Брак понарошку, или Сто дней несчастья (СИ)

26 глава

Глеб

– Да, конечно!

Это такой ржач!

За костюмированного актера меня еще не принимали!

Мне не поверят, даже если эти фото увидит кто-то из конкурентов!

– А-а… – радуются туристы. – А сколько стоит?!

И тут я не выдерживаю и все же начинаю хохотать!

И Злата со мной.

И Мышь.

– Это… – смотрю на свою жену, пытаюсь сдержать непонятный растерянным людям смех. – Это однозначно лучше, чем получать в лоб дверью!

Мышь уже просто держится за живот, Злата утирает слезы.

– Ребят, бесплатно, – поворачиваюсь к ним. – Мы не актёры. Мы просто посетители, как и вы.

– Ой, – женщина средних лет теряется, – вы так шикарно…

– Спасибо, – киваю. – Нам очень приятно!

Улыбаюсь им своей самой очаровательной из улыбок, притягиваю к себе Злату, беру за ручку Мышь, замираем на пару секунд.

Смешно, и, кажется, все счастливы.

Туристы смотрят кадры, еще раз смущенно нас благодарят, и мы расходимся.

Прекрасное начало, я считаю.

Если сделка с японцами сорвется, я знаю, чем покрыть убытки!

– Ты мне обещал крендели! – Мышь срывается, несется вперед.

– Марина! – кричу строго, реально за нее испугавшись!

Замирает.

Подхожу, беру ее ладошку:

– Ты мне обещала никуда не отходить!

– Да-да, – сопит, виновато повесив нос. – Вопрос жизни и смерти, я помню!

– Это не шутки!

Крепко сжимаю ее ручку, слышу рваный вздох Златы.

Напугал.

Да.

Я не говорил сестрам, что на них охота.

Собственно, мы с Серегой пока не можем понять, что происходит. Все даже серьезней, чем нам показалось на первый взгляд. Когда он начал готовить проекты документов на удочерение, то там всплыло такое…

Я поручил ему с помощью СБшников пробить пару моментов. За Мышь взялись очень плотно и совершенно непонятно почему. Кто-то из чинуш твердо решил, что девочку должна взять под опеку именно та семья, на которую уже подготовлены документы. И никто другой.

Но сейчас думать об этом не хочется.

Сейчас хочется отдыхать и веселиться.

– Что ты там выпрашиваешь? Крендели? Куплю тебе все, что хочешь!

.

Злата

– Это не интересно!

Даже не знаю, что во мне сейчас говорит – вредность или действительно озорство.

– Что не интересно? – удивленно вскидывает бровь мой новоявленный супруг.

– Все покупать, – смотрю ему прямо в глаза. – Это же легко, просто и скучно! – пожимаю плечами. – А ты представь, что у тебя зарплата – восемнадцать тысяч!

– Восемнадцать? – хмурится. – Ну на восемнадцать… – придирчиво оглядывает лавки с товарами и коробейников.

– Нет, нет… Восемнадцать не на день, – беру его за руку, – восемнадцать на месяц. Есть, конечно, еще пенсия по потере кормильца, но за нее мы платим коммунальные.

И тут он останавливается, как вкопанный, и строго смотрит на меня.

– Так, – замирает, – воровать я ничего не буду и тебе не позволю!

– Да как ты!.. – задыхаюсь от негодования!

– Злата, Глеб, – орет Мышь на весь парк, – там конкурсы!

– Вот! – смотрю на него, гордо вскинув подбородок. – Конкурсы!

– Конкурсы? – недоумевает Вербицкий.

– Конкурсы! – повторяю я и иду к мужику, что-то горлопанящему на всю аллею.

“Три гвоздя тремя ударами! Три! Всего три!”

Перед мужиком лежит здоровенная толстая доска, в нее аккуратно вбиты гвозди. Большие.

“Тому, кто забьет три – большая игрушка, тому, кто забьет два – маленькая игрушка, тому, кто забьет один – леденец на палочке! Тому, кто ни одного – шелобан за старания!”

Толстый мужик в косоворотке, подпоясанной расписным кушаком, активно зазывает на свой аттракцион невиданной щедрости.

“Участие бесплатное!”

– Ну, – Мышь поднимает скептический взгляд на Глеба, – гвозди ты забивать вряд ли умеешь! – выносит свой вердикт и отворачивается. – Пойдемте!

– Так, а ну-ка стоять! – Вербицкий скидывает пиджак, протягивает мне.

Ловлю Маринкин взгляд.

Эта коза хихикает и потирает ладошки!

Ну да!

Щелбан-то, если что, дадут не ей!

– Какие три мои? – Глеб расстегивает запонки, чтобы закатать рукава рубашки.

Золотые запонки.

За каждую из которых вполне можно купить все эти игрушки.

Зазывала смотрит на это с удивлением, но подает Вербицкому молоток.

– Держать здесь, – хмыкает, отворачиваясь.

– Бить широкой стороной, – не выдерживаю я.

Получаю испепеляющий взгляд от своего мужа и…

Я не понимаю, как он это делает! Это вообще совершенно провальный аттракцион! Доска специально вымочена, гвоздь тонкий.

Одним ударом его вогнать невозможно!

Но!

Он замахивается и со всей силы фигачит по шляпке гвоздя!

И не промахнулся же!

Удар! И первый в доске.

Мышь замирает, приоткрыв ротик, и удивленно смотрит на меня.

Еще удар и второй гвоздь, чуть скосив шляпку, впился во влажное дерево.

Зазывала ощутимо нервничает, Мышь потирает руки.

Третий удар!

Вербицкий, с видом Наполеона, поворачивается к Маринке:

– Игрушку выбирай!

– А! – она прыгает и хлопает в ладоши. – Собаку, собаку, собаку!

Зазывала снимает здоровенного плюшевого щенка лайки.

– И тут собака? – закатывает глаза Глеб.

– Скажи спасибо папе, – услужливо склоняется зазывала, а я давлюсь от смеха.

– Что, не ожидала? – озорно смотрит на меня Вербицкий.

– Нет, – отвечаю искренне. – Восхищена!

– Мы в Гарварде с пьяными англичанами еще не то вытворяли, – тихо приговаривает он, натягивая свой пиджак. – Там, главное, правильно рассчитать точку удара, – улыбается Глеб, – вектор приложения силы и все такое. Простейшая физика!

Я не выдерживаю и хохочу, а он безумно доволен собой. Ну что ж. Имеет право!

Берет меня за руку, ловит ладошку Мыши.

– Так? Что еще мы можем выиграть?

.