмешивалась. Только выражение лица я понять не смогла.

— Она не на его стороне.

— Нет. Она на своей.

— А где эта сторона?

— Там, где она сможет его убить.

Просто. Понятно. И жутко. Маркус переоценивал свое влияние на дочь, считая, что мог поворачиваться к ней спиной.

Я вернулась к пруду, присела у самого края.

— Ты знаешь, кем была моя мать?

— Нет, — резко отозвался Шейн. — Это важно?

— Да. Дай мне минуту.

Я лихорадочно пыталась подобрать слова. Мне нужно было передать Адриану послание. Такое, чтобы он понял. Только существовала проблема: мой старый магический договор с Дайсом. Разрешение свободно разговаривать о моей родословной только в той комнате, только с определенными людьми. Шейна я в список тогда не вносила, а договор мы так и не расторгли. Год памяти — не слишком высокая цена. Тогда она такой не была. Но не теперь. Теперь в ней хранилось все, что мне было дорого. Первая любовь, свадьба, брачная ночь и магический ритуал. Адриан, его спокойствие и уверенность, его чувства. Связь с ним, которую невозможно было заменить ничем. Как невозможно было испытать все это дважды. Повторить — да, но разве второй раз сможет заменить первый? Я сомневалась. Нет, это стало бы лишь подобием. Нелепым и неудобным, потому что помнить не буду только я.

Страшнее мне казалось другое. Что, если я забуду и свои чувства к Адриану? Можно ли забыть любовь? Хранится ли она только в памяти или тут замешано что-то большее? Мне так хотелось снова почувствовать его тепло. Вдохнуть его запах, что всегда так сильно действовал на меня. Притягивал и не отпускал.

— Придется думать быстрее, — рявкнул Шейн. Он и так сделал слишком много, чтобы дать мне время.

Он был прав. Не имело смысла выбирать слова. Если я все равно не переживу этот день, то какая разница, что могло бы сохраниться в моей памяти.

— Когда найдешь его, — попросила я. — Скажи, что первая догадка была правильной. Кем-то ведь я должна была оказаться. Он поймет.

Шейн не успел ничего ответить. Стена и потолок треснули, на меня градом посыпались осколки льда. Я вскинула руки, прикрывая голову. Лед едва успевал на лету превращаться в воду, но несколько ударов я получила.

Прощание закончилось. Я зажмурилась, потянулась к тугому узлу магии в груди. Там клубилась настоящая тьма, больше не похожая на огонь. На руках танцевало пламя, но я не чувствовала ни привычного покалывания, ни тепла.

Шейн отбивался как мог. Все пытался продвинуться вперед, чтобы загородить меня собой.

— Не туда, — крикнула я. — К воде.

На большее не хватило сил.

Шейн бросился к пруду, а я собрала всю волю, вкладывая ее в мысленный приказ своей второй половине, в то, что хотела сделать — распрощаться с ненавистной уже силой, а потом опустила ладони в воду.

По спине полоснуло болью. Что-то задело меня: магия или когти демона. Все уже было неважно. Я не могла пошевелиться. От моих рук по белой воде расходилось синее пламя.

С трудом я подняла голову, вглядываясь вдаль. Мне лишь требовалось маленькое подтверждение. Я получила его. Пруды светились ровной синевой. Один за другим, словно кто-то невидимый зажигал лампы, первую, вторую, потом еще и еще. Я давно знала, что они связаны, но до сих пор не видела всего. Они сияли так, что даже в ярком солнечном свете их невозможно было бы не заметить.

Мне не было до них дела. Я думала только об Адриане. Отчаянно просила, чтобы увидел и он. Чтобы все досталось ему. Пока сама жизнь покидала меня.

Лицо обдало сотнями брызг, когда в пруду передо мной появился дракон, огромными крыльями ломая остатки ледяных стен.

Он казался крупнее. Страшнее. Желтые глаза чуть потемнели, крылья больше не отдавали такой синевой. Взгляд приковывал гребень от головы до хвоста. Теперь он был золотым.

Мои глаза закрывались. А я все думала о золотых драконах, цепляясь за ускользающее сознание.

Последнее, что я почувствовала, — острые когти вонзились в мое плечо.