Брак понарошку, или Сто дней несчастья (СИ)

38 глава

Глеб

Кидаюсь вперед, кого-то толкая!

Доли секунды в моем мозгу растягиваются, как в замедленной съемке…

Маришка, тянущая какой-то цветок, качающаяся ваза, стук, скрежет… Многокилограммовый сосуд летит прямо ей на голову! Толкаю Мышку…

– Маринка!

Коллекционный японский фарфор хлопается на не менее коллекционный паркет парадного конференц-зала! Девочка пытается шагнуть…

– Стой! – ору, вытянув руки.

Мышь хватается за голову, визжит, хочет сбежать, но пол вокруг нее усеян осколками.

– Не шевелись!

Тонкие куски двухсотлетней глины хрустят у меня под ногами, не причиняя, впрочем, вреда…

– Мышь! – подхватываю ее на руки. – Ты чего творишь! – смотрю ей в глаза. – А если б она тебе на голову упала?

– Глеб, я не специа-ально, – воет, смешно скривившись.

– Да у тебя все не специально, – прижимаю ее к себе, делаю шаг из кучи мусора. Уже мусора…

– Я для Златы цветок хотела-а, – тянет Маринка, и я вдруг понимаю, какая она еще маленькая.

– Мышь… Я подарю Злате все цветы мира! Только останься цела, пожалуйста!

Оглядываюсь.

Вся церемония сорвана.

Слышу тихий бубнеж переводчика, вижу бледное, испуганное лицо моей Золотки.

– Это ваша дочь? – спрашивает кто-то из делегации.

– Почти, – хмурюсь. – Это сестра моей жены.

Они все дружно оглядываются на Злату.

– Я прошу у вас прощения за сорванную церемонию.

Чуть склоняю голову перед японцами. Ровно настолько, чтобы сохранить достоинство, но выразить учтивость. Как учила востоковед.

Аккуратно ставлю Мышку около Златы.

Обе ревут.

– Ну чего вы? Все же целы! – присаживаюсь, еще раз оглядываю Маринку. – Все в норме. Так, – вздыхаю…

Переговоры, похоже уже не спасти.

– Ты вниз – есть мороженое! – подзываю взглядом одного из секретарей.

– Отведите девочку к Ирине, пожалуйста, и… – оглядываюсь. – Вызовите клининг.

Поворачиваюсь к делегации:

– Здесь нужно убраться. Давайте пройдем в другой зал, – улыбаюсь японцам. – Если вы еще не передумали сотрудничать.

Переводчик что-то мяукает, и центральный японец вдруг распахивает свои глаза почти до европейского размера и выдает мне на хорошем английском:

– Что вы! Конечно, не передумали! Только человек, думающий, в первую очередь о своей семье, будет надежным партнером!

Слышу тихое Серегино кряканье сбоку, вижу ошалевшие глаза востоковеда, радостную улыбку моего финансового директора.

Черт!

Ура!

Браво, Мышь!

И все же больше не стоит ей позволять ронять тяжелые вазы…

.

Злата

Кажется, это ни для кого уже не важно, но мы отыгрываем сценарий по полной.

Сажусь позади рабочей группы, рядом с дамами-японками.

Как ни удивительно, но в их делегации две женщины работают наравне с мужчинами.

И три красиво сидят позади.

Одна трогает меня за руку, указывает взглядом на Глеба и восхищенно закатывает глаза.

Я краснею, прикладываю ладонь к груди и чуть склоняюсь.

Японки радостно хихикают, одобряя и мой выбор, и мое поведение.

Эх, знали бы они.

Во время переговоров подают минеральную воду и кофе. Какие-то канапе и микроскопические пирожные.

Не могу ничего есть. Тот узел, что завязался в моем животе после слов Кристины, так и не развязался.

Просто пью.

Маленькими глотками, возвращая чашку на блюдце после каждого.

Как учила тетушка.

Тетушка?

Интересно, а она знала?

После помолвки она предлагала мне исчезнуть, но потом Глеб поговорил с ней…

Что он сказал?

Что я нужна ему?

Что я – часть его плана?

Я и Марина – его фиктивная семья для подписания контракта…

Она очень резко изменила свое отношение.

Вспоминаю, как она стала возиться с Мышкой в саду, как она танцевала с нами…

Конечно!

Она помогала своему воспитаннику.

И больше ничего.

Это был обычный фарс.

Хорошо разработанный план.

И хорошо сработавший.

Глеб Вербицкий, вы далеко пойдете!

Вы очень умны, мой дорогой фиктивный муж.

Интересно, как быстро мы сможем развестись, чтобы не нарушить его деловую репутацию?

Тону в своих мыслях и чуть не пропускаю момент, когда все встают, шумно галдят и пожимают друг другу руки.

– У нас разница во времени шесть часов, – тихо объясняет мне Глеб, – на сегодня они уже желают расстаться.

Я улыбаюсь до боли в щеках, всем киваю.

Мы учтиво провожаем их до самого выхода. Стоим на крыльце, наблюдая, как они садятся в свои лимузины.

А у меня аж в ушах звенит от напряжения.

Машины отъезжают, мы чинно расходимся.

Опять холл, опять лифт, опять та самая дверь.

Глеб распахивает ее, пропускает меня внутрь.

Нет ни его секретаря, ни Марины.

Я растерянно останавливаюсь посреди приемного, как…

– Златка!

Глеб обхватывает меня за бедра, поднимает, принимается кружить!

– Ты просто чудо!

Ставит, склоняется для поцелуя.

А я уворачиваюсь.

– Да? У нас получилось?

– Получилось что? – Глеб замирает.

– Сыграть твою семью, – смотрю на него не моргая. – Ты же для этого на мне женился. Тебе на сделке нужно было быть женатым. А тут я с Мариной.

Улыбка тает на его лице, глаза темнеют.

– Кто тебе сказал?

– Не важно.

Он все еще не отпускает меня из объятий, я аккуратно отстраняюсь.

– Это же правда?

Я смотрю на него во все глаза, очень хочу ошибиться, очень хочу, чтобы он сейчас вспылил: “Что за дурь?!”

– Кристина, – глухо произносит Глеб.

И у меня все обрывается внутри.

– Злата, – он ловит мои ладони, сжимает в своих руках, – Злата, послушай меня.

– Нет, Глеб, – качаю головой. – Не надо, – пытаюсь улыбнуться. – Ты очень хороший. Ты очень много сделал для нас. Я тебе очень обязана. Я сыграю свою роль до конца, – замолкаю, а потом очень тихо добавляю. – Но потом мы уйдем, ладно?

– Ты… – голос Глеба вдруг становится сиплым. – Ты хочешь от меня уйти?