Брак понарошку, или Сто дней несчастья (СИ)

15 глава

Глеб

Стою, прислонившись к двери своей комнаты и… Не знаю, что делать.

Впервые не знаю, что делать.

Разговор с тетушкой был непростой. Хотя бы потому, что я полностью с ней согласен. Этот фарс не стоило и начинать. Но что-то мешает мне пойти на попятную и отказаться от этой свадьбы.

И это не Кристина, и не Серега. И даже не японцы.

Про последних напоминаю себе с маниакальной настойчивостью, но… Чувствую, что дело не в них. Уже не в них.

И как быть?

Что вот с этим маленькими живыми девчонками делать?

Запускаю руки в волосы, вздыхаю и вдруг слышу несмелые шаги по коридору.

Шаг, еще… Замирает. Снова.

Злата?

Распахиваю дверь.

– Ой! – дергается от неожиданности. – А я хотела тебя найти, а тут столько дверей… С окнами на сад.

Да.

И ты тоже имела шанс сегодня спать на приличной кровати в спальне с шикарным видом. Но ты отказалась. Из-за сестры и собаки.

Та, кого я утром счел меркантильной мошенницей, отказалась от гостевой комнаты в дорогом особняке.

– Что-то с Мариной?

– А? Нет, – улыбается. – Я ваш пиджак принесла, – чуть приподнимает в руках свою ношу.

Она? Пиджак?

Блин!

– Твой, – поправляю с нажимом.

– Твой, – тихо кивает.

Забираю его, бросаю на кушетку.

– Зайдешь?

С моей точки зрения совершенно невинное предложение, но…

– Нет! – почти вскрикивает и краснеет. – Я… – мнется. – Если честно, я хотела спросить, а нельзя ли чего-нибудь съесть на кухне? А то…

– Да, – смеюсь, – поужинать сегодня не вышло!

– И пообедать, – закатывает глаза.

– То есть ты сегодня съела только то, что стрясла с меня в кафе? – довольно улыбаюсь.

– На самом деле, – вздыхает, – почти все досталось Мышке.

– Блин, – приобнимаю ее за талию, увлекаю за собой по коридору, – идем. Я тоже голодный.

В кухне уже темно, только гудит посудомойка.

Но это не проблема.

Я знаю, где что у нас находится. Тетка учила всегда все знать в своем доме. И в своих делах. В общем, все свое надо знать!

Открываю холодильник, достаю холодную ветчину, остатки салата, заботливо убранные в контейнер.

Это предназначено на ранний завтрак водителей или садовника, но…

– Повариху уже не будем звать, ладно? – расставляю по столешнице свою добычу, нарезаю хлеб.

– Нет, конечно, – Злата округляет глаза. – Я… Я могу сама что-нибудь приготовить.

– Этого она тебе не простит! – произношу категорично, усаживаюсь за стол.

Злата на секунду замирает, а потом сдавленно хихикает.

– Ну, – морщит носик, – если честно, то мне до ее уровня далеко!

– Ну еще бы! Я ее переманивал из мишленовского ресторана! – отвечаю с гордостью. – Она шикарно готовит лангуста, – вижу Златкин растерянный взгляд. – Ты ела когда-нибудь лангуста?

– Нет, – опускает глаза. – У нас дома как-то чаще макароны, – взмахивает вилкой. – Или как по-вашему? Паста! Паста аль денте, паста аль аква, паста аль салте!

– Это как? – хмурюсь, пытаясь вспомнить.

– Ну! – пожимает плечами. – С водой и солью! Но я могла ошибиться! Не сильна в итальянском!

Не выдерживаю и прыскаю со смеху!

– Какое изысканное меню!

– А то! – довольно вторит Злата. – Или ты думаешь, от хорошей жизни приходится сестру на мокрое дело толкать?

Вспоминаю лужу, в которой сегодня артистично сидела Мышь, и снова смеюсь.

– Да уж, – смотрю на Злату хищно, – артистки вы еще те!

Она поджимает губы, пытаясь скрыть довольную улыбку, а мне становится интересно:

– Давно этим промышляете?

– А? – вдруг становится серьезной, краснеет. – Да нет… Первый раз прошлым летом случайно вышло. Какой-то мужик на самом деле Мышь толкнул и решил нам вкусняшек купить, – пожимает плечами. – Мы потом подумали, что…

– Можно повторить, раз сработало…

– Ну да, – вздыхает. – Мне ее сильно не побаловать, – вдруг понимаю, что она перестала есть… Просто ковыряет в тарелке свой салат…

Черт.

Надо срочно сменить тему.

– А расскажи, на кого ты учишься?

– О! – тут улыбка озаряет ее красивое лицо. – Реклама и маркетинг! Но… – снова мрачнеет. – Пришлось перевестись на заочное в этом году. Но я доучусь! – глаза воинственно блестят. – Я маме обещала!

– Да?

– Да, – грустно улыбается. – Это была, можно сказать, ее последняя воля.

– Мама так верила в силу образования?

Злата смотрит на меня пару секунд, словно раздумывает, а потом начинает рассказывать:

– Мама с папой познакомились студентами. Она забеременела. Мною. И, конечно, не доучилась. А отец пошел работать, у него все неплохо складывалось в карьере, и, естественно, рядом появилась успешная, интересная коллега. Отец ушел, а мама осталась и без мужа, и без образования. Зато ж со мной, – грустно улыбается. – Поэтому она всегда с меня требовала, чтобы я хорошо училась. Чтобы могла сама стоять на ногах.

– М! Я видел в документах. Аттестат с отличием! Девяносто два балла на ЕГЭ. Ты ж могла хоть в МГУ поступать!

А поступила в шарашкину контору какую-то.

Но об этом молчу. Смотрю, как она довольно сияет.

– Мой институт ближе к дому, – объясняет, улыбаясь. – Тогда ж уже Маринка родилась. А у мамы всегда было слабое сердце.

Замолкает.

Да блин!

Что ж, куда ни ткни, везде трагедия!

– А Маринин отец?

– Я не знаю, кто он, – качает головой, – мама так и не призналась. Ее записали на ту же фамилию и отчество, что у меня, но в графе “отец” стоит прочерк. Это была мамина тайна, – смотрит мне прямо в глаза. – Она любила его очень. Ей рожать запрещали. А она… – поджимает губы.

Да… Вот же жизнь у девчонок.

Сироты круглые обе. Без средств, без прав, без опоры…

В этот момент для себя решаю, что, как бы ни закончилась вся эта история, я их уже не брошу. Мне вообще ничего не стоит оплатить Злате и Мышке учебу, позаботиться о работе…

Черт! Ловлю себя на мысли, что примерно прикидываю ее будущее лет на пять-шесть вперед. Как привык в бизнесе, начиная новый проект. Ага. Сейчас опять скажет, что я ее забыл спросить.

– М, Глеб… Юрьевич… – вдруг обращается ко мне Злата.

– Просто Глеб, – смеюсь. – Ты через неделю за меня замуж выходишь!

– Да? – и у нее появляется воинственный блеск в глазах. – Тогда, может, Котик? Зайчик? Мусик? – хлопает ресницами, а я аж давлюсь от этих прозвищ.

– Давай все-таки просто Глеб!

Она довольно улыбается.

– Я хотела спросить, у тебя в библиотеке детских книг нет? Мышь просит, а до дома мы неизвестно когда доберемся.

– В кабинете нет. Надо у тети спросить! Она наверняка хранит. По крайней мере, мои любимые точно, – ухмыляюсь.

– Твои любимые – это какие?

– В Мышкином возрасте я любил сказки… – пожимаю плечами. – Правда, тут будут проблемы.

– Почему? Какие-то особенные сказки?

– Да нет, Шарль Перро и братья Гримм… Только они ж на языке оригинала, – усмехаюсь. – Теть Рая сама отлично говорит на пяти языках и меня приучала. Золушка на французском, Пиноккио на итальянском.

– Боже, – закатывает глаза, – бедный ребенок!

– Почему? – смеюсь. – Я понимал! Не могу тебе этого объяснить, но я понимал!

– И еще китайский в шесть лет, – она вспоминает разговор в столовой.

– Ну… Не такое сложное детство, как у тебя, но было непросто, да! – хочу пошутить, но не выходит. Она становится грустной.

– У меня было отличное детство, – пожимает плечами. – Родители жили вместе, достаток, согласие… Простое человеческое счастье… Вот Мыше досталось, – вздыхает. – Точнее, ничего этого не досталось.

– Давай попробуем восполнить, – смотрю Злате в глаза. – С верховой ездой не должно возникнуть проблем.

В этот раз шутка удалась. Злата смеется. А я улыбаюсь, слушая ее искренний звонкий смех.

– Ой! Глеб Юрьевич, – в кухню входит горничная. – Злата… – мнется.

– Злата Георгиевна, – подсказываю работнице я. – Мы тут немного похозяйничали в вашем королевстве, – поднимаюсь, убирая тарелку в раковину.

– Ой, что вы, что вы, – женщина спешит перехватить у меня посуду. – Я все уберу!

– Спасибо большое! – благодарю прислугу. – Извините за вторжение, – подаю руку Злате.

– Ты, наверное, самый обходительный хозяин, – шепчет она, когда мы чуть-чуть отходим.

– Этому тоже научила тетя, – улыбаюсь. – Нет постыдных профессий, нет неважных людей.

– Круто! – искренне восхищается Залата. – Она у тебя, наверное, клевая.

– Теть Рая? – улыбаюсь. – Да! Я уверен, что, когда улягутся первые эмоции, вы найдете общий язык.

– Надеюсь, – шепчет.

– Кстати! Об общем, – ловлю ее взгляд. – Сегодня ты можешь спать с Мышью. В свете всех событий это нормально. Но завтра, – вижу, что она понимает, к чему я клоню, бледнеет, но тем не менее заканчиваю мысль. – Завтра ты должна будешь спать у меня.