Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

Глава 11

Сверху Эй-Форийя походила на исполинского паука: центральный корпус с парадным входом – тело и голова, протянувшиеся во все стороны крылья – тонкие изогнутые лапы. Тёмно-синяя крыша, стены цвета речного песка и большие окна-глаза, лениво присматривающиеся к заходящим на посадку баркам. Восседал паук на паутине из деревьев, окружающих дворец, клумб идеальных геометрических форм, аккуратных аллей и мощённых камнем площадок. Рядом сверкало и искрилось на солнце зеркало пруда, а шапки обещанных Стефанио охотничьих угодий начинались дальше, за облагороженной, упорядоченной частью прилегающей территории. Между первыми и второй то тут, то там мелькали крыши построек много проще и меньше, скорее всего, служебных, в стороне виднелись плоские навесы длинным рядом.

Дворец дышал духом иного, более мирного времени, отличавшегося разительно от годов постройки всех местных зданий, виденных мной прежде. Эй-Форийю не окружала крепостная стена, несмотря на впечатляющие размеры, дворец казался удивительно лёгким, открытым солнцу и свежему воздуху. Не было здесь и тесных внутренних двориков, и барки смогли приземляться по две-три сразу, как только предыдущие высаживали своих пассажиров и улетали. Императорская, разумеется, села первой и Стефанио и компания первыми же ступили на землю. На том пути императора и избранных разошлись – Стефанио со свитой отправился в свои покои, дев жребия развели по комнатам попроще. На сей раз предоставили обычные спальни, без гостиной, но с ванной и опять по одной на двоих. Заниматься рокировкой никто не стал, даже если кого-то не устраивала нынешняя соседка по комнате, перспектива жить с кем-то из других избранных вдохновляла ещё меньше. Прибывшие ранее вещи ожидали на месте и горничные сноровисто приступили к их распаковке.

– Следует признать, что, хоть Филандер Шестой прослыл не лучшим правителем, если не одним из худших, вкус у него был, – заметила Жизель, оглядывая спальню, уже больше похожую на элегантную дорогую опочивальню во дворцах моего мира, чем на действительно средневековые покои.

– Он был настолько плох? – поинтересовалась я, мысленно набрасывая портрет дяди Стефанио.

– Он закончил дело, начатое его отцом, – достроил этот дворец, ставший один из прекраснейших и роскошнейших в Империи, – Жизель провела кончиками пальцев по деревянной панели на стене. – Он собрал вокруг себя людей искусства: музыкантов, художников, скульпторов, поэтов, многие благодаря его покровительству достигли вершин славы. Говорят, нежно любил свою супругу, императрицу Арианну, подарившую ему лишь двух дочерей. Но его мало что заботило из происходящего за пределами созданного им блестящего фривольного мирка. Роскошь стоит денег… фавориты тоже, порою не меньших… а услуги закатников особенно. Налоги, поборы и нищета росли вместе с всеобщим недовольством, верховный служитель Четырёх упорствовал в своём желании укрепить позиции храмовников на всех территориях Империи. Закатники настаивали на сохранении монополии на создание воздушных кораблей, рассветники намекали, что новый священный поход на Хар-Асан мог бы уменьшить власть последних… словно страна не нуждалась ни в чём ином, кроме военного конфликта с могущественной державой. Островам и прежде жилось несладко, однако при Филандере давление на жителей достигло апогея… впрочем, что я тебе рассказываю? Ты-то об этом знаешь не понаслышке.

– Ну-у… – а я уж было приготовилась продолжить исторический экскурс, начатый Тисоном.

– Разве нет? Мятеж поддержала большая часть благородных семей Аргейских островов, на Сонне в том числе.

И семья Асфоделии? Если не родители, то бабушки-дедушки?

Возможно.

– Чем тут будем заниматься? – сменила я тему.

– Музыкальные и танцевальные вечера, представления, прогулки, охота, спортивные состязания, – перечислила Жизель с видом не самым довольным подобными содержательными планами на ближайшие две недели. – Первые дни на источниках будет что на главной рыночной площади…

– На источниках?

– Ренард возводил дворец рядом с горячими источниками, считающимися одним из величайших чудес мира и символом явления божественного соединения.

– Какого, прости, соединения?

– Айгина Благодатного и Авианны Животворящей. Предполагается, что здесь они некогда заключили брачный союз, сила которого породила источники с водой горячей сама по себе, без дополнительного подогрева.

– И далеко они, эти источники? – полюбопытствовала я.

– Рядом с одним из корпусов дворца. Точнее спроси у слуг, – пояснила Жизель и добавила: – Однако, повторяю, в первые дни там будет полно людей. К тому же не знаю, как на островах, но на континенте не допускается совместное омовение мужчин и женщин, не состоящих в законном браке.

– Я и не собираюсь купаться там вместе с мужиками, – возразила я. В конце концов, попала я не в ту сказку, где сплошь красавцы писаные с накаченными телами и пресловутыми кубиками на прессе, а значит, мужские фигуры будут отличаться вполне себе реалистичным разнообразием. – Или женщинам туда вообще нельзя?

– Можно. Я слышала, что для фрайнэ устроены отдельные залы, где их не увидит никто, кроме служанок.

Тогда ладно.

Всё веселее, чем очередной танцевальный марафон, и уж точно заманчивее, чем охота.

* * *

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечером придворных ожидал торжественный затяжной ужин, плавно переходящий в неизменные танцы. Мне трапеза показалась куда более долгой, муторной, чем в столичной резиденции, а увеселения – в разы утомительнее, однако собравшиеся предавались нехитрым своим развлечениям с неослабевающим пылом и неиссякаемой энергией. Интересно, как они отнеслись бы к идее, что можно часами сидеть уткнувшись в телефон или компьютер, зависать в социальных сетях, лайкать посты, смотреть в интернете кино или сериалы, читать книги, переписываться в чатах?

Подозреваю, в лучшем случае меня бы не поняли.

В худшем же… я ещё не выяснила, что здесь положено за озвучивание вслух мыслей кощунственных, диких, невероятных по местным меркам.

Стефанио снова присоединился к танцующим и на сей раз встал в пару с Нарциссой, чем поверг Брендетту в уныние – похоже, та всерьёз вообразила, что дело с выбором её в императорские суженые решённое. Нарцисса явно не горела желанием танцевать с кем бы то ни было в принципе, но монаршим персонам, как известно, не отказывают и потому повинность девушка послушно отработала, грациозно следуя фигурам и малость вымученно улыбаясь в нужных местах. Мадалин на это представление взирала совершенно невозмутимо, с видом спокойным, благожелательным, и я, украдкой наблюдая за фавориткой, усомнилась в своих предположениях.

Всё же Жизель права и Мадалин нет резона бегать за жёнами Стефанио в попытке сжить их со свету. И уж тем более за девицей, шансы которой пробиться в невесты правителя и вовсе близки к нулю. Да и неясно, насколько реально в Империи нанять мага-киллера для выполнения грязной работёнки. Нет, фаворитка могла быть и сама одарена и оттого не нуждалась в услугах наёмников, но…

Не сходилось.

И категорически не хватало информации, желательно побольше тех скупых обрывков, что выдал Эветьен.

Вечер закончился поздно, однако, к тайной моей радости, в Эй-Форийи не требовалось следовать столичному расписанию и идти с утра пораньше в храм.

Поэтому встали мы позже.

Спустились к завтраку в общем зале.

После присоединились к прогулке, состоящей из променада по аллеям вокруг дворца. Лично я пошла ради возможности посмотреть окрестности, побыть на свежем воздухе, побродить там, где нет сдавливающих стен и ограничивающей ленты реки. День опять ясный, тёплый, небо в белых, медленно плывущих облачках, глядя на которые хотелось лечь ничком на мягкую траву и начать фантазировать, на что похоже то или иное облако. Люди разбились на пары и небольшие группы, кто-то действительно ходил степенно по усыпанным гравием аллеям, кто-то сидел в беседках, кто-то отдал предпочтение катанию на лодках по пруду, а кто-то играл на расчищенных площадках в своеобразную разновидность боулинга – сбивали шарами выставленные рядком деревянные фигурки. Стефанио остался во дворце, но обещал явить себя к представлению с настоящими актёрами и вечерней трапезе.

Мы немного побродили в молчании, вчетвером, не считая рыцарей в хвосте, и уже собрались было разделиться и не мешать друг другу, когда Брендетта пробормотала вдруг:

– А вайленцы-то что здесь делают?

Повертев головой, я увидела юного Саши Риа и Чарити, целеустремлённо направляющихся по аллее в нашу сторону.

– Разве они не прилетели во дворец вместе со всеми? – удивилась я, силясь припомнить, видела ли кого-то из дипломатического корпуса Вайленсии накануне.

Не видела. Что, правда, ни о чём не говорило, в зале обычно слишком много народу, чтобы сказать наверняка, кто там был, а кто нет.

– Нет,– ответила Брендетта тоном столь возмущённым, словно сама идея присутствия иностранных послов в загородной резиденции императора было глубоко оскорбительной. – Ты ещё закатников сюда без нужды позови, пусть всю радость убивают да людей пугают своим видом, будто они уже богами проклятые беспокойники.

Жизель и Нарцисса тоже посмотрели на приближающуюся парочку, и Нарцисса потупилась мгновенно, привычным жестом схватившись за круглую пластинку на поясе-цепочке, а Жизель помрачнела и поджала губы.

– Доброго дня, прекрасные девы жребия, – Саши остановился перед нами, снял шляпу и галантно раскланялся.

Чарити ограничилась кивком.

Я глянула через плечо на рыцарей. Выражение лиц у всех скучающее, полагаю, им уже изрядно надоело таскаться за нами взад-вперёд, словно простым охранникам, и только Тисон помрачнел не меньше Жизель.

– Арайн Риа, – Брендетта тут же надела доброжелательную улыбку, склонила голову в знак приветствия. – Какой приятный сюрприз! Не знала, что эмиссар Риа прибыла в Эй-Форийю.

– Моя мать осталась в столице, – пояснил Саши, одарив меня быстрым взглядом. – Мы с арайнэ Донацио приехали вдвоём.

– Вот как? – Брендетта изобразила милое удивление недалёкой куколки. – И что же привело вас столь внезапно во дворец Его императорского величества, арайн Риа?

– Дела, фрайнэ Брендетта.

– О!

– Личные дела.

– О-о!

– Фрайнэ Асфоделия, не уделите ли мне минуту вашего внимания? – повернулся Саши ко мне.

– Ну… – я подавила желание ещё раз обернуться к Тисону. Спинным мозгом чую, в каком он «восторге» от неожиданного визита Саши. – Да… наверное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Позволите? – парень подал руку.

Пожав плечами, я приняла.

В конце концов, на аллеях полно народу, Тисон и дворец рядом, так что вряд ли маленькая прогулка в обществе молодого человека может оказаться чем-то неприличным, попирающим нормы морали.

Чарити осталась с девушками, а мы с Саши и отделившимся от коллег Тисоном прошли вперёд. Минуты две-три молчали, я слышала, как хрустит гравий под нашими ногами, как с соседней площадки для игр доносится смех и стук шаров.

– Твой рыцарь всюду следует за тобой? – наконец нарушил Саши затягивающуюся паузу.

– Это его долг.

– Я дозволил себе дерзость и написал тебе…

– Написал? – перебила я. – Когда?

– Накануне отлёта императорского кортежа в Эй-Форийю. Просто короткая записка… – Саши глянул на меня и нахмурился вдруг. – Тебе не передали?

– Кто передал?

– Кто-то из слуг.

А должны были?

Хотя… почему нет? Как ещё писать и обмениваться сообщениями в отсутствие телефонов?

– Не передавали, – покачала я головой.

И снова вопрос – почему не передали? Неужели Саши написал нечто настолько крамольное, что мне нельзя было это читать? Или дело не в содержании, а в факте поступления послания как такового?

Интересно, кто постарался? Рыцари при избранных находились не постоянно, под дверями не стояли и ночевали в комнатах в другой части дворца. Где именно, я не знала, но точно не рядом с апартаментами подопечных.

Скорее всего, Кили. Или горничная Жизель, указания-то, поди, у всех четырёх служанок одинаковые.

– Что было в записке?

– Не имеет значения.

– Почему?

– Если ты её не видела, то уже неважно.

– Но если ты решил…

– Неважно, Асфоделия, – Саши остановился, повернулся ко мне лицом и взял мою руку в свою. Посмотрел мне в глаза с покорным смирением фаталиста, принимающего всё как стечение обстоятельств неизбежное, не поддающееся корректировке.

Тисон тоже остановился поодаль, держась на расстоянии достаточном для создания иллюзии нашего с Саши уединения, однако взгляд рыцаря, адресованный ладони юноши, слегка сжавшего мои пальцы, был… не очень хорошим.

Совсем нехорошим.

– В моей стране многие верят, что богиня не приводит в нашу жизнь людей случайных, тем, кому нет места на нашем пути. Если тебе встретился кто-то… не просто прохожий на улице… но кто-то, кто задержался в твоей жизни, то не зря богиня свела тебя с ним, кем бы он ни был. Значит, эта встреча для чего-то нужна, понимаешь?

Мысль в целом понимаю.

Не понимаю, к чему философские эти рассуждения в контексте ситуации?

– Человек этот тебе нужен, – продолжил Саши негромко. – Навсегда или на короткий срок, он что-то сделает, скажет, поможет или будет рядом именно тогда, когда тебе потребуется участие кого-то близкого больше всего. Он может остаться с тобой надолго или уйти, как только выполнит свою миссию. Он может понимать своё для тебя значение или даже не подозревать, что ваши судьбы соединились не случайно. И если… когда ваши пути разойдутся, тебе не следует о том печалиться и пытаться удержать его. Значит, он сделал что должно и пришла пора ему идти дальше своей дорогой, а тебе своей.

– Э-э, Саши, не то чтобы я въезжа… понимала, к чему ты ведёшь… – попыталась я внести хоть немного ясности в туман обречённого монолога.

– Ты не получила записку…

– И что? Следовало ожидать, что почту для дев жребия могут просматривать, а то и не доставлять.

– Я не тот, кто нужен тебе, чужая в чужом краю, – сообщил Саши с грустной улыбкой и отпустил мою руку. – И не мне беречь тот свет, что остался в тебе. Он не для меня.

Я вздрогнула и отшатнулась.

Чужая в чужом краю… Рациональная часть меня поспешила напомнить, что то же самое относится и к Асфоделии – кто она вдали от дома, от родной Сонны, если не чужачка в фактически чужой стране? – но склонная к панике половина успокаиваться не желала.

Свет ещё какой-то… я вроде ничем не облучалась, чтобы светиться… если, конечно, Саши не имеет в виду свет метафорический…

Захрустел гравий и Тисон приблизился к нам, встал так, чтобы оттеснить меня от парня.

– Арайн Риа, позвольте напомнить, что нынче вы не в Вайленсии, а во Франской империи, где принято иное обращение с юными благородными фрайнэ, – выдал Тисон максимально суровым тоном.

– Прошу прощения, если нечаянно нарушил имперские правила приличий, – похоже, Саши не убоялся возвышающегося над ним грозного рыцаря. – Я бы никогда не оскорбил фрайнэ Асфоделию ни словом, ни делом, ни взглядом и всё же вновь смиренно молю о прощении, если что-то в моих речах показалось вам, фрайнэ, недостойным и возмутительным.

– Нет-нет, всё… в порядке, – заверила я.

– И прошу прощения за вторжение. Доброго дня, фрайнэ Асфоделия, – Саши опять поклонился и удалился.

Мы с Тисоном проводили молодого человека взглядом и, едва он скрылся с глаз, как я повернулась к рыцарю и машинально скрестила руки на груди.

– Выходит, девам жребия даже почту нельзя получать? Или запрет касается лишь записок от возможных поклонников?

– При чём здесь почта? – растерялся Тисон.

– Я только что с удивлением узнала, что мне передали через слуг записку, которую я, на минуточку, не получила.

– Записку от кого? От него? – рыцарь небрежно махнул рукой в сторону, куда ушёл Саши.

– Да хоть бы и от него. Главное, что никакой записки я в глаза не видела.

– Избранным можно получать письма – от родных, от членов семьи. Но тайная переписка с… с сыном чужеземного эмиссара… или любым другим молодым мужчиной, не являющимся вашим близким кровным родственником, недопустима.

– Мы опять на «вы»?

– Асфоделия, – Тисон огляделся, однако количество свидетелей, словно назло, резко убавилось: девы жребия то ли сильно приотстали, то ли вовсе разошлись, площадка, где играли в шары, скрылась за поворотом позади, да и сама аллея успела опустеть. – Есть правила…

– Я понимаю, – смутившись разом, я отступила от рыцаря и тоже осмотрелась, правда, в попытке сообразить, куда идти, чтобы вернуться во дворец или хотя бы к остальным избранным. – И я не настаиваю… на сближении, сокращении дистанции, доверительном отношении и всём таком… просто на борту барки само как-то получилось… беседы и вообще…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А до того поцелуй, который мне нравился ровно до момента, пока Тисон не начал извиняться за него.

– Да, вы… ты права, всё вышло само собой.

– Не думай, в душу я тебе не лезу.

На шею не вешаюсь.

И на тело не покушаюсь.

Наверное.

– Я и не думаю, – прозвучало не слишком ободряюще.

– Правда?

– По крайней мере, не о том, – Тисон вскинул руку, будто собираясь потянуться ко мне, однако в последнюю секунду отдёрнул и опустил.

С минуту мы стояли, смотрели куда угодно, но только не друг на друга, и мялись, точно застенчивые юные влюблённые, не способные и слова сказать в присутствии объекта воздыхания. Во всяком случае, мне в голову не приходило ни единой путной мысли, что ещё можно добавить к престранному этому диалогу, нечто среднему между неуклюжей попыткой оправдаться и желанием поделиться накипевшим.

– Полагаю, нам лучше вернуться, – наконец предложил Тисон.

– Да, разумеется, – спорить я не стала.

Обратно мы шли в гробовом молчании.

* * *

Представление для услаждения взоров императора и придворных оказалось своеобразной экранизацией местного бестселлера десятилетия. Жизель поведала, что спектакль поставлен по весьма популярной серии романов о похождениях славного рыцаря Огуста Храброго. Рыцарь без устали бродил по землям и странам, название которых ни о чём не говорило – что характерно, в спектакле не прозвучало ни одного из тех, что мне уже известны, – сражался с разбойниками и чудовищами и спасал девиц неизменно благородного происхождения из беды. Приличных спецэффектов катастрофически не хватало, градус пафоса в диалогах стремительно возрастал с каждым новым актом, а девицы при ближайшем рассмотрении стали повторяться. То есть актрисы-то разные, но набраны под один типаж: все с длинными и не всегда натуральными волосами, в меру бледные, с челом наивно-глуповатым, по ходу пьесы выражающим то крайнюю степень ужаса, то безграничный восторг, и глазами чуть навыкате. Попутно удалось выяснить, что в столице и крупных городах появлялись театры в том виде, что был мне привычен, и некоторые из них посещали даже представители знати, но императору расхаживать по общественным заведениям ради развлечения по-прежнему было не с руки, поэтому труппу вместе с реквизитом вызывали во дворец.

Наблюдая за актёрами в аляповатых костюмах, бегающих среди ярко раскрашенных фанерных декораций, я с грустью думала о родном мире.

Время идёт, а я всё ещё тут, просыпаюсь по утрам, теряясь в первые секунды, не понимая, где нахожусь и что здесь делаю.

Смотрю в зеркало, иной раз нет-нет да вздрагивая при виде чужого лица в отражении.

Путаюсь в слишком длинных для меня волосах и непривычной одежде.

Ем блюда, большую часть из которых при других обстоятельствах я бы и пробовать не стала.

Говорю с людьми, зная, что если произнесу какое-то нормальное для моего мира слово, например, интернет или метро, то они его не поймут, оно для местных всё равно что иностранное.

Удивляюсь вещам, которых не понимаю я.

Мечтаю о кофе, джинсах и смартфоне.

И гоню, гоню прочь мысли, что будет, если так ничего и не переменится.

Чужая в чужом краю.

Я останусь во Франской империи навсегда? Вернее, останусь там, куда отправят Асфоделию, в её теле? Если в конечном итоге её вернут на Сонну, что я, Алёна, буду делать на острове, среди её семьи, знающей её куда лучше, чем нынешнее моё окружение?

А если не вернут?

Хотя куда денутся? Если Стефанио не выберет Асфоделию, то не станут же её, в самом деле, держать при правителе до скончания веков, хоть в роли шутихи, хоть в качестве любовницы на замену. Правда, Эветьен упоминал, что император отдельно заинтересован в людях одарённых, но при том не состоящих на службе у Заката, а значит, может иметь на Асфоделию свои планы.

Увижу ли я когда-нибудь Свету? Какие бы отношения между нами ни сложились в последние годы, она моя сестра, единственный родной человек в целом мире, я её люблю и плевать на Костика, возведённого в ранг божества, плевать, что Света думает обо мне и моих причудах…

Арину, ещё слишком маленькую, чтобы запомнить меня?

Дом?

Мелочи, составлявшие прежнюю мою жизнь? Так много всего, казавшегося раньше столь незаметным, незначительным, что теперь, потерянное, возможно, навеки, вдруг стало нужным, важным, тем, без чего нельзя обойтись.

Нельзя, да. Но придётся, потому что выбора особого нет.

За спектаклем последовал ужин. Брендетта с восторженным придыханием призналась, что дней через десять снова будет представление, на сей раз исполненное не профессионалами, но любителями в лице юных прекрасных фрайнэ, уже получивших роли цветов в будущей постановке. Какая-то аллегория о цветах, пчёлах и добродетелях, красивые костюмы и танцы, а после маскарад до утра. Репетировать начнём послезавтра, так как завтра охота и Брендетте не терпится продемонстрировать Стефанио, как идёт ей костюм для верховой езды и как хорошо она держится в седле, истинная Фиона-охотница…

Любопытно, а остальным избранным когда собирались сообщить о добровольно принудительном участии в спектакле местного драмкружка?

И что бы такое придумать, дабы откосить от охоты? Ладно танцы, можно понаблюдать за другими и попытаться повторить, но лезть без малейшей подготовки в седло?! Лошадь не пол, она дилетантства наездника не стерпит, тем более человека, который возле живого коня только стоял. Да и то давно и недолго.

Ужин по обыкновению затянулся, порождая тоску по временам, когда я могла поесть за десять минут, читая при этом книгу, и после заниматься чем угодно, а не сидеть по часу-полтора в душном зале, ожидая окончания вереницы перемен блюд. Брендетта всерьёз готовилась склонить чашу весов, сиречь внимание Стефанио, в свою пользу, Нарцисса с грустью посматривала по сторонам, явно мечтая оказаться в другом месте, потише и побезлюднее, Жизель почти демонстративно игнорировала стол, за которым сидели вайленцы. Ну а меня посетила идея.

Все придворные здесь, в большом зале, будут пить, кутить и развлекаться ещё пару часов, не меньше. В общей суматохе отсутствия моего никто не заметит. Кили я днём о маршруте расспросила. Купальника, конечно, нет, но в этом мире современные модели вместе с подходящими тканями если и появятся, то ой как нескоро.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да и просто хотелось отвлечься от беспрестанной суеты вокруг и собственных невесёлых мыслей.

Шепнув Жизель, что я отойду по личным делам, я поднялась из-за стола и направилась к выходу. Далеко уйти не успела – из-за соседнего встал Тисон и шагнул навстречу, заступил дорогу.

– Всё хорошо?

– Да, – я огляделась и, подавшись к мужчине, понизила голос: – Сходим на источники?

И сразу вид такой, будто я что-то неприличное предложила.

Прямиком в койку тащу, ага, а поутру наотрез откажусь замуж за него выходить.

– Сейчас? – Тисон тоже осмотрелся, убеждаясь, что нас не услышат.

– Да. Ты занят чем-то ещё?

– Нет, но…

– Тогда можно и сейчас.

– В такой час там вряд ли будет кто-то ещё.

– Потому-то я туда и собираюсь.

– Тебе лучше посетить источники завтра, в светлое время, вместе с другими фрайнэ…

– Завтра охота, – напомнила я.

– Значит, на следующий день.

– У нас репетиции.

– Репетиции? – повторил Тисон.

– Любительская постановка, – я вдруг перехватила пристальный, мрачный взгляд Морелла Элиаса, наблюдавшего за нами из-за стола. Впрочем, рыцарь Нарциссы, заметив, что я смотрю на него, сразу отвернулся, подчёркнуто небрежным жестом взял кубок и сделал глоток содержимого. – Брендетта уже заполучила главную роль, а мы будем так, в массовке. Тисон, я тебя не заставляю нырять вместе со мной – Кили подтвердила, что там раздельные залы, для эм и жё, как говорится. Ты можешь подождать, я обещаю не задерживаться, честное слово… или сам сходишь в мужской. Ты и так постоянно при мне, никакой… – хотела сказать «никакой личной жизни», но вовремя исправилась: – Никакого отдыха. Пожалуйста! Мне кажется, я скоро с ума сойду от этой постоянной шумихи вокруг, людей, дурацких требований и…

Осознания, что всё это – моя жизнь отныне и навсегда и возврата к старой не будет.

Тисон тоже обернулся к старшему – не спрашивая безмолвного разрешения, но проверяя, не уделяет ли тот нам чрезмерного внимания.

– Хорошо.

– Правда? – уточнила я на всякий случай.

– Правда, – Тисон посторонился, пропуская меня вперёд.

И мы тихонько, словно парочка проказливых ребятишек, покинули душный, гудящий зал.