Беспринципная

Глава 27

Зоя

Довольно скоро становится понятно, что моим мечтам о примирении с Седкой не суждено сбыться. И как бы мне не было жаль нашей дружбы, я больше ей не навязываюсь. Постепенно мы сводим на нет даже видимость дружеских отношений. Она не зовет меня на свою свадьбу. А я… Я хоть и приглашаю ее на крестины Георгия, Седа их игнорирует. Наверное, в реальной жизни для нас просто не могло быть другого сценария. Седка ведь не святая — простить такое… Ну, а то, что я не святая тоже, и так понятно.

Крестины проходят в армянской церкви. У меня дыхание перехватывает от того, насколько торжественной и величественной выходит эта трогательная церемония. Крестной прошу стать Машку — других кандидатур у меня нет. А крестным становится Генка — тут в принципе без вариантов.

— Чего пялишься? — хмыкает брат, передавая мне ребенка, когда таинство крещения подходит к концу, и за священниками закрывается ведущая в алтарь дверь.

— Гадаю, почему ты раньше не носил рубашек?

— Куда мне их носить? На ферму? — хмыкает.

— Ай, ну тебя, — отмахиваюсь. — Кстати, ты же подал документы в техникум?

Генка хмурится. Как-то задевает его мужское достоинство тот факт, что Арман похлопотал насчет его зачисления.

— Подал. Только сомневаюсь, что у меня получится совмещать учебу с работой.

— Боже, Ген, это заочка!

— Все равно. Да и чему меня там научат? Я все и так умею.

— Многому! Не спорь. Это хороший задел на будущее. Думай о том, что после ты сможешь поступить в универ.

— Ой, все… Не тараторь. Что со Святом и Лёнькой будем делать? Я говорил с ними насчет кадетского. Они туда не хотят.

Неудивительно. Если в ситуации с Седкой я и питала какие-то иллюзии, то тут их не было изначально. Кому захочется ходить строем и подчиняться строгим правилам после той свободы, которую им предоставила непутевая мать? Другое дело, что выбора у них нет. Генка сейчас будет занят даже больше обычного, я тоже. В таких условиях мы запросто можем их упустить, поэтому без вариантов.

Прикрываю глаза. Да, я не идеальная… Не идеальная дочь, не идеальная подруга, не идеальная сестра. Но я стараюсь. Сейчас, когда будущее более-менее вырисовывается, будущее светлое, полное надежд на лучшее, я чувствую себя как никогда успокоившейся. Прижимаю Гошку к себе, наслаждаясь трогательностью момента. Сквозь красивые витражи окон проникает свет, отбрасывая на алтарь разноцветные блики. Уютно потрескивают свечи, пахнет расплавленным воском, нагаром и ладаном.

— Поедем? Я все забрал, — вернувшийся Арман постукивает себя по карману и забирает из моих рук подросшего Гошку.

— Конечно.

Дома собирается небольшая компания. Только самые близкие: мать, Генка с братьями, Алиска, Машка и Арман. Я накрываю скромный стол. Откупориваем бутылку вина, Арман произносит короткий тост, глаза его счастливо блестят.

— Чтобы у нашего сына всегда было светлое будущее. И чтобы мы всегда были рядом, несмотря ни на что.

Я гляжу на него, и сердце сжимается от переполняющей нежности. «Несмотря ни на что» — это так про нас…

После ужина мои, подгоняемые Генкой, быстро откланиваются. Машка отчаливает вслед за ними, и, наконец, мы остаемся одни. Гошка спит крепким сном в своей кроватке. На улице густеют сумерки, и окна заливает тёплым оранжевым светом уходящего солнца.

— Тебе тоже, наверное, пора?

Делаю все, чтобы в мой голос не проникло и тени сожаления.

— Да… Но сначала, я хотел бы с тобой поговорить, — начинает Арман с некоторой неловкостью.

— Что-то случилось?

— Как сказать, — нервно проводит пятерней по волосам. — Я обещал тебе квартиру. Помнишь? — его голос звучит виновато.

— Помню, конечно, — настороженно подбираюсь я.

— Боюсь, мне придется нарушить слово. — Арман избегает смотреть мне в глаза. — На свадьбу Седы ушло больше, чем я мог рассчитывать. Ты уж прости. Если хочешь, я, конечно, могу как-то вынуть деньги из оборота…

Может, это дурость, о которой я впоследствии пожалею, но договорить я ему не даю. Нежным касанием прохожусь по его выбритой до скрипа щеке, понуждая взглянуть на меня прямо, и замечаю тихо:

— Господи, Арман, я же не требую ее прямо сейчас. Поживем на съемной.

Он не без облегчения вздыхает.

— Я всё равно её тебе подарю. Просто немного позже, хорошо?

— Хорошо. Я знаю, что ты свое слово сдержишь.

Встаю на цыпочки и мягко его целую. Если я и утрирую, то самую малость. И только потому, что чувствую — ему сейчас как никогда нужны слова поддержки. Он нуждается в человеке, рядом с которым он может позволить себе небольшую слабость. И тогда он горы свернет! Тогда у него все получится.

Свою квартиру — просторную трешку в чистовой отделке, я получаю в подарок к первому дню рождения Георгия. Арман светится, вручая мне ключи. Они в коробочке, я жду какой-то сюрприз вроде золотого браслета или чего-то такого, поскольку Арман уверен, что все женщины, подобно его жене, любят золото, а я не спешу его разубеждать, хотя не питаю к этому металлу особой страсти, предпочитаю всему другому минималистичную бижутерию. Так что, когда вместо браслета я вижу ключи, даже на миг теряюсь.

— Вот. Как обещал! — Армана распирает самодовольство. — Ну, что стоишь, Зой? Одевайтесь! Поедем смотреть. У меня в обрез времени… Гошка, ну-ка, где твои штаны? Поедешь с папой на машине?!

Гошка распахивает глаза и кивает так часто, что я не понимаю, как у него не отваливается голова. В его жизни две любви помимо меня — отец и его машина.

Собираясь, ловлю себя на том, что так привыкла вечно спешить, когда мы с Арманом, чтобы урвать побольше его внимания, что эта самая спешка уже, блин, в мою ДНК встроилась! Гоню невеселые мысли. Улыбаюсь. Хватаю сумочку и выхожу вслед за мужчинами. Ехать недалеко. Арман хвалится, что все-все предусмотрел. До универа здесь буквально рукой подать. Я же, как и планировалось, не стала брать академ. И вот-вот окончу второй курс. Время летит стрелой…

Квартира мне нравится. Нравится, что современные планировки не предполагают наличия коридоров, крадущих полезную площадь. И все здесь сделано по уму. Чувство собственной защищенности вытесняет остатки страха. Но в то же время мне делается так невозможно грустно, что хоть плачь.

Наверное, пришла пора признать очевидное — если раньше я принимала нашу тайную жизнь с Арманом как неизбежность, теперь эта скрытность начинает меня тяготить. Я не хочу красть его у семьи, но и не желаю быть женщиной на задворках его жизни.

Все чаще я ловлю себя на мысли, что хотела бы каждое утро видеть его лицо на соседней подушке. Что хотела бы иметь право открыто держать его за руку, представлять миру его как своего мужчину, как отца своего ребенка. И эти мысли мучают меня гораздо сильнее, чем когда-то одиночество или неопределенность.

Нет, я всем сердцем радуюсь, что у Ануш ремиссия. Просто… Господи, я так его люблю…

— Зой, ты чего? — наконец, замечает мое состояние Арман. — Не нравится?

— Что ты! Квартира великолепна. Да, Гош?

— Тогда что не так?

— Ремонт, наверное, влетит в копеечку.

— Ну, с ремонтом проще. Во-первых, у меня есть на примете толковые мужики, во-вторых, он не требует больших денег сразу. Не парься.

Я улыбаюсь, делая вид, что все хорошо, но именно с тех пор Арман, кажется, замечает наметившиеся перемены в моем настроении. Его взгляды становятся тревожными, а при встречах он меня обнимает так сильно, будто боится, что я просочусь сквозь пальцы.

Идут дни, дни складываются в недели и месяцы. Приходит очередное лето. Арман все так же бывает у нас наездами. И все вроде бы так, да не так… Мне всё труднее переносить его отсутствие. Понимание того, что я не имею на него никаких прав, медленно, но верно точит мое сердце. О том, что, возможно, Арман спит и с женой, я вообще стараюсь не думать, ведь эта мысль сводит меня с ума! Терзает одинокими бессонными ночами, когда я одна лежу в постели, и лишь тихое сопение Гоши согревает душу.

Пару раз порываюсь спросить. Но так боюсь ответа, что не решаюсь. Знаю, что Арман не станет юлить, он всегда был со мной честным. Ну, вот подтвердит он мои догадки. И что? Как мне с этим жить? Хватает уже того, что он как будто бы начал терять ко мне интерес… Наш секс становится таким редким, что я ума не приложу, как это понимать. Сначала, конечно, было не до него — Гошка занимал все наше внимание. А теперь что? Я же молодая здоровая женщина! Мне надо, а ему, как будто бы, нет. Меня угнетает мысль, что я стала ему неинтересна. Что Арману со мной просто скучно. Ну, чем его может завлечь девчонка, которая росла как сорняк? Разговорами? Так где я, а где он… Наверняка все, что я ни скажу, кажется ему глупостью… Мне недостает лоска и образованности.

Да, он по-прежнему ласков, внимателен и заботлив. Между нами сколько угодно нежности и… ноль огня. Это мучительно. Потому что уж очень похоже на их отношения с Ануш. Не могу отделаться от чувства, что стала для него очередной головной болью, хотя я всем сердцем хотела стать от нее лекарством.

Возможно, именно от этого я и страдаю больше всего — от осознания, что страсть, питавшая нас раньше, осталась в прошлом.

Пережить это в одиночку сложно. Делиться с Генкой не хочется. Седы давно уже нет в моей жизни. Но радует, что в ней есть Машка. Именно с ней я делюсь наболевшим. Советчик из нее, конечно, хреновый, но она, по крайней мере, не спешит меня осуждать. А еще благодаря Машке я веду вполне нормальную студенческую жизнь. Даже в кафе нет-нет, да и выбираюсь с ребятами.

В общем, время идет, а в нашей жизни с Арманом ничего не меняется. Когда он приезжает, я ловлю себя на том, что тревожно вглядываюсь в его лицо, выискивая признаки скуки или того, что я больше неспособна его увлечь. С каждым разом я все внимательнее слежу за тем, как он смотрит на меня, как касается, как обнимает, пытаясь найти хоть какой-то намек на то, что огонь между нами не потух до конца. Но именно этот страх делает наши встречи все более осторожными и формальными. Я уже не бросаюсь в его объятия с прежней безудержностью, не теряю голову от прикосновений, опасаясь показаться навязчивой или развратной, а он, кажется, чувствует эту мою сдержанность и тоже становится суше. Между нами появляется неловкость, словно мы оба боимся перейти невидимую черту, за которой — окончательное осознание того, что больше нет нас прежних, что не вернуть те чувства, которые были раньше.

К окончанию третьего курса становится отчётливо ясно, что долго так продолжаться не может. Не знаю, сколько еще смогу выдержать. Кажется, я здорово переоценила свои силы. План был идеальным ровно до тех пор, пока в дело не вмешалась любовь.

— Может, вам вообще разбежаться? — спрашивает как-то Машка.

— Не знаю. У нас Гоша… — шепчу, утыкаясь носом в чашку с чаем.

— Ну, так и будьте ему родителями. Для этого необязательно быть еще и любовниками.

— Хм… Нет. Не думаю, что я готова…

— А ты подумай. Макаров только и ждет, когда вы расстанетесь…

Машка ржет. Вот же дурочка. Бросаю в нее печеньем. От мысли, что я не смогу обнять Армана, поцеловать, прижаться к нему всем телом, со мной случается настоящая паника. Я как-то пыталась представить себя с другим, и не смогла. Меня физически затошнило…

— Добрый вечер, — слышу вдруг за спиной ровный голос Армана, который, наверное, мог бы даже меня обмануть, если бы не акцент, свидетельствующий о том, что он все прекрасно слышал.

— Добрый, — подскакиваю я. — Ты не говорил, что заедешь…

— Хотел сделать сюрприз. Гоша спит, что ли?

— Спит. Да… — бессвязно лепечу я, в панике косясь на Машку. Ну, вот кто ее за язык тянул, а?! Впрочем, я сама хороша. Не надо было ей жаловаться.

— Знаешь, я, наверное, пойду… — бормочет подружка, спрыгивая со стула. Киваю. Хотя предпочла бы уйти вместе с ней. Плетусь проводить. А когда оборачиваюсь, закрыв за Машкой дверь, натыкаюсь на не сулящий мне ничего хорошего взгляд.