Брак понарошку, или Сто дней несчастья (СИ)

31 глава

Глеб.

Я просто не верю своим ушам!

Она такая мразь или такая дура?

Давай попробуем думать о ней хорошо. Давай думать, что просто идиотка. Иначе… Даже на ее отца не посмотрю! Размажу, как соплю по асфальту!

Поворачиваюсь к своим домашним.

– Ребята из парка разместили фото в соцсетях, – вздыхаю. – Просто хвастались! Красивое фото! Оно завирусилось, – запускаю пальцы в волосы, думаю об абсурдности этой ситуации. – Видимо, по программе распознавания лиц, работники опеки выловили Маришку. И стали выяснять там же, в комментариях, а кто еще на этом фото. И нашлась дама, – замолкаю, проглатываю ругательства, которые пытаются сорваться с языка, – которая узнала нас, – смотрю на свою молодую жену.

– И? – Злата удивленно распахивает глаза. – Она что, прямо в комментариях написала твой адрес?

– Нет, – морщусь, – личным сообщением чиновнице, но Григоров эту переписку тоже вскрыл.

– Кто это был? – недоумевает Серый.

– Похоже, Кристина, – выдаю то, что мне слил мой работник. – Ай-пи ее ноутбука. Домашнее подключение. Есть, конечно, варианты, но я не думаю, что сам Хомченко или кто-то из его домашних стал бы этим заниматься. Скорее всего, сама Кристина.

Серый просто присвистывает, а Злата хватается за голову!

– Черт! Ну зачем ей это?

– Просто злорадство, – пожимаю плечами. – Я надеюсь, – не хочу даже думать о том, что сделаю с этой дурой, если она понимала, чем играла. – Кристина сбросила этой даме адрес. Не уточнив, кто я и что я… А та, видимо, прямо в понедельник, с утра пораньше, поспешила сюда, не выяснив деталей. Похоже, думала, что едет домой к какому-нибудь актеру, реконструктору или вроде того.

– Боже, – Злата почти стонет.

Закрывает глаза, сжимает пальцами переносицу.

– Это все какой-то бред! Я вообще не понимаю, что происходит!

И в этот момент у Серого звонит телефон.

– Что? – ошарашенно спрашивает он у трубки. – Съела? Прикинь, – это он уже смотрит на меня, – она съела это постановление! Прям у мужиков на глазах!

– Точно было липовое! – вскакиваю из своего кресла.

– Липовое? – в один голос спрашивают Злата и тетушка, которую меньше всего посвящали в происходящее.

Смотрю пару секунд на Серого, перевожу взгляд на Злату. Есть вероятность, что она сейчас играет? Что-то изображает в каких-то только ей известных целях?

Вижу ее зеленые глаза, наполненные недоумением и страхом, вижу ее приоткрытые губки, вижу ее вздымающуюся от волнения грудь…

Нет…

Не Злата…

Только не она.

Перевожу взгляд на тетю, киваю ей на Мышку. Она понимает меня без слов.

– Деточка, – встает тетушка, – нам с вами вредно слушать эти разговоры. Нас с вами ждут наши питомцы…

Мышка смотрит на сестру, та ей согласно кивает, и Марина с тетей, церемонно взявшись за руки, выходят.

– Злат, у тебя есть хоть какое-нибудь предположение, почему опека так себя ведет? – спрашиваю ее напрямую.

– Как? – хмурится. – Как они себя ведут? – встряхивает волосами. – И как должны?

Смотрю на Серого… Он знает, что можно рассказать, а что не стоит.

– Кто-то очень настойчиво хочет оформить опекунство именно над Мариной, – отвечает мой друг. – Вплоть до того, что заблокировали половину моих запросов, – Сергей хмурится. – А вторую половину потеряли, – смотрит на меня.

Я точно знаю, что ему еще есть что сказать, но чуть заметно качаю головой. Не надо. Не Злате. Эти проблемы мы решим сами.

– У них документы на Мышь уже оформлены, – включаюсь в разговор. – В режиме черновика. Фактически, это подделка, – вздыхаю. – Но подделка самой опеки! И не доказать, пока за руку не поймаешь! Вот видишь, – запускаю пальцы в волосы, – одну-единственную бумажку распечатала и ту съела! Если бы…

– Подождите! – Злата вдруг подскакивает, ее взгляд загорается, она срывается в коридор. – Бумага! Съела, то есть съел, то есть… Я сейчас!

.

Злата

Лечу в спальню.

В нашу с Глебом спальню…

Там же… Тогда…

В тот день, когда мы с Глебом познакомились!

Он отправил нас с водителем забирать вещи, а у подъезда стояла эта мегера и точно так же, как сегодня, размахивала какой-то бумажкой с печатью.

Она должна быть в моей сумке… Той… Старенькой…

Ну где же?

Мои вещи в гардеробе размещала прислуга.

Синенькая сумочка. Старая, дешевая…

Вот!

Вот! За туфлями.

Падаю на колени, вываливаю в проход содержимое полки.

Пара туфель, балетки, какой-то клатч, который, по мнению Раисы Ильиничны, идеально подходил к одному из новых костюмов…

Вот!

С видом победителя подбираю свою сумку, оборачиваюсь.

Ошарашенный Глеб стоит у меня за спиной, в дверях спальни смущенно мнется Серега.

Они совершенно не понимают, что происходит.

– Вот! – раскрываю сумку и вытаскиваю слегка пожеванный комок.

Там дырка от зубов и край надорван, но текст вполне читаем! И печать видно! И подпись!

– Она чуть-чуть пожевана, но… – краснею, не знаю, как объяснить. – Но это не я! Это Кактус!

Глеб медленно разглаживает лист…

– Твою ж!..

.